Хроника последней любви

На обратном пути Б. поинтересовалась, почему у меня нет детей. Я ответил, что это ответственное решение, которое зависит во многом от женщины. Я думал (или хотел надеяться), что с Б. все возможно. Однако интуиция подсказывала, что Б. – роковая женщина, которая разрушит мою жизнь. Она обладала невероятным шармом, который притягивает, несмотря на опасность. Я сказал ей об этом, и она рассмеялась: подруги называли ее ведьмой. Мы оба обратили внимание, что сейчас полнолуние.

Эви спрашивала, могу ли я поехать к ним домой. Я умилился тому, что после целого дня девочка все равно хотела играть со мной. Б. сказала, что не может пригласить меня в дом, поскольку живет с мамой. Она высадила меня в центре города, чтобы отвезти ребенка домой и переодеться.

До стендапа оставался час. Не теряя зря времени, я искал в ювелирных магазинах подарок к скорому дню рождения Б. Мне хотелось найти подвеску в виде аммонитов.

Б. позвонила, чтобы я ее встретил, потому что не знала, куда идти. Стендап проходил в мансардном помещении торгового центра. Я заказал для Б. несколько бутылок сидра и вишневого пива. Подумал, если ей не понравится, сам допью. Наш столик был близко к сцене, рядом с широкой опорой, отделяющей нас от других зрителей. Я сел поближе к Б., но боялся прикасаться к ней, помня наш разговор в Экспо.

Началось выступление. Я наполнил наши бокалы. После нескольких глотков и череды удачных шуток она расслабилась. Я почти не смотрел на сцену, а ловил ее взгляд и эмоции. Любовался ее святящимися изнутри карими глазами, прямым носом, подтянутым лицом с подчеркнутыми скулами, сочными губами и передними зубами, повернутыми немного вовнутрь. Величественной красотой она походила на Монику Беллуччи, а эмоциями напоминала Пенелопу Крус, оставаясь при этом уникальной и неповторимой.

Я аккуратно положил руку за ее спину и крепко обнял, полностью прильнув к ней. Теперь ее не отталкивало мое внимание.

Разносортное выступление закончилось, а мы не хотели уходить. Она сказала, что давно видела мою влюбленность, еще когда наблюдала за мной в суде. Я подтвердил – она изменила мой мир, теперь мне трудно представить свою жизнь без нее. Мне не хотелось возвращаться домой. Да и дом мой был уже не там. Источник жизненной энергии – рядом со мной.

Я хотел бы провести с ней в машине всю ночь. Мы сидели при свете панели приборов. Я придвинулся к ней, прикасаясь лицом к нежной щеке. Вдыхал запах парфюма, обнимая ее за талию. Она не торопилась домой. В снежной ночи, слушая приятную музыку в теплом авто, мы забыли о времени. Она спросила, влюблен ли я или люблю. «Любовь – это сильное и глубокое чувство», – заметила она. Я сказал, что если отвечу, то окажусь перед ней беззащитным. «Мне кажется, ты мартовский кот», – бросила она. Меня это задело. Тогда я признался, что люблю ее. «И когда же ты закончишь свои отношения с А.?» Она не спрашивала, а взыскивала.

Я начал вслух рассматривать различные варианты, не желая прямо сейчас принимать решение. Откровенно говоря, мне казалось, я смогу удержаться на двух стульях: жить в комфортной среде у А., сбегая к Б.

Но итог беседы был однозначен. Я убедил Б., что уйду от А., как только ее дочь уедет на учебу в Питер. Не хотел впутывать Анну в эту ситуацию.

Напоследок Б. попросила меня отпустить небольшую бороду – моя щетина исколола ей щеку.

В такси я написал Ж., что со времен знакомства с О. меня так не пробирало. Однако не покидало предчувствие, что я, словно мотылек, стремлюсь к свету губительного пламени.

Дома меня встретили с недоумением: почему я столько времени провел у отца? Однако от меня пахло сидром, что подтверждало правдоподобность моей версии. Но я боялся, не пахнет ли от меня еще и женским парфюмом. Пришлось сделать сердитый вид, какой у меня часто бывает после посиделок с отцом, чтобы побыстрее уйти в душ.

А. соскучилась, начала узнавать, как прошел день. Я рассуждал вслух, что когда Анна закончит учебу, скорее всего, останется в Питере. Говорил, что для А. это шанс поменять жизнь, сделать ее ярче с переездом. Просил не ориентироваться на меня. А. была обескуражена. Она подумала, это мой отец настраивает меня уйти от нее.

Уже лежа в постели, она отправила мне сообщение: «Солнышко, мне никогда в жизни не было так тепло, счастливо, легко и вдохновляюще, как с тобой, потому что я знаю, что меня дома ждешь ты». От этого меня еще больше терзали муки совести. Я не мог спать.

В канун Рождества, закрывшись в комнате под видом работы, я до обеда просматривал сайты ювелирных магазинов: искал подвески, напоминающие узор аммонита. К моему счастью, я быстро нашел что хотел.

А. с дочерью ближе к вечеру решили устроить шопинг. Я пошел с ними, чтобы в очередной раз не давать повод для подозрений. К тому же мне хотелось обновить гардероб.

Мы разделились. Я отправил их по женским магазинам, а сам отошел подальше, чтобы позвонить отцу. Мне нужно было переехать на первое время к нему в пустую квартиру. Вглядываясь в панораму города с последнего этажа, я объяснил ему ситуацию. Он обрадовался, что наконец у меня появилась молодая женщина с перспективой появления у него внуков. Я чувствовал себя заговорщиком.

Спустя пару часов мы пересеклись с А. Я в примерочной выбирал джинсы. Она приносила мне другие модели и размеры. Мне трудно было смотреть ей в глаза. Я прятал за пазухой камень, которым готовился ее ударить. И сам же испытывал боль от этого. Я рассчитался и пошел в другой торговый центр, подальше от А. Прогулочная улица была залита светом витрин и ночных огней. Оживленно общались люди. В переходе музыканты играли рождественские хиты. Было очень тепло для января, а я не мог дышать, пытаясь сдержать слезы. А. была открыта ко мне всей светлой душой, поддерживала, когда у меня были проблемы, заботилась обо мне, когда я болел. С ней я мог разделить свои интересы. Она понимала меня с полуслова и по-настоящему любила.

Праздничная суета вокруг не вызывала у меня никакой радости. Хотелось закрыться дома в темной комнате в тишине. В трамвае я воткнул наушники, включив лютый металкор, чтобы выйти из этого состояния. Не помогло. Под “Dancing with the Dead” Crown The Empire слезы бесшумно стекали на распахнутый пуховик. Я повернул голову в сторону окна, чтобы никто не видел мое состояние, и выжал громкость на максимум.

Вернувшись домой один, я позвонил Б. Ее звонкий игривый голос был словно с теплого пляжа, где не знают о моей вьюге. Она назвала меня претендентом на ее сердце. Для нее начиналась веселая пора ухаживаний, а я находился в эпицентре эмоциональной драмы. Раньше со мной не случалось такого, чтобы буря в душе соседствовала с благоденствием.

А., увидев мои новые вещи на кровати, удивилась. Кроме всего прочего, я купил комплект брендовых трусов. Сложив в голове все странности, происходившие в последние дни, она молча удалилась на кухню. Я пошел за ней.

– Ты меня еще любишь? – заглядывая в мои глаза, спросила она.

– Не так, как раньше, – опустив голову, ответил я.

– Расскажи, что произошло.

Я не хотел ее обманывать. Выслушав меня, А. рассудила, что при ее дочери мы не должны заниматься выяснением отношений. Когда та уедет, я могу собрать вещи и уйти.

Накануне Светлого Рождества в звенящей тишине, под льющимся лунным светом я не мог сомкнуть глаз. Еще 27 декабря я подбирал фильмы, которые будем смотреть всей семьей. Теперь же это не имело смысла.

Я написал Б., что раскрыл все карты и 15 января перевожу свои вещи. Она ответила: «Это правильное решение», хотя тут же обмолвилась, что до конца не верит в серьезность моих намерений.

А. пришла ко мне поговорить. Ее интересовало, как я мог наши годы счастья променять на увлечение. Тому было много причин. На какие-то я намеренно закрывал глаза. Однако лишь две из них привели к решительным действиям. Первой стало стечение благоприятных обстоятельств. Если бы Б. не ушла в отставку, я не стал бы с ней сближаться. Тесные связи с профессиональным оппонентом никогда не приветствовались среди адвокатов. Слухи в этой среде распространяются очень быстро. Мне не хотелось бы, чтобы в суде постоянно шептались о нас. Второй причиной стала появившаяся уверенность в себе. Какой бы сильной ни была влюбленность, батрак не покорит графиню. Я больше не был ничтожным юристом, а имел профессиональный статус. К тому же он начал приносить мне хороший доход. В декабре я впервые в жизни накопил сумму больше миллиона рублей. Для кого-то это несущественно, однако все относительно. На протяжении многих лет я зарабатывал не больше 300 тысяч в год. Теперь, обладая суммой, равной нескольким годам моего прежнего заработка, я стал мыслить шире. У меня появилась возможность заявить о своей самодостаточности и дать волю нереализованным желаниям. Я чувствовал себя, как Уолтер Уайт, который нашел выход своим подавленным амбициям.

В отличие от многих, А. могла меня понять, потому что знала обо всех моих комплексах. Однако это не единственная ночь, которую мы провели без сна по разные стороны двери.

В Рождество, как и в прежние годы, мы с А. и ее дочерью поехали на выставку ледяных скульптур, возведенных возле главного храма города. Был крепкий январский мороз, при котором не хотелось открывать рот. Я и так не говорил с А., ходил на расстоянии от нее. На это обратила внимание Анна, а еще на мою потребность поглядывать в телефон.

Б. категорически не понимала, почему я продолжаю проводить время с ними. Приходилось убеждать ее, что нет нужды травмировать Анну этой ситуацией. Хотя я еще и сам не мог свыкнуться с тем, что придется покинуть дом, к которому привык.

А. приходила ко мне ночью в слезах и молча сидела рядом. Я был в таком же состоянии. Она полагала, ситуацию еще можно исправить. Надеялась, что за неделю я одумаюсь. Мне же было трудно вытерпеть и пару дней без Б.

Восьмого января настал третий день с нашего последнего свидания. Я пригласил Б. вечером в ресторан. Днем она вела дочь в цирк, а потом была свободна. Я сообщил А., что вечером уйду. На душе было заметно тяжелее, чем в дни, когда я скрывал все от нее. Она не истерила, не запрещала, а устало сказала: «Делай что хочешь».

Перед встречей я купил Эви круглую карамель на палочке. По пути забежал в аптеку за водой, потому что все эти дни у меня пересыхало во рту. Представление в цирке закончилось. Я никак не мог их найти. Несколько раз прошел мимо выходов с манежа. Б. по телефону сказала, что они уже давно ждут в машине. Она помигала мне фарами, и мы снова встретились. Б. предложила поехать в ресторан с детской комнатой, который ей нравился. Она позвонила туда, чтобы узнать о свободных столиках. Номер уже был заведен в контактах – очевидно, она часто посещала это место.

Б. была голодна и сделала нескромный заказ для себя и дочери. Чтобы уравновесить траты, я заказал лишь суп-пюре. Нерационально оставлять сумму недельной продуктовой корзины за один прием пищи. Для меня рестораны лишь антураж для личных бесед, а не место утоления голода.

Б. меня спросила, не обманываю ли я ее насчет ухода от А. Лучшего доказательства, чем показать переписку с А., я не придумал. Мой телефон лег на стол перед Б. Она оценила содержание и сказала, что А. – умная женщина.

Однако Б. не ограничилась тем, что я ей показал, и стала смотреть другие сообщения. Она почему-то решила, будто может без позволения вторгаться в пределы моего личного пространства. Мне это было неприятно. Я так никогда бы не поступил.

После мы говорили на отвлеченные темы, вроде музыки и кино. Она сказала, что любит фильмы с Томом Хэнксом, особенно «Зеленую милю» и «Изгоя», а еще обожает «Историю Бенджамина Баттона» и «Дневник памяти». Казалось, не самый плохой выбор, но я сомневался, что она вообще их смотрела. Складывалось ощущение, что Б. нашла их в каком-то списке «душевных» фильмов. Ее музыкальный репертуар мне был совсем незнаком, потому что состоял из отечественных поп-исполнителей.

Вдруг она спросила, не «жадненький» ли я. Якобы она услышала от гособвинителя Ш., что я цепляюсь за каждую копейку. Мне вспомнилась ситуация, когда та просила меня отозвать апелляционную жалобу, спросив, зачем я ее подал. «Потому что за это платят», – ответил тогда я. Казалось странным, что Б. запомнила этот момент годичной давности. Я уверял, что не дам ей усомниться в моей щедрости.

Наш разговор прервала Эви, которая прибежала из детской комнаты, чтобы попускать в апельсиновый сок пузыри.

Под конец свидания Б. сказала, что делает вид, будто все хорошо, хотя попала в дурную ситуацию. Я хотел помочь советом, но подробности она оставила в тайне.

Пошел десятый час. Ребенку было пора в кровать. Чтобы вывести Эви из детской комнаты, я пообещал покатать ее на шее. Она держала меня за волосы, как грызун из «Рататуя».

– Я очень люблю сидеть на шее, – весело сказала Эви.

Я иронично заметил, чтобы она так не говорила мужчинам, а то они разбегутся. Б. нравилось, как я шутил.

– Дядя И. всегда катает меня на шее, – добавила Эви.

– Кто этот дядя И.? – спросил я.

– Мой папа, но мама сказала называть его дядей И.

Такое отношение казалось жестоким по отношению как к бывшему мужу, так и к ребенку. Может, это делалось, наоборот, ради Эви, чтобы она до осознанного возраста воспринимала спутника мамы вторым родителем? Если так, то Б. затянула с этим – Эви уже понимала, что дядя И. ее папа.

Я помог усадить девочку в кресло, обнял Б. и проводил машину взглядом. На улице было так холодно, что мой телефон в момент разрядился. Транспорт уже не ходил. Я зашел погреться в пиццерию. Думал, телефон хоть на мгновение включится. Он так и остался застывшим бесполезным предметом. В нескольких метрах от входа остановилось такси. Это был мой единственный шанс доехать до дома. Я спросил водителя, отвезет ли он меня до адреса за наличку. Таксист был на заказе. Вдалеке я увидел двух женщин, одна из которых начала кричать, что это ее такси. Я спросил, не против ли она, если меня довезут вместе с ней. Благо нам было по пути. Своей подруге она довольно крикнула, словно выиграла трофей: «Он едет со мной!»

Девятое января был первым будничным днем. А. ушла на работу. Я, освободившись после утреннего процесса, предложил Б. увидеться. Удивительно, но она не отказывалась от моих приглашений. Встретившись в центре, мы не могли определиться, как провести время. Она предлагала бильярд, пинг-понг, боулинг или кино. В итоге мы решили попить кофе в Simple Coffee.

Когда она сняла пальто, я наконец увидел контуры ее ног и попы. До этого она представала передо мной только в юбках и длинном широком худи. Взгляд цепляли бедра как у модели и подтянутые круглые ягодицы, которые были намного шире ее стройной талии. Такой тип фигуры она называла бразильским.

Стараясь не засматриваться, я заказал нам кофе и десерт. Она рассказывала о желании открыть в Казахстане карту UnionPay. Пластик, выпущенный в России, больше не принимался за рубежом. Еще она хотела купить там новый iPhone и, конечно, отдохнуть. Я предложил полететь вместе за мой счет. Она так загорелась этой идеей, что тут же начала смотреть на агрегаторах билеты. Я сверил даты, когда у меня не было назначено процессов. Спонтанно мы запланировали путешествие.

Она решила свозить меня на рынок, чтобы я купил сумки-баулы. Б. несколько лет назад покупала их там, чтобы упаковать вещи мужа и выставить их из дома. По ее обрывочным рассказам, он был хозяйственный умелый мужчина с большим чувством юмора и харизмой. Однако ему не хотелось воспринимать всерьез некоторые ее просьбы. Он часто проводил время с друзьями до утра. А потом и вовсе стал ее бить. Развод был сложным. Он оскорблял ее в суде. Она добилась, чтобы за это его привлекли к административной ответственности. Взглянув на их совместные фотографии, я удивлялся, как непривлекательный, выглядящий на десяток лет старше своего возраста мужичонка смог женить на себе такую красотку.

Она сказала, что ее редко кто может добиться. А мужчины, которых она бросает, больше не находят счастья в личной жизни. Говорила, что ради нее некоторые уходили из семьи с несколькими детьми.

Рынок был закрыт на зимний период. Пройдясь между несколькими павильонами, мы побежали греться в машину. Я ее обнимал, а она смотрела куда-то вдаль, будто думала о чем-то. Стала выяснять, почему я сильно сутулюсь. Я объяснил, из-за чего у меня такая осанка. Однако Б. решила – это отговорки. Я поинтересовался, в этом ли причина ее отсутствующего взгляда? Она ответила, что мои прикосновения ей нравятся, но она не испытывает такого же удовольствия, как я. «Расскажи, что тебе интересно», – спокойно попросил я.

Она очень любила книги. Б. была удивлена, что я уделял мало времени чтению. Она скачала мне приложение ReadEra и загрузила в него свою любимую книгу «438 дней в море. Удивительная история о победе человека над стихией».

Едва я пересек порог квартиры, бросился искать информацию об оформлении банковских карт в Казахстане. На тот момент UnionPay выдавали гражданам РФ лишь два банка. Для этого требовались временная регистрация в Казахстане и местный ИНН. Узнав об этом, Б. отказалась туда ехать.

Я предложил путешествие по России. Например, в Казань. Ей понравилась идея. Однако в силу своего энергичного темперамента она стала предлагать и другие города, в том числе Калининград. У меня закралась мысль, что Б. таким образом меня разыгрывает и никуда не собирается ехать. Разумеется, я не хотел в Калининград, все бы там напоминало мне об А.

«Ты меня троллишь или все же поедешь со мной?» – не выдержал я. Она удивилась такой реакции. Сказала, что просто рассматривает все варианты. Я настоял на Казани.

Б. отправила мне свои паспортные данные, чтобы я приобрел для нас билеты на самолет. В гостинице ей хотелось жить в раздельных номерах. Но нет смысла платить за кровать в другом номере, когда можно приобрести раздельные в одном. Я пообещал, что не буду к ней приставать в интимном плане, если она этого сама не захочет.

На OZON я заказал три хозяйственные сумки XXL для переезда. И когда написал ей об этом, она ответила: «Мне импонирует твоя исполнительность».

Я был так увлечен планированием досуга в Казани, что, когда с работы приходила А., открыто продолжал этим заниматься. Я знал, что никто не заглянет ко мне в компьютер, – в этой семье уважали личные границы. В наушниках повторялся воодушевлявший меня романтичный трек “Heart Worth Breaking” The Midnight.

Одиннадцатого января я должен был представлять интересы матери А. в суде. Еще в октябре прошлого года она поскользнулась в супермаркете на разбросанном винограде, потеряла равновесие и упала, вывихнув правое плечо. В магазине ей предложили начислить бонусы на карту в качестве извинений. Я решил обратиться в суд за компенсацией морального вреда. Представитель магазина признал, что не обеспечил безопасность эксплуатации торгового зала, и теперь предложил уладить спор мировым соглашением с компенсацией в размере 35 тысяч рублей. Я изначально не собирался принимать такую скромную выплату, думая побороться минимум за 70 тысяч. Однако из-за скорого разрыва отношений с А. нельзя было допустить, чтобы все это растянулось на месяцы. Я убедил ее мать пойти на мировую и закончил дело за один день.

Из суда я отправился на свидание с Б. Она просила забронировать столик в том же месте, где ровно шесть лет назад встречались мы с А. Я слово бы проходил все по второму кругу. Перед свиданием я успел зайти в ювелирный. Выкупил заказанную подвеску и подобрал к ней цепочку. Спрятав подарок на дно портфеля, я встретил Б., только вошедшую в торговый центр. В ресторане она опять сделала полноценный заказ, а я ограничился шурпой. Ей позволял все, но на себе экономил. Я признался, что боюсь момента, когда у меня кончатся средства на ее желания. Она лукаво ответила, что мне надо стараться больше зарабатывать.

Мы провели время в разговорах о ее перспективах и желании наладить связи с разными ведущими адвокатами. Она сказала, что такой вольной и прекрасной жизни никогда не вела, что ощущает, как принадлежит лишь себе. Я хорошо понимал ее восторженность. Вечером Б. должна была отвезти Эви в школу развития. Я предложил ей побыть со мной в машине, пока дочь занимается.

На улице поднялся шквалистый ветер. Когда Б. вела дочь в школу в снежной мгле, я восхищался тем, как эта изящная девушка стойко со всем справляется. Занесенная снегом, она села на водительское место. Б. потряхивало от холода. Я взял ее ледяные руки и прижал к своему телу под курткой. Она повернула голову и потянулась ко мне, ожидающе приоткрыв рот. Мы слились в нежном ритмичном поцелуе. Ее порыв был искренним. Я чувствовал в нем благодарность за заботу.

После этого Б. рассказала мне о своих отношениях с адвокатом, который привел ее в коллегию. Р. больше десяти лет занимался высокооплачиваемыми делами. До этого он работал в прокуратуре, в том числе под началом отца Б. Больше года назад Р. заприметил ее в одном из судебных заседаний. Предлагал уйти из прокуратуры и работать с ним. Ее чувства к нему граничили с комплексом Электры. Через него она ощущала связь с отцом, потому что тот многому научил Р. Сам он, к удовольствию Б., любил упоминать об этом. Она млела, когда он называл ее ласково по имени, как это делал папа. Однако Б. замечала в Р. напряженность и жесткую непримиримость с чужим мнением. Она сказала, что если бы они схлестнулись, то бились бы, как моржи на льдине. К ее сожалению, Р. уже был немолод. После его намеков на интимную близость она перестала с ним общаться. Однако несколько месяцев спустя он снова предложил ей стать его партнером по работе. Это был шанс для Б. выйти из профессионального тупика. После отпуска по уходу за ребенком она вернулась в районную прокуратуру. Ее новым руководителем стал человек, позволяющий себе домогательства к женщинам. Получив ряд отказов от Б., он препятствовал ее повышению и пресекал любую возможность перехода в другие районы. При таких обстоятельствах Б. с присущей ей энергией стала работать над планом ухода в адвокатуру. После интенсивной подготовки она сдала экзамен, и Р. выполнил свое обещание. Ее приняли в коллегию, где он работал. Даже маститые адвокаты не попадали в ряды коллегии без протекции.

Она высказала опасения, что отношения со мной могут поставить крест на всех ее карьерных планах.

– Я не собираюсь афишировать свою личную жизнь, – заверил я.

– А как ты относишься к тому, что я и дальше буду работать с ним? – с интересом спросила она.

– Если это только работа, то без проблем.

– Я очень нравлюсь мужчинам, они сами ко мне липнут. Ты будешь меня ревновать? – словно проверяя мои чувства, спросила она.

– Если ты сердцем со мной, то у меня нет повода ревновать, – серьезно сказал я.

Она рассказала, что в прокуратуре руководитель закрывал на ключ дверь, а затем лапал ее и мастурбировал при ней. Мне было сложно поверить в реалистичность этого заявления.

– Ты бы ревновал в таком случае? – неуверенно спросила она.

– Разумеется, нет. Я бы тебя поддержал. Это же было против твоей воли, – сочувственно ответил я.

Мы так долго сидели в машине, что я захотел в туалет. Суп и выпитые пол-литра чая давали о себе знать. Я намекнул ей об этом. Думал, она пустит меня к себе в дом. Однако Б. довезла меня до торгового центра, чтобы мне не идти пешком. Вечером я еще раз согласовал с ней персональные экскурсии, на которые она хотела бы попасть в Казани, и внес аванс на Tripster.

Двенадцатого января от предшествующей вечерней непогоды Б. испытывала недомогание. Попросила купить и привезти ей лекарства, хотя аптека была в двухсот метрах от ее дома. Мой разговор услышала Анна и вежливо поинтересовалась, куда я собрался. С этого момента она все подмечала.

Я поехал с другого конца города, чтобы доставить Б. лекарства. Потратился на такси, чтобы быстрее примчаться к ней. Она наконец сказала свой адрес. Когда я подъехал, Б. почему-то ждала меня на улице. Сказала, что ей срочно необходимо уехать по делам. Мои расспросы ее раздражали. «Я не обязана обо всем рассказывать!» – нервно заявила она, потом выпила лекарства и подвезла меня до метро.

Я не понимал, что это было и как на это реагировать. Какие тайны она скрывает? Зачем она просила меня приехать с лекарствами? Неужели хотела проверить, помогу ли ей в трудную минуту? А может, у нее не было денег на них?

Вечером я снова отсутствовал, но уже на самом деле по работе. Однако дома никто в это не верил. В кабинете следователя я так расслаблено себя чувствовал, что случайно сломал стол. Он развалился под моей тяжестью, когда я оперся на него. Во время допроса мы с подзащитным приводили стол в надлежащий вид. Я работал над его проблемами, а он – над моими.

Подозреваемый рассказал, как потратил похищенные двести тысяч: пошел в сауну и до утра парил там банщиц.

– Всех сразу? – спросила следователь.

– По очереди, – гордо ответил он.

После следственных действий обвиняемый спросил, есть ли у меня машина.