Опера в Мариинском театре. Книга вторая. Из дневника 2024-2025 годов

В гитлеровской германии были организованы, на основе вагнеровских образов, свои места хранения и поклонения святыням, для воспитания народных масс. И священнодействия проводились даже на нюрнбергском стадионе с сотнями тысяч участников. Но в Великой отечественной войне советского народа с гитлеровцами победили «советы». В СССР лучше было организовано общение со святынями, что внесло определенный вклад в конечную Победу.

То, что мы видим в «Парсифале», в том или ином виде, аналогично, присутствовало и в сталинском СССР, и было более действенным. Сопоставьте песню, к примеру, «Взвейтесь кострами синие ночи…» и «Парсифаль». И что действеннее? Эта песня звучала в исполнении детских голосов, детских хоров. И в «Парсифале» с «Лоэнгрином» есть детские хоры. В СССР были свои святыни, и поклонение этим святыням было тоже правильно организовано, и не хуже, чем мы видим в «Парсифале» Вагнера.

Но надо еще и еще раз обратить внимание и на достоинства «Парсифаля». Совершенно неожиданно, в том спектакле, 22 мая 2024 года в Мариинском театре, я обратил внимание на исключительное качество игры литавриста Мариинского театра. Литавры у Вагнера имеют огромное значение в оркестре, от самых тончайших звучаний, до грохота максимальной силы. Тихое тремоло литавр в вагнеровских операх поразительно по своей выразительности и нюансировке. Эта краска в тот вечер была представлена на высочайшем уровне, и я, невольно, вспомнил выдающегося мастера вагнеровской музыки Вильгельма Фуртвенглера. А это значит, что исполнение музыки Вагнера оркестром Мариинского театра под управлением Гергиева, не только ни в чем не уступало исполнению Фуртвенглера, но может иногда и превосходило. У Вагнера литавры – в частности, тремоло, играют огромную роль в партитурах опер. К сожалению, не могу назвать фамилию литавриста Мариинского театра, блестяще игравшего в тот вечер в составе оркестра, исполнявшего «Парсифаль» Вагнера.

В общем, ритуал хранения и общения с христианской святыней, происходящей из времен Иисуса Христа, полон смысла, и все эти действия священства, в соответствующих символических одеждах, мы и видим на сцене. Ну, что-то вроде трансляции пасхальной литургии, показываемой ежегодно по ТВ. А ведь зритель пришел на оперу, а не на литургию. Когнитивный диссонанс все-таки возникает, и публика осторожненько «отчаливала» по ходу дела.

Долго ли коротко ли должен длиться ритуал, тут Вагнеру виднее. Он музыкальное время будет отмеривать по своим представлениям, подчас более чем сомнительным. Повторю, что длинноты свойственны Вагнеру настолько, что наш гениальный Чайковский определил оперы Вагнера из цикла «Кольцо Нибелунга», как «Демьянову уху».

И Вагнер отнюдь не был оригинален в расширении музыкальных форм до каких-то необъятных, трудно воспринимаемых, размеров. У гениального француза Гектора Берлиоза есть великолепная, очень гармоничная, и часто исполняемая в концертах, «Фантастическая симфония». Но мало кто знает, что эта великолепная, и прямо скажем немаленькая, симфония задумана как, всего лишь, вступление к чему-то невероятно объемному, к произведению «Лелио, или Возвращение к жизни», включавшее музыку и устный текст, солирующих тенора и баритона, смешанный хор и оркестр. Трудно даже представить какое могло бы составить впечатление у зрителей это безразмерное произведение.

И если зритель был бы лучше подготовлен к пониманию жанра происходящего, то и восприятие было более правильным, и скучать бы не пришлось. Ну, есть любители литургий, вот и пусть смотрят и слушают, а вот подсовывать литургию вместо оперы… А массовый зритель и не подозревал, что видит он не столько оперу «Парсифаль», а длиннющее вступление к другой опере Вагнера «Лоэнгрин». К сожалению, в программке, кроме самых общих слов либретто, больше ничего не было сказано. А надо бы было обозначить преемственность «Лоэнгрина» от этого «Парсифаля». Но ведь я не встречал предположения, что этот «Парсифаль» был началом, по сути, дилогии, где «Парсифаль» это первая часть, а «Лоэнгрин» это продолжение. И «Парсифаль», во многом, не смотря на свои необъятные размеры, не обладает какой-то самостоятельностью.

И так, в «Парсифале» все вертится вокруг святыни, а «Лоэнгрин» это уже производное, отражение, нисходящее на наш грешный мир, где уже действуют не священнослужители, а «графья-князья», воины, народ, где хоть и присутствует храм для венчание жениха и невесты, но, прежде всего, это государственная структура, и народ этого государства.

«Лоэнгрин», появляющийся в одноименной опере чудесным образом, как сын Парсифаля, ставшего главным хранителем магических святынь, несет, как волшебник, «нечто», в какой-то другой мир, который надо воспитывать и приводить в соответствие с выработанными религиозными канонами, организовывать в связи с пониманием, и смысла святынь, и смысла религиозных канонов, вырабатываемых священством Грааля, и транслируемых в грешный мир.

И глашатай в «Лоэнгрине» несет своими речами что-то из того священного, что выработали хранители святынь, священное, настраивающее на лад служения отечеству. Прекрасная разработка Вагнера, но, тем не менее, все это не помогло Германии, ни в Первой мировой войне, ни во Второй.

На заднике в опере «Парсифаль» видно озеро, челн рыбака, мельница – пропитание то нужно монахам-хранителям. Получается, что они не питаются только святым духом. Нет, им нужна и обычная пища.

Особенность театра Вагнера еще и в том, что он постоянно пытается расширить границы зрительного зала, для чего неоднократно устраиваются разные переклички хоров, небольших оркестров, звучание которых раздается из разных точек зала и сцены. Тем самым как бы обозначается большее пространство, по сравнению со зрительным театральным залом. Перекличка духовых оркестров и хоров – обозначение расширения пространства. Зрительный зал, как бы, встраивается в окружающий мир.

Вагнер использует часто встречающийся в операх прием рассказа – в частности, в какой-то момент служители-охранители возбужденно сообщают зрителям, что приближается на горячем коне некая Кундри. Конечно, организовать эффектную скачку по сцене, практически, не возможно, поэтому воображение зрителей может легко нарисовать эту скачку этой Кундри, которая имеет несколько ипостасей в этом «Парсифале». Она и служительница-помощница в этом храме Монсальват, где все служители дали обет безбрачия, но она еще и порнозвезда в гареме злодея Клингзора. Богатая биография. И вот появляется сама Кундри, один из центральных персонажей оперы. Сразу подчеркну блестящее исполнение роли Кундри великолепной певицей Мариинского театра Юлией Маточкиной, обладательницы дивного голоса, который были бы рады заполучить ведущие мировые оперные театры.

А Гурнеманц, главный распорядитель, как и положено, не суетясь, продолжает служить, не суетится, не выходит из сосредоточенного образа служителя святыне. То есть, его поведение соответствует тому, что задействована святыня этого замка Монсальват. Ну, литургия, что возьмешь.

Гурнеманц спокойно продолжает служить – как служит священство на Пасху в Храме Христа спасителя в Москве, или в Соборе святого Петра в Риме, или монахи в буддийском храме.

Вообще, на протяжении всего своего творчества Вагнер, как бы, мечется между увлечением христианством и язычеством. В «Тангейзере», «Лоэнгрине», «Парсифале» христианство давлеет, а вот в «Кольце нибелунга», четырехвечерней тетралогии, Вагнер отдает дань древнему язычеству, И надо сказать, что гитлеровщина выбрала именно вагнеровское язычество, практически отвергнув христианскую тематику Вагнера в ритуалах гитлеровской Германии. Сталин в СССР тоже, до поры до времени, не увлекался христианством в ритуале, как очевидно устаревшей технологии. Технология эта совершенно не пригодна для современного государства. Но, победные сталинские наработки почему-то игнорируются современными создателями ритуалов для современной России. А ведь царская христианнейшая Россия проиграла все, что только можно было проиграть.

В общем, на сцене в «Парсифале» мы видим совсем не бытовые сцены, а церковную службу, и даже более, поскольку это не рядовая служба в одном из многочисленных храмов, а служба при важнейших святынях в загадочном храме Монсальват. Перед нами не простые люди со своими повседневными заботами, а именно служители высшего ритуала охранения и поддержания в порядке святынь. Насколько это зрелище захватывающе – вопрос дискуссионный.

Музыка Вагнера гениальна в любой момент, но вот о музыкальной форме Вагнер имеет самое смутное представление, да его это и не волнует. Его творения можно воспринимать, только погрузившись в религиозный транс, чего ожидать от большинства зрителей не приходится. А поэтому у многих возникает желание поскорее покинуть зал, поскольку без религиозного транса воспринимать это творение Вагнера не возможно. Сон начинает смеживать веки у большинства зрителей и никак иначе.

И так, если зритель не начал погружаться в сон, то он узнает из рассказов служителей драматическую, и немного смешную, историю Амфортаса, что-то вроде самого главного по ритуалу, которого выносят на сцену на носилках. У Амфортаса опасная кровоточащая и незаживающая рана, от этого самого копья Лонгина, которое он обязан был беречь как зеницу ока. Это копье Лонгина похитил у глупого Амфортаса недопущенный в ранг хранителей, и ставший злодеем, Клингзор. Глупый Амфортас унаследовал свою должность от своего отца, Титуреля, который вот-вот должен умереть. Амфортас, хоть и тяжело раненый, продолжает держаться за свою должность главного охранителя святынь – чаши Грааля. В таком состоянии он, практически, не может отправлять свои обязанности в полном объеме. Как то это не вполне ответственно, по отношению к святыням и общему делу. В общем, пример Амфортаса не свидетельствует в пользу передачи власти по наследству. Порочная это система. А в наши дни эту порочную систему пытаются возрождать в современной России.

Дело в том, что Амфортас не смог устоять перед чарами уже знакомой нам девахи, по сути, порнозвезды Кундри, и нарушил обет безбрачия рыцарей. Во время любовных безумств с Кундри, у него – и это же смех – похитили священное копье Лонгина, одну из святынь, которую он должен был охранять как зеницу ока. А он совершенно отвлекся от своих священных обязанностей, и увлекся эротичной Кундри. И Амфортас, совершенно заслуженно, был ранен злодеем Клингзором, тем самым священным копьем, которое он должен был беречь. Копье вырвал у Амфортаса злобный Клингзор, которого не допустили в ранг служителей, хоть он совершил над собой большое издевательство – самооскопился, самокастрировался, стремясь подавить в себе страсти. И теперь Клингзор мстит всем охранителям святынь, пытаясь порушить и эти святыни, и охранителей. Разрушить ВЕРУ. Неслабая задача.

И злобному Клингзору удалось похитить святыню. Честное слово, это все равно как если бы кто-то похитил тело Ленина из Мавзолея. И это сделал Клингзор, ставший настоятелем бесовских сил, после того, как его не приняли в число рыцарей-хранителей Грааля, как недостойного. Грех Клингзора – он сам когда-то поддался на женские чары, а рыцари Грааля должны хранить обет безбрачия. Странно это. Ведь Вагнер по жизни был далеко не девственником, и ему страсти общения с женщинами были хорошо известны. Ведь он умудрился увести жену у знаменитого дирижера Ганса фон Бюлова – дочь самого Ференца Листа, Козиму. Но вот что-то такое, не свойственное ему самому, он проповедует в «Парсифале».

Вы только представьте жертву Клингзора, когда он в отчаянии, чтобы удержаться в дальнейшем от греха вступления в связь с женщиной, решил оскопить себя, самокастрироваться, а иначе ему не совладать со своими страстями. Не смотря на то, что Клингзор смирил свои страсти таким варварским способом, его все равно не приняли в число рыцарей охранителей Грааля, и он, в злобе, решил мстить.

И теперь Клингзор, спутавшийся и с нечистой силой, стал организатором, по сути, публичного дома, собрав девок-красавиц для соблазнения всех, и, в том числе, хранителей чаши, хранителей святынь, тех, чья обязанность хранить целомудрие. И Кундри была порнозвездой в его учреждении, которой удалось соблазнить самого Амфортаса, старшо’го над охранителями, а Клингзор сумел «спереть» у него священное копье Лонгина, и нанести Амфортасу этим копьем тяжелую рану, воспользовавшись увлечением Амфортаса любовными утехами с порнозвездой Кундри, Клингзор, согласно рассказу, вырывает у Амфортаса копье, и ранит его. Вот не греши!!! Теперь этот Амфортас обречен на вечные муки, рана не может затянуться, пока не появится новый чудо герой, и не спасет его.

Вагнер постоянно подсовывает нам каких-то чудо героев. Таким чудо героем, со временем, становится полупридурошный Парсифаль. Еще раз обращу внимание, что никакие сказки про чудо героев Парсифаля и Лоэнгрина не помогли гитлеровцам победить советских людей.

Кундри, устав от своей порнографической деятельности, тоже надеется на какого-то героя, который будет стоек в отвращении ее эротического соблазна, и чист душой, типа Зигфрида из тетралогии Вагнера «Кольцо Нибелунга», и тем самым спасет Кундри от продолжения грешной жизни. А пока, в ожидании этого героя, Кундри стала прислуживать служителям храма Монсальват, летая туда-сюда на конях, подобно вагнеровским валькириям.

Призвание этого чудо-героя-спасителя ни в коем случае не быть эротоманом, а быть воином, который может «врезать» кому угодно, даже и сатанинским силам, да хоть самому Дьяволу. Этим героем будут управлять высшие силы. И такой герой появляется – это Парсифаль, сын погибшего рыцаря, которого воспитала в лесу его мать, воспитала вдали от людей. Только на этого загадочного посланника Богов вся надежда. Зря Вагнер обещал появление такого чудо рыцаря. Обещать, как говорится, не значит жениться. Не появился такой чудо рыцарь, чтобы спасти гитлеровцев.

И вот в опере появляется этот Парсифаль, выращенный одинокой матерью в лесу. Этот Парсифаль, поскольку он плохо воспитан, скорее какой-то полудикарь, полупридурок, но на которого со временем должно снизойти божественное вдохновение, и он сможет стать спасителем людей. А пока этот Парсифаль выглядит черт знает кем. Сдури убил лебедя. А ведь лебеди для Вагнера священные птицы. В общем, ну, хулиган, что с него возьмешь. И хранители ритуала вразумляют его, и он быстро, то что называется, «схватывает». Но лебедя жалко. Лоэнгрин во второй части дилогии появляется на ладье, которую тянет за золотую цепь Лебедь. Так что шутить с лебедями не следует. Лоэнгрин, забегая вперед из оперы «Парсифаль» в оперу «Лоэнгрин», появляется, чтобы навести справедливость в расшатываемом государстве Брабанта коварными злодеями Ортрудой, и ее подкаблучником Тельрамундом.

А Кундри в опере «Парсифаль», пока пытается подавить свои сексуальные влечения, прислуживая рыцарям-охранителям чаши Грааля, пока не появится чудо рыцарь, который спасет ее, если конечно устоит перед ее порнографическими чарами.

В общем, сюжет как говорится – «без полбанки не разберешься». Ну, что делать, ведь Вагнер призван осчастливить если не все человечество, то Германию то уж точно. Правильно подметил Макс Нордау: «В одном Рихарде Вагнере соединено более психопатических элементов, чем во всех остальных выродившихся субъектах вместе взятых. Шаткие туманные представления мистически настроенного психопата занимали Вагнера всю жизнь и излагались им постоянно в новых сочетаниях и формах».

Вместе с тем, еще раз подчеркну гигантскую ценность музыки Вагнера, и его многие новаторские находки. В частности, музыка Вагнера в «Парсифале», как мало где, выполняет часть и живописных функций, наряду с декорациями, которые музыка своими образами дополняет. Таким образом у Вагнера пластика представлена, и в декорациях, и в музыке. Ну, умеет Вагнер живописать средствами музыки. Не отнимешь.

Как и в «Валькирии», второй части языческого «Кольца Нибелунга», в «Парсифале» присутствуют загадочные девы, в связи с которыми у Вагнера частенько речь идет про какие-то полеты. Прямо попахивает летающими тарелками – виманами. Кто-то, по Вагнеру, способен мгновенно примчаться на помощь, прямо каким-то волшебным образом. И гитлеровцы надеялись, что прилетит кто-то и спасет их. Но прилетало что-то другое, совсем не спасительное, а, наоборот, разрушительное.

В общем, Вагнер гипнотизирует публику рассказами про полчища врагов, но посланцы небес спускаются и разгоняют всех. И гитлеровцы поверили. Много чего им понарассказывали умельцы из ведомства доктора Геббельса, вдохновленные обещаниями Вагнера.

Опера «Парсифаль», из-за своей сложности, одновременно есть и средство созидание театра, способного исполнить такое масштабное произведение. Гергиев создаёт с помощью «Парсифаля» свой уникальный Мариинский театр. Уровень театра очень высокий. Мировой уровень. Но чтобы воспринимать «Парсифаля», зрителям нужно погрузиться в религиозный транс. Не все это умеют.

В общем, сугубое христианство «Парсифаля» Гитлер не одобрил. Ему ближе оказалось язычество, и именно языческими были все ритуалы гитлеровской Германии. А Вагнер «соскочив» со своего языческого «Кольца нибелунга», ударился в христианство, и решил на склоне лет написать предтечу «Лоэнгрина», создав, по сути, христианскую дилогию – «Парсифаль-Лоэнгрин».

В этой дилогии имеет место быть крайняя христианская экзальтация, заставляющая вспомнить даже мусульманских дервишей, подвергающих себя истязаниям. Совершенно объективно оценивает всю эту вагнеровскую свистопляску Макс Нордау: «Даже самый уравновешенный ум пал бы жертвою идолопоклонства, какое совершается в Байрейте. В каждом номере газеты «Байрейтские листки» в течение долгих лет новоявленные жрецы прославляли своего идола с диким фанатизмом завывающих и пляшущих дервишей, с коленопреклонением, простиранием ниц и закланием противников».

В общем, верьте, придёт избавитель Парсифаль, простец, что-то вроде киплинговского Маугли, который вырос вдали от людей, и всех спасет. Вагнер сам, тем самым, как бы являет образец религиозного экстаза. В общем, в «Парсифале» массовки причащаются, раздаются голоса с небес, омываются ноги, и так далее.

Задача Вагнера в «Парсифале» показать во всех подробностях, что такое этот замок Монсальват и хранители святынь. И когда Лоэнгрин упомянет Монсальват, у зрителя должна быть полная и яркая картина о том замке, который во всех подробностях разрисовал Вагнер в опере «Парсифаль», предтече «Лоэнгрина».

А у злобного самокастрированного Клингзора на сцене зимний пейзаж со снегом. Единственно, что смущает – сочетание произведенной кастрации и бас исполнителя Клингзора Петренко – как-то мощный мужской голос бас плохо сочетается с этой операцией.

В общем, весьма красочна сцена соблазнения «простеца» Парсифаля порногаремом Клингзора. Но Парсифаль, почему то, устоял. Ну, так Вагнеру надо. Вот и вся логика. Порнодевки пристают к Парсифалю, выросшему в лесу с матерью, которая оградила его от контактов с внешним миром. Звучит богатый ансамбль женских голосов, а Кундри в любовной сцене рассказывает Парсифалю о матери, которую он покинул. Высочайший уровень исполнения, прекрасные голоса. Порнозвезда Кундри великолепно исполнена Юлией Маточкиной. А в роли Парсифаля, мощный вагнеровский певец, тенор, Михаил Векуа. Отличный ансамбль сильных голосов в сопровождении великолепного вагнеровского оркестра.

В общем, Парсифаль, почему то, устоял, и далее происходит омовение ног Парсифалю той самой порнозвездой Кундри.

В общем, в музыке все великолепно, и скрипки, и духовные, поистине музыка религиозного фанатизма и мракобесия. Постепенно зажигают свет в зале, ну, и в конце, литургия вступления Парсифаля в сан руководителя хранителей святынь. В общем, Чудо святой пятницы и никак иначе.

И вот на следующий день, 23 мая, на сцене Мариинского театр – 2, уже продолжение «Парсифаля» – опера «Лоэнгрин», хотя эти оперы написаны в обратном порядке. В 1850 «Лоэнгрин», а «Парсифаль» только в 1882. Опера «Лоэнгрин» является отражением событий оперы «Парсифаль», отражение того, что созидалось в «Парсифале», а теперь транслируется на действие оперы «Лоэнгрин». «Лоэнгрин», еще и еще раз подчеркну, это прямое продолжение «Парсифаля».

Открываеся занавес, и мы видим прекрасное оформление «Лоэнгрина», перекликающееся по стилю с «Парсифалем», показанным накануне. Чувствуется рука одного и того же художника обеих спектаклей Евгения Лысыка. Прекрасное решение, и для «Парсифаля», и для «Лоэнгрина». Уже в конце 90-х годов 20 века, когда были поставлены оба эти спектакля, совершенно правильно было задумано поручить оформление обеих спектаклей одному художнику. Как и в «Парсифале», просматривается единство каких-то архитектурных элементов и полуфантастических растений.

Звучит дивное литургическое вступление, нарастаящее от максимальной прозрачности до грома тутти всего оркестра, один из знаменитых симфонических фрагментов, часто исполняемых в симфонических концертах вагнеровской музыки. Оркестр Мариинского театра с подлинным блеском и мастерством исполнил это захватывающее вступление к опере «Лоэнгрин». Как и в «Парсифале» вступление к «Лоэнгрину» это тоже, по сути, литургия. Не молитва, а целая литургия, религиозное действо.

А на сцене, мы видим волшебное оформление, волшебный фон для волшебного Брабанта. Решение художника Лысыка в пользу какой-то волшебной страны, где живут волшебники, разодетые в какие-то блестящие одежды. Ну, именно так это выглядит в этой постановке. А ведь есть и немало оснований изобразить героев «Лоэнгрина» и как варваров. Вспомним фильм «Гладиатор» и тех дикарей, которым противостоят римские легионы во главе с генералом Максимусом. Но вся музыка Вагнера не о людях, а о каких-то полубогах. И вот немцы и поверили в свое божественное предназначение образумить всяких варваров, которые конечно где-то там, на Востоке. Разве эти «варвары» не обязаны уступить этим «сверхчеловекам» свое жизненное пространство? Вот чем интуитивно занимался Вагнер чуть ли не за 100 лет до Гитлера.

Как и в «Парсифале», состав вокалистов в «Лоэнгрине» просто превосходен. Высочайший уровень. Да еще и с легкостью вам представлена дилогия «Парсифаль-Лоэнгрин». Отметим еще раз исполнителей – Лоэнгрин – Сергей Скороходов, Эльза – Ирина Чурилова, Ортруда – Юлия Маточкина (и это после Кундри накануне), Тельрамунд – Евгений Никитин, Генрих Птицелов – Михаил Петренко (и это после Клингзора накануне), глашатай Глеб Перязев. В общем религиозная служба о величии Германии. Так это поставлено, и музыка об этом.

Конечно «Лоэнгрин» едва ли не самая выдающаяся опера Вагнера. Чайковский, говоря об особенностях бытования Вагнера во Франции, писал:

«Не было бы ничего удивительного, если б здесь привилась к репертуару оперных театров такая превосходная опера, как «Лоэнгрин». Эта опера, написана первоклассным мастером, полная оригинальности и вдохновения, и должна сделаться общим достоянием. Но оперы позднейшего периода, преисполненные лжи, по принципу фальшивые, лишенные художественной простоты и правды, могут держаться только в Германии, где имя Вагнера сделалось лозунгом немецкого патриотизма. Конечно, и тут дает себя беспрестанно чувствовать мощный талант, но всё-таки это есть не что иное, как произведения больного, дошедшего до мономании, немца».

Это Чайковский, кинул камень в огород «Парсифаля». И неудивительно, что многие зрители 22 мая решили досрочно покинуть «Парсифаля». Но вот «Лоэнгрин»… Тут Чайковский не устоял перед мощью и красотой этой оперы.

«Лоэнгрин» Вагнера полон рассказами, которым надо внимать с благоговением. Тут вам и ладья, которую тянет на золотой цепи волшебный лебедь, посланец, ни много и ни мало, чуть ли не самого Бога, Бога германцев. Поэтому и опера «Лоэнгрин» это тоже что-то вроде постоянной службы. Сплошная литургия.

Есть в «Лоэнгрине», как и в «Парсифале», злодеи, как и положено. В «Парсифале» – это Клингзор с его порногаремом, а в «Лоэнгрине» это подкаблучник Тельрамунд и его жена Ортруда.

Прибывший спасать Брабант волшебный Лоэнгрин, ставит условие своей невесте Эльзе – «имя не спрашивай и не спрашивай откуда я». Где находится хранилище святынь и имена тех, кто охраняет эти святыни не должно оглашаться, нужна завеса тайны. Какой-то замок Монсальват, где хранятся святыни – копье и чаша Грааль, которые охраняются далеко не всегда успешно, как мы узнали по сюжету «Парсифаля». В общем, заклятие «Парсифаля». А Лоэнгрин пришел помогать людям, брабантцам, Германии, с пониманием, что его происхождение от хранителей Грааля надо держать в тайне. Не должно быть утечки. Если тайна будет сохранена, то Лоэнгрин сможет более эффективно помогать людям.

Значение религии и ее святынь в равной степени важны для любой страны и любого народа. И проявления священства, охранителей, вызревают одинаково во многих странах, будь то Брабант, будь то Московия, будь до Русь-Россия. Имени посланца Бога, которым выступает приплывший на помощь людям Лоэнгрин, знать нельзя. Причем он приплыл на ладье, которую за золотую цепь тянул лебедь, священная птица у многих народов. И у немцев, и у русских. Лебедь – царская птица. В общем, красиво, ничего не скажешь.