Друг из шкафчика

– За замком, говоришь, ходила? – удивилась такому зверскому аппетиту Валерия. – А голодная, будто марафон пробежала.

Кира только пожала плечами и глотнула воды из бутылки. Отвечать не хотелось. Во рту ещё оставался вкус пирожка, а в голове уже складывались слова для ответа Егору.

Оставшиеся учебные дни пролетели для Киры почти незаметно. Уроки сменялись один за другим, перемены не несли в себе ничего нового. Валерия и Амелия, к счастью, успокоились – перестали донимать расспросами о Сэме и вернулись к своим обычным разговорам: о Льве, контрольных и новых нарядах. Всё стало таким, как было до появления Волкова в жизни Киры. За исключением одного – она теперь каждый день общалась с кем-то, кого вообще не должно существовать.

Переписка в блокноте затягивала всё больше. На вопрос Егора о школе Кира ответила подробно. Она выбрала самые забавные и яркие истории, которые произошли за последнее время: как Лев случайно сжёг рукав халата на химии, как одноклассник упал с парты, притворяясь спящей пантерой на уроке биологии, и как один из учеников пронёс в школу таракана в банке, назвав его Станиславом Юрьевичем.

Она перечислила почти всех одноклассников по именам, кроме Амелии, и это было не случайно. В ответ Егор написал:

«А как дела у Амелинки?»

Это прозвище… Слишком личное, слишком тёплое. Кира никогда не слышала, чтобы кто-то называл так подругу.

«Между ними точно что-то было», – кольнуло любопытство. Но почему ни Сэм, ни одна из близняшек не упомянули об этом? Кире хотелось бы узнать подробности у Егора, но вдруг показалось, что это совершенно не имеет отношения к делу. К тому же, после того как она на целых два разворота расписала школьные новости, ей и так мерещился Сэм, готовый пристально глядеть и шипеть: «Я же просил писать меньше!»

Тем не менее Кира не прекращала эксперименты. Её интерес к происходящему перерос в почти научную одержимость. Она пробовала писать вопросы на листке из своей тетради – ответа не поступало. Потом клала блокнот рядом с тетрадью, в которую писала вопрос – Егор отвечал, но только в блокноте.

Интересно было и то, что открыта ли дверца шкафчика или закрыта – значения не имело. Главное – чтобы был блокнот.

С каждым днём Кира всё больше чувствовала, что ей начинает нравиться этот призрачный собеседник. Он был остроумным, добрым, иногда чуть саркастичным, но никогда не злобным. С Егором было легко, в отличие от его друга.

Она жалела, что не знала его при жизни. Парень казался таким… настоящим. Настоящим – в то время как всё остальное вокруг становилось каким-то тусклым.

В субботу после занятий Кира с подругами отправилась в новое кафе возле парка, чтобы помочь избавиться Амелии от дурных мыслей перед посещением стоматолога. Помещение оказалось модным, в индустриальном стиле – с высокими потолками, открытыми трубами под бетоном, кирпичными стенами и огромными окнами в чёрных металлических рамах. Вместо обычных ламп – подвешенные на длинных проводах грубые бульбы, отбрасывающие тёплый янтарный свет. На стенах – чёрно-белые фотографии старых фабрик, крашеные граффити и случайные обрывки неоновых цитат. Вместо фона – лёгкий джаз с примесью лоу-фая.

– Приём! – Амелия щёлкнула пальцами у Киры перед лицом. – Ты с нами или в другой вселенной?

В руках Кира держала меню, но мысли и в самом деле путешествовали за гранью понимания обычного человека.

– Просто задумалась, – выдавила она.

– «Задумалась», – передразнила Валерия. – Слишком красиво сказала. Обычно это называется «залипла».

– Что-то случилось? – обеспокоилась Амелия. – Ты с четверга сама не своя. Сначала с замком непонятная история, теперь вообще как привидение сидишь…

Кира усмехнулась краешком губ. Привидение – точное слово.

– Признавайся, – подтолкнула её локтем Амелия, – о Сэмике думаешь? Соскучилась уже?

Обе близняшки рассмеялись, но Киру это ни смутило, ни возмутило – она просто опустила взгляд в меню, в раздел с десертами. Однако Амелии и Валерии не требовался её ответ, чтобы продолжить выдумывать небылицы про отношения с Семёном. Их это настолько увлекло, что Кира и не заметила, как подруги дошли до откровенного абсурда.

– Мне Сэм вампира напоминает, – сказала Валерия.

– Точно, – кивнула Амелия. – Мы ж недавно пересматривали сагу про вампиров. Он прям вылитый один из них.

– Серьёзно? – Кира аж закатила глаза.

– А любовь и в самом деле ослепляет, – усмехнулась Амелия. – Раз даже ты не обратила внимания на его светлую, почти прозрачную кожу. И руки! Холодные! Брр, я до сих пор не могу забыть, как он коснулся меня, когда отбирал мяч на баскетболе – это же лёд!

Валерия согласно кивнула:

– Ещё он какой-то слишком тихий. Прям специально старается не издавать ни звука. Иногда стоишь – и вдруг понимаешь, что он за твоей спиной. Пугает.

– Может, он просто стесняется, – пробормотала Кира и даже сама себе не поверила.

– Стесняется? – прыснула Амелия. – Да ладно. Он скорее из тех, кто заставит тебя стесняться в своём присутствии. Выглядит так, словно его из другого времени вытащили. Или из книги.

Близняшкам понравилось сравнивать Сэма с вампиром – слишком понравилось. Они тут же затеяли спор, кто из киношных кровососов ему больше подходит: Амелия голосовала за Эдварда, Валерия – за Луи из «Интервью с вампиром», и так увлеклись, что тему не меняли вплоть до самого расставания у стоматологической клиники. Смеялись, подшучивали, даже придумывали сценарии, где Сэм ночью влетает в окно к Кире, чтобы прочитать стихи на латыни.

Весь вечер и следующий день Кира чувствовала себя как не в своей тарелке. Думала о блокноте, о Егоре и пальцах Сэма – бледных и холодных, как у… вампира. А ещё – о том, как он всегда появляется, выходя из тени.

Она поймала себя на странной эмоции – она боялась понедельника. Боялась не контрольной по алгебре, не физики, а… встречи с Волковым. Встречи, на которой ей нужно будет озвучить своё решение.

И ведь решение уже было готово, только вот Кире совсем не нравилось, что в комплекте к интересному расследованию идёт одноклассник, с которым придётся теперь много общаться. Подруги точно не оставят это без внимания, и сплетни распространятся по школе быстрее, чем огонь в ветреную погоду.

Воскресенье тянулось как жвачка: скучная, вязкая, с привкусом тревоги.

Уборка. Стирка. Домашка. Прогулка с бабушкой в парке, где они кормили голубей и пили облепиховый чай из термоса. Всё это раздражало и утомляло одновременно. Казалось, что всё вокруг только мешает думать, а когда, наконец, наступила тишина – мыслей стало слишком много.

Кира проворочалась почти всю ночь: то засыпала, то просыпалась, вглядываясь в светящийся циферблат телефона, как в последнюю надежду. Под утро начала немного клевать носом, но отдохнуть толком не удалось.

Понедельник начался отвратительно. Во-первых, она обнаружила, что корни волос безбожно отросли – краситься нужно было ещё в выходные, но она так и не собралась. Во-вторых, эти самые волосы не желали укладываться и торчали из хвоста, как антенны.

Чайник она выключила раньше времени – чай оказался едва тёплым. На рубашке, которую она выбрала заранее, вдруг обнаружилось пятнышко – мелкое, но предательское. Пришлось судорожно искать другую.

Неделя начиналась как полный провал, и настроение соответствовало.

Когда она, наконец, застёгивала жилетку, в квартире неожиданно раздался дверной звонок – пронзительный, как выстрел. Кира недоумевала: обычно к ним не приходили гости утром в понедельник.

В коридоре послышались шаги – бабушка открыла дверь.

– Дочь, Асик приехал, – раздался ласковый голос Лидии Николаевны.

Кира вышла в прихожую и увидела на пороге Семёна.

Такой же бледный, как всегда. В чёрной куртке и с рюкзаком за плечами. А на лице – абсолютное спокойствие и безмятежность.

– Привет, – сказал он доброжелательнее, чем обычно, и даже постарался улыбнуться.

[1]Симпатические (невидимые) чернила – чернила, записи которыми являются изначально невидимыми и становятся видимыми только при определённых условиях (нагрев, освещение, химический проявитель и т. д.)

8. "Выход" одобряет

Сэм стоял на пороге квартиры своей одноклассницы – и от самого этого факта чувствовал себя немного неловко. Всё казалось каким-то неправильным. Он не привык к таким визитам, особенно ранним утром, особенно без предупреждения. Но сидеть смирно в школе, дожидаясь Киры, он просто не смог бы.

Нет, дело не в нетерпении. Просто она не вызывала у Сэма безоговорочного доверия, он сомневался, что Кира вообще придёт в школу. К тому же в голове не переставая крутился сценарий, где она уехала обратно… откуда она там? И всё – он снова остался ни с чем, теряя драгоценное время, которого становилось всё меньше.

Так он и оказался здесь.

Узнать адрес было несложно. В прошлую среду Сэм подошёл к Смирнову, вроде бы между делом, и спросил, далеко ли Кира живёт от школы. Лев, не заметив подвоха, выложил всё – улицу, номер дома, даже квартиру. Просто, как если бы назвал погоду. Сэм кивнул, поблагодарил и ушёл.

Одного он не учёл: дверь может открыть не Кира. Но и это не сильно сбило его с толку. Всего лишь требовалось заменить обычное заготовленное приветствие на более официальное, а после вежливо извиниться за ранний визит. Да и пожилая женщина с тёплыми глазами так мило ему улыбнулась, что это придало больше уверенности.

Сэм в ответ натянул единственную улыбку, на которую хватило сил, и уже почти извлёк сформулированный текст в голове. Однако женщина обратилась к нему как к старому знакомому и назвала… Асик?

Он точно не знал эту женщину. И она не могла знать его. Но в голосе не читалось и тени сомнения. А ещё – она назвала Киру дочерью. Хотя, насколько Сэм знал, по наводке всё того же Льва, она её бабушка. Ошибка?

Вскоре в коридор выбежала Кира, и вместо заготовки у Сэма вырвалось дурацкое «привет», а неестественная улыбка застыла на губах. На ходу застёгивая куртку, одноклассница поцеловала женщину в щёку:

– Пока, бабуль.

И прежде чем Сэм успел хоть как-то реабилитироваться в глазах взрослого человека, Кира вытолкнула его на лестничную площадку, закрыла дверь и отправилась вниз. Тут-то к Сэму и пришло осознание, что степень отвратительности предстоящего дня он явно занизил.

Следуя за девушкой, он молча миновал лестничный пролёт, ещё один, вышел на улицу. Хотел всё же извиниться за то, что пришёл без предупреждения, но увидел, как Кира уже отдалялась в сторону школы – стремительно, буквально убегала от него. Непонимающе посмотрев на синие волосы, торчащие из-под шапки, Сэм надел варежки и, сделав несколько длинных шагов, легко догнал.

– Асик? – спросил он. – Это кто?

– Не знаю, – пожала плечами Кира. – У бабушки Альцгеймер, иногда путает людей. Может, ты ей напомнил какого-нибудь поклонника из молодости.

На секунду парень почувствовал себя неловко – кажется, он наступил на что-то личное. Но, видя, с какой лёгкостью Кира об этом говорит – без печали и даже вроде шутит (про поклонника – это же шутка была?) – решил не извиняться. Просто кивнул про себя: понял, принял – и перешёл к главному:

– Насчёт Егора. Ты убедилась, что…

– Давай сразу договоримся, – перебила его Кира, – в школе… Лев! – вдруг перевела она взгляд за спину Сэма.

Совершенно не торопясь, к ним вразвалочку подошёл Смирнов – в наушниках, с недозатянутыми шнурками на ботинках и вечным ощущением каникул в походке.

– О, привет! – окинул он удивлённым взглядом одноклассника, который, явно, здесь не по пути оказался. – Вы чё, теперь вместе ходите?

– Случайно встретились, – буркнула Кира.

– Понял-понял, – сказал Лев, всем своим видом демонстрируя обратное.

Последняя оценка отвратительности дня неверна, – снова подумал Сэм. И пока он мысленно проклинал этого беззаботного, вечно довольного парня, у Киры с появлением Льва словно включилась другая частота – лёгкость, подколы, отсутствие напряжения. Она даже смеялась. И на этом фоне Сэм ощущал себя тенью, скользящей позади.

Скоро школа накрыла их привычной утренней суетой. Ученики, как муравьи по своим маршрутам, расходились по этажам. Лев отвлёкся, кому-то махнул и растворился в потоке.

Кира пошла к шкафчику. Сэм – следом.

Он сразу заметил блестящий навесной замок.

– Новый? – непонимающе взглянул на эту странную девушки с синими волосами, которые контрастировали с порозовевшими щеками от мороза. – Что-то случилось?

– Старый сломался, – ответила она без эмоций, почти на автомате. Открыла замок, забросила сумку, вытащила форму для физкультуры и ушла.

Сэм не успел сказать ни слова. Её спина исчезла за поворотом, оставляя после себя лёгкий запах свежести и какое-то необъяснимое ощущение. Ещё секунду он стоял, разглядывая замок, словно тот мог что-то рассказать – в отличие от убегающей одноклассницы.

Это начинало раздражать.

Подойти к Кире в спортзале до звонка тоже не получилось – она стояла у стены, вполголоса что-то обсуждая с близняшками, – теми самыми, что всегда рядом, в паре, как две версии одного и того же персонажа, только в разных нарядах. Девушки оживлённо жестикулировали, срывались на шёпот – в общем, обычный утренний сплет.

Разминка, построение, разделение на команды.

Сэм оказался в одной с Кирой.

На протяжении всей игры девушка выглядела сдержанно и явно не хотела прикасаться к мячу, если тот побывал в руках Сэма. Избегала его взгляда. Портила не только этот день, но и игру – единственное, что могло скрасить уныние происходящего.

Счёт пришлось тянуть в одиночку. Это было легко – у Сэма оставалось тело, в котором всё ещё жила координация и память лучшего баскетболиста параллели. Когда-то они с Егором вдвоём разносили всех, как шторм в открытом море.

Теперь – только он.

Победа досталась без особого труда. Учитель даже похвалил:

– Вот это игра! Волков, ты всё ещё на уровне.

А Кира?

Она стояла в стороне, вытирая лицо рукавом спортивной кофты и даже не смотрела в его сторону. Это было хуже, чем игнор. Это было… пусто. И очень, безумно, до омерзения раздражающе.

После физкультуры Сэму нужно было сразу отправится на четвёртый этаж, чтобы отдать справку классной руководительнице. Всё официально. Целых три учебных дня он отсутствовал по уважительной причине. Психоэмоциональная перегрузка. Рекомендованный отдых.

Достать такую – не проблема. Он по-прежнему находился под наблюдением психотерапевта, которому достаточно сказать, что «обстановка в школе угнетает», и – вот, пожалуйста, – несколько выходных. Но Сэм знал: злоупотреблять этим нельзя. Зайдёшь слишком далеко – и потом не найдёшь дорогу обратно.

Получив справку, классная руководительница задержала ученика почти до конца перемены, задала несколько рядовых вопросов и прочитала мини-лекцию о том, как важно следить за своим здоровьем. (Плюс ещё один раздражитель.)

Когда до начала урока оставалось не больше пары минут, Сэм вежливо перебил женщину, развернулся и зашагал прочь. Он не бежал, нет. Сэм не бегал. Он просто шёл быстро – в своей фирменной манере, как бы говоря: «времени нет». Но даже так, к кабинету истории до звонка он не успел.

– Заходи, Волков, – не удивилась учительница.

– Простите, – спокойно отозвался он, проходя между парт.

Глазами сразу нашёл Киру. Она сидела ближе к окну. И, как назло, рядом с ней устроилась одна из близняшек – та, что собирает волосы в два хвостика, из-за чего над ней раньше очень любил подтрунивать Егор. Девушки не разговаривали. Кира сидела, глядя в никуда. Подбородок чуть опущен, руки на парте. Как статуя сосредоточенности. Или как человек, изо всех сил старающийся не обращать на кого-то (на кого же?) внимание.

Проходя мимо, он задержал взгляд – не злой (нет), не укоряющий (нет). Просто тихо спрашивающий: «В чём дело?». Если он ей по какой-то причине противен, то пусть так и скажет. А заодно пусть отдаст ключ от шкафчика и перенесёт свои вещи в другой!

Сэм сел за последнюю парту, скрестил руки и уставился в одну точку – в спину странной девчонки, которая затеяла с ним немой бой. Внутри продолжало копиться раздражение. Из-за неё в том числе, но по большей части из-за Егора. Даже будучи забившейся душой в школьном шкафчике на первом этаже, этот идиот продолжал гнуть свою линию…

«Думает, я не пойму?»

Сэм машинально сжал ладонь в кулак под партой.

Конечно, Егор пишет только ей. Конечно, сидит там и ржёт – старый приём: стравить, столкнуть, заставить говорить. Он и при жизни был мастером подталкивать людей к общению. Особенно своего лучшего друга. Особенно когда дело касалось девчонок.

Раздражение взвилось резко, как искра в сухую траву. В груди неприятно зажгло, в горле пересохло. В висках застучало – быстрый, чёткий ритм, как стук колёс по шпалам в ночном поезде. Сэм глубоко вдохнул, но воздух не помог.

«Неужели из всех пустых шкафчиков во всей дурацкой школе нельзя было дать ей другой? Любой! Но нет – именно сорок седьмой».

Такое ощущение, что за время, пока Сэм был отстранён от учёбы в школе, мёртвый друг специально заключил сделку с потусторонними силами – и те «помогли» судьбе сложиться именно так. Так, чтобы Сэму самому пришлось бегать за девушкой и искать у неё аудиенции.

На следующей перемене – всё. Он решит с ней вопрос. Никаких догоняшек, никаких пустых взглядов. Либо Кира скажет, что готова помочь, либо он сам заберёт у неё ключ. Без грубости – но и без выбора.

Когда, наконец, долгожданное время настало, Сэм уже знал: он не отступит. Но у Киры, видимо, были свои мысли на этот счёт. Схватив подруг за руки – почти по-военному, с чётким приказом на лице, – она увела их из класса. Сразу, как только прозвенел звонок – «эвакуация из зоны риска».

Сэм видел это со своей последней парты. Встал не спеша. Собрался. Глубоко вдохнул и направился в ту же сторону, стараясь не выглядеть как преследователь. Просто – совпадение. Просто – идёт в столовую.

В коридоре Кира и близняшки держались плотной тройкой. Ни намёка на расцепление. Ни шанса вклиниться. В очереди – то же самое. Потом, разумеется, они сели за один стол. (Будто был хоть малейший шанс, что Кира выберет одиночество или компанию кого-то ещё – например, Сэма.)

Каждая устроилась так, словно имела точный план действий: Кира – у стены, Лера – слева, Амелия – напротив. Тройка непроходимая. У всех на подносах лежали одинаковые куриные котлеты на пару, только гарниры отличались. Девушки не спешили, ели красиво. Разговаривали, смеялись, что-то обсуждали полушёпотом. Казалось, весь мир снаружи мог подождать, пока они здесь – в этом коконе девичьей гармонии.

Сэм сидел за соседним столом и наблюдал. Не в упор – через плечо, из-под лба, краем глаза. Он знал: если Кира хотя бы мельком глянет – она увидит его. Поймёт.

Но она не смотрела.

Ни разу.

Он ждал подходящего момента.

Момент не наступал.

Когда обед подошёл к концу, девушки синхронно поднялись. Всё так же стеной они двинулись в коридор, и, конечно, Кира шла посередине – как королева между своими стражницами. Построение неслучайное. Стратегическое. И Сэм это знал.

До следующего урока оставалось всего ничего.

Она это тоже знала.

Она делала всё, чтобы у него не осталось выхода, кроме одного – вторгнуться.

На глазах у всех. В том числе и у её подруг.

Ну что ж.

Сэм ускорил шаг, обогнал девушек и встал прямо перед ними, перекрыв путь.

Лера чуть отпрянула, Лия приподняла брови. Кира притворилась невидимкой.

– Нам нужно поговорить, – сказал он.

Не просто сказал – объявил. И не столько Кире, сколько им – Лере и Лии. В голосе звучал намёк, достаточно прозрачный, чтобы понять: «без вас двоих». Но никто не двинулся. Они стояли, как три статуи. Ни шагу назад.

Сэм нахмурился сильнее, перевёл взгляд на Киру. Она всё ещё молчала. Тогда он протянул руку, взял её за запястье – не жёстко, но уверенно – и, не дожидаясь разрешения, повёл за собой. Мимо подруг. Мимо удивлённых взглядов в коридоре.

На лице Леры – чистый шок, почти карикатурный. Лия, наоборот, едва заметно улыбнулась, как если бы ждала чего-то подобного – и наконец дождалась.

Сэм увёл Киру под лестницу на первом этаже. В этом укромном местечке было чуть темнее, чем в остальной школе – свет из окон не доставал, а указатель над дверью запасного выхода мигал, сомневаясь, стоит ли вообще работать сегодня.

Он остановился. Опустил её руку.

Неловкость тут же проросла внутри, как семечко в мокрой земле. Сэм почувствовал, как у него потеплели уши – но, вместо того чтобы отступить, нахмурился ещё сильнее.

Кира же напоминала быка, перед которым махали красной тряпкой. Сложив руки перед собой, она дышала с характерным звуком. А потом резко подняла на одноклассника глаза – тёмно-серые, как осеннее небо перед ливнем.

– Совсем, что ли, намёков не понимаешь?

От того, как девушка процедила эту фразу, Сэм аж опешил, а она продолжила:

– Представляешь хоть, как мы выглядим со стороны?

– Плевать, – без запинки сказал он, хотя отлично понимал Киру. Раньше и сам старался избегать подобных сплетен, но то было раньше, сейчас обстоятельства другие. – Лучше держаться вместе, сидеть за одной партой и как можно чаще делиться наблюдениями – это поможет быстрее среагировать, если… – Сэм вдруг осознал, что Кира ещё не сказала, верит ли вообще в его рассказ про Егора. – Ты же убедилась, что в блокноте не я пишу?

Каким-то чудом ярость одноклассницы стихла, и она кивнула.

– Ты поможешь? – спросил Сэм, скрывая то, как сильно нуждается в положительном ответе.

– Да, – заставила она парня издать вздох облегчения.

Указатель с надписью «Выход» над дверью снова мигнул, уже более уверенно, как бы одобряя этот хрупкий союз.

– Но где гарантии, что ты сам не вампир, к примеру, и я с тобой не в опасности? – вдруг выдала эта чудная.

На лице Сэма – целый калейдоскоп эмоций. Он открыл рот, закрыл, снова открыл. И нервно усмехнулся, мысленно обращаясь к Егору:

«На что ты, чёрт возьми, заставляешь меня подписаться?»

Вслух сказал:

– Кому-то нужно меньше смотреть дурацких фильмов.

Кира же демонстративно закатила глаза:

– Тогда как ты объяснишь свои ледяные руки? – парировала она, – и то, как пальцы иногда белеют.

– Синдром Рейно, – честно признался Сэм в своём недуге, – это нарушение кровообращения. Из-за него сосуды в конечностях иногда сужаются слишком сильно – особенно когда холодно. Кровь почти не поступает, и тогда пальцы становятся бледными, иногда даже синеватыми. А потом, когда оттаивают, снова краснеют. – Он едва заметно пожал плечами. – Ничего страшного и необычного.

– Не знаю про такую болезнь, но звучит правдоподобно, – Кира явно старалась дать понять, что ещё проверит этот факт, но весь её вид выдавал: она и так верит. Тогда Сэм решился поделиться ещё кое-чем:

– Есть у этого «трюка» и вторая сторона. Я начал использовать чувствительность к холоду как индикатор.

Кира нахмурилась, внимательно слушая.

– Когда… ОН активен, когда там, – Сэм кивнул куда-то в сторону, имея в виду Егора в шкафчике, – я чувствую это. Пальцы замерзают моментально, даже если в школе жарко.

Вместе с этим откровением зародилась новая надежда на то, что дело, наконец, может сдвинуться с мёртвой точки, на которой вынужденно остановилось ещё прошлой весной. Сэму совершенно не нравилось, что приходится вовлекать в него кого-то ещё, но, на удивление, из-за согласия Киры ему даже стало немного радостно. Совсем чуть-чуть! Тем не менее показатель отвратительности дня чуть понизился.

И тут же – звонок. Резкий, противный. Отрезвляющий.

– Чёрт, опять на урок опоздала, – выругалась девушка, метнувшись из-под лестницы, а Сэм – следом. – Только не заходи со мной, – бросила она через плечо. – Задержись немного.

– Почему?

Ответа не последовало. Только лёгкое движение головой. Но этого было достаточно. Сэм остановился прямо посреди коридора – немного не дойдя до класса.

Кира шмыгнула внутрь, не оглядываясь. Он слышал, как щёлкнула дверная ручка, как внутри на секунду стихли голоса, и как учительница произнесла:

– Миронова, проходи. Быстрее, пожалуйста.

Сэм стоял, сжав кулаки.

«Чего я жду?»

Сомнения грызли, но он подавил их. Какая, к чёрту, разница, кто что подумает? На кону – невинная душа, душа его лучшего друга. К тому же им с Кирой предстояло понять, с чем именно они столкнулись. Что за существо способно отобрать чужую жизнь – и, самое главное, как.

За пару длинных шагов он добрался до всё ещё приоткрытой двери. Кира уже шла к своей парте, и, как только поравнялась с ней, собираясь сесть рядом с Лией, Сэм, не сбавляя скорости, догнал её и – на глазах у всего класса – уверенно взял за руку.

Повернувшись к нему, Кира уже раскрыла рот, чтобы возмутиться, – но он опередил. Почти не глядя, мягко, но настойчиво дёрнул вперёд, к своей последней парте. Неужели она не поняла его просьбы сидеть вместе?