Камень 1993. Книга 2

– А-а-а-а! – та продолжала надсадно выть. – Что вы с ним сделали, кровопийцы? Он же мухи не обидит! Он такой добрый! Так нас с Леськой любит! А-а-а-а! Твари, проститутки! Он ни в чем не виноват! Он абсолютно нормальный!

Женщина вдруг схватила сковороду и, размахнувшись, попыталась зарядить ею Маше в лицо. Но Рогов был начеку – он перехватил руку, и в девушку полетела только застывшая жареная картошка, запутавшись в волосах и испачкав китель.

– А ну, успокоилась! – гаркнул Рогов, рывком усадив женщину на стул.

– Думаю, мы не с того начали, – неожиданно спокойно, даже для самой себя, сказала Маша, очистившись от остатков картошки. – Я могу вызвать наряд с психбригадой, и разговора у нас с вами вообще не получится. Но можем поступить по-другому.

– Мать, – сестра Увальцева подошла к женщине, лицо которой стало напоминать мертвую маску, и осторожно погладила ее по плечу. – Давай спокойно узнаем, что там с Володькой.

– Давай, – ответила та, глядя в пустоту.

– Итак, вас зовут Олеся? – Маша повернулась к сестре задержанного.

– Да. Увальцева Олеся Петровна, шестьдесят пятого года рождения.

Двадцать восемь лет, на автомате посчитала Маша. Всего на несколько лет старше нее, а выглядит, будто стареющая тетка.

– А вас? – вслух помощница следователя сказала другое, обратившись к матери Увальцева.

– Аделаида Павловна, – все тем же бесцветным голосом ответила та, по-прежнему смотря в пустоту. – Год рождения сорок девятый.

Шестнадцать лет, вновь подсчитала про себя Маша. Сестра Увальцева родилась в шестьдесят пятом, получается, их матери было в этот момент всего лишь шестнадцать. А самого Увальцева она родила в восемнадцать. Это еще ничего не значило, но…

– Мой Володенька не в ее папашку, – неожиданно зло прошипела Аделаида Павловна, повернувшись к своей дочери. – Он и мухи не обидит! Понятно вам?

– Это я уже поняла, – медленно кивнула Маша. – Скажите… А есть ли у Володеньки девушка?

Глава 5

– Порешу, тварь! – глаза гопника, казалось, вот-вот выскочат из орбит.

Неожиданно хлопнула входная дверь, и это подарило нам лишнюю секунду. Противник отвлекся, и мы с Вадяном одновременно напрыгнули на него. Тезка схватил его за руку с пистолетом, попытался выкрутить, я заломил левую.

Выстрел!

В квартире грохнуло так, что я чуть не оглох. Послышался звон стекла – пуля ушла в окно. Завоняло порохом. Я непонимающе огляделся вокруг, соображалось туго. Увидел, как Вадян отбросил ногой пистолет в угол и теперь метелит обмякшего гопника по лицу. В комнату влетели Валерка с Саней, за ними Дюс. Замерли, увидев побоище.

– Вадян, у дивана! – я успел заметить, как неугомонный Паха, с которого все началось, поднялся и пошел, держа в руке свою «бабочку».

Первым среагировал Саня, сделав бандиту подсечку и одновременно выкрутив ему руку. Тот вскрикнул, выронил нож, и Саня повалил противника на пол. Теперь валялись все трое, причем один до сих пор с кастрюлей на голове.

– Задохнется еще!.. – пробормотал я, шагнув к нему.

Потянул за ручки, снял «шлем». Гопник застонал, но глаза не открыл. Ладно, главное, что живой. Не хотелось бы стать участником разборки с трупами. И так уже выше крыши наворотили.

– Лежать! – Вадян тем временем отправил в нокаут попытавшегося было встать Паху, словно чувствуя, что именно от него исходит больше угрозы.

– Ребят, – проговорил Дюс, к которому наконец-то вернулся дар речи. – Ребят, что здесь произошло? Кто это?

– Твари, – процедил Вадян и сплюнул.

– Бандиты? – спросил Валерка. – Надо в милицию позвонить. Тем более что они с оружием, – он показал на валяющийся в углу пистолет. – Грабить пришли?

– Что там Илюха? – тем временем я уточнил у Сани, тот отмахнулся.

– Нормально все с ним.

– Собирайся, баб Лид! – решительно заявил Вадян, убедившись, что все трое гопников нейтрализованы.

– Куда, Вадик? – испуганно проговорила старушка. – В милицию?

– Во-во! – подхватил Валерка. – И я о чем!

– Да какая, на хрен, милиция! – выругался Вадян. – Документы бери, одежду. И поехали! Здесь я тебя не оставлю.

Пахло какой-то мутной историей, сейчас, когда схлынул адреналин, я окончательно понял, что дело дрянь. Но своего тезку я понимал – не знаю, почему в квартире его бабушки склад, однако жить ей здесь дальше точно нельзя. Особенно после того, как мы избили троих быков, явно не простых грузчиков.

– Ох! – запричитала старушка, но довольно проворно метнулась в сторону шкафа, достала пожелтевший целлофановый пакет с документами, накинула старую вытянутую кофту. – Васеньку надо найти! Вася, Вася, кис-кис-кис!

– Баб Лид, плевать на кота! – не выдержал Вадян. – Быстрей, а то сейчас или менты на стрельбу примчат, или сообщники этих!

– Не поеду без Васьки! – в глазах старушки блеснули слезы, но голос звучал решительно.

Повисла секундная пауза, и тут появился тот самый кот. Мяукнул, посмотрев на хозяйку, и вдруг его неожиданно подхватил Саня.

– Коробка есть? – отрывисто спросил он.

– Корзинка, – выдохнула старушка.

Атмосфера как-то резко стала расслабленной, сборы заняли минуты две. Саня взялся нести корзинку с котом, живность не спорила, покорно свернувшись на подстеленной салфетке, снятой с телевизора. Вадян бережно вел старушку, у которой кроме той растянутой кофты и стоптанных ботинок «прощай, молодость» не оказалось больше вещей. Покидая загаженную квартиру, она на секунду задержалась, потом решительно вышла прочь. Под стоны приходящих в себя гопников хлопнула дверь.

Я опасался, что все соседи сейчас повыскакивают на лестничную площадку, но позабыл, в каком времени оказался. На улицах взрывают машины, стреляют из гранатометов, сжигают кафе бутылками с коктейлем Молотова – какой там, к чертям, одинокий выстрел! Кому он интересен! Хотя, конечно, кто-то наверняка наблюдал через дверной глазок, да и в окно кто-то тоже попытается выглянуть… И все же вряд ли – бывали случаи, что по таким любопытным стреляли, не церемонясь.

Илюха выдохнул с облегчением, когда мы вышли из подъезда. А перед этим ковылял, припадая на короткую ногу, вокруг сумок с приставками. Опасно, конечно, было его оставлять одного, но парни, понятно, перепугались и поспешили на помощь.

– Что там случилось? – на нашем компьютерном гении лица не было, нижняя губа заметно дрожала.

– Потом, все потом, – отмахнулся я. – Идем быстрей.

Процессия у нас, конечно, заметная – шестеро парней с сумками, кот в корзинке и старушка. И все равно я почему-то уверен, что всем вокруг глубоко плевать. Если нас кто-то и будет искать, то разве что эти трое, оставшиеся в квартире, и их сообщники. Впрочем, и с этим мы разберемся.

Мы прошли мимо белого «Форда Транзит» с открытой боковой дверью. На нем, похоже, и приехала эта троица. На борту надпись: «СК СтройИнвест, коттеджи под ключ». Косят под приличную контору? А впрочем, владельцы компании могут быть и не в курсе всех дел – рулят процессами наверняка теневые «партнеры».

– Быстрей, быстрей! – подгонял нас Вадян.

К трамвайному кольцу с грохотом подъезжала желто-красная «Татра», под стеклом ободранная картонка с цифрой 4. Сам трамвай перекрашен, причем не один раз, но отвратительного качества краской, еще и поверх старой.

– Надо в милицию! – не унимался Валерка. – Их надо посадить! И квартиру бабе Лиде вернуть!

– Не помогут твои менты, – бросил, не оборачиваясь, Вадян. – Квартира по закону отписана… Мразотой одной.

В словах тезки звучало столько ненависти, что ее, казалось, можно потрогать. Я не был силен в риэлторских делах, у меня не возникало подобной необходимости – в прошлой жизни я прибегал к услугам специально обученных людей… Вот только я помнил, что в девяностых одинокие старики десятками, сотнями, тысячами оказывались на улице. Удивительно, что родственница Вадяна хотя бы с диваном, плиткой и телевизором под крышей осталась. А могла ночевать под мостом на картонке.

– У меня будешь жить, – отрывисто говорил Вадян, пока мы забирались в трамвай. – С матерью все решу. Помогать ей будешь по хозяйству.

– Вадюша, но у меня же здесь, в Ярославле, пенсия, – попробовала возразить баба Лида.

– Уймись, – мой тезка махнул рукой. – Пенсия, скажешь тоже…

Салон был почти пустой, народу немного, так что мы спокойно расположились на старых пластиковых сиденьях. Или это не пластик, а крашенная фанера? Постучал по креслу костяшками пальцев – нет, все-таки химволокно. Старое, поцарапанное. Резиновый пол в вагоне затерли до дыр сотни тысяч ног пассажиров.

– Мы бесплатно проедем, – улыбка Вадяна, адресованная хлипкому мужичку-кондуктору, была из тех, что называют обезоруживающей.

Кондуктор отвел взгляд и прошел мимо, собираясь как ни в чем не бывало «обилечивать» других пассажиров. И ведь никто не роптал! Честно, сейчас это не такая уж и проблема, и я хотел было махнуть рукой… Но нет. Раз уж собираюсь менять судьбы людей, начинать нужно с себя самого. Иначе все эти пафосные разговоры гроша ломаного не стоят.

– Постойте, уважаемый! – требовательно позвал я, и кондуктор, вздрогнув, медленно обернулся.

Он только что выдал билет мужчине в очках и шляпе, похожему на одного известного маньяка, а теперь на его лице медленно начинало отражаться отчаяние.

– Мы нашли размен, – нарочито громко сказал я, чтобы, во-первых, самим выйти красиво из ситуации и, во-вторых, дать такую возможность этому мужику.

Кондуктор, особенно не скрываясь, выдохнул и уже спокойно подошел к нам. Я отсчитал нужную сумму, мужик выдал сдачу и шесть билетов.

– У бабушки ведь проездной? – уточнил он, кивнув на бабу Лиду.

– Ой, где-то тут был, – засуетилась она, но кондуктор махнул рукой.

Верю, мол. А сама бабушка, видно, только что наконец-то пришла в себя. Вадян все это время внимательно наблюдал за моими действиями, но ничего не сказал.

– Так что там было-то, пацаны? – не выдержал Саня, когда кондуктор вновь отошел.

Мы заняли всю заднюю часть, оккупировав восемь сидячих мест. Восемь – потому что одно отвели под корзинку с котом Васькой. Мурлыка, похоже, решил отоспаться после пережитого стресса, и теперь даже грохот колес в неизолированном от шума вагоне его не тревожил. Спит себе котейка и спит.

– Батя, сволота, – проговорил Вадян, чем заслужил укоризненный взгляд старушки. – От нас с мамкой и братаном ушел, поехал в Ярик бизнес мутить. Баба Лида – это его тетка, моя двоюродная бабушка, получается. Единственная из всех родственников, у кого в Ярике своя хата. А она, добрая душа, его еще у себя прописала…

– Вадюша, не надо так про отца, – попросила старушка. – Какой-никакой, а отец все-таки…

– Никакой, – пробурчал Вадян. – Никакой он отец, ноль без палочки. А ты, баб Лид, не защищай его. Прогорел, квартиру твою заложил, гад. Так ведь было? А где он сейчас, хоть знаешь?

– Так они это… – пенсионерка взволнованно теребила наполовину оторвавшуюся пуговицу. – С Элечкой куда-то уехали. Ну, жена его вторая… Уж прости, Вадюша, но большой ты уже, как есть говорю.

– Зато ты, баб Лид, как ребенок, – мой тезка беззлобно махнул рукой.

Парни принялись наперебой обсуждать ситуацию. Валерка по-прежнему стоял на своем – мол, надо было сразу обратиться в милицию, в городскую управу, Ельцину написать. Илюха предлагал по газетам и телеканалам пройтись. Саня качал головой, гладил кота и говорил, что кроме других бандитов с той строительной фирмой никто не справится. А Дюс все никак не мог поверить, что отец Вадяна всерьез мог так поступить сначала с детьми, затем с пожилой тетей. Последнее, кстати, его даже сильнее задело – из-за того, что его родители-геологи не вылезали из экспедиций, воспитывала Дюса бабушка Ираида. И к ней он был привязан, пожалуй, сильней, чем к матери и отцу.

– Ну, может, его обманули? – он задумчиво чесал висок. – Заставили что-то подписать, например.

– А зачем он подписывал? – возразил Илюха. – Читать не умел?

– Надавили, – не унимался Дюс. – Угрожали чем-нибудь. А если у него долги были…

– Хватит, – оборвал всех Вадян. – Что бы у него там ни было, поступила эта тварь как последнее чмо. Вы видели, во что квартира превратилась? Как над старой бабкой издевались? А он сам, видите ли, с этой шмарой Элькой куда-то уехал!..

– Вадюша! – снова расстроилась баба Лида.

– Сама наивность, – пробормотал он, но в голосе не было осуждения в адрес старушки. Только горькая жалость.

А у меня вот были к нему вопросы! Во-первых, как он узнал о судьбе отца в Ярославле и о том, что случилось с двоюродной бабушкой? И во-вторых, где он сам был раньше? Навещал ли старушку хоть раз до этого? И, главное, почему вдруг решил к ней заехать именно сегодня, еще и так неожиданно? Он ведь явно до истории со скорой и токсикоманами не планировал этого делать! Да и вообще, с электрички соскочил в последний момент, как увидел, что нас преследуют. Значит, и тогда не собирался, пофигу ему было.

Пока что эта история не налезала на голову, и я по-прежнему не понимал Вадяна до конца. Каким-то странным было его поведение в целом, только я никак не мог ухватить суть.

– Выходим, – он как раз прервал мои размышления.

До станции от остановки трамвая было недалеко, но мы все равно добирались довольно долго – баба Лида заметно уступала в скорости даже нашему Илюхе. Город уже погружался в вечерние сумерки, когда мы вышли на платформу Которосль. С другой стороны, это был даже плюс – основной поток пассажиров остался позади. Калымщики, работавшие в Ярославле, уже разъехались по домам, в Москву под вечер никто не ездит, это завтра с утра несчастные «электроны» будут штурмовать толпами. А в нашу сторону и вовсе желающих мало всегда.

– Чего вы так долго? – раздался расстроенно-гнусавый голос.

Из дальнего конца старого облупившегося навеса поднялась фигурка в леопардовой мини-юбке и с яркими пергидрольными локонами. Лариса, девушка Вадяна, промыкалась на платформе несколько часов, но все-таки дождалась.

– Здравствуйте, – блондинка, наверняка вознамерившаяся устроить своему парню головомойку, наткнулась взглядом на бабу Лиду и машинально подтянула вниз чересчур короткую юбку.

– Знакомься, Киса, – хмыкнул Вадян. – Это моя двоюродная бабулька, баб Лида. В гости к нам едет.

– Надолго? – ляпнула Лариса, и старушка вздохнула.

– Вадюш, может, я все-таки домой?

– Нет у тебя больше дома в Ярике, – набычился тезка. – В Семибратове теперь жить будешь. И не обсуждается.

Как раз подошла электричка, обдав нас горячим воздухом и заурчав. Зашипели, открываясь, побитые двери. Пахнуло тем самым непередаваемым ароматом старых пригородных поездов – смазка, резина, пластмасса и множество других составляющих, соединившихся в безумный коктейль.

– Давай, бабуль, помогу, – Лариса неожиданно прониклась симпатией к пожилой женщине и теперь, оттерев Вадяна, сопровождала ее. – Сюда вот, сюда давай. Пойдем место искать.

– Спасибо вам, пацаны, – тезка слегка задержал нас в тамбуре. – Мое слово в силе. Будете в Семибратове – спросите за Вадяна Прута. Я такое не забываю.

– И тебе спасибо, – я протянул руку. – За приключение на вокзале.

– Обращайся, – хмыкнул Вадян, ответив на мой жест.

Народу в электричку все-таки набилось прилично. Во-первых, не все же работают четко с девяти до шести, есть и те, у кого смена длится, как говорят в армии, от забора до обеда, а то и до ужина. А во-вторых, не одни мы такие «умные», что пытаются проехать в полупустом вагоне и желательно на сидячих местах. Вот нам и пришлось пройтись почти по всему составу, пока не остановились ближе к голове, где было много свободных скамей.

Бабу Лиду с котовьей корзиной посадили на параллельный ряд, Вадян и Лариса вытянули уставшие ноги. А мы разместились своей компанией, хотя мой тезка сидел вполоборота и участвовал в беседе.

– Как хорошо, – простонал Илюха, прикрыв глаза. – Домой… Наконец-то.

– Загулялись, – хохотнул Саня.

– Братан, нас родоки твои не потеряют? – обеспокоенно спросил у меня Валерка.

– Беспокоятся наверняка, – я пожал плечами. – Но я предупредил, что поездка может затянуться. А вот девчонки меня по-настоящему волнуют…

– Блин, я вот хотел с Лизой еще перед сном прогуляться, – расстроенно выдохнул Дюс. – Столько новостей, столько всего рассказать нужно!.. И спросить!

– Сразу домой мчи, – заметил я. – А то у бабушки Ираиды сердечный приступ будет, если ты еще шляться пойдешь. Предупреди хотя бы.

– Само собой, – важно кивнул Дюс.

– Так, а теперь, пацаны, повторим важный разговор, – я решил не затягивать. – Сегодняшний день показал, что мы не все обсудили: кто в лес, кто по дрова, никакой согласованности. А дело у нас, между тем, серьезное. Если будем вести себя так, как бог на душу положит, далеко не уедем. Не будем друг с другом честны – тем более. Поэтому все, что касается общего дела, сначала обсуждаем. И только потом делаем. И вот еще, – я обвел всех внимательным взглядом. – Завтра встречаемся с Жогиным. Перед этим сбор в девять утра на спортивной площадке. У всех по-прежнему есть время подумать: надо оно вам или нет. Если кто-то решит, что поторопился, не рассчитал, поймет, что не тянет… то может не приходить. Никаких обид, никаких претензий. По-прежнему остаемся друзьями, общаемся. Но без участия в общем деле. А если придете, то должны быть твердо уверены в своих силах и решимости. Договорились?

– Я буду, Вадик… – попытался было сказать Илюха, но я прервал его.

– Думаешь до утра и окончательное решение сообщаешь завтра.

– Хорошо, – он вздохнул. Было видно, что Илюхе хочется оправдаться, может, даже поспорить, но он держится.

– Принято, Камень, – с обычным своим суровым видом кивнул Саня.

– Договорились, – Дюс, прищурившись, посмотрел на меня. Тоже явно хочет что-то сказать, но понимает, момент неподходящий.

– А я всегда тебя поддержу, братуха, – улыбнулся Валерка. – Мне даже думать не надо.

– А ты все равно подумай, – я посмотрел на него. – Обо всем сразу.

Повисла пауза, все и вправду задумались. Не знаю, честно говоря, кто о чем, да меня это и не волновало сейчас. Слишком многое произошло за эти несколько дней, и мне самому нужно настроиться не только на то, что судьба дала второй шанс, но и на то, что меня окружают вчерашние школьники.

В прошлой жизни я привык полагаться на того же Дюса, который тоже обладал неким опытом. Да, он в итоге меня предал, но дело не в этом. Он был взрослым сформировавшимся мужиком, и все мои бизнес-партнеры, конкуренты, да даже бандосы Бархана и он сам – все были серьезными людьми. И дела я вел с расчетом на этот факт. Сейчас же мне нужно учитывать, что мои враги будут взрослыми и опытными, а друзья… скорее детьми или младшими братьями.

– А ты все же не так прост, – тихо ухмыльнулся Вадян. – Пойдем покурим?

Я не курил, но мой тезка точно использовал это как повод поговорить. Такие вещи считываются предельно легко.

– Знаешь, – сказал Вадян уже в тамбуре, прикурив, – я тебе, тезка, отдельно хотел спасибо сказать… Хм, за бабу Лиду.

– Уже обсуждали, – я пожал плечами. – Но принимается.

– Да ты не понял, – хмыкнул тот. – Я же до этого знал про батю и всю эту хрень… но ничего не делал, проще мне так было. А сегодня вот на тебя посмотрел. Обратил внимание, потому что вы за ту девчонку в электричке впряглись. За своих ты тоже впрягался, хоть они и косячили сами на каждом шагу, потом за того мелкого, вообще левого. И мне, знаешь, за себя стремно стало. Решил заглянуть, раз уж в Ярике… А тут такое! Она ведь, бабка, одна совсем, ей за семьдесят, и издевательства каждый день терпеть. Вот она в кота этого и вцепилась. Потому что больше никого не было у нее.

– Но теперь есть.

– Да, – кивнул Вадян. – Теперь со мной будет. Да и кота этого драного, хрен с ним, возьму. Так что вот так, тезка. Получается, без друзей и родных мы никто, и звать нас никак.

– Ты прав, – я многозначительно посмотрел на него, подумав еще и о своей жизни, и мы снова пожали друг другу руки.

Глава 6

Маша уже устала стоять, но садиться на грязные табуретки по-прежнему не хотелось. И вообще, в квартире Увальцевых как будто не убирались годами, а запах буквально впитывался в одежду, стремясь обосноваться там навсегда.

– Он встречается с кем-нибудь? – девушка повторила вопрос.

– У Володеньки была девушка, – Аделаида Павловна склонила голову набок и смотрела куда-то в пустоту. – Лилечка.

Сестра Увальцева оперлась о старую газовую плиту, залитую жиром и еще бог весть чем, внимательно слушая мать. Странно, запоздало подумала Маша, она говорит, что у них разные отцы, но фамилия и отчество у Олеси и задержанного Владимира одинаковые.

– Почему была? – помощница следователя продолжала опрос. – Что-то случилось?

Оперативник Рогов, поняв, что опасность Маше больше не угрожает, решился присесть на одну из табуреток, предусмотрительно подстелив полотенце, взятое со стола. Олеся заметила это, но виду не подала, а Увальцева-старшая и вовсе как будто была не здесь.

– Тварью Лилечка оказалась, – Аделаида Павловна поджала губы. – Володенька за ней так ухаживал, жить вместе предлагал. Они ведь даже жениться могли!

– А что помешало?

Глаза Олеси забегали, но Маша решила, что это могло быть и случайностью… Пока.

– Крутила она им, как хотела, – наконец, ответила мать Увальцева. – То ближе подпускала, то дистанцию держала. Знаете, как говорят, мозги… ложечкой ела.

– И Володя не выдержал? – понимающе уточнила Маша.

– Да нет, он-то как раз хотел с нею остаться, – лицо старшей Увальцевой скривилось. – Бросила она его, нашего Володеньку. А он все пытался вернуть ее, у дома встречал, у работы. Но она такая неблагодарная оказалась, что даже в милицию на него заявление накатала. Тварь!

Аделаида Павловна всплакнула, предавшись воспоминаниям, а Маша сделала себе мысленную пометку. Сам Владимир Увальцев ни о какой Лилечке не говорил, наоборот, всячески подчеркивал свое одиночество и ненужность. Даже туфли женские собирал, чтобы на душе теплее было… Тьфу, вот ведь извращенец!

– Скажите, пожалуйста, а у них с Лилей не было скандалов? – осторожно поинтересовалась девушка. – Ссор, ругани?

– Брат рассказывал, что Лилька над ним смеялась, – после длительного молчания вставила свои пять копеек Олеся. – Да и не встречались они, это он за ней таскался.

– Что ты наговариваешь! Она ему нервы трепала! – наклонившись в сторону дочери, но не глядя на нее, с нажимом сказала Аделаида Павловна. – Изводила его. Хвостом крутила, до срыва парня бедного доводила…

– И в чем проявлялся срыв? – Маша ухватилась за формулировку.

– Ну как, – Увальцева-старшая пожала плечами. – В себя уходил. Руки хотел даже наложить, но мы успокоили, уговорили.

– А вы знаете, как найти эту Лилечку? – поинтересовалась Маша, оставляя пометки в блокноте. Делать это стоя было ужасно неудобно, но девушка так и не смогла заставить себя присесть.

В кухню вошел драный кот, который деловито обнюхал ей ноги, почему-то облизнулся и стал тереться. Маша испугалась, что он порвет колготки, придется заштопывать, потому что на новые пока не было лишних денег.

– А ну, брысь! – Олеся заметила мучения гостьи в синем мундире и прогнала кота.

Тот недовольно мяукнул и подошел к давно немытой плошке с неаппетитной подсохшей массой, принялся шумно есть.

– Леська, ты помнишь, куда она переехала? – мать наконец-то повернулась к дочери и посмотрела на нее.

– На Рикорда, – сразу же отозвалась та. – Общага «холодильника».

Совсем другой конец города, поняла вдруг Маша. За Каменкой, на северо-восточном выезде. Интересная деталь…

– А раньше она жила где-то здесь? – уточнила девушка.

– Да в этом же доме и жила, – ответила Олеся, и мать подтвердила молчаливым кивком. – Они так и познакомились, когда мы все вместе жили. Потом-то Володенька в свою квартиру въехал, что от отцовских родителей досталась. Они ему еще при жизни ее отписали.

– И еще вопрос, – Маша уже понимала, каким будет ответ, но не спросить не могла. – У Владимира были конфликты? Не обязательно с девушками. С соседями, на работе… Просто с кем угодно.

– Да ну, что вы! – Аделаида Павловна, вытаращив глаза, замахала руками. – И мухи никогда не обидит! Плакал даже, когда его самого обижали! Но потом возмужал наш Володенька!..

– Спасибо, – кивнула Маша и перевела взгляд на Рогова, одними глазами показывая, что можно уходить. – Если понадобится, мы вас вызовем.

– Так это… – неожиданно засуетилась мать. – А увидеть-то его можно? Передачку принести! Он ведь голодный, небось!

– Нормально их там кормят, – мрачно сказал Рогов. – Не помрет с голоду…

– Михаил!.. – тихонько одернула его Маша, а потом повернулась к родственницам Увальцева, переводя взгляд с одной на другую. – Пока его увидеть нельзя… Но! – едва завидев готовящуюся истерику, тут же добавила. – Потом, когда его переведут из КПЗ в СИЗО, свидания уже разрешат. Вам объяснят порядок и правила передач, встреч и так далее.