Коридор офиса

Я был никчемным. Он был принцем Кейп-Хилла, и он объявил меня никем, а это означало, что теперь это закон.

Его случайный комментарий решил всю мою судьбу в Cape Hill Prep и определил круг общения, в который меня никогда не пустят. Он назвал меня прокаженной. Не то чтобы я не могла выжить, но он сделал последние пять лет намного сложнее. Не говоря уже об одиночестве.

Мне не нравилось, что он имел надо мной такую власть. Если бы в моей жизни был конкретный момент, когда я решил, что мне плевать на мнение других людей, я бы указал пальцем на этот момент.

Мне было приятно осознавать, что если между Ройсом и Эмили все будет хорошо, как того хотела его семья, то эта женщина станет его невесткой. Голубые глаза Ройса затуманились, но напряжение в моем теле усилилось, когда воспоминания пронеслись в моем мозгу. Я не проявлю никаких эмоций. Я не собиралась дать ему понять, что его случайный комментарий как-то повлиял на меня или повлиял на меня.

"Это было очень давно". Его голос был пустым.

"Хм." Забавно. Острый укус все еще был достаточно острым, и он казался совершенно новым.

Когда его взгляд скользнул по моему телу, его голос стал гладким, как маслянистая кожа. "Я ошибался. Ты не никто".

Внутри меня вспыхнуло нежелательное тепло. Невозможно было смотреть на него и не думать о сексе. Его скулы были изящно очерчены, а рот кривился в уничтожающей ухмылке. Жизнь выбрала Ройса в качестве плейбоя, и он полностью соответствовал этой роли.

"Еще раз, оставь это для Эмили". Я стремился к раздраженному тону, но не смог, и получилось с придыханием. Как будто я умолял, а не укорял.

Он воспринял мою реакцию как маленькую победу, и это промелькнуло в его глазах. "Но меня не интересует твоя сестра".

Его смысл был совершенно ясен, когда он глубоко вздохнул, его широкая грудь расширилась и заполнила пространство между нами. Библиотека вдруг стала тесной и крошечной. Стеллажи сомкнулись, шторы задушили, и выхода не было.

Коварный голос шептал внутри меня, говоря, что я не хочу бежать.

Между моим телом и разумом разгорелась война. Физически я хотела его. Я изголодалась по вниманию, когда дело касалось мальчиков, и, на первый взгляд, не было никого привлекательнее Ройса Хейла. Но именно из-за него мне было так трудно найти себе пару во время моей затворнической жизни. В Кейп-Хилле было мало подходящих мужчин, я была неловкой, и замечание Ройса стало гвоздем в крышку гроба.

Он издевался надо мной. Другого объяснения быть не могло. Какова была его конечная цель? Хотел ли он, чтобы я растерялась и упала на него, как это делали другие девушки? Собирался ли он притвориться, что соблазняет меня, а потом оттолкнуть, унизив в последнюю секунду? Побежать к сестре и рассказать ей, какая я жалкая?

"О, да?" Я невинно моргнула. "Что именно вас интересует?"

Он поддержал мое безобидное отношение, продел галстук через два пальца и спустил их вниз по длине. "Избегаю людей и остаюсь здесь, в библиотеке, с тобой".

Это был редкий для него промах. Он переборщил, и это был блеф. Я была рада, что у меня есть возможность его разубедить. Я сглотнула, переложила книгу в левую руку, а правую положила на середину галстука и кончиками пальцев провела по его рубашке. Шелк был прохладным и мягким, контрастируя с теплом, просачивающимся сквозь ткань, покрывающую его твердую грудь.

У меня не было опыта в соблазнении, но я бросил на это все силы. "Что нам делать?"

Его глаза расширились. Боже мой. Нет ничего более захватывающего, чем видеть принца, застигнутого врасплох. Это длилось достаточно долго, чтобы я успела осознать это, прежде чем его большая рука опустилась на мою, поймав мои пальцы в свои и прижав мою ладонь к его груди.

"У меня есть несколько идей, – сказал он.

Когда я прижимала к нему руку, сердце Ройса билось как медленный, ровный барабан. Если бы роли поменялись местами, он бы почувствовал, как бьется мое в груди. Его большой палец медленно провел по тыльной стороне моей руки, и в моем теле возникло напряжение. Я думала, что он отступит, но вместо этого он ответил вызовом на вызов, повысив градус напряжения. Как далеко он готов зайти? И… как далеко я готова позволить ему зайти?

Каждый крошечный штрих подушечкой его большого пальца заставлял меня стремиться дальше. Каждый тихий вздох, когда мы смотрели друг на друга, придавал мне смелости продолжать игру.

"Тебе было недостаточно девушки из коридора?" спросил я.

"Девушка внизу…" Смущение промелькнуло в его глазах, но сменилось медленной улыбкой. "Вэнс трахал какую-то блондинку, когда я проходила мимо гостевой спальни. Ты подумала, что это я?" Когда я не ответил, его голос понизился. "Мой брат, наверное, оставил дверь открытой, потому что хотел, чтобы у него были зрители. Ты наблюдала за ними?"

"Может быть". Я уронила книгу, и она упала на кожаный пуфик. Я перешла от прижатия к нему руки к прижатию всего тела. Кринолин под юбкой моего платья мягко хрустнул между нашими бедрами.

Удовольствие проступило в его лице и переросло в нечто иное.

Что-то более темное и горячее.

Его рука исчезла только для того, чтобы он мог просунуть ее мне за спину и прижать меня к себе. Мое белое платье было скромным спереди, но без спины, и дрожь пробежала по позвоночнику, когда кончики его пальцев легли на мою обнаженную кожу. Я вскинула подбородок, желая выглядеть сильной, пока его непоколебимый взгляд угрожал полностью развязать мне руки.

"Мне нравится это платье", – сказал он, проведя пальцами по моей спине, протаскивая их по каждому позвонку, словно считал пачки денег. "Но разве Медуза надела бы белое? Ведь она не была девственницей".

В его голосе было столько секса, что я зажмурилась и заговорила без раздумий. "Ну, я не Медуза".

Уголок его рта приподнялся, как на крючке. "Неужели?"

Мне должно было быть стыдно, что я ни с кем не трахалась в двадцать лет? Как будто со мной было что-то не так? Или я должна была гордиться тем, что была хорошей девочкой и сохранила себя в чистоте?

Потому что я не чувствовала ни того, ни другого. "Ну и что, что я девственница? Кого это, блядь, волнует?"

Ройс любил, и мне не нравилось, как он смотрел на меня сейчас, словно я была призом. Я ненавидела, что общество, даже сегодня, придает такое значение чему-то совершенно никчемному. Да, я еще не сделала этого, но я была уверена, что переспав с кем-то, я не изменюсь.

"Как это возможно?" Его рука продолжала лениво поглаживать мою спину вверх и вниз, возможно, надеясь вызвать новую дрожь. "У тебя не было парня, пока ты была в Этонсоне?" Улыбка соскочила с его губ. "О, точно. Это колледж для всех девушек".

Это было странное ощущение: моему телу нравилось находиться в его объятиях, а остальная часть меня испытывала отвращение.

Этонсонс была одной из самых престижных школ в стране. Туда принимали только четыре процента женщин, подавших заявление, а частное обучение стоило непомерно дорого. Мы с Эмили обе учились там, хотя ее приняли скорее благодаря наследию нашей матери, а меня – из-за моих оценок.

"По какой причине ты ни с кем не трахалась?" Он критически изучал меня, ища ответ.

"Экономика не дает мне покоя", – сказал я небрежно. "Я просто не нахожу времени".

"Чушь собачья".

"Может, мне не нравятся парни".

Он наклонился так, что его лицо оказалось в нескольких дюймах от моего. "Попробуйте еще раз. Ваши зрачки расширены. Вы задыхаетесь, и я вижу, как пульс бьется у вас на шее. Уверен, если бы я сейчас засунул руку тебе под юбку, мои пальцы были бы мокрыми". "Нет", – солгала я.

Он как будто знал. "Держу пари, ты насквозь промок".

"Отлично. Давай, сделай это, – бросил я, – и посмотрим, кто окажется прав".

Я была рада, что мне хватило смелости сказать это, и по моим ногам пробежала дрожь. Он не мог принять мой вызов. Ему пришлось бы уступить. Все знали, с какой сестрой Норткотта он должен был закончить, и я не была ею. Если он запустит руку под мою юбку, его ждет адская расплата.

Но вместо того, чтобы изобразить разочарование, на красивом лице, нависшем надо мной, отразилось удовлетворение. "О, не волнуйся. Я так и планирую".

Дыхание запиналось и обрывалось в легких, лишая меня уверенности. Он был старше и играл в эту игру гораздо дольше. Что, если я влипла по уши? Сначала это казалось блефом, но теперь я уже не была в этом уверена. Я подняла руки и положила ладони ему на плечи, притягивая нас к краю опасности.

Он откинул длинные волосы цвета водорослей на плечо, освободив место для своего теплого дыхания, чтобы заполнить пространство и напомнить мне, как близко его губы были к моей коже.

"Ты снова это делаешь", – сказал он.

"Что?" прошептала я.

"Превращает меня в камень".

Мои колени задрожали, но я зафиксировал их на месте. "У меня нет такой способности. А если бы и обладала, это не имело бы значения. Чтобы это сработало, ты должен был бы видеть меня на самом деле".

"Я тебя вижу".

"Да ладно", – сказал я с раздражением. "Нет, не перестань. Для тебя я безликая девушка, Ройс. Никто".

Огонь опалил его глаза. "Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. Я вижу тебя, Марист, мать твою".

И, словно в подтверждение своих слов, он прижался своими губами к моим, разбив все, во что я верила, на миллион осколков.

ГЛАВА ТРИ

Поцелуй Ройса был не бутылкой шампанского за триста долларов, которую можно было потягивать, а рюмкой самого дешевого виски, которое можно было достать и нужно было принять как можно быстрее. Он вторгся в мои чувства. Его вкус ворвался в мои губы, обжег язык и пронесся по горлу.

Был ли он принцем огня?

Его поцелуй опустошал и поглощал.

Я закричала, вырываясь из груди, когда глаза захлопнулись. Мысль о том, что все это ненастоящее, пронзила меня до глубины души и заставила задыхаться от боли. То, что было между нами, не могло быть притворством. Это было слишком сильно, слишком отчаянно, чтобы быть ложью.

Его губы прижались к моим, требуя, чтобы я сравнялась с ним по уровню и по степени настойчивости. Его рука, лежащая на моей спине, еще сильнее прижала меня к нему, а другая схватила мои волосы, запутывая пряди в своих грубых пальцах.

Целовать меня было запрещено, и я подумала, не подливает ли он бензина в пламя между нами.

Не желая уступать, я запустила пальцы в волосы на его затылке и потянула. Он сводил меня с ума. Не злил, а сводил с ума. Я сошла с ума. Реальность просеивалась сквозь мою хватку. Сначала я могла изобразить удивление, но позволить ему продолжать целовать меня было плохой идеей, и активное участие в этом имело серьезные последствия.

По некоторым версиям, Медуза не была горгоной. Она была прекрасной смертной, поклонявшейся Афине, и имела ужасное несчастье попасться на глаза Посейдону. Он преследовал ее в храме и изнасиловал. Разгневанная осквернением своего храма, Афина совершила высшую меру самобичевания – она прокляла Медузу, превратив ее в горгону со змеиными волосами, и изгнала доживать свои дни на уединенном острове. Существуют разные версии мифа, но конец всегда один и тот же. Появился Персей, отрубил ей голову и был провозглашен героем.

Будет ли то же самое со мной? Макалистер постановил, что Ройс и Эмили должны быть вместе, и я видела, что он делает с людьми, которые создают препятствия, когда он чего-то хочет. Ничего такого гнусного, как смерть, но не хуже, правда. Одно негативное слово от него означало, что обидчика будут сторониться. Их статус испарялся в одночасье, а вскоре и деньги. То же самое Ройс делал со мной в школе, но в гораздо большем масштабе и с участием всей семьи.

Это был другой вид убийства.

И Макалистер не стал бы ни в чем винить своего золотого сына. Нет, вина за этот опасный и потенциально разрушительный поцелуй ляжет исключительно на мою голову, независимо от того, кто его начал и хотел ли я этого или нет.

Ты хочешь этого. Вы хотите большего.

По моей коже разлилось тепло, смесь желания и гнева. Я была расстроена тем, что Ройс поставил меня в такое положение, и злилась на то, как хорошо он чувствует себя, когда его язык скользит по моему. Он мне не нравился, но моему телу было все равно. Я сильнее дернула его за волосы, но не для того, чтобы оторвать его от себя или прервать поцелуй, а для того, чтобы выплеснуть дискомфорт, который он причинил.

Он хрюкнул так тихо, что его было почти не слышно, но удовлетворение затеплилось в моем центре. Оно угасло так же быстро, как и появилось, потому что он оторвал свои губы от моих, уткнулся лицом мне в шею и впился зубами в мою плоть.

"Черт", – вздохнула я, скорее от удивления, чем от боли, хотя он укусил достаточно сильно, чтобы наверняка остался след. Острый край его зубов сменился влажным бархатом его языка, и дрожь, пробежавшая по моим плечам, была неудержимой.

"Я вижу тебя", – пробормотал он. "А теперь я попробовал тебя на вкус". О, Боже.

Помимо угрозы Макалистера, в голове промелькнуло лицо моей сестры. "Никто не должен знать".

"Кому, блядь, мы можем рассказать? У тебя нет друзей". Его рот прижался к тому месту, где моя шея пересекалась с телом.

Я попыталась оттолкнуть его, но не приложила к этому никаких усилий. Его поцелуи высасывали все мои силы. "У меня есть друзья".

Он выпрямился и пристально посмотрел на меня. Затем меня грубо повернули в его руках так, что я оказалась лицом к книжной полке, а его грудь стала стеной у меня за спиной. "Выдуманные друзья не считаются".

Мне пришлось податься вперед, чтобы попытаться повернуться и выразить протест, но он просто использовал это как возможность надвинуться на меня. Мы прошли два небольших шага, пока я не оказалась в ловушке, и все, что я могла видеть, – это разноцветные корешки книг. И тут его губы снова оказались на изгибе моей шеи, а пальцы прочертили линию по моей голой спине.

Я смотрела на названия, лежащие передо мной, и все глубже погружалась в его соблазн.

В тот момент я желала многого. Узнать, испытывает ли моя сестра законные чувства к мужчине у меня за спиной, чья эрекция упиралась в меня. Я хотела, чтобы дверь в библиотеку была закрыта на замок и чтобы Ройс им воспользовался. И мне нужно было знать, раз уж все равно все летит к чертям, когда он собирается выполнить свою угрозу – засунуть руку мне под платье и обнаружить, как сильно он меня возбудил.

У меня не было к нему чувств. По крайней мере, не в том смысле, в каком это сделала бы обычная девушка. Он использовал людей, и мне хотелось сделать то же самое с ним. Он мог удовлетворить мое любопытство в отношении секса и, надеюсь, получить при этом огромное удовольствие.

Его горячий, голодный рот оскалился, словно ему нужно было прижаться губами к каждому сантиметру моей беззащитной плоти, который он только мог найти. Я протянула руки и ухватилась за пыльную полку перед собой. Он снова откинул мои волосы на плечо, обнажив спину, и я наклонила подбородок к груди.

"Это моя любимая часть женщины". Он провел языком линию по моим лопаткам. По моей коже побежали мурашки. Конечно, это было его любимое место. Не грудь, не попка, не ноги…

но и место, контролирующее всю физическую силу женщины.

Место, где она была наиболее уязвима.

Если бы кто-то вошел сюда прямо сейчас, он бы счел эту сцену необычной. Девушка с зелеными волосами в девственном коктейльном платье, вцепившаяся в книжный шкаф, пока мужчина в костюме за ее спиной поклонялся ей руками и ртом. То, чем мы занимались, было относительно доброкачественным, но это был самый эротичный момент в моей жизни.

От его поцелуев исходило наслаждение, и тепло распространялось глубоко между моих ног. Оно усилилось, когда он обхватил мои бедра и прижался ко мне.

Я не знала, что меня больше шокирует: ощущение его твердой длины или то, что он считает поцелуи возбуждающими.

В словах Ройса сквозило вожделение. "Я хочу трахнуть тебя под этим белым платьем".

Он держал одну руку на моем бедре, а другой скользил вверх по изгибу моего тела. И так до тех пор, пока не обхватил мое горло, заставляя откинуть голову на его плечо. Его пальцы сгибались, сжимаясь достаточно сильно, чтобы я почувствовала его доминирование, но не откровенный страх.

Он грубо прорычал мне в ухо. "Я хочу увидеть твою красную помаду, размазанную по моему члену".

Я резко выдохнула.

Его голос внезапно стал таким низким и ровным, что казалось, будто он находится в моей голове. "Ты бы хотела этого?"

Смогу ли я? В голове мелькнула картинка: я стою на коленях, его ремень и брюки расстегнуты. Это было бесспорно сексуально, но как же Эмили? А как же дверь, через которую любой может войти и застать нас?

Он почувствовал мою нерешительность не по отсутствию ответа, а по напряжению в моем теле.

"Нет?" Его вопрос был риторическим. Рука, лежащая на моем бедре, спустилась к центру юбки, где он просунул свои толстые пальцы между моих ног. Платье состояло из множества слоев ткани, но когда он гладил меня, ощущения были достаточно приятными, чтобы заставить мое сердце остановиться.

Когда с моих губ сорвался стон, в его груди раздался довольный смешок. Мои ноги задрожали, когда он осторожно задрал юбку, и я вздрогнула, когда его ладонь нашла мою внутреннюю поверхность бедра. То, что мы делали, было плохо.

Но, Боже, было бы еще хуже, если бы он остановился.

Я не могла контролировать свое дыхание, когда его рука поднялась вверх и коснулась влажной промежности моих трусиков. Его тон был чисто злым. "Что это?"

Я не защищался. Я просто стоял и терпеливо ждал, когда он переступит черту. В его кармане зазвонил телефон, но он не обратил на это внимания. Ему было интереснее дразнить меня и балансировать на острие ножа желания.

Ройс наконец провел рукой между моих бедер, касаясь меня через тонкий атлас. Он тоже не был нежен, и я была этому рада. Так было легче вспомнить, что он мне не нравится. К тому же жар между нами разгорался, и я предпочла бы получить его прикосновение сейчас, а не ждать, пока он станет осторожнее.

"Я хочу это", – сказал он. "Дай мне это".

Если бы он попытался, то не смог бы звучать так же, как его избалованный богатый ребенок.

Но по моему телу пробежала дрожь. Это было требование принца, и мне придется подчиниться, но я сделаю это с радостью, даже если не буду понимать, от чего именно отказываюсь. Мое тело? Моя девственность? Еще что-то?

Это была поэтическая справедливость, что человек, который стал причиной задержки в моем сексуальном путешествии, стал тем же, кто начал его. И он, блядь, был мне должен.

"Хорошо", – прошептала я.

Мое согласие было освобождением. Это был подписанный контракт, заключенная сделка, и напряжение покинуло мои мышцы. Оно делало меня податливой в его твердой и, без сомнения, опытной руке.

Он запустил пальцы в мои трусы, и я крепче вцепилась в книжную полку, сжимая зубы, чтобы сдержать стон. Его прикосновения так отличались от моих собственных. Грубее. Увереннее. Жаднее.

Это было намного лучше.

Мог ли он почувствовать мой пульс, бьющийся в шее? Его рука все еще ласкала меня, но в ней не было агрессии. Он приберег все это для того, чтобы поглаживать мои ноги, возбуждая мой клитор. Я собиралась растаять. Капать с его пальцев, стекать на пол и просачиваться в волокна персидского ковра.

Его телефон снова зазвонил.

Его механический шум был здесь неуместен. Единственными звуками, от которых у меня звенело в ушах, были мои хныканья от удовольствия и его торопливое дыхание. Но второе текстовое оповещение стало спусковым крючком. Ощущение было такое, будто заложена бомба, и у нас осталось так много времени, прежде чем она взорвется у нас перед носом. В конце концов кто-то должен был прийти за ним.

Галстук Ройса колыхался на моей спине, когда он двигал рукой, обрабатывая меня. Затем он просунул палец внутрь, и мне захотелось выгнуться на носочках.

"О, черт", – простонал я. Наклонив голову вперед, я позволила ей с тихим стуком упасть на книжную полку. Не то чтобы его вторжение было особенно приятным, но сама идея этого? Это мне очень нравилось. Мне нравилось его обладание.

Его язык был у самого моего уха, и хотя он ничего не говорил словами, его горячее дыхание нашептывало темные мысли прямо в мой разум. Я шире раздвинула ноги, увеличив тем самым свою позицию, и покачивалась на пальце, пульсирующем внутри меня.

"Ты уверена, что ты девственница?" Он прикусил мочку моего уха, и его тон был дразнящим. "Потому что ты трахаешь мою руку так, будто это не так". "Заткнись", – вздохнула я.

Он рассмеялся и крепче сжал мою шею, без слов сказав, что мне лучше смотреть на это. Я не могла указывать ему, что делать. Его твердая рука напоминала о том, кто сейчас контролирует ситуацию.

Его длинный толстый палец отстранился и стал лениво поглаживать мой набухший чувствительный клитор. Все происходящее было ошеломляющим. Он вернулся к поцелуям на моей шее, его губы работали прямо под рукой, которую он прижимал к моей точке пульса. Я вздрогнула и напряглась от пальцев, судорожно вцепившихся в мои трусики, извиваясь, как безвольное животное.

Ройс свел все мысли в моей голове к одним словам. Хочу. Нуждаться.

Приходите.

"Теперь это мое", – сказал он.

Я не видел его лица, но представлял себе его выражение. Такое же, как у него, будет однажды в зале заседаний совета директоров во время враждебного поглощения. Абсолют.

Он сказал, что я его. Я пыталась понять, что он имеет в виду, но меня переклинило. Он увеличил интенсивность, и удовольствие хлынуло из моего центра, стекая по ногам. Я разрывалась на части.

"Ты ждешь меня. Понятно?"

Подождать его? От моего замешательства оргазм, зарождавшийся в моем организме, зашевелился.

Это был не столько приказ, сколько мольба. "Я буду первым, Марист. Больше никто к тебе не прикоснется".

Я попыталась отстраниться, но его сильные руки снова прижали меня к себе, загоняя в ловушку. И когда я освоилась в своей новой тюрьме, он вознаградил меня. Его рука трепетала, пока это не стало слишком сильно. Я закричала, мой голос был тихим, но пропитанным блаженством, когда я кончила.

Это было жестоко.

Я вздрогнула и сжалась под тяжестью наслаждения, его интенсивность была настолько сильной, что на мгновение мне показалось, что я умираю.

Я еще не успела прийти в себя, как Ройс повернул мою голову к себе и захватил мой рот в жестоком поцелуе.

"Ты будешь ждать", – потребовал он. "Скажи, что ты это сделаешь".

Сейчас все было бессмысленно, но я находилась под его влиянием и была готова согласиться почти на все. Его магнетический голос был зовом сирены, заманивавшим меня.

"Да", – вздохнула я.

В его глазах мелькнуло что-то, похожее на облегчение, и тут же исчезло. "Хорошо".

Он отпустил меня и отступил назад так внезапно, что мне пришлось использовать книжный шкаф, чтобы удержаться в вертикальном положении, и я едва не опрокинула его и не раздавила нас обоих. Я снова обрела силу и повернулась к нему лицом, но увидела, что его широкая спина стремительно направляется к выходу.

"Ройс". Я сказала это так же, как сказала бы ему остановиться.

Но он этого не сделал. Он открыл дверь и исчез в коридоре, ни разу не оглянувшись на меня.

ГЛАВА ЧЕТЫРЕ

Год спустя

В свой двадцать первый день рождения я все еще была девственницей.

Я постоянно убеждала себя в том, что делаю это не из преданности Ройсу. Я не видела его с выпускного вечера год назад и делала все возможное, чтобы не думать о нем в эти дни. Поначалу это было трудно. Я проводила нездоровое количество времени, размышляя о нашей ночи в библиотеке и задаваясь вопросом, что, черт возьми, произошло. Сделала ли я что-то не так? Или все это было просто одно сплошное умопомрачение?

Было трудно прожить сегодняшний день, не думая о нем. Он вместе с отцом должен был приехать в дом в течение часа.

Я сидел на кафельном полу в ванной Эмили и разглядывал свой фиолетовый лак на ногтях. Она была рядом со мной, и я гладил рукой ее волосы, пока она наклонялась над унитазом и сплевывала изо рта остатки желудочной кислоты. Я оторвал полоску туалетной бумаги и протянул ей, когда она откинулась назад, и молчал, пока она вытирала уголки рта.

Ее глаза налились кровью. Сегодня ее так часто тошнило, что лопнули кровеносные сосуды.

"Чувствуете себя лучше?" спросил я.

"Немного. Боже, пожалуйста, скажи, что это наконец-то вышло из моего организма". Ее кожа была пепельной и восковой. "Черт", – простонала она, привалившись спиной к стене и приложив руку ко лбу. "Что, черт возьми, мне делать?"

"Люди болеют", – предложил я. "Все это понимают".

Ее глаза с красными ободками распахнулись и уставились на меня, как на сумасшедшего.

"Макалистер не захочет".