Блуждающий во лжи

Виктория Пак

Блуждающий во лжи

От автора

Здравствуй, читатель.

Любишь ли ты true-crime? А жаркие любовные романы с яркими героями? Тогда… ты зашел по адресу, добро пожаловать! Но, я считаю своим долгом – предупредить.

Книга может по-настоящему шокировать тебя, если ты впечатлителен, а может, и нет – если искушен в своей любви к вышеуказанным жанрам. Действия персонажей могут вызывать у тебя отвращение, непонимание, раздражение, или, желание стукнуть их чем-то очень тяжелым и навсегда.

В тексте книги, содержатся упоминания смерти, подробные описания из расследования серийных убийств, упоминания курения и употребления алкоголя. Сексуальное домогательство (пусть и оба не против, это именно оно). И… мат. Прости, я до безумия люблю русский язык и его богатый матерный запас.

Хоть это и вымышленный мир, в нем также присутствует религия, которая основана на уже существующей, но я подчеркиваю – не несет смысла оскорбить или унизить любую веру и религию в целом. Если в тексте книги персонажи высказываются о ней нелестно, это не значит, что так считаю и я – это значит, что у персонажей есть собственное мнение, с которым я, как правило, не согласна. Это касается абсолютно всего, не только веры.

В книге есть секс, подробно описанный и, возможно, даже в избытке, но жанр приветствует и позволяет, а я – не могу (и не хочу, разумеется) противиться.

В ней так же есть довольно спорные моменты, которые написаны исключительно для более детального погружения в сознание серийного убийцы и, погружения в расследование преступлений в целом.

Она может вам не понравится. Имейте это ввиду и, пожалуйста, – берегите себя и свою психику.

Нет. Нет, нет, нет, нет.

– Заткнись! ЗАКРОЙ РОТ!

У него вздуваются жилы на шее, грохочет в ушах, ноздри раздуваются и уголки рта опускаются вниз. Брови хмурятся, а внутри кипит ярость. Тело трясет, сколько он не спал? Когда она ушла, стало пусто. Весь мир померк, а душа – умерла. Он слышит только свое бормотание.

– Пусть имя твоё спасенье несет, тем, кто верует…

Грохот. Он шепчет еле слышно.

– Веди, своею рукою…

На пол его кухни падает тело мужчины. Он стар, и… он его совершенно не знает. Что он здесь делает? Почему лежит на полу его кухни? Почему… истекает кровью?

1

“Самая большая опасность для большинства из нас состоит не в том, что наша цель слишком высока и мы ее пропускаем, а в том, что она слишком низкая и мы ее достигаем.”

Микеланджело Буонарроти

Прошедший часом ранее ливень оставил после себя ощущение свежести. В воздухе пахло мокрыми листьями осенних деревьев, опавших, и, еще не успевших стать компостом для почвы, – красующихся желтыми и красными пятнами на ветвях. Мокрые, мощеные дорожки центрального парка с проросшей местами травой вели к одной из ужаснейших “скульптур”, которые я когда-либо видел. Запахнув кожанку и прикурив, я выпустил изо рта сигаретный дым. Мешаясь с легкими порывами ветра, он уносился прочь, забивая ноздри холодным воздухом.

Еще пара часов, и весь Норсестадден узнает о этом ужасе, который обнаружил случайный прохожий. Промокший насквозь и несшийся домой без зонта, он, заикаясь, смог дозвониться и объяснить увиденное в участок полиции. Репортеры уже разнесли по Девнесту в специальных новостях о найденном в центральном парке, изуродованном трупе мужчины.

– Ни разу не видела такое чистое место преступления… – Маделин хоть и старалась держаться спокойно, приступы отвращения на её лице, были очевидны. Видевшую так много, женщину мутило от увиденного.

– Потому что это не место преступления. – я потушил сигарету носком ботинка и сунул замерзшие руки в карманы брюк. – Он просто оставил тут своё… “произведение искусства”, выставил на показ.

Криминалист поморщилась, соглашаясь с моим вердиктом. Какой-то, очевидно больной на голову НС, создал из трупа – скульптуру. Это было спланированное, жестокое и хуже всего, – ритуальное убийство. Каким нужно быть долбанным психопатом, чтобы совершить такое?!

На огромном деревянном кресте, был распят обнаженный труп пожилого мужчины, покрытый… бетоном?. Он походил на скульптуру, безжизненный камень и лишь одно выдавало в нем человека, – его руки и ноги, были прибиты к кресту и сочились кровью. А терновый венец из колючей проволоки на его волосах, заставлял такую же густую кровь, стекать по его голове и телу. К кресту была прибита еще и табличка, на каком-то древнем языке, что я не мог распознать, а сам крест – залит бетоном, для устойчивости. Я никогда в жизни такого не видел. И не мог даже представить, кто, и за что, мог сотворить такое со стариком.

– Нужно увезти его отсюда, в лабораторию. Максимум следовых улик мы взяли, да и толпа собирается. – подошедший судмедэксперт расстегнул свой белый комбинезон. – Сигаретой угостишь?

Лукаш был прав. Дождь закончился, люди выходили из своих офисов на обед часто выбирая дорогу через этот парк, – с небольшими прудами и плавающими утками в них, осенью, Центральный парк был особенно прекрасен. Окруженный деревьями, небольшими островками почвы вокруг водоема, каменными резными мостами и лестницами, настоящими скульптурами Святых, – он был любимым парком всего Девнеста. Люди собирались в кучки неподалеку, перешептываясь. Огороженная полицейской лентой скульптура, истекающая тонкими струйками крови – вот, о чем сегодня будут болтать за обедом.

Толпа, что разрасталась с каждой минутой, один за другим, тыкали пальцами в экраны своих телефонов, явно читая утренние статьи, – а затем, и на прибитый к кресту труп старика. Прикрывая рты в ужасе осознания того, что это, с виду каменное изваяние, из себя представляет на самом деле.

Криминалисты уже собрали оборудование, когда я встретился глазами с женщиной в строгом костюме цвета молочного шоколада, шагающей прямо на меня. Шпильки ее туфель отстукивали нарастающую головную боль.

– Вы здесь главный? – она окинула взглядом мой щиток, закрепленный на ремне брюк, и расплылась в улыбке.

– Детектив Адам Моуэр, чем могу помочь?

– Специальный агент, криминальный аналитик профиля личности, Одетта Лаверье – она ткнула мне в лицо своим удостоверением, сраного ФБР здесь только и не хватало, да. – Мои люди отвезут эту… инсталляцию в нашу лабораторию для дальнейшего расследования.

– И кто вам, позвольте узнать, дал такие указания? – не я уж точно, а выше меня в полиции Девнеста никого нет. Что за нахрен?

– Моё руководство, лейтенант Мо-у-эр. – спесь в ее голосе раздражала. Она протянула мне бумагу с подписью главы отдела уголовных расследований ФБР.

– Комиссар полиции. – В ней действительно было сказано, что это убийство берет на себя Бюро. Что эти белые воротнички собираются делать? Это не дело федерального значения, зачем вмешиваться в расследование полиции?

– Людей не хватает, или вы так любите расследования вести? – она хохотнула, щелкнув наманикюренными пальчиками своим людям, которые за те несчастные минуты нашей беседы, успели разогнать толпу и забрали собранные моими людьми улики, приступая к сбору собственных.

Людей действительно не хватало, а я, вынужден был быть сразу и детективом-лейтенантом при исполнении, и комиссаром полиции в своем отделении.

– При всем уважении, госпожа Лаверье, вы должны были сначала получить мое согласие на передачу дела. Я его не давал. – очередной её смешок довел меня до грани.

– При всем уважении, господин Моуэр, это приказ сверху. – она ткнула пальцем в небо, намекая на мэра Девнеста, или, того хуже, президента Норсестаддена, уже явно пребывающего в бешенстве от утренних газет. – Я не нуждаюсь в вашем согласии.

Улыбнувшись, она развернулась на своих лакированных шпильках, отдавая новые приказы ФБРовским тараканам. Я закатил глаза. В согласии ты можешь не нуждаться, но черт возьми по протоколу – обязана его получить, прежде чем врываться на место преступления. Даже если твои бумажки уже подписаны органами, которым я обязан подчиняться беспрекословно.

– Пиздец. – вердикт Лукаша я поддерживал более чем. Эта блондоголовая, голубоглазая бестия, только что сжала мои яйца в своем кулаке, и была крайне довольна проделанной работой. Я прикурил еще одну сигарету, наблюдая за сбором улик этих ребят.

– Ну, зато теперь это её проблема. – я усмехнулся и отчасти, даже порадовался. Головной боли мне и в отделе хватало, если это дело возьмет на себя ФБР, прекрасно. Грустно, потому что и самому хотелось бы в этом разобраться, но прекрасно.

ФБРовцы работали быстро, дамочка с собой целую араву притащила, тараканов. Я выдохнул сигаретный дым и сжал челюсти. Не хотелось вступать в конфликт, у них руководство себе на уме, и эта явно такая же, пришибленная.

Собрав своих людей, я объяснил им, в чем дело и что здесь забыли специальные агенты с их командой криминалистов. Набрал Николаса, чтобы он просмотрел недавние заявления о пропавших и послал ему фото трупа из парка. Я хочу знать, кто это, несмотря на то, что дело больше не мое. Мы уже собирались уезжать в отделение, когда эта бестия снова подала голос.

– Далеко вы, господин Моуэр?

Она опять скалилась.

– Как вы и просили, дело ваше. – я обнажил зубы в ответной улыбке. Аж скулы свело.

Сел в машину, захлопнув дверь прямо перед её носом, но, острые ноготки затарабанили по стеклу, которое пришлось опустить. Иначе, еще под колеса кинется.

– Обиделись? – она приблизилась к моему лицу, слишком близко для человека, с которым я знаком от силы, 10 минут. – Это наше дело, господин. Общее. – последнее, она прошептала в мои губы.

– Вылезайте из своего железного коня, нам есть, что обсудить. – она ушла.

Я – остолбенел. Сдерживая гнев, и, не вовремя и схерали, окаменевший член в брюках, сложил руки на руле, опустив на них голову.

– Какого хера это было…

Я пришел в себя довольно быстро, бросив гипнотизирование своих туфель и коврика в машине, решив, что это вполне понятная реакция моего тела. Но эта бестия, её пухлые губы и красные, длинные ноготки… Пиздец знакомство, напарница.

Отправив свою группу в участок, я вернулся к женщине, что рассматривала эту копию святого Джесуа с таким интересом, будто она сама его создала. Не отрываясь от пристального разглядывания скульптуры, заговорила:

– Это работа Микеля Буоротти, созданная в 1492 году. Распятие святого Джесуа было вырезано из дерева священного дуба, для алтаря церкви Благословенного. Не это, разумеется. – она усмехнулась, продолжая завороженно смотреть на труп мужчины. – Но копия, очень похожа на оригинал.

– Так наш убийца, оказывается, любитель искусства? – я закатил глаза, сунув руки в карманы брюк, и без того было очевидно, что это – сраный Джесуа, прости Господи и сохрани мою грешную душу.

– Не исключено. Очень тонкая работа.

– Вы говорите о трупе еще недавно живого человека, над которым совершили жестокое убийство?

Мои слова заставили её брови изогнуться в хмурости. Она прочистила горло и взглянула на меня. Наши глаза встретились, и я снова застыл, опешив.

– Вы правы, господин Моуэр. Я хотела обсудить некоторые детали, но небо сереет и дождь вот-вот польет. Тело отвезут в лабораторию ФБР. Мы с вами поедем туда же. – она двинулась с места. – Пройдемте к вашей машине.

– Вы собираетесь ехать со мной? – я изогнул бровь, смешок вырвался случайно.

– С вами, с вами.

Она взяла меня под руку, обнажив зубы в улыбке. Я почувствовал, как у меня перехватило дыхание и быстрее забилось сердце.

– Я вас не съем, не переживайте. Максимум, укушу.

Её бархатный, озорной смех меня удивил несоответствием этой женщине. Она расположилась на пассажирском сидении моей машины, пристегнула ремень безопасности, отдала приказы по рации и принялась подкрашивать свои губы коричневым блеском, глядя в зеркало заднего вида. Я усмехнулся, наблюдая за тем, как она регулирует мое зеркало под себя. Ее деловитость поражала. Одетта Лаверье была небольшого роста, максимум метр шестьдесят, судя по тому, что мне она едва доходила до ключиц, стройная и очень фигуристая. Мои парни чуть шеи себе не свернули, пока она своим команды раздавала. В строгом костюме, который подчеркивал каждый её изгиб, она выглядела, как богиня. И, если заклеить ей рот скотчем, сошла бы за неё вполне. Однако, мне это знакомство не казалось приятным, даже несмотря на умопомрачительную, черт бы её побрал, внешность этой женщины.

Я стиснул зубы, переваривая то, что нам придется работать с ней над этим делом совместно. ФБР обычно не вмешивались в дела полиции, но этот случай, я согласен, совершенно особенный, а мне жуть как хотелось в нем покопаться. Изощренных убийц мне доводилось встречать, среди серийных. Но чтобы настолько… Спятивший религиозный фанатик в Девнесте. Просто прекрасно.

До лаборатории ФБР мы доехали быстро и молча. Она что-то яростно печатала в своем ноутбуке, а я, просто вел машину, наслаждаясь явно последними в ближайшее время, моментами тишины. Как воспитанный мужчина, по приезде я открыл дверь для бестии и подал руку, которую она благополучно проигнорировала. Лаборатория – оказалась полноценным отделением Бюро Федеральных Расследований.

Мы шли вдоль кабинетов, не лабораторных, а полнящихся бумажными тараканами в костюмах, за работой. Вошли в один из, как мне казалось, пустых.

– Господин Моуэр, это Рита Десс, глава отдела уголовных расследований ФБР. Рита, Адам Моуэр, комиссар полиции Девнеста.

Лаверье представила мне взрослую, статную женщину с длинными рыжими волосами, в классическом черном брючном костюме. В ФБР все ходили в наглаженных и накрахмаленных, официальных костюмах. Будто в подтверждение того, что грязная работа – не для их белых рукавчиков дело. В своем кабинете, глава отдела уголовных расследований выглядела, как его неотъемлемая часть. Темные тона компенсировались теплым точечным светом настольных и напольных ламп, акцентирующих внимание гостей на зоне отдыха, рабочей зоне и небольшой личной библиотеке.

– Приятно наконец познакомиться с вами, Адам. Вы не против? – обращению по имени?

– Как вам удобно. – Риту Десс назначили недавно. В прошлый мой коллективный геморой с ФБР, главой отдела был сальный и грубый мужик, брызжущий слюной, и нихрена не делающий. Зачастую, он тормозил расследование, потому что и сам был тормозом, и постоянно требовал от нас бумажек на подпись, для его дозволения на каждый наш пук и слово. В полиции его терпеть не могли. Надеюсь, с Десс будет проще и приятнее работать.

– Замечательно. Адам, – она встала со своего рабочего места, приглашая нас присесть на диваны. Секретарь принесла три чашки кофе. – я наслышана о вашей выдающейся работе с серийными убийцами. Вы выступаете консультантом по всему Норсестаддену, верно?

– Если нахожу на это время. – Рита улыбнулась, сделав глоток из своей чашки.

Кофе был куда приятнее того, что пили мы, в полиции. Его терпкий, с нотками шоколада и орехов запах, был наслаждением. Сравнивать быстрорастворимый с хорошим зерновым кофе, приготовленным в кофемашине, не было никакого смысла.

– Адам. Понимаю, человек вы занятой, я перейду сразу к делу, если вы не против. Мы полагаем, – она кивнула в сторону Одетты. – данный НС не остановится на одном убийстве. Он жаждет внимания, и он получил его сполна сегодня утром. За пару часов новость об убийстве этого бедного мужчины, разнеслась по всей стране. Ульрих Тиммерман не обрадовался утренним новостям, подобных показных и страшных убийств не было в истории Норсестаддена никогда. – она посмотрела на наручные часы и кивнула своим мыслям. – Прямо сейчас он дает комментарии для федеральных каналов. Данное дело возьмем на себя мы, но, я считаю, что без вас – поймать этого парня быстро, будет сложнее. Все наши агенты, специализирующиеся на таких преступниках, разъехались по стране, и пока не могут приступить к работе. Вы зарекомендовали себя лучшим детективом по делам серийных убийц в полиции Девнеста. Я очень надеюсь на ваше участие.

Она ждала моего ответа с пронзительным взглядом зеленых глаз. Положительного ответа. Иначе, на кой черт ей упоминать имя президента и делать меня – таким “крайне важным”?

– Я не могу дать вам никакой ответ, кроме своего согласия, госпожа Десс. Это мой служебный долг. – она расплылась в довольной улыбке и хлопнула в ладоши, возвращаясь к письменному столу. Будто не знала, что откажи я, лишился бы своего места в полиции. Федералам не отказывают.

– Одетта, покажи господину Моуэру его рабочее место.

– Я бы предпочел остаться в полиции, госпожа Десс. У меня нет возможности работать на ФБР в полной мере, весь преступный мир Девнеста на мне, вы должны понять. Но я, безусловно, выложусь на полную, расследуя это дело. – усмехнувшись, она кивнула.

– Тогда я надеюсь, в вашем отделении полиции найдется пара лишних столов для наших людей. Это дело должно быть раскрыто как можно скорее, а работая в одиночку, это будет затруднительно. Полагаю, и вы меня поймете.

Мы обменялись дружелюбными улыбками из разряда “мне плевать, я просто проявляю вежливость” и попрощались, оставив главу ФБР в кабинете. Я был благодарен дозволению продолжить работу в полицейском участке, и помогать здесь, потому что в прошлый раз сальный дегенерат настаивал на моем присутствии в Бюро. По возвращении в полицию меня ждало столько работы, что я месяц белого света не видел, разгребая сраные отчеты.

– Мог бы свои бумажки и тут печатать, в блошатне вашей теперь торчать. – Одетта была зла, и отчего-то, это доставило мне удовольствие.

– Лучше в блошатне, чем в тараканьем логове. – она фыркнула, ускорив шаг, я расплылся в еще одной довольной улыбке. Вот теперь, это имело возможность быть интересным опытом совместной с ФБР работы. Её бедра соблазнительно виляли спереди, а звук отстукивающих по паркету шпилек, вместе с этой аурой злобной бестии, были потрясающими. Хотелось влепить себе пощечину за подобные мысли, я практически никогда не позволял себе похабщину, тем более, при исполнении. Но Одетта Лаверье с первой минуты знакомства вызывала во мне ряд эмоций, которых раньше мне испытывать не доводилось.

Скажи мне кто, что женщина может вызывать ненависть и возбуждение одинаково сильно, я бы посмеялся. Сейчас же я верил в это, как в голубое небо и зеленые ели. Ей не нужно было делать ровным счетом ничего, чтобы мужики вокруг пускали слюни, и, к своему сожалению и позору – я вошел в их число. Её пшеничные завитки кудрей покачивались от быстроты походки, а маленькие ручки сжимались в кулаки. Я нагнал её, еле сдерживая ухмылку.

– Обиделись? – она замерла на месте, резко развернувшись в мою сторону. Гнев в ней плескался отрадой в моих глазах. Я приблизился к её лицу, как она ко мне ранее, – непозволительно близко. – Не стоит, Одетта. Ваше логово выглядит… неплохо. Не хуже нашей блошатни, максимум – современнее. Вам понравится. – я расплылся в ехидной улыбке, довольный собой.

Не надолго.

Она сжала мою рубашку в кулаке, глазами бегая по лицу, и припечатала к стене, прижав своим телом. Я пожалел о своих словах мгновенно. Ей приходилось задирать голову, что не могло выглядеть угрожающе само по себе, но угрожать ей было не надо. Я чувствовал ее твердые соски сквозь свою и ее рубашки, этого было достаточно, чтобы кровь приливала не к мозгу. На ней не было нижнего белья, и это – было хуже угрозы, ибо я почувствовал себя зверски голодным животным, рядом с ней. Одетта обнажила зубы в соблазнительной улыбке, и на этот раз – сжала мои яйца в кулак своими пальцами, а не действиями, вырвав из меня тихий вздох и снова почти касаясь своими губами моих, прошептала:

– Мне могут понравится только специалисты высочайшего класса и прекрасные условия работы, господин Моуэр, а не тот блошатник, в котором вы прожигаете лучшие годы своей жизни с зарплатой ниже вашего достоинства. – я не дышал.

Её пальцы разжались, а рука скользнула по моему члену, ощупывая его по всей длине. Одетта прижалась к моему телу ближе, и её губы – были в миллиметре от моих. Она сорвала с них тихий вздох.

– Хотя достоинство у вас, прямо скажем, очень хороших размеров. – этот шепот был громче любого крика, что мне доводилось когда-либо слышать. Она наслаждалась той властью, что имела надо мной сейчас. Я – наслаждался ей не меньше, но предпочел бы, чтобы она не знала – моё тело, совершенно предательски, думало иначе, реагируя на каждое её движение. Мне не нравились игры в кошки-мышки при исполнении. Зажать меня в темном углу, схватив за яйца – всегда можно в нерабочее время.

Она все еще лапала меня, когда я поменял наши положения. Осторожно коснувшись её талии, прислонил женщину к стене и навис над ней. Её кулак все еще комкал мою рубашку, а пальцы, замерли на ширинке, но вздох удивления, что она издала, когда моё лицо приблизилось к её… заставил табун мурашек пробежать по спине. Я прочистил пересохшее горло, сбивая возбужденную хрипоту с голоса.

– У меня работают прекрасные специалисты, госпожа Лаверье. А к условиям работы, вы быстро привыкнете. У нас, обычно, не хватает времени даже на обед из-за постоянных звонков – вы попросту не запомните обстановку вокруг. – её губы были приоткрыты, а глаза, широко распахнуты. Вид невинной лани ей шел так же хорошо, как и вид злобной бестии. Я пришел в себя, но всё это – было недопустимо. Моя реакция, её шалости и эти грязнейшие мысли в моей голове. Отстранившись совсем немного, попросил.

– Теперь, давайте дойдем до лабораторий. Мне жуть как интересно, что узнали ваши тараканы. А шалость ваших рук я, так и быть, на этот раз прощу. И о ваших домогательствах госпоже Десс сообщать не стану. – ухмылка самовольно расползлась по губам. Мне жуть, как хотелось коснуться её в ответ так же грязно, как она касалась меня, но я не мог. Позволил себе лишь смазать пальцем блеск с её пухлых губ, отчего она вздрогнула, оттолкнув меня ладонями.

Не долго она была невинная лань.

Необычное покрытие с тела сняли для анализа местами. Части, что отошли вместе с кожей выглядели открытыми ранами на бетонном изваянии. Несколько специалистов в защитных костюмах и халатах кружили над телом с кисточками, пинцетами и пластиковыми пакетами с желтой зип-лентой для улик. Одетта представила меня своим коллегам.

– Лилиан Триветт, наш криминалист. – женщина выглядела не старше 35 лет, возраст выдавали только вкрапления седых волос в её каштановых, и, характерные морщинки у глаз, когда она улыбнулась мне.

– Джон Уолдорф, судебно-медицинский эксперт. – мужчина был тучным, под 40. Крупный рост и хмурый взгляд не соответствовали его доброй улыбке. Медицинская маска закрывала густую бороду, а халат он даже не пытался застегнуть, тот просто не сошелся бы на этом леснике-викинге.

– Делайла Тардин, палинолог. – ну конечно, у ФБР были средства на такого специалиста. Для нас в полиции было роскошью привлекать палинологов в расследования дел. Баснословно дорого, но, максимально эффективно. Женщине можно было дать максимум 30 лет, лучезарная, она светилась, выполняя свою работу. Такие мне всегда нравились. Преданные делу специалисты.

– Оуэн Нелл, археолог-криминалист. – иметь в штате своего археолога… хорошее, однако, финансирование. Худой, мужчина выглядел неаккуратно. Растрепанные волосы в сочетании с медицинским халатом делали его вид, похожим на сумасшедшего ученого из старых мультиков. Светлые, голубые глаза, выбивались из этого образа, а улыбка, которой он меня встретил, выглядела вымученной. Он единственный, был усталым и, возможно, чуточку недовольным головной болью из-за этого дела. Его я понимал прекрасно.

Обмен любезностями прервал Джон.

– Жертве около 70 лет. Мужчина, предположительно, смерть наступила в результате повреждений, вызванных травмой черепа, полученной тупым орудием убийства. Пока, это всё, что я могу вам сказать по первоначальному осмотру.

– Судя по состоянию трупа, жертву бальзамировали. Но не очень удачно. – Лилиан дополнила слова коллеги.

– Сколько вам нужно времени для исследования тела, улик и аутопсии?

– Дел как минимум на адскую неделю, чтобы каждый из специалистов мог осмотреть тело и снять следовые улики, господин Моуэр. Но рассчитывайте лучше на три. Минимум. – бестия ехидничала, а я, просто прикидывал, когда появятся хоть какие-то зацепки по делу и можно будет приступить к расследованию.

– Славно. Тогда увидимся через неделю, госпожа Лаверье. – я кивнул её команде в знак прощания и вернулся в своё отделение. Оно, как всегда, на ушах стояло.

В зоне ожидания кончились свободные стулья, несколько людей стояли, подпирая стену своими спинами с настолько недовольными лицами, что настроение падало само собой. Все детективы были заняты опросами, и, заполнением заявлений обратившихся в полицию граждан. Уже поселившийся в отделении бездомный, валялся на койке за решеткой, очевидно, за очередное недостойное поведение в алкогольном опьянении – он делал это постоянно, с приходом холодов или в непогоду. Здесь тепло и кормят, вот, на что уходят средства налогоплательщиков. Быть может, она была права? Блошатня.