bannerbanner
Горячее сердце Арктики
Горячее сердце Арктики

Полная версия

Горячее сердце Арктики

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
2 из 6

Я пытаюсь исправить собственную оплошность и избавиться от уродливых мокрых пятен на груди.

– Пойдем ко мне, дам свою футболку. Заодно поговорим.

Мы привлекаем общее внимание, поэтому быстро поднимаюсь. Он тащит меня через весь первый этаж и грубовато подгоняет на втором.

Оказавшись в давно знакомой комнате, озираюсь по сторонам и занимаю «свое» кресло. На телефон приходит сообщение, поэтому тянусь к заднему карману на джинсах.

«В «Леонардо» новый диджей. Завтра первая вечеринка» – пишет Бьянка.

«Что еще за новый диджей?» – печатаю и поглядываю на широкую спину Авдеева, открывающего створку шкафа.

«У него смешное имя – Капитан Америка».

«Хм. Серьезно?»

«Думаешь, он принялся за старое?»

«Почти уверена в этом»…

Забрав футболку, прошу Майка отвернуться. Он делает это не очень охотно.

– Я хочу, чтобы ты прекратила всякое общение с Загорским, – говорит он, когда разворачивается и наблюдает, как я завязываю узел на талии. – Думаю, ты понимаешь, что ваше дальнейшее общение абсолютно неуместно.

– Я хочу прекратить нашу фикцию.

– Что?

Он усмехается и, мазнув взглядом по моему животу, облизывается.

Извращенец. Внутри меня горечь.

– Хочешь прекратить это все?..

– Да.

– Я против. Ты мне нужна, а я нужен тебе. Не вижу смысла что-то заканчивать.

– Все изменилось, – переминаюсь с ноги на ногу. – У меня отношения. Настоящие.

– У тебя что? – усмехается. – Отношения с Тайгой? Что за бред?..

Бесит.

– В следующий раз, попроси Яичкину сконцентрироваться на массаже головы, а не простаты. Тормозишь страшно, – шиплю, проходя мимо него. – А я пока все расскажу нашим родителям…

Глава 5. Аня

Однажды, когда мне было всего двенадцать, а Мише только-только стукнуло пятнадцать, он пригласил меня в кино. И в этом не было ничего удивительного ровно до тех пор, пока в и без того темном зале на двадцать мест не погас экран, а из динамиков не полилась романтичная музыка.

Это было безумно трогательно и по-подростковому мило.

В тот день юный Миша Авдеев с нежными розовыми розами наперевес официально предложил мне встречаться. И подарил кота – мягкую игрушку в виде брелка, до сих пор болтающуюся у меня на ключах.

Наверное, я и сейчас в каких-то жизненных аспектах ребенок, но тогда была совсем зеленой. Хотя… счастье я чувствовала. Умела это делать.

А сейчас?

Наверное, разучилась…

В один летний день, благодаря отвратительному поступку Авдеева, мгновенно стала взрослой.

Взрослые не чувствуют счастья, потому что в него не верят.

Выскочив из комнаты, несусь на первый этаж и уже на лестнице, услышав звонкие, бодрые интонации, понимаю, что приехала Роза.

О, нет!..

Роза-Розочка…

– Анечка, моя дорогая!.. – расплывается она в улыбке.

– Здравствуйте, – говорю поникшим голосом и иду целовать в обе щеки теперь бабушку Майка. – Как ваше здоровье?

Либо в комнате тусклое освещение, либо лицо бывшей балетной примы Драматического театра Северска – Розы Цветковой – слишком худое и бледное, хоть она и пыталась скрыть это румянами кирпичного цвета на щеках и нанесенной ровным слоем вишневой помады.

Роза отмахивается от моих вопросов и сразу начинает причитать:

– Да что обо мне, о старой говорить?.. Дай я на тебя посмотрю! Какая фигура!.. Какая осанка!.. И как тебя этот Громила оставил здесь на целый год?..

– «Этот Громила» уже здесь, – слышу грубоватое за спиной и тут же отхожу. – Привет, ба!

Невольно улыбаюсь, глядя, как Авдеев приподнимает и кружит бабулю, а она только глазами хлопает. Он, пожалуй, хороший человек, но даже у хороших людей бывают темные, некрасивые стороны. Так ведь?..

– Медвежонок, – взвизгивает Роза. – А ну, отпусти. Я старая, сейчас инфаркт хватит.

– Какой еще инфаркт? – Миша ставит бабушку на место и пристально изучает морщинистое лицо. – Ты что, болеешь?

– Миш, – откашливается Астра и поглядывает в сторону стола. – Оставь бабулю в покое и поговори с отцом. Он весь вечер переживает, что ты не намерен восстанавливаться в Университете.

– Я же сказал, что завтра заеду.

Авдеев злится, а я вздыхаю, потому что предвосхищаю всеобщий кабздец, который настанет, когда дядя Кирилл узнает, что никакого академического отпуска нет: Майка давно отчислили. Обычно спортивные заслуги, особенно такие выдающиеся, как у него, имеют какой-то вес, но декан экономического факультета, видимо, болеет за футбол.

– Я, пожалуй, с тобой съезжу, – все еще переживает его мама.

– Вы не беспокойтесь, – по привычке заступаюсь. – Мы завтра после моих пар вместе заедем.

– Спасибо, Анют.

Небрежно кивнув мне, Майк провожает бабушку до стола и помогает ей сесть. Это что, вся его благодарность? Я, вообще-то, всем про фикцию рассказать хотела, а сама продолжаю врать.

– Да, маленькие детки – маленькие бедки, – шутливо произносит мой папа.

Он у меня не строгий, но свое веское слово сказать может. И регулярно это делает. Особенно в том, что касается учебы.

– Беритесь уже за ум, молодежь, – продолжает старший Авдеев, строго поглядывая на нас обоих. – Иначе для кого мы тут стараемся?

Все кивают, негласно его поддерживая.

– Для Маргариты и Савелия, конечно, – называет младших Майк, вальяжно растягиваясь на стуле и закидывая руки за голову. – Я на себя и Анюту сам заработаю.

Розочка мне весело подмигивает, а я вспыхиваюот стыда, и снова пихаю под столом огромную лапу.

– У тебя три выговора и штраф с шесть нулями, – напоминает дядя Кирилл. – Пока ты только тратишь.

– Это я на чай им там оставил, – с грубоватым смешком выдает Майк.

Все смеются, и я тоже не сдерживаюсь.

Дурак.

– У Ани, кстати, тоже учеба хромает, – вспоминает мама после того, как все замолкают.

– Ма-а-ам… – тяну и дую губы.

Не при всех же?..

– Что не так? – прищуривается Майк, приобнимая меня.

По-хозяйски поглаживает плечо. Я задерживаю дыхание.

– Английский, Миш. Три пересдачи, два репетитора, все мимо. Странно, что тебе она это не рассказывала. Может, ты с ней позанимаешься? – предлагает она.

– Конечно, завтра съездим в универ и позанимаемся у нас.

Я удрученно вздыхаю, потому что и правда – с английским надо что-то делать. Учиться в Колледже Дизайна мне нравится. Да и отца расстраивать не хочется…

Уже вечером, лежа в уютной кровати, быстро печатаю сообщение:

«Ладно, я согласна. Надо продолжать…».

«Ты всегда была умненькой. Завтра в восемь утра, я у тебя. Загорского отмени».

Закатываю глаза. Будто Ярик таксист…

«Ладно» – отвечаю.

Внимательно рассмотрев фотографию на аватарке, где Авдеев довольно улыбается в хоккейной форме «Даллас Старз», снова пишу:

«Думаешь, получится помочь мне с английским?»

«Конечно. Не ссы, Андрюш».

«Боюсь, что меня тоже отчислят. Как тебя… Что тогда папа скажет?»

«Надеюсь, ты этого никогда не узнаешь, а я не узнаю, что такое массаж простаты».

– Какой ты дурак, Авдей, – смеюсь, и не отвечая, перехожу в переписку с Тайгой.

Вряд ли Ярик обрадуется…

Глава 6. Арктика

г. Ленск

Первая серия сезона. Молодежная Хоккейная Лига


– Вдули, – слышатся разочарованные стоны наших болельщиков с трибун.

Уходить со льда первым – становится чем-то вроде традиции.

Коленный сустав скрипит.

Твою ж…

Сдернув шлем, одним движением сбиваю пот со лба и замечаю Виту, которая отходит от стены.

– Ты мне обещал не нагружать колено… – забирает у меня каску.

– Я не нагружал. Не реви.

– Скажи это своему мениску…

– Скажу…

– Зачем ты полез в тот замес, Миш? Добровольский бы сам справился.

– Было несправедливо.

– В Америке ты не сильно искал справедливости… – Вита замечает, едва поспевая за мной.

– Мы не в Америке, Вит, – обрубаю. – С этими пацанами я лук из супа выковыривал. Смотреть, как кого-то из них пиздят по башке, не собираюсь…

В раздевалке пусто, но это ненадолго. Запуливаю краги в свой ящик.

– Заедешь ко мне вечером? – спрашивает Вита, опуская шлем на скамью.

– Не сегодня, – мотаю головой. – Встретимся в клубе, завтра.

– Хорошо… – Вита, мотнув темными волосами, направляется к выходу. – Никаких тренировок, это я тебе как твой реабилитолог говорю. Полный покой.

– Зачем тогда зовешь?..

Она легко смеется.

– Отдыхай, Авдеев.

– Отдохнешь тут, – ворчу. – Как же…

Выдернув телефон из кармана джинсовки, читаю сообщение от Насти Левкович, которая не так давно сама себя выдвинула на роль руководителя моего фан-клуба. Оказывается, пока я ломал клюшки об даллаский лед, и такой здесь, в Ленске появился.

Фан-клуб Майка Авдеева.

Охренеть – не встать.

«Миша, привет. Выйди сегодня, пожалуйста, из входа В. У нас для тебя сюрприз».

«ОК» – отвечаю быстро.

Сев на скамейку, пялюсь в бетонный пол.

Зажмуриваюсь и снова убираю набежавший на лицо пот.

Без поражений не было бы побед… – так скажет только человек, который никогда в жизни не выигрывал даже в игровом автомате.

Поражение – начало конца и привыкать к такому явно не стоит. Привычка проигрывать – дерьмо собачье. Знаю, плавали.

– Загорский, – через пару минут орет Стасик, как мы его между собой называем, или Станислав Николаевич Болотов – наш главный тренер. Закинув руки в карманы брюк, он стоит посреди раздевалки. – У тебя какие-то проблемы со зрением?..

– Нет, – рявкает Загорский.

– Тогда че ты эту шайбу туда-сюда елозишь?

– Он боится ее Арктике отдавать, – ржут пацаны. – Вдруг уведет?..

– По себе судит… – с горькой усмешкой произносит Кавказ.

– Че ты сказал? – Яр злится.

– Захлопнись, – Стасик тонет в собственном гневе. А что ему еще остается?..

Вдуть рядовому, задрипанному клубу – это не уровень «Родины». Вернее, не уровень «Родины» годовалой давности. Сейчас все поменялось.

Следующие полчаса я выслушиваю трехэтажный мат, в том числе в свою сторону, и направляюсь в душ, где быстро моюсь и растираю полотенцем больное колено.

Переживаю, естественно.

В этом плане в Далласе было попроще. Отвечать только за себя – всегда проще, а я пиздец, как люблю сложности.

В Далласе было спокойнее.

Солнечнее.

Пьянее.

Блядь…

Но есть ощущение, что только сейчас жизнь Михаила Авдеева сняли со «стоп-крана». Осталось заиграть и взять кубок в Молодежке. Все в наших руках.

У раздевалки замечаю Андрееву с айфоном.

– Привет. С ногой все нормально? – она обеспокоенно спрашивает.

Будто ей не все равно.

«Ты мне противен. Так бывает» – сказала она мне тогда. Хотел бы я, чтобы мне было так же…

Аня за год повзрослела.

Я рассматриваю крошечный пупок, выглядывающий из-под короткого, но объемного розового свитера. Стройная талия красиво скрывается под поясом широких джинсов и из-за этого кажется еще тоньше.

– Майк…

– Хватит меня так называть, – прошу и, подхватив вещи, направляюсь к входу В. – Поехали уже, Андрюш…

– Я сегодня не с тобой, – кусает губы.

Эстетика – второе имя Ани Андреевой. Она все делает оргазмически вкусно – поправляет ли волосы, сжимает ли ремень сумки на плечике, округляет ли большие глаза.

– В смысле не со мной? – зависаю на светлом лице.

– Да. У меня, в общем… свидание.

Она непримиримо стискивает свои остренькие, белоснежные зубы, и я тоже скалюсь. Вызверяюсь.

– Свидание?.. – ухмыляюсь, поглядывая на дверь в раздевалку. – Это что-то между знакомством и… сексом? Напомни…

– При-ду-рок!.. – смеется Анечка.

Я зачем-то представляю их с Яром в постели. В момент, когда на Ане в моем воображении не остается одежды, лбом врезаюсь в дверь.

Ну, нахуя?..

– Осторожнее, – хмурится она.

На улице по-осеннему тепло. Натягиваю кепку.

– Миш, – машет рукой Настя.

– Тебя ждут, – кивает Аня, кисло здороваясь с Левкович. Они раньше вместе посещали бальные танцы, но потом Андрееву понесло в другие степи. – До вечера, Миш. Я приеду, чтобы позаниматься.

Меня отвлекают девчонки-болельщицы. Человек десять-пятнадцать, но шума много. По-моему, вот кому похуй выиграл я или проиграл?..

Через десять минут как дебил стою с хоккейным баулом и миллионом разноцветных, воздушных шаров, пока Анечка, мило переговариваясь с Тайгой, уезжает с ним на свидание.

Озираюсь, понимая, что уже не один.

– Мы за тебя брат, – мрачно заверяет Кавказ, хлопая меня по плечу. – Это не по понятиям.

– Что именно?..

– Загорский ведь в курсе, что у тебя к Андреевой?.. Это все еще с малолетки знают, – вступает Алтай. – Знай, мы Яра не поддерживаем. Команда на твоей стороне, Миха.

– Вау. Я польщен, – глазами ищу на стоянке свой «Танк» в фирменном цвете «Победы». – Но вы это… осадите лучше. Мы уж сами как-нибудь разберемся.

– Встречаться с любимой девушкой лучшего друга – не по-пацански.

Качаю головой и, ослабив ладонь, отпускаю гребанные шары в синее небо. Кучка из фанаток взрывается девичьими криками.

– Она мне не любимая, – говорю напоследок, чтобы расставить точки над i в команде. – А он – не лучший друг… До завтра!..

Глава 7. Арктика

– Привет, Анют, – доносится снизу.

– Здравствуйте… Как ваши дела?.. Ритка, – взвизгивает Андреева, а за ней моя мелкая Марго. – Ты меня чуть не сбила. Дай хотя бы разденусь.

– Анютка, передай Мишане лед, пожалуйста, – просит моя мама. – Я замоталась с ужином, забыла занести.

– Ой, а его опять колено беспокоит?..

– Ага… Нервничает…

– Конечно, я все отнесу. Не переживайте.

Склонив голову, слушаю еле слышный звук шагов, который у моей комнаты затихает. То, что Аня стучится только спустя полминуты, мне о многом говорит.

Никакой легкости между нами быть не может.

Я противен Андреевой до такой степени, что ей нужно время, чтобы подготовиться к каждой нашей встрече. Как перед клеткой с тигром.

Так бывает.

Говорят, что "настоящий хоккеист должен видеть своих, чужих и блондинку в третьем ряду". Для того чтобы наконец-то перестать видеть одну только блондинку и никого кроме, мне пришлось поставить свою жизнь с ног на голову, и перелететь океан, сделав своих чужими.

– Привет.

– Виделись, – бурчу под нос, награждая ее тяжелым взглядом.

Опустив сумку на пол, она поспешно стягивает ветровку, и я охреневаю.

Снежная королева, не иначе. Белые, легкие спортивки на ногах. Голый, загорелый живот – тут все по классике. И топ, заканчивающийся под грудью. Тоже белый.

– Мама тебе лед передала, – поглядывает на мои вытянутые ноги.

Потом хмурится, потому что замечает: из одежды на мне только шорты. После трехчасовой, неспешной прогулки по беговой дорожке на мансарде и прохладного душа – это единственное что под руку попалось.

– Давай…

– Эм…

Усмехаюсь, замечая озадаченность на симпатичном лице. Диван расправлен и просто так мне не дотянуться. Аня ловко вскакивает на него, смотрит на меня сверху вниз и протягивает сверток с полотенцем.

Замешкавшись, падает рядом и молча наблюдает, как я охлаждаю ноющий сустав.

– Может, стоит завязать с хоккеем? – спрашивает после того, как скрип моих зубов становиться бессмысленным игнорировать.

– Ага. И с прямохождением за одним…

– Дурак. – Она негромко смеется.

Бросаю взгляд на идеальные, чуть припухшие после свидания с Загорским губы.

Блядь.

– А вообще… Яичкина плохо старается с массажем, – язвит.

– Еще чуть-чуть и я подумаю, что ты ревнуешь.

– Вот еще. У нее просто фамилия интересная. Не то что наши.

– Буду знать.

Аня, заметив включенный экран проектора на стене, интересуется:

– Чем займемся?

– Фильм будем смотреть, – ощупываю плед, чтобы найти пульт.

Она тут же отодвигается.

Блядь.

– Я думала, мы английским займемся… – равнодушно пожимает плечами.

– Правильно думала, потому что мы будем смотреть фильм в оригинале.

– «До встречи с тобой»? Это же романтика… А другого ничего не нашлось?

– «Крик-2», – смотрю на нее в упор.

– «До встречи с тобой» нормально, – поспешно перебивает, округляя глаза.

Усмехнувшись, жму на плэй, а она, сложив ноги по-турецки, тянется к своей сумке. Я зависаю на узкой пояснице с ровным желобком посередине.

Вот тебе и Анечка, блядь.

Сжимаю полотенце со льдом.

Найдя резинку для волос, она забирает пышную копну в объемную шишку на затылке и наконец-то успокаивается.

– Только оденься. Пожалуйста, – просит тихо, осторожно задевая взглядом мое плечо.

– Окей, – просто выпрямляю руку, чтобы дотянуться до парадно-выходной тройки игрока «Родины», висящей на стене в виде реликвии, и натягиваю на голое тело пиджак с эмблемой клуба. – Так сойдет.

– Угу.

– Смотришь фильм, что непонятно – спрашиваешь. Все ясно, Андрей?..

– Пока ты говоришь по-русски, да, – слабо кивает и напряженно выпрямляет спину.

Настроив в приложении на телефоне умное освещение, пытаюсь вникнуть в суть фильма, но то и дело заглядываюсь на задранный острый подбородок и пылающую щеку, на которую небрежно упала выбившаяся из шишки прядь волос.

Мне хочется по-хозяйски забросить ее за ухо, но вроде как не к месту.

Мой поиск себя начался года четыре назад. До того жаркого лета, я четко знал, что мне нравится и что будет дальше. Знал, как я хочу провести эту жизнь.

У меня всегда был хоккей. Родная команда, Стасик Николаевич, пацаны-оболтусы… Мы гремели своей четверкой на всю страну. Кавказ, Алтай, Тайга и Арктика из «Родины».

У меня была любимая девушка. Мы чуть больше года встречались с Аней. Никаких пошлостей или чего-то такого. Я водил ее в кино со спортивной стипендии, встречал из школы или после тренировок и обожал смотреть вместе ужастики, потому что именно в эти моменты она доверчиво ко мне прижималась.

А потом случилось «так бывает»…

Как-то она просто перестала отвечать на мои звонки, а после и вовсе заявила, что разлюбила.

Спорт помогал. В хоккее стало больше получаться. Я много тренировался, чтобы не думать. Правда, колено надсадил. Полюбил музыку и разлюбил ужастики.

Временами накатывало.

Как так, блядь?..

И почему со мной «так» не бывает?..

А еще были родители. Мои и ее. И отчего-то возникшее чувство вины перед ними всеми. Будто бы… недотянул?.. Не смог дотянуть… Вина и жуткий стыд съедали, поэтому придумал историю с фиктивными отношениями, чтобы отсрочить неизбежное.

Аня поддержала. Скорее всего, потому, что тоже чувствовала себя виноватой.

С ней, кстати, тоже происходили внезапные метаморфозы. Она неожиданно для всех ушла с бальных танцев, завела новое хобби, которое ее родители сразу приняли в штыки, а я поддержал. Что мне оставалось?

Наша легенда всех устраивала.

Все было на лайте до тех пор, пока я не понял, что медленно схожу с ума.

Мне было на все по хрен!

Куда поступать? Куда лететь? С кем быть…

Растираю лицо, пялясь на экран.

Это было наваждение, которое… блядь… прошло. Америка расставила все по своим местам. Я от души повеселился, правда, в какой-то момент немного перестарался, и в итоге меня сослали обратно. При хороших командных показателях, отличном здоровье и кристальной репутации всего через год двери НХЛ снова будут для меня открыты.

– Он сказал fair hair, – поворачивается ко мне Аня. – «Справедливые волосы»?

– Он сказал, что у нее светлые волосы и… очень… красивые глаза, – подцепив двумя пальцами непослушную прядь, все же завожу ее за ухо.

– А, понятно.

Робко кивнув, она смущается, а я снова смотрю на ее увлажненные губы.

Знать, что Анюта с кем-то целуется почему-то не так неприятно, чем понимать, что этот «кто-то» – Тайга. В глубине моей души все еще дотлевает вулкан, вспыхнувший по этому поводу. Иногда он еще извергается. Это выливается в сцены вроде той, что произошла на прошлой игре.

Надо взять себя в руки.

– У тебя упало, Майк, – Аня подхватывает полотенце и, аккуратно завернув в него пакет со льдом, осторожно прикладывает к моему колену.

Тонкие пальцы случайно касаются моей кожи.

Андреева будто обжигается, дергается и поджимает губы.

– Смотри дальше, – мрачно выдаю, придерживая лед.

Ни хуя у меня не упало.

Ни хуя. Не упало.

Глава 8. Арктика

– Аня, девочка моя, круто! – аплодирует Роксана, главный тренер пол дэнс студии. – Давай добавим в твой номер немного пластики, именно с чувственным вайбом. Совсем чуть-чуть женственности… В плане техники – ты на сегодня лучшая в команде. Я тебе уже говорила? У меня на тебя большие планы в этом сезоне.

– Да, спасибо. Хорошо, – часто киваю, сдувая налетевшие волосы на мокрое от пота лицо.

Дыхание потихоньку выравнивается, а по спине пробегают мощные мурашки удовлетворения от тренировки. От дела, которым занимаюсь и люблю.

До восемнадцати лет я не могла участвовать в конкурсах по пилонному спорту, потому что необходимо было согласие родителей.

Сейчас – передо мной зеленый свет. Хотя бы в плане допуска к соревнованиям. Ведь я три года отсиживалась на скамейке запасных и наблюдала, как девчонки, у которых получается намного хуже, чем у меня, забирали себе кубки и медали.

Мои кубки и медали!..

Хватит!.. Теперь я возьму свое.

Запрокинув голову к потолку, как следует прогибаюсь и обхватываю пилон теперь двумя ногами. Повисев немного, съезжаю на пол.

– Анют, давай сходишь несколько раз к другому тренеру? – продолжает Роксаночка. Ей не больше тридцати лет, и она суперсовременная. Я давно считаю ее своей старшей подругой. – Его зовут Тимур и он первоклассный специалист по экзотик (вид пилонного спорта – «экзотик дэнс» – танцы с легким эротическим подтекстом, ограничение по возрасту – 18+ – прим.авт.).

– Хорошо, как скажешь. Схожу, – киваю послушно.

– Я предупрежу, что ты к нему ненадолго. А то уведет мою лучшую ученицу, – она смеется.

– Я не собираюсь менять направление, но посмотреть интересно, – пожимаю плечами.

– Вот и посмотришь. Отдыхай, Анют. Ты умничка, – любезно протягивает мне чистое полотенце.

– Пока.

Попрощавшись со всеми, вытираю пот со лба и отправляюсь в раздевалку.

В студии почти никого не осталось. Младшие группы занимаются намного раньше, а в старшей акробатической нас всего четверо.

– Волнуешься перед первыми соревнованиями? – спрашивает Таня-администратор, когда я отдаю ключ от шкафчика.

– Очень, – признаюсь, заглядывая в зеркало.

– Роксана Юрьевна о тебе хорошо отзывается.

– Спасибо.

Приглаживаю чуть влажные после душа волосы и застегиваю объемный в плечах пиджак розового цвета. Винтаж и оверсайз – самое классное для меня сочетание. Минималистичные черные брюки обтягивают ноги, как вторая кожа.

У порога застегиваю открытые босоножки и прощаюсь с Таней.

Пока иду до припаркованной у дороги машины, размышляю о том, как бы мне попасть на все соревнования и не объясняться дома.

Вообще-то, мои родители тоже из бывших танцоров. Они даже познакомились, когда мама пришла заниматься в танцевальную студию моего отца. Ему пророчили большое будущее, но, увы, после автомобильной аварии из-за травмы папа попрощался с любимым делом. Наверное, поэтому он так близко к сердцу воспринял мое решение оставить балетную группу и заняться танцами на пилоне.

К сожалению, в обществе данный вид спорта излишне демонизирован, хотя выглядит очень прилично и невероятно завораживающе.

– Привет, Кис, – здоровается Ярик, хмуро улыбаясь.

– Привет.

– Как тренировка?

– А твоя?

Мы оба улыбаемся и тянемся друг к другу, соприкасаемся щеками. Широкая ладонь накрывает мои дрожащие после пилона пальцы.

– У меня все так же, – начинает он, поглаживая запястье. – Упал, отжался. Стасик еще лютует. В пятницу у нас первый выезд в сезоне.

– Куда поедете?

– В Москву.

– Жалко, что ты уедешь, – вздыхаю, раздумывая, чем бы себя занять в выходные.

Мне нравится наше общение. Правда, с приездом Арктики Загорский стал резким, дерганным и часто срывается. Наверное, в нашей ситуации это нормально, но я хочу чувствовать себя девушкой, а не главным призом.

– Вот блин, – поморщившись, лезу в сумку за телефоном. Судя по мелодии, звонит отец. На экране – его фотография с последнего семейного отдыха в Сочи. – Привет, папуль.

– Привет, Анют. Ты уже освободилась? Как потанцевала?

– Все хорошо…

– Ты с Мишей?

Ярослав, услышав ненавистное имя, многозначительно приподнимает брови и горько усмехается.

– Да, конечно. С ним.

– Пусть зайдет ко мне, – говорит папа. – Хочу кое-что ему показать.

– Хорошо, пап. Только чуть позже. Мы хотели поужинать.

На страницу:
2 из 6