Мир Иной. Часть 2

– Он не станет это есть, ― сообщила волчица, забрала у меня фрукт и положила обратно.

– Почему?

– У манго вкус специфический, как будто еловую хвою жуёшь. Ему не нравится.

Таким образом осведомлённой помощницей были отвергнуты все фрукты, кроме зелёных яблок. Время поджимало, а мне ещё нужно было до прихода гостя поджарить говяжьи стейки и нарезать овощи. С этой элементарной задачей я и сама бы справилась, но Хлоя вызвалась помочь, поскольку вдобавок к приготовлению ужина моему жилищу требовалась небольшая уборка. Без пяти восемь помощница ушла. Глеб материализовался прямо в кухне через десять минут после того, как за волчицей закрылась дверь. Окинул задумчивым взглядом накрытый стол и спросил:

– Это зачем?

– Через полчаса придёт Матвей. Хочу его позлить, ― ответила я честно.

– Решила меня использовать?

– Ага. Тебе без разницы, а мне надо разорвать эти отношения раз и навсегда.

– Вадим сказал, что ты хочешь избавить этого бедолагу от демонической печати. Уже передумала? Я мог бы посодействовать.

– Присаживайся, ― с улыбкой пригласила я его за стол, проигнорировав столь щедрое предложение.

Удивительно, но несмотря ни на что, настроение у меня было отличным. Вроде бы и радоваться особенно нечему, но в любой ситуации нужно уметь видеть положительные стороны. У отца нет опухоли ― разве это не замечательно? Я избавилась от работы, которая мне даже не нравилась ― тоже приятно. И отношения разрушила, от которых пользы лично для меня не было никакой ― ещё один плюс в копилочку позитива. Если думать только о плохом, ни до чего хорошего не додумаешься. Теперь я свободна в выборе нового пути, ничем не связана и вольна жить в своё удовольствие. Ещё не успела решить, какой именно жизни хочу, но точно не такой, какая была раньше. Когда папа вернётся, уговорю маму взять отпуск ― съездим втроём к морю. Я могу себе это позволить. Солнце, чайки, песок, роскошные закаты…

– У тебя майонез есть? ― спросил Глеб, придирчиво разглядывая стейк в своей тарелке.

У меня нервно дёрнулся глаз. Из прихожей донеслась мелодичная трель дверного звонка. Реальность лавиной снесла все мечты, оставив неприятное послевкусие несбыточности.

– В холодильнике возьми, ― со вздохом ответила на вопрос и пошла открывать Матвею дверь.

Глава 5

Всё произошло именно так, как предсказал мой дар. Матвей зашёл в квартиру, Глеб небрежно с ним поздоровался, потом было долгое напряжённое молчание, после чего мой экс-любовник удалился, не сочтя нужным даже попрощаться. Результат получился именно такой, какого я добивалась, но новое короткое видение всё испортило. Кладбище, свежая могила, имя Матвея на траурной ленте ― я не этого хотела. Это неправильно.

– Сожалеешь? ― поинтересовался Глеб из кухни.

– Теперь он умрёт, ― сдавленно произнесла я, пытаясь осознать глубину своей вины в том, что ещё даже не случилось.

– Он и так обречён, ― будничным тоном сообщил гибрид, разрезая ножом сочную говядину. ― Демоническая энергия влияет на разум и притягивает негатив. Печать уже настолько укоренилась в его ауре, что даже если её снять, лучше всё равно не станет. Разрыв ваших отношений просто ускорил неизбежное. Этим, Инна Вячеславовна, стратегия отличается от тактики. Ты сделала тактический ход, не подумав о том, как это повлияет на долгосрочную перспективу. Стратег из тебя никакой.

Я вернулась в кухню, села на табуретку и вперила в него вопросительный взгляд.

– Хочешь сказать, что я должна была предугадать такой вариант развития событий?

– Не предугадать, а предсказать, ― внёс он поправку. ― Гадают гадалки, а ты оракул. Ценность твоего дара заключается не в том, что с его помощью можно в лотерею выигрывать, а в возможности максимально точно просчитать изменение конечного результата в зависимости от влияния разных факторов. Например, в данном случае ты не знала о свойстве демонической печати создавать носителю проблемы. Если бы знала, проявила бы большую осторожность в принятии решений и попыталась сгладить острые углы так, чтобы каждый из вас остался живым, здоровым и при своих интересах. Вкусное мясо, спасибо. Фил так и не научился правильно стейки жарить.

– Я хочу всё исправить, ― решила я и схватила телефон с намерением позвонить Матвею.

– Он за рулём, ― напомнил мне Глеб. ― Ответит на твой звонок, отвлечётся и попадёт в аварию. Хорошо, если только сам пострадает и не прихватит с собой на тот свет кого-нибудь ещё.

– Откуда ты знаешь, что он попадёт в аварию? ― нахмурилась я, но телефон обратно на стол всё-таки положила.

Глеб дожевал кусок мяса, проглотил его и сообщил:

– Я не знаю. Просто предположил, что такое возможно. За этим человеком смерть по пятам ходит. Для него любая ошибка может стать роковой. Если желаешь ему добра, просто оставь в покое. Чем меньше будешь его дёргать, тем дольше проживёт. И не взваливай всю вину на себя. Не ты ему судьбу искалечила.

– А если снять печать, точно ничего не изменится?

– Сама подумай, ― прозвучало в ответ. ― Сейчас о нём печётся суккуб, которому ограничили возможность питания единственной кормушкой. Если лишить твоего Матвея этой опеки, долго ли он протянет с с учётом того, что весь накопленный негатив останется?

Он прав. Стратег из меня никакой. Это мне даже папа говорил, когда в детстве пытался научить играть в шахматы. Я сторонник сиюминутных побед и очень редко задумываюсь о том, не приведут ли эти маленькие победы к большому поражению в будущем. До сих пор вроде бы относительно везло, пусть и не во всём, а теперь упёрлась вот в то, что от моих поступков и решений может даже чужая жизнь зависеть.

– Глеб, скажи честно, что тебе от меня нужно? ― спросила уныло, чувствуя себя раздавленной.

Он налил в мой бокал вино, поставил передо мной, склонил голову на плечо… Я только тогда заметила, что у него другая стрижка и волосы стали темнее. Раньше он даже в деловом костюме выглядел так, будто только что с постели встал и ещё не успел причесаться. Теперь хотя бы на серьёзного человека стал похож, а не на раздолбая.

– Сказать честно? ― переспросил задумчиво. ― Я могу, но правда тебе не понравится.

– Да говори уже, не ходи кругами. Надоели эти ваши тайны и недосказанность. И так тошно, ― проворчала я в ответ.

– Хорошо. Тогда слушай. За всем, что произошло в Ином мире в прошлом году, стоял Никита. Его не отозвали в мир богов. Он сбежал и где-то прячется. А я прячу от него своего ребёнка.

Я как раз взяла со стола бокал, но выронила его. Он разбился. Осколки разлетелись по полу. Вино пролилось на мою юбку и растеклось по линолеуму.

– Твоего… ребёнка? ― переспросила недоверчиво.

– У меня дочь от Риты, ― упал на мою голову новый камень неудобоваримых новостей. ― Тогда серафим устроил в министерстве и за его пределами грандиозное шоу. Он делал вид, что ищет и карает виновных, и все ему верили, потому что ангелы праведны. Никто не усомнился даже тогда, когда Никита назвал отступником одного из своих. Он всем лгал, но мы принимали его слова за чистую монету. Ты сама заподозрила бы его в организации генетических экспериментов? Нет? Вот и мы не подозревали. Но была и другая заинтересованная сторона, преследовавшая те же цели. Это те, кто работал на серафима, но предал его ради шанса первым получить желаемое.

– Сердце последнего бога, ― догадалась я. ― Риту подсунули тебе по приказу Никиты, а потом от него же и спрятали в резервации. Так получается?

– Да. С твоей помощью он её нашёл и забрал оттуда, инсценировав казнь. Поверили в увиденное почти все, а те, кто заметил неладное, через нужные руки передали информацию в мир богов.

– А разве связь с богами не через ангелов происходит?

– Обычно так, но некоторые магические существа состоят с богами в родстве и имеют свои каналы общения. Костя, например.

– Он же просто феникс.

– Просто феникс… ― улыбнулся Глеб. ― Ладно, пусть будет так. Но у этого «просто феникса» такие родственные связи, что тебе и не снилось. Вот как раз этими путями нужная информация к богам и попала. Никита получил приказ немедленно вернуться, но разорил склад блокаторов и сбежал в ваш мир. Пытался утащить с собой и Риту тоже, но она погибла.

– Погибла? А как тогда ребёнку удалось выжить? Она же только на пятом месяце была.

– Даже у вас медицина позволяет спасать сильно недоношенных детей, а у нас возможностей так-то побольше, ― снисходительно прозвучало в ответ. ― Когда Риту нашли, она уже двое суток была мертва, а сердечко моей дочери всё ещё билось.

– Ужас какой, ― скривилась я. ― Даже спрашивать не хочу, как вы из матери этого ребёнка доставали.

– Если бы спросила, я всё равно не рассказал бы, ― ответил Глеб.

– Но ведь твоя дочь… Она, получается, последний бог, да?

Он вытер руки салфеткой, вынул из кармана телефон, открыл галерею снимков и показал мне фотографию крошечной девчушки с большими и невинными голубыми глазами.

– Она просто ребёнок со смешанной кровью. Легенда о последнем боге поддерживалась миром богов только для того, чтобы выявлять и наказывать чересчур амбициозных личностей. Такому гибриду никогда не стать божеством. Всё, на что моя дочь может рассчитывать в будущем, это постоянные проблемы из-за генетических противоречий. Не факт даже, что она хотя бы до пяти лет доживёт.

Я подняла на него полный сочувствия взгляд и спросила:

– Но Никита верит в другое?

– Не то чтобы верит, но точно желает удостовериться. Это, наверное, даже не стремление обрести божественность, а просто попытка ткнуть богов носами в то, что они лжецы. Если легенда правдива, он станет богом. Если лжива, то можно показать свою праведность и таким образом возвыситься за счёт демонстрации неправедности других. Я не знаю его целей, а строить предположения не хочу. Для меня важнее защитить дочь и попытаться сделать её жизнь сносной. Ангелы видели её. Она не представляет из себя никакой угрозы.

– Но представляет интерес для алчущих божественного величия, ― закончила я его мысль. ― Бедный ребёнок. Выжила-то чудом, а вокруг неё уже такое творится. Ты хочешь, чтобы я с помощью своего дара помогла найти Никиту?

– Я хочу, чтобы ты не помогала ему найти мою девочку, если он объявится. С заблокированными способностями он не может использовать ангельскую силу для перемещений в пространстве. Охотники наблюдают за тобой круглосуточно для того, чтобы предупредить вашу встречу. Я говорил, что Иному миру от тебя ничего не нужно, но твой дар может быть полезным не только для нас. И, кстати, прости за те обидные слова, что сказал тогда. Я погорячился.

Я отмахнулась от его извинений без комментариев. Мне не они нужны были, а понимание того, во что я опять вляпалась. Теоретически картинка вроде бы сложилась понятная. Моя догадка относительно замысла богов оказалась верной. Никита ― главный негодяй. Никакого последнего бога в принципе не существует и существовать не может. Все ответы нашлись, кроме одного.

– Ты используешь меня как приманку, ― высказала я догадку. ― Выпер из Иного мира, зная, что серафим когда-нибудь обратится ко мне за помощью, а потом приставил слежку.

– Да, но это не моя инициатива, ― признался он. ― Ангел-Хранитель рядом с тобой выглядел бы явным предупреждением не приближаться. Решили поступить по-другому.

Я даже не стала спрашивать, кто так решил. Иному миру до беглого серафима никакого дела нет, потому что у ангелов свои хозяева имеются. Глеб хочет защитить дочь. Ангелы ― поймать отступника. Интересы соприкасаются, поэтому решение принято взаимовыгодное. А я ценна только наличием дара, который может быть полезным и привлекательным для мерзавцев. Супер! Одно успокаивает ― моя смерть в данном случае никому не выгодна.

Мы поговорили ещё немного, но уже на другие темы. Моей жизни не касались, поскольку Глеб и так был о ней прекрасно осведомлён, зато я узнала разные новости о мире Ином. Министерство магии и оккультных наук полностью реорганизовано. Его структура пересмотрена и оптимизирована. Старых департаментов больше нет, новыми руководят ответственные начальники, а рядовые сотрудники в ужасе, потому что новшеств слишком много. Зато каждый теперь занимается своим делом и не жалуется на чрезмерную загруженность. У Глеба два заместителя ― Геннадий и Лилия. Оба условно бессмертные, имеют большой жизненный и трудовой опыт, поэтому главный министр полагается на их советы во всех вопросах, в которых затрудняется разобраться сам. У охотников наконец-то отобрали преобразователи. Теперь суд над опасными созданиями вершится не на месте, а по всем правилам. Недовольных этим нововведением много, потому что транспортировка чудовищ всё ещё осложняется неполноценностью технической базы. Все сотрудники обеспечены жильём. В рабочих столовых установлены постаматы питания. Костя возглавляет департамент снабжения, а заместителем к себе позвал Семёна. Ребята довольны новыми должностями и условиями работы ― это главное. Условия жизни в резервации также претерпели изменения. Всё потихоньку налаживается, но это только начало. Впереди ещё много сложностей, которые нужно преодолеть, чтобы достичь желаемого результата.

Когда Глеб исчез, поблагодарив меня за ужин, я ещё долго сидела в кухне и пустым взглядом смотрела на осколки бокала на полу. Вроде бы и беспокоиться не о чем, о моей безопасности охотники и без меня прекрасно позаботятся, но всё равно осадок от этого разговора остался неприятный. Во-первых, очень жалко Матвея. Я никогда не желала ему зла. И привязанности сильной к нему нет, и всё равно он мне по-своему дорог. Да хотя бы просто по-человечески ― осознавать, что ты своим решением подтолкнул кого-то к гибели, больно и горько. А во-вторых, снова стало страшно. Никита, оказывается, очень жестокий. О том, что он бессердечный, я и так знала, но не настолько же. Понятно, что охотники меня защитят в случае необходимости, а если нет? Другие ангелы тоже сердечностью не отличаются. Решат, что мой дар несёт в себе какую-то угрозу, и кто меня тогда спасёт? Если бы Глеб не вмешался в ситуацию с папиной болезнью, я бы вообще не знала о том, что вокруг меня происходит. Жила себе преспокойно столько месяцев, а оно вон как повернулось. И ладно бы к добру, а то ведь совершенно непонятно, чего ждать от завтрашнего дня. Вот правду говорят: «Меньше знаешь ― крепче спишь». Попробуй усни после такого.

Глава 6

Понимая, что спокойной ночи для меня всё равно уже не будет, я прибралась в кухне, переоделась, позвонила Хлое и пригласила её на чай. Осталась ещё одна тема, которую я не рискнула обсуждать с Глебом, поскольку уже слышала его мнение.

– А, так вот в чём причина этого неожиданного гостеприимства, ― усмехнулась волчица, неприятно глядя мне прямо в глаза. ― Слушай, я к тебе справочником не нанималась. Вы с Глебом три часа тут тусили. У него нельзя было спросить?

– Его версию я уже слышала, ― поморщилась я, поставив перед ней на стол тарелку с печеньем. ― Вадим то же самое сказал. Но они оба мужики, а мне версию противоположного пола узнать хочется.

– Заинтриговала. Валяй.

– Это об истинных парах оборотней. Я не понимаю, почему понятие истинности в данном случае связано с неизбежностью страданий, а о любви речь вообще не идёт.

– Пф-ф-ф! ― фыркнула она насмешливо, приземлившись на табуретку. ― Ты бы ещё сотню мужиков допросила, а ответы всё равно были бы одинаковые. Это вообще не про любовь, а про ответственность. Ты когда-нибудь слышала слово «промискуитет»?

– Нет, ― честно призналась я.

– Ну-у-у… Это когда в отношениях с противоположным полом никаких понятий о морали нет вообще. С кем хочу, с тем и сплю, ни от кого ничего не требую и сама никому ничего не должна. Доступно объясняю?

– Вполне.

– Так вот… Оборотни изначально были созданы именно такими. Разные виды в разной степени склонны к моногамии и длительным отношениям в паре, но в большинстве своём все были пофигистами. Потом боги вспомнили о том, что ничто человеческое оборотням не чуждо, и в рамках социализации внедрили в генофонд текущего поколения так называемый «ген ответственности». Технической стороной я никогда не интересовалась, можешь об этом даже не спрашивать. И этот эксперимент всё равно провалился. Ген должен был работать таким образом, чтобы особи противоположного пола создавали одну крепкую пару на всю жизнь.

– Даже люди не все так могут, ― заметила я.

– Вот именно, ― кивнула Хлоя. ― Этот ген работает безотказно, но неправильно. Каждый из оборотней, если, конечно, он не ведёт жизнь отшельника, обязательно встречает на своём жизненном пути особь противоположного пола, причём необязательно своего вида, к которой моментально проникается не любовью, а чувством ответственности. Если на это чувство в перспективе наслаивается ещё и взаимная любовь, то получается как раз истинная пара, а если любви нет, то остаётся только постоянная тревога и потребность всячески опекать. Понимаешь?

– Не очень.

– Ну вот взять, например, тебя, меня и Глеба. Мой ген ответственности включился на него, а его ― на тебя. Если бы это была любовь, получился бы любовный треугольник, а на деле получается чёрт знает что.

– То есть он твоя истинная пара?

– Да нет же! Вот тебя заклинило на парах, а! Это должно было так работать, но не работает, потому что встретить взаимное совпадение гена практически нереально.

– Я вообще перестала тебя понимать, ― призналась я.

– Ладно, объясню ещё проще для особо одарённых, ― скривилась она. ― У тебя в детстве домашние зверушки были?

– Морская свинка.

– Ты о ней заботилась?

– Да.

– Почему?

– Потому что «мы в ответе за тех, кого приручили». Она же беспомощная была. В клетке сидела, ― подумала ещё немного и добавила: ― И сдохла быстро.

Хлоя обречённо вздохнула, закатила глаза под лоб и сокрушённо покачала головой.

– Какая же ты трудная. Ладно. Остановимся на дохлой свинке. Если бы она жила у тебя сейчас, ты бы испытывала по отношению к ней чувство ответственности?

– Конечно.

– А пару с ней создать захотела бы?

Я промолчала, потому что вопрос показался мне издёвкой. Конечно, я бы не захотела создавать пару с морской свинкой! Она же свинка! А я ― человек!

– Короче, то что у нас называют истинной парой, это просто ответственность, ― смирилась волчица с моей непробиваемостью. ― Женщины относятся к этому проще, потому что у них есть материнский инстинкт, который имеет схожую природу, а мужики ответственности боятся и всячески стараются её избегать. Просто у оборотней непостоянство в крови. Мы предпочитаем свободные отношения. А проклятый ген обязательно подсовывает того, о ком нужно заботиться до конца жизни. Умные приспосабливаются, а остальные страдают. Тут ещё от воспитания многое зависит. В нашей семье, например, принято ещё в детстве потомству объяснять, что во внезапном желании заботиться о том, кого видишь впервые, нет ничего патологического. Просто не нужно путать эту потребность с другими чувствами, и тогда всё будет в шоколаде. Я Глеба ни разу не видела до тех пор, пока серафим не нанял меня шпионить за ним. А как увидела, сразу поняла, в какую передрягу попала. А никуда не денешься уже. С одной стороны ангел отчётов требует, с другой подсознание вопит, что я оберегать Глеба должна, а не пакостить ему. Сейчас попроще стало.

– То есть ты его не любишь, но испытываешь потребность его защищать. И он ко мне испытывает то же самое. Любить при этом можно кого угодно, ― подытожила я.

– Ну наконец-то до тебя допёрло! ― обрадовалась она. ― Любовь просто всё очень сильно осложняет. Это дополнительная привязанность, которая в такой паре совершенно ни к чему. Чувство ответственности легко интерпретируется в братское, например. Ну или как у нас. Никто никому ничем не обязан, а как я реализовываю свои потребности ― это моя проблема. Глебу об этом знать совершенно ни к чему.

– То есть он не знает о том, что ты…

– Знает, но лучше бы не знал.

– Почему?

– Потому что он дурак. У него все регуляторы на максимуме. Боится меня обидеть. Лишнего слова никогда не скажет. Его по-другому воспитывали. Внушили, что истинная пара ― это боль, вот он и думает теперь, что мои чувства обязательно нужно щадить.

– А ты этим благополучно пользуешься, ― заметила я насмешливо.

– А это не твоё дело, чем и кем я пользуюсь, ― огрызнулась она. ― Тебе всё равно этого до конца не понять, потому что ты человек. Скажи спасибо, что хотя бы примитивное объяснение получила.

– Ну да. Мне до ваших высоких чувств и отношений далековато, ― согласилась я. ― Спасибо за объяснение. Больше не задерживаю.

Она надменно фыркнула, бросила надкушенное печенье обратно в тарелку и демонстративно покинула моё жилище. А я вымыла чашки, почистила зубы, смыла косметику и улеглась на кровать переосмысливать полученную информацию. Глеб не похож на человека, который боится ответственности. Скорее, он боится боли, потому что слишком много пережил её в детстве и юности. Отсюда и гипертрофированное чувство сострадания, и нежелание соприкасаться с потенциальным источником новых переживаний. Вообще, конечно, у богов весьма занятная фантазия. Как укрепить моногамные отношения, они придумали, а на механизм создания полноценных пар решили не заморачиваться. Инстинкт указывает, что надо заботится об одном, а сердце тянется к другому ― это же пытка натуральная. И ладно бы ген этот недоделанный только внутри одного вида работал, так ведь нет же! Он у оборотня и на человека проснуться может, и на вампира ― на кого угодно! В итоге полный бардак получается. Маша любит Колю, Коля любит Олю, Оля любит Васю…. И не любовь это никакая, а подсознательное желание заботиться. Люби кого хочешь, но заботься только вот об этом. В принципе, если действительно трансформировать эту потребность в братские чувства, то жить можно. Но, опять же, пол-то противоположный. Я бы, например, чувствовала себя крайне некомфортно в такой ситуации. Даже представить сложно. «Глеб, я тебя люблю, но Матвея бросить не могу, потому что у меня на него ген ответственности сработал», ― так что ли? При таком раскладе о нормальных отношениях только мечтать остаётся.

Я думала. Долго думала, а потом поняла суть замысла богов. Наличие гена ответственности у оборотней не требует взаимности от пары. Здесь работает принцип «в любви всегда есть дающий и принимающий». Для крепких и долгих отношений достаточно, чтобы ответственность чувствовал кто-то один. Второй должен просто с благодарностью принять эту заботу. Ответственность и благодарность за неё ― идеальный союз. Хлоя права в том, что любовью здесь и близко не пахнет, но ведь боги-то на самом деле не любовь планировали. Для любви они что-нибудь позаковыристее придумали бы.

– Кошмар какой, ― произнесла я вслух, разглядывая тёмную тень на потолке. ― Как хорошо, что я человеком родилась, без таких вот заморочек.

Но хотя бы стало понятно, почему Глеб так старательно меня избегает. Он, как и Вадим, просто путает божий дар с яичницей. Будучи объектом ответственности Хлои, он отказывается от ответственности за меня, чтобы не обидеть её. Подавляет свои потребности в угоду чужим. На него это похоже, да. Даже если я повисну у него на шее, как кот на дереве, он не позволит себе сблизиться со мной, чтобы не ранить нежную душу волчицы. Будет нервничать. Она почувствует его нервозность и бросится устранять проблему ― меня. Беда-а-а. С Матвеем как-то попроще было, несмотря на то, что он на демонице женат. И я никогда его не любила. Я вообще никого не люблю, кроме родителей и самой себя. Так жить проще.

Вот подумала, что не люблю никого, и сразу перед мысленным взором нарисовались печальные серые глаза Глеба. Я была уверена, что временное увлечение им уже прошло. Одна симпатия сменилась другой, эмоции улеглись, сердце успокоилось… Ан нет. Увидела его, поговорила ― и всё вернулось. И ведь не было у нас с ним ничего серьёзного, а так запал в душу, что теперь клещами его оттуда не вытащить. Калёным железом не выжечь. Он так сильно похудел за эти месяцы… Устаёт, наверное, на работе. И за дочку переживает. Риту мне нисколько не жалко, но ребёнок-то ведь ни в чём не виноват. Родителей не выбирают, как и причину для появления на свет. А она ещё при таких обстоятельствах родилась, что плакать хочется. И судьба её ждёт не сахарная с настолько противоречивым генофондом. Русалка, демон, ангел, оборотень, человек ― пять видов в одном крошечном младенце собраны! А ведь вся эта наследственность со временем ещё и проявлять себя начнёт. Тут любой засомневался бы, благом или нет было для неё сохранение жизни, а Глеб не сомневается. Он не хочет взваливать на себя ответственность за меня, но от своего ребёнка ни за что не откажется. Ценой собственной жизни будет дочку защищать.

Таким образом, перебирая одну вяло текущую мысль за другой, к шести часам утра я пришла к выводу, что всё ещё люблю этого несносного гибридного нефилима. А сделав такой вывод, удовлетворённо заснула, поскольку тщательно скрываемые от самой себя чувства наконец-то достигли согласия с разумом. У меня нет гена ответственности. Я не обязана страдать, раздираясь между подопечным и возлюбленным. Хорошо всё-таки быть человеком. Но больше всего душу грело осознание того, что связь, существующая между Глебом и Хлоей, не имеет с любовью ничего общего.