Опера в Мариинском театре. Книга вторая. Из дневника 2024-2025 годов

Михаил Ермолов

Опера в Мариинском театре. Книга вторая. Из дневника 2024-2025 годов

Памяти моей жены Александры посвящается…

Список оперных спектаклей

«Парсифаль и Лоэнгрин» Р. Вагнера.

«Фальстаф» Дж. Верди.

«Иван Грозный». Балет на мешанину из музыки С. Прокофьева.

«Ариадна на Наксосе». Р. Штрауса.

«Саломея». Р. Штрауса.

«Пиковая дама». Балет на мелодии П. Чайковского и партитуру композитора Ю. Красавина по повести А. Пушкина

«Золото Рейна». Р. Вагнера. Первая часть тетралогии «Кольцо Нибелунга»

«Валькирия». Р. Вагнера. Вторая часть тетралогии «Кольцо Нибелунга»

«Зигфрид». Р. Вагнера. Третья часть тетралогии «Кольцо Нибелунга»

«Гибель богов». Р. Вагнера. Четвертая часть тетралогии «Кольцо Нибелунга»

«Мадам Баттерфляй». Дж. Пуччини.

«Тристан и Изольда». Р. Вагнера.

«Князь Игорь». А. Бородина.

«Чародейка». П. Чайковского.

«Летучая мышь». Оперетта И. Штрауса.

«Поворот винта». Б. Бриттена.

«Адриана Лекуврер». Ф. Чилеа.

«Ночь перед Рождеством». Н. Римского-Корсакова.

«Богема». Дж. Пуччини

«Семен Котко». С. Прокофьева

«Война и мир». С. Прокофьева

«Паяцы». Р. Леонкавалло

«Лолита». Р. Щедрина

«Севильский цирюльник». Дж. Россини

«Риголетто». Дж. Верди

«Аида». Дж. Верди.

«Демон». А. Рубинштейна

«Иоланта». П. Чайковского

«Пиковая дама». П. Чайковского

«Кармен». Ж. Бизе

«Евгений Онегин». П. Чайковского

«Самсон и Далила». К. Сен-Санса

«Макбет». Дж. Верди

Предисловие

Государственный академический Мариинский театр (в 1935–1992 годах – Ленинградский ордена Ленина и ордена Октябрьской Революции академический театр оперы и балета имени С. М. Кирова) – театр оперы и балета в Санкт-Петербурге, один из ведущих музыкальных театров России и мира.

Труппа, основанная еще в XVIII веке, до революции функционировала под руководством дирекции Императорских театров. В 1784–1886 годах для балетных и оперных спектаклей использовалось преимущественно здание Большого театра (в 1896 году перестроено архитектором В. В. Николя для размещения Санкт-Петербургской консерватории), в 1859–1860 годах там же, напротив, на Театральной площади, архитектором А. К. Кавосом было выстроено нынешнее здание театра, названное в честь императрицы Марии Александровны.

Театральный комплекс включает в себя собственно основное здание на Театральной площади, концертный зал (с 2006 года), вторую сцену на Крюковом канале (с 2013 года) и филиалы во Владивостоке (с 2016 года) и Владикавказе (с 2017 года).

Здание Новой (второй) сцены Мариинского театра общей площадью 79114 м2 является одной из самых оснащенных театрально-концертных площадок мира. Зрительный зал может принять до 1830 зрителей. В новом театре семь надземных и три подземных этажа; главная, репетиционная и арьерсцены, репетиционные залы для балета, оперы, хора и оркестра, вспомогательные помещения сотрудников театра, камерные площадки в фойе, где реализуются просветительские проекты, ориентированные на детей и юношество, амфитеатр на крыше, который стал одной из площадок фестиваля «Звезды белых ночей», служебная подземная парковка.

Проект-1 новой сцены Мариинского театра Доменика Перро. https://www.perraultarchitecture.com/en/projects/2460-mariinsky_ii_theatre.html

С открытием Новой сцены резко возросли творческие возможности всего коллектива – и оперы, и балета, и хора, и оркестра. Ведь Мариинский-2, историческая сцена театра, Концертный зал образуют вместе уникальный культурный комплекс, а новое здание с его оснащенной по последнему слову сценой и тремя камерными площадками создает исключительные условия для воплощения дерзких творческих замыслов, образовательных, просветительских проектов, камерных вокальных и инструментальных программ.

Новая сцена Мариинского театра строилась, как нередко бывает, с приключениями и очень долго – не меньше десяти лет, а открылась только в 2013 году (к сожалению, возникли проблемы с фундаментом, который залегает гораздо ниже уровня Крюкова канала).

В 2001 году к строительству был утвержден достаточно проблемный проект (в конкурсе победили санкт-петербургский архитектор Олег Романов и американец из Лос-Анджелеса Эрик Оуэн Мосс), архитекторам заплатили внушительную сумму денег. Но потом от него решили отказаться. Почему? Во-первых, здание по стилю выбивалось бы из традиционной застройки центра Санкт-Петербурга, а во-вторых, уборка снега с крыши этого уродца обошлась бы в сумасшедшие деньги. Да и строить его в местных условиях было бы сложно и долго.

Проект-2 новой сцены Мариинского театра Джека Даймонда. Фото с сайта Консалтинговой компании ООО «ПСС» "Информационное моделирование театра" https://pssbim.ru/realizovanniye-projecty/Prom-Grajdanskoe-stroitelstvo/KB_ViPS.html

В результате в 2003 году объявили новый конкурс, на который были представлены пять проектов. Первоначально победителем объявили работу французской архитектурной мастерской Доменика Перро – их проект был попроще, «без выкрутасов». Однако и он со временем был отвергнут, и в 2009 году по решению жюри работу по возведению нового здания поручили канадской компании Diamond & Schmitt Architects. Автором проекта Новой сцены стал Джек Даймонд. Валерий Гергиев (художественный руководитель и генеральный директор Мариинского театра) полностью его одобрил. Он уже видел подобное здание театра оперы и балета где-то в Канаде и очень хотел, чтобы в Санкт-Петербурге появилось что-то похожее.

В 2013 году строительство, которое на конкурсной основе реализовало петербургское ОАО «КБ высотных и подземных сооружений» (ВИПС), было завершено, и Мариинка-2 была представлена на суд петербуржцев и специалистов.

Хотя это современный зрительный зал, в его основе лежат те же принципы, что и в знаменитых оперных театрах XVIII и XIX веков – изогнутая форма в виде подковы и три яруса балконов. Именно такая конфигурация обеспечивает уютную атмосферу, наилучшую акустику и прекрасный обзор, а значит, комфорт и удобство зрителей.

Оперная дилогия Рихарда Вагнера «Парсифаль-Лоэнгрин»

«Парсифаль». Торжественная сценическая мистерия

22 мая 2024 года. Мариинский театр -1. (Старая сцена)

«Лоэнгрин». Романтическая опера

23 мая 2024 года. Мариинский театр – 2. (Новая сцена)

В программке «Парсифаля» указан жанр – «Торжественная сценическая мистерия». А где же опера? Сама по себе мистерия «Парсифаль», как бы это помягче сказать, совершенно не интересна в оперном театре, без осознанного понимания, что это есть длиннющее вступление к опере «Лоэнгрин».

То, что этот «Парсифаль», по хронометражу, одна из самых протяженных опер мирового репертуара, является причиной не очень-то удобного восприятия этого действа массовым зрителем-слушателем, что и показал постепенный отток зрителей из зала во время спектакля 22 мая, отток, который начался где-то с середины оперы, и стал нарастать, все больше и больше, и к концу превратился почти в бегство. Ну, если зал к концу спектакля покинуло примерно 10 % зрителей, то это очень много. Я не наблюдал никакого оттока, ни с оперы Пуччини «Турандот», ни, тем более, с оперы Верди «Отелло». О чем-то это говорит? Плохо играли и пели? Да вы что! Это было выдающееся исполнение сложнейшей и загадочной, хоть и мракобесной, последней оперы Вагнера «Парсифаль».

Думаю, что если бы было широко обнародовано, что «Парсифаль» это, по сути, предтеча оперы «Лоэнгрин», такого оттока зрителей не было бы. Две эти оперы Вагнера связаны совершенно железно, хоть разнесены они по времени создания почти на 30 лет. Премьера «Лоэнгрина» состоялась в 1850 году в Веймаре, а «Парсифаля» – в 1882 году в Байрейте. Но связь этих опер почему-то не очень-то акцентируется музыковедами и искусствоведами, хотя в тексте оперы «Лоэнгрин» прямо сказано, что Лоэнгрин это сын Парсифаля, главного героя оперы «Парсифаль». А Парсифаль этот, с какого-то момента, главный хранитель христианских святынь замка Монсальват, а его сын Лоэнгрин это посланец этих хранителей святынь. А святыни эти – священная чаша Грааль и копье Лонгина. Считается, что Грааль и копье обладают какими-то волшебными свойствами.

И так, отец Лоэнгрина, главный герой оперы «Парсифаль», становится к финалу оперы главным хранителем этих, якобы, волшебных и чудодейственных христианских святынь, хранящихся в замке Монсальват. Что такое это копье Лонгина? А этим копьем римский воин Лонгин, по христианскому преданию, «пырнул» под ребро висящего на кресте Иисуса Христа, чтобы прекратить его мучения. Потекшая из раны кровь была собрана в сосуд, который ранее использовался Христом на Тайной вечере, и который получил название Грааль, позже ставший еще одной святыней Христианской религии, святыней, которой приписываются чудодейственные свойства.

Название замка Монсальват, возможно, кого-то и завораживает, но функции этого замка, как хранилища святынь, вполне может обеспечить на другой почве, в другой стране, среди другого народа, и Троице-Сергиева лавра, условно говоря, или, к примеру, Ферапонтов монастырь. Вообще все эти имена и названия какие-то скрипучие для русского языка… Лоэнгрин, Парсифаль, Лонгин, Грааль, Монсальват, Гурнеманц… язык сломаешь, произнося эти, по сути, заклинания.

В общем, руководитель Мариинского театра, дирижер Валерий Гергиев, мне кажется впервые, представил эту очевидную дилогию «Парсифаль-Лоэнгрин» 22 и 23 мая 2024 года. Причем состав исполнителей был во многом идентичен в эти два вечера, что, конечно же, свидетельствует о больших возможностях ведущих солистов Мариинского театра, способных два вечера подряд исполнять такую сложную для музыкантов конструкцию, длиной чуть ли не в 10 часов.

Жалко только, что эта информация, о более чем значительном событии в мире музыки, не была доведена до зрителей. А ведь была представлена именно дилогия, где первая часть это «Парсифаль», а вторая часть это «Лоэнгрин». Повторю это еще раз. Причем обе эти сложнейшие оперы были исполнены просто блестяще.

И так, теперь об этих операх, «Парсифаль» и «Лоэнгрин».

Главное в «Парсифале» – это ритуал охранения святынь, а в «Лоэнгрине» – это ритуал охранения государства, по канонам, спущенным хранителями христианских святынь замка Монсальват из «Парсифаля». То, что наработано служителями охранительного ритуала святынь в опере «Парсифаль», спускается на грешную землю в «Лоэнгрине», и отражается в поведении всех героев оперы – глашатая, короля, Эльзы, Лоэнгрина, Тельрамунда и Ортруды.

Можно даже предположить, что две эти оперы, являясь дилогией, могли бы послужить основой для создания еще одной тетралогии Вагнера, христианской, подобно широко известной языческой тетралогии «Кольцо Нибелунга». Эта возможная новая тетралогия была бы уже, еще раз подчеркну, не языческой, а именно христианской. В возможной новой тетралогии, вторая и третья части это «Парсифаль» и «Лоэнгрин», а сюжет первой части мог быть связан с зарождением и становлением христианства, а четвертая часть вполне могла бы быть продолжением третьей части, оперы «Лоэнгрин», когда главный герой Лоэнгрин, разочарованный недоверием к нему жены Эльзы, вынужден удалиться от своих обязанностей главы государства Брабант, и вернуться в замок Монсальват. Вместо себя Лоэнгрин оставляет чудесным образом возникшего из небытия, ранее пропавшего, малолетнего брата Эльзы, Готфрида. И какой бы могла быть судьба этого подростка в четвертой части? Получился бы из него второй Иван Грозный или кардинал Ришелье? Об этом бы и поведала четвертая часть несостоявшейся новой христианской тетралогии, написать которую, что нередко бывает, Вагнеру не хватило жизни. Оффенбах то же не успел закончить свою единственную оперу «Сказки Гофмана», а Пуччини не закончил «Турандот». Вполне возможно, у Вагнера четвертая часть могла бы оказаться еще одним вариантом «Гибели Богов», но в христианской тетралогии, в отличии от языческой тетралогии «Кольцо Нибелунга», премьера которой состоялась в специально построенном для исполнения опер Вагнера Байрейтском театре в 1876 году, и где в 1882 году состоялась премьера оперы «Парсифаль», которая совершенно невыносима в отрыве от «Лоэнгрина». Для написания этого, по сути, вступления к опере «Лоэнгрин», Вагнеру понадобилось более 30 лет.

И так, «Кольцо Нибелунга» – тетралогия, четырехвечернее произведение, а здесь образовалось двухвечернее произведение, где первая часть это «Парсифаль», а вторая – «Лоэнгрин». И если бы эта дилогия была обозначена первоначально, лично я смотрел бы «Парсифаль» совершенно другими глазами, возможно гораздо легче, чем я смотрел «Парсифаль» без привязки к «Лоэнгрину».

Опера «Парсифаль» про то, как замещаются служители культа и, в конце концов, к руководству в замке Монсальват приходит дикарь Парсифаль, выращенный в лесу своей матерью, потерявшей супруга-рыцаря. И вот этот дикарь Парсифаль превращается каким-то непонятным чудом, из «непорочного простеца» в мудрого воина-хранителя святынь.

Еще раз подчеркну, что смотрится эта загадочная драма-мистерия Вагнера с большим трудом, поскольку невероятно затянута. К сожалению, длинноты, и совсем не божественные, как у Франца Шуберта, свойственны Вагнеру.

Тем не менее, понимая значимость этого спектакля для Мариинского театра – единственного театра среди всех театров России, где идет эта мистерия – в ожидании начала «Парсифаля», мне вдруг вспомнилось, почему-то, что у музыкантов десятилетиями ходит такая «байка», что еще до того, как дирижер встал за пульт, музыканты уже по походке знают с каким дирижером им придется иметь дело, с умелым, ярким, талантливым или… Ну в общем вы понимаете… Так вот оркестр Мариинского театра перед «Парсифалем» даже настраивался как-то по особенному, как бы обещая высочайший уровень исполнения под управлением Валерия Гергиева. Или мне показалось?

Для музыки вступления к опере «Парсифаль» идеально подошли бы, в качестве иллюстраций, картины разрушенной Второй мировой войной Германии – это были бы, как бы, развалины символического замка Монсальват, где когда-то хранились эти святыни христианской религии. Был «замок Монсальват» – гитлеровская Германия – да весь вышел. Руины. И вся история Германии, чьим символом для Вагнера является этот замок Монсальват – тоже прах. В этом есть и пророчество Вагнера. Вагнер умер в 1883 году, а Германия дважды в 20 веке потерпела полный погром – в 1919 году, и в 1945. И не помогло вдохновляющее немецкий народ творчество Вагнера. Еще раз переспрошу – а было ли творчество Вагнера вдохновляющим для Германии? Ответ однозначен. Безусловно было. Но это вдохновение не принесло побед. А почему? А потому, что были другие закулисные руководители процесса, которые «светиться» не любят, но за то могут в нужный момент достать из рукава такого канцлера Германии, как Макс Баденский, который виртуозно сдал победно воюющую Германию «со всеми потрохами» в Версале, в ноябре 1918 года, и этот погром был закреплен Версальским мирным договором 1919 года.

Россия, как и Германия, тоже была развалена в 1917 году – позор династии Романовых. А вот Советская Россия, совсем скоро, почему-то вышла победительницей в страшнейшей Второй мировой и Великой отечественной войнах. И кто же это обеспечил провал в 1917, и кто же это обеспечил Победу в 1945?

И так, на музыке вступления к «Парсифалю» вполне можно, еще раз подчеркну, показать развалины Германии в 1945 году, и это будет абсолютно органично. Может Вагнер уже тогда, в конце 19 века, видел эти развалины, развалины Германии 20 века, этого символического Монсальвата. Мог ли Вагнер прозревать? Безусловно мог.

Музыка вступления к «Парсифалю» какая-то совершенно безжизненная. Попытки оживить ее какими-то громовыми возгласами «меди», ни к чему не приводят.

И вот люди пришли на оперу «Парсифаль» в Мариинский театр – на оперу, ну, типа, «Борис Годунов», «Травиата», «Сказки Гофмана», а попали на какую-то литургию-мистерию. Как на службе на Пасху в Храме Христа спасителя. Вместо оперы литургия, что-то вроде пасхальной службы. И так до самого конца оперы люди и не поняли куда они попали. Возникает конфликт ожидаемого, и реально увиденного, и услышанного. Естественно эта непонятность и заставила многих в какой-то момент принять решение досрочно покинуть это представление.

Но постановка спектакля режиссером, англичанином, Тони Палмером, все-таки, отличная, я бы даже сказал «выше всяких похвал», как и работа художников Евгения Лысыка, Андрея Войтенко и Надежды Павловой (костюмы). Ну про исполнителей и говорить нечего. Просто полный блеск во всех компонентах спектакля, включая и выдающееся руководство спектаклем дирижера Гергиева.

С самого начала на сцене мы видим какие-то декорации завораживающего вида – призрачный лес-не лес, строения-не строения. Удачное решение, слов нет. Мироздание, смесь природы, какое-то переплетение с архитектурными деталями, так сказать продуктов архитектурной творческой человеческой деятельности. Этакое единение творений природы и человека, где приходят мысли о Боге, который в этом случае, скорее, вся окружающая действительность, как в симфониях такого немецкого композитора, как Антон Брукнер.

Еще и еще раз подчеркну в защиту этого несколько занудного спектакля – с самого начала оперы «Парсифаль» оркестр Мариинского театра под управлением Гергиева звучит просто великлепно, сплошь и рядом обращает на себя внимание тончайшая мастерская нюансировка. Исполнение музыкальной части оперы выше всяких похвал, а это свидетельство высочайшего уровня возможностей оркестра Мариинского театра играющего эту сложнейшую партитуру под управлением Гергиева. Ну и прибавим блестящих Евгения Никитина в роли Амфортаса, Глеба Перязева в роли Титуреля, Юрия Воробьева в роли Гурнеманца, Михаила Векуа в роли Парсифаля, Михаила Петренко в роли Клингзора, Юлию Маточкину в роли Кундри, и других вокалистов.

Не отличающееся особой популярностью вступление к «Парсифалю», все-таки, более-менее, регулярно звучит в симфонических концертах вагнеровской музыки, хотя назвать эффектной эту музыку ну никак нельзя.

А почему она должна быть эффектной, если речь идет о ритуале охранения христианских святынь, и поклонения этим святыням служителей-охранителей – поклонения копью Лонгина и чаше Грааля, якобы, обладающих магическими свойствами. Да не морочьте голову. Никакими магическими свойствами эти предметы не обладают.

После открытия занавеса мы видим лампочки-звезды, так сказать, образ небес, вселенной. Ну, а как же, ведь Бог это и есть вселенная.

Гурнеманц, несуетливый хранитель и распорядитель ритуала. (придумал же Вагнер имечко! А имя у подобных хранителей в разных странах, и у разных народов, может быть любое, а не только такое заковыристое) Гурнеманц что-то вроде рапорядителя в церкви. Кто-то же отвечает в любом храме за такого рода ритуалы. И за ритуал пасхальной литургии в Храме Христа Спасителя в Москве то же кто-то отвечает.

Рыцари-охранители святынь конкретно в замке Монсальват представлены на сцене в специальных, удачно символических, богатых одеждах.

В самом начале оперы, и совершенно правильно, сразу же обозначен некий ковчег, из которого и извлекают священную чашу, Грааль, демонстрируют посвященным служителям, ну и зрителям, и водружают эту чашу в ковчег обратно. Все торжественно, под торжественную литургическую музыку. Ну, ритуал. Ну, литургия. Это вам не гулянка у Виолетты в опере «Травиата». Ларец-ковчег закрывается. Ритуал обозначен с предельной ясностью. И все дальнейшее действие оперы «Парсифаль» будет связано с этими святынями, и с ритуалом. Религиозный ритуал, а не любовный дуэт Виолетты и Альфреда. Рыцари-охранители не суетятся, а священнодействуют, с пониманием высокого смысла происходящего.

А интересно ли это современному зрителю, заполнившему зал Мариинского театра, пресыщенного, в том числе, и подобными ритуалами, широко показываемыми на Пасху? Весьма протяженными ритуалами. И многие переключают телевизионные каналы, которых сейчас уйма. Вплоть до порнухи. Ну, а в театре не переключишь. Пришел – сиди и смотри, и слушай, и внимай то, что хотел сказать современному зрителю Вагнер.

А на сцене хранители действуют в соответствии с пониманием значимости ритуала. И никого не интересует, насколько этот сюжет захватывающ, авантюрен, и так далее. Ритуал. Святыни. И отражение этого смысла мы можем наблюдать и в следующей опере этой дилогии – в «Лоэнгрине». Где ритуал будет связан с таким явлением в человеческом сообществе, как государство.

Надо понимать, что охрана какого-нибудь торгового склада, грубо говоря, с холодильниками, к примеру, ну или вообще с какими-то товарами, это одно, а охрана каких-то святынь – это несколько другое. И охраняющие, на сцене Мариинки, понимают значение этих святынь, и у них к святыням выработано правильное отношение. И такое отношение они демонстрируют и другим окружающим, в первую очередь народу Германии при Вагнере, ну или любому народу, пришедшему на «Парсифаля» в любой стране мира. И в «Лоэнгрине» воздействие этих волн понимания значимости то же присутствует, уже применительно к государству, конкретно, к Брабанту.

Ничего такого особенного в этом Брабанте нет. Нечего гипнотизировать всеми этими чуждыми русскому языку именами и названиями – Брабант, Монсальват, Парсифаль, Лоэнгрин… Все это действо вполне можно соотнести не только с каким-то Брабантом, но и, к примеру, условно говоря, с Липецкой областью, в которой тоже есть свои «князья и графья», и они нисколько не хуже брабантских «графьев и князьев».

В общем, достают чашу – Грааль, – удостоверяются в наличии, и, поклонившись святыне, укладывают Грааль опять в ковчег. Крышка ковчега закрывается. Проверили наличие и отдали честь святыне. И музыка звучит соответствующая этому моменту, ритуальная музыка. Для такого действа абсолютно подходит и музыка вступления к «Парсифалю», как подходит она и к картинам разваленной в 1945 году Германии. Она не может быть ни затянутой, ни быстрой, ни медленной, а такой, чтобы подходить именно для действа общения со святыней. И поэтому и само место хранения этой святыни особенное. Какой-то замок Монсальват, представленный в спектакле скорее символически. Но аналогичную роль Монсальвата может выполнять, и Троице-Сергиева лавра в России, или Феррапонтов монастырь. Это надо понимать, и не связывать проблематику оперы Парсифаль только с Мосальватом, или каким-то распорядителем Гурнеманцем. Могут быть и другие имена, и другие сооружения, и другие народы, и другие страны.

А у гитлеровских эсэсовцев был замок Вевельсбург, в котором располагалось училище по идеологической подготовке офицеров ЭсЭс. Наверно там тоже ритуалу отдавали должные почести. Так что претворяли навеянное и вагнеровским «Парсифалем». 3 ноября 1933 года небезизвестный Гиммлер, главарь ЭсЭс, посетил замок, и решил сделать его «кузницей кадров» ЭсЭс. Планировалось, что после победы гитлеровской Германии в войне, в замке будет находиться «центр мира». Вот так вот, «скромненько и со вкусом». Как же, размечтались. Ни черта у них не получилось. Никакие заклинания не помогли. Никакими магическими свойствами, ни Грааль, ни копье Лонгина, не обладают. Не спасли гитлеровцев, ни Парсифаль, ни Лоэнгрин. И война 1939–1945 годов это продемонстрировала. Как бы ни заклинали проходимцы-руководители Третьего рейха.

Надписи на пряжках гитлеровских солдат были «готт мит унс» – «с нами Бог» – не помогло. Советский Бог оказался сильнее, и все советские ритуалы, значит, оказались сильнее. И без Грааля, и без копья Лонгина, дух советских воинов оказался сильнее. Изучать надо то, что обеспечило этот победный дух, а многие склонный изучать преимущественно загадочный «Парсифаль». А для мощного духа много чего требовалось, и этот мощный дух был обеспечен в СССР. Хотя способности Вагнера создавать впечатляющую музыку тоже не будем отрицать.

Но вот с музыкальной формой у Вагнера есть большие проблемы. Литургия литургией, а опера оперой. С середины оперы «Парсифаль» публика постепенно начала покидать Мариинский театр и не по причине плохого исполнения. Исполнение было выдающимся. Но дефективность заложена в самом сюжете и партитуре оперы «Парсифаль». Это же надо понимать.

Вместе с тем, ведь нельзя же верить навязываемому Вагнером представлению, что он проник в какие-то глубины чего-то. Ну, многое он постиг, но кто-то постиг и больше, и глубже. И результаты двух мировых войн говорят сами за себя.

Между прочим, место хранения святынь любого народа, любого государства, будет организовано, в общем и целом, аналогичным образом, как и в опере «Парсифаль» Вагнера. Будь то, условно говоря, Москва, Красная площадь, или, к примеру, Ватикан, или Вестминстерское аббатство в Лондоне, Дом инвалидов в Париже, Арлингтонское кладбище в Вашингтоне, и так далее.