Жемчужный дебют

И он сам засмеялся от невероятности своего предположения.

– А вы что же, сомневаетесь в том, что женщины могут в чем-то превзойти мужчин? – Жанна подняла на режиссера насмешливый взгляд, и ее спицы хищно щелкнули.

– Вовсе нет, – улыбнулся Калинин. – На самом деле я жду момента, когда смогу признать женское превосходство. О, сколько я видел попыток его доказать, знали бы вы. Я даже давал женщинам шанс удивить меня, предоставляя полную свободу действий, но вот уже сколько лет прошло, а я до сих пор в ожидании, – он рассмеялся, вспоминая одну нелепую встречу. Молодая женщина, он сейчас и не вспомнит ни ее имени, ни даже лица, сходя с ума от волнения, заикалась, лепетала что-то про невероятный талант. Да что они знают о невероятных талантах? Вивьен Ли им была, но стоило поставить рядом Марлона Брандо или Кларка Гейбла, как она тут же теряла внимание публики. Мария Каллас, безусловно, была талантлива, но умудрилась уничтожить все свое дарование из-за любви к мужчине, вытиравшему о нее ноги. Про всех этих Софи Лорен, Грет Гарбо и Мэрилин Монро и говорить не стоит – за их спинами всегда стояли мужчины. Неужели так сложно признать мужское превосходство и стать просто музой и соратницей? Позволить мужчине самому возвести тебя на пьедестал? А не лезть впереди планеты всей, пытаясь доказать, что женщины, у которых до недавнего времени и права голоса-то не было в некоторых странах, вдруг за несколько десятков лет совершили эволюционный скачок и превзошли мужчин по всем показателям? Если бы это было так, то на земле изначально царил бы матриархат.

История – бессердечная стерва, с ней не поспоришь. И она говорит нам вовсе не то, что за спиной у каждого великого мужчины стоит умная женщина, как утверждают все эти раздражающие постики в соцсетях, которые он просматривает время от времени, готовясь к очередному выпуску авторской передачи и знакомясь, так сказать, с общественным мнением. Кто стоял за спиной Александра Македонского, Наполеона, Эйнштейна или Теслы? Бред да и только. А вот за спиной каждой великой женщины обязательно обнаруживается кто-то мужского рода, стоит только присмотреться повнимательнее.

– А как вы об этой Аэлите узнали? – поинтересовалась после короткой паузы Жанна.

– Это я ему рассказала, – ответила вместо Даниила Анжелика, не заметив взгляд, которым ее одарил спутник. Перебивать его? Право слово.

– А вы о ней как узнали? – заканчивая ряд и принимаясь за следующий, снова поинтересовалась Жанна.

Анжелика потупила глазки.

– Поклонник рассказал, – она неопределенно махнула пальцем куда-то вверх, что должно было символизировать, по всей видимости, близость ее поклонника к небожителям.

– Аэлита, Аэлита, – вдруг затряслась Грета. – Толкаешь их годами, соломки подстилаешь, дорогу освобождаешь, на трон усаживаешь, а потом приходит вот такая Аэлита…

За столом воцарилась неловкая паза.

– Понимаю, – после небольшой паузы кивнул Калинин. – Неприятно получается.

– Да ни хрена ты не понимаешь, – рассмеялась как безумная Грета. – Твоя эта, как ее там, у которой от тебя двое детей, она где сейчас? Очаг, небось, семейный разогревает, кашу там варит. А ты что? С этой своей… Анжеликой, – внезапно противным голосом передразнила она, – приехал слушать Аэлиту. Что за имена такие вообще?

– Не хуже, чем Грета, – огрызнулась Анжелика.

– Тебя вообще никто не спрашивает, – зашипела в ответ блогерша.

– Дамы и господа, пельмени со ставридой, – дверь распахнулась, и на пороге появилась Дарья, успевшая незаметно исчезнуть некоторое время назад. В руках она несла большую, исходящую паром супницу.

– Хочешь, красавица, карты кину, чтобы узнать, чем сердце успокоится? – внезапно предложила Грете Кассандра, до этого времени сидевшая молча и наслаждающаяся ферментированной едой.

– Ради бога, – Калинин поправил салфетку и сделал Дарье знак, что не прочь откушать пельменей. Чуть понизив голос, он попросил у хозяйки: – Дашенька, душа моя, мне бы еще холодненькой…

– Сию минуту, – просияла та, словно режиссер одарил ее всеми сокровищами мира.

– Хочу, – неожиданно согласилась на предложение Кассандры Грета. – Таро есть?

– Есть, – деловито сообщила Кассандра.

– А еще у вас Дьяченко есть, – улыбка зазмеилась на губах режиссера, в чью тарелку уже сыпались пышущие жаром пельмени.

– Кто такой Дьяченко? – поинтересовалась Алена, успевшая между делом поглотить тарелку холодной и горячей закуски и хищно уставившаяся на пельмени. Она даже тарелку Дарье протянула, чтобы та ее не обделила.

– Сами расскажете? – в глазах Калинина, успевшего приложиться уже к третьей запотевшей чарке, поднесенной Дарьей, мелькнули черти.

– Нет. И вам не советую, – сквозь зубы процедила Кассандра.

– А то что, порчу на меня нашлете? – широко улыбнулся Калинин.

– Нет, – резко ответила Кассандра, а затем обвела взглядом присутствующих. – Я и так чувствую в воздухе беду.

– Вы что, же мне угрожаете? – Калинин развеселился по-настоящему. – Да я всю вашу контору могу за один день закрыть.

– Для начала до этого дня надо дожить, – Кассандра открыто посмотрела в глаза Даниилу и отправила в рот еще один маринованный гриб.

– Не стоит за меня переживать, у меня в роду сплошные долгожители, – ничуть не смущенный, режиссер опрокинул в себя еще одну чарку, закусил пельменем, а затем громко хлопнул в ладоши. – Хватит разговоров и чревоугодия. Где там ваши бабушки и Аэлита?

Спустя десять минут с едой было покончено. Даже Анна заставила себя проглотить несколько кусочков, чтобы не привлекать внимание к своей пустой тарелке. В других обстоятельствах она бы насладилась трапезой, но сейчас ей кусок в горло не лез. В столовой появился Евгений и пригласил всех пройти в оранжерею. Гости один за другим вставали из-за стола и следовали за ним. Огромные стеклянные окна, за которыми на ночь глядя повалил пушистый снег, служили идеальным фоном для происходящего. Анна почувствовала себя зрителем в театре. Вот опустилась декорация, изображающая снежную ночь на краю света, и на сцену вышли бабушки.

Гости разместились на мягких диванах. Анна оказалась между Жанной, спрятавшей неизвестно куда спицы, и Катериной, которая, казалось, слабо понимала, что происходит.

За время их ужина кто-то зажег по всей оранжерее толстые свечи, источавшие тот тонкий травяной аромат, которым было пропитано все вокруг. Бабушки, одетые в длинные льняные платья, подпоясанные домоткаными кушаками, одна за другой неспешно выстроились в центре оранжереи, вокруг которого разместились зрители.

– Спи, дитятко, почивай, свои глазки закрывай, – тихонько завела бабушка Стефания, а две другие к ней присоединились:

– Стану петь я, распевать, колыбель твою качать,

Ходит сон по сенечкам, дрема под окошечком,

А как сон-то говорит, я скорее усыплю,

А дрема-то говорит, я скорее удремлю,

А как сон-то говорит, где бы колыбель найти?

Где-бы колыбель найти, поскорее усыпить?

Тихие, обволакивающие, глубинные голоса. Возможно, в свободное от работы время пожилые женщины пели в народном хоре, потому что голоса у них были отлично поставлены. Они создавали особые вибрации, от которых в воздухе разливалось спокойствие. Такой эффект создают буддистские чаши, призванные погружать людей в медитативное состояние. Все молчали, словно стали единым существом со взглядом, обращенным внутрь себя. Каждый думал о своем, вспоминал, переживал, отпускал… Анна скосила глаза на сидящую рядом с ней Катерину – ее лицо было мокрым от слез, руки дрожали. Жанна, сидящая слева от Анны, была спокойна и расслаблена, слегка улыбаясь мыслям.

Бабушки исполнили еще две колыбельные, с каждым разом напевая все медленнее и тише, и Анна была готова поклясться, что если бы прямо сейчас ее кто-нибудь переместил в отведенную ей комнату, она бы уснула там сном младенца и мирно проспала бы до завтрашнего утра. Остальные тоже клевали носом и зевали. Анжелика так и вовсе не могла остановиться, прикрывая аккуратный рот маленькой ладошкой.

– Папа-кот, я в постельку. Ты со мной? – промурлыкала она на ухо Калинину, но в охватившей оранжерею тишине ее фраза прозвучала достаточно громко.

– Бесстыдница! – поджав губы, резюмировала Алена.

Анжелика фыркнула:

– А вы не завидуйте! Можно подумать, вас от святого духа зачали.

– Личная жизнь на то и личная, чтобы держать ее при себе, – охотно вступила в перепалку старуха.

– В наше время нет ничего личного, – тряхнула головой Грета. –Вы видели, что в интернете выкладывают?

– Интернет подхватил знамя религии и стал опиумом для народа, – усмехнулся Калинин и поцеловал руку Анжелики, – иди, радость моя, я дождусь Аэлиту, а потом присоединюсь к тебе.

– Папа-кот, я ревную! – обиженно мурлыкнула красотка.

– Не ревнуй, радость моя, Аэлита – это для души. Говорят, она затворница и ни с кем не разговаривает.

– Не разговаривает она, – обиженно протянула Анжелика – ага, как же. А сюда она просто молча приехала.

Встав, она бросила уничижительный взгляд на Алену и, покачивая бедрами немного сильнее, чем того требовали обстоятельства, удалилась из зала, провожаемая взглядом Гаврила.

Звуки затихли. Евгений прошелся по оранжерее и затушил большую часть свечей. Анна отметила взгляд, который он кидал туда, откуда, по всей видимости, должна была появиться Аэлита. Это был не просто взгляд организатора, гордого тем, что ему удалось поймать в свои сети остромодную новинку. Это был взгляд глубоко верующего человека, который вот-вот встретится с божеством. Эту встречу он ждал всю жизнь и тщательно к ней готовился. Анна кинула взгляд на Дарью, стоящую за огромным апельсиновым деревом. Ее лица практически не было видно, но Анна заметила, что женщина кусает губы и глаза ее лихорадочно блестят. Впрочем, сейчас Анне было не до них. Сердце ее забилось так сильно, что, казалось, его стук услышат окружающие.

Аэлита…

Даже в наступившей идеальной тишине не было слышно шагов певицы. Она как будто просто появилась. Одетая во все белое, едва различимая на снежном фоне. Белоснежные длинные волосы, белые ресницы и бледное лицо. Она была похожа на прекрасную эльфийку. Калинин даже подался вперед, чтобы рассмотреть, не приделало ли юное дарование себе эльфийские уши, опошлив таким образом весь образ. Нет. Уши девушки были обычными, и вся фантастичность ее внешнего вида объяснялась тем, что Аэлита была альбиносом. Ну что же, это вполне могло объяснять тот факт, что девушка не желала мелькать на публике и в интернете не было ее фотографий и видео.

Лицо Аэлиты ничего не выражало. Никоим образом она не дала понять, что заметила сидящих в оранжерее людей. Аэлита закрыла глаза, и откуда-то сверху полилась музыка. Калинин едва сдержал вздох разочарования. «Аве Мария». Ну что же, очередное дарование, претендующее на гениальное исполнение бессмертного произведения. Но стоило Аэлите начать петь, как внутренний критик Калинина замолчал, а потом и вовсе лишился слов. Голос девушки был похож на тонкий горный ручей, на конденсат облаков на горной вершине, на густой влажный туман, что обнимает и обволакивает, стирая грань между мирами. Он впитывается в тело, и вот ты сам становишься частью этого тумана. Голос хрустальный, льющийся на той частоте, что резонирует с сердцем и душой, проникая в каждую клеточку тела.

Калинину казалось, что лучшее исполнение этого религиозного гимна он слышал от хора мальчиков в монастыре Монсеррат. Там, прикоснувшись к черной Мадонне и проникнувшись атмосферой всеобщего поклонения, он словно почувствовал божественное дыхание, на краткий миг становясь частичкою творца. Но сейчас, сидя в небольшой оранжерее на краю света, он вдруг понял, что пришел в свой конечный пункт. Что он впервые познал Бога…

Девушка спела лишь одну песню и исчезла так же внезапно, как и появилась. Все сидели, боясь пошелохнуться. Калинин был готов поклясться, что присутствующие чувствуют то же, что и он – объятия Творца, которые он в милости своей раскрыл для всех и каждого. Анна, оглушенная, смотрела на то место, где только что стояла Аэлита, в безумной надежде, что та появится вновь. Краем глаза она заметила, как вслед за Аэлитой исчез и Евгений, а затем услышала легкий всхлип – она повернула голову и заметила, как по лицу Дарьи, которое теперь освещал пляшущий огонь свечи, катились слезы. Впрочем, она была не единственной, кто плакал. В это сложно было поверить, но даже Алена терла покрасневшие глаза обветшалым рукавом старомодного костюма.

Зажгли свет, все потихоньку приходили в себя и пытались осознать случившееся. Даже Калинину понадобилось как следует тряхнуть головой, чтобы вернуться в прежнее расположение духа. Не говоря ни слова, гости вставали с мест и нестройными рядами направлялись в сторону жилого корпуса. Нужно прийти в себя и хорошенько выспаться, ведь на следующий день их ожидало «таинство перерождения». Лишь Катерина осталась сидеть на диване, кутаясь в алую шаль.

– Вы в порядке? – Анна повернулась к девушке и с трудом сдержала желание взять ее за руку. Та молча кивнула.

– А я бы, пожалуй, выпил, – пытаясь выглядеть циничным и насмешливым, пробормотал Калинин и поднял глаза на Анну. – Составите мне компанию?

– Вас, кажется, Анжелика ожидает, – холодно обронила та. – Нехорошо заставлять девушку ждать.

– Да бросьте, как, кстати, вас зовут? Вы, кажется, единственная не представились.

– Представилась, – вздохнула Анна. – Просто вы не расслышали. Меня зовут Анна.

– Бросьте, Анна, – снова повторил Калинин, – я же не приглашаю вас в свою постель, а предлагаю просто выпить со мной. Наше знакомство не очень удачно началось, но давайте закопаем топор войны. Знаете, мне кажется, сегодня мы стали свидетелями чего-то совершенно потрясающего.

Анна молча кивнула.

– Хозяйка, здесь подносят чарочку? Нам нужно две, – крикнул Даниил куда-то вглубь оранжереи, туда, куда, по его представлениям, должна была удалиться Дарья. Анна вздохнула – продюсер даже не удосужился удостовериться в том, что она будет с ним пить. Встав с дивана, Анна направилась к выходу. Она была уже готова покинуть оранжерею, когда за ее спиной раздался крик.

– Что… что это?

Глава 3

Ино

Анна остановилась и повернулась к Катерине, оставшейся сидеть на диване. Та выглядела так, словно увидела призрака. Рот открыт и перекошен, глаза вот-вот выскочат из орбит, дрожащий палец указывает на окно оранжереи.

– Что это? – снова пронзительно завизжала Катерина так, что даже Даниил отвлекся от мыслей о чарке и обратил на нее сиятельное внимание.

– Что с вами, радость моя? – он проследил за направлением пальца Катерины и осекся. Сделал несколько шагов к стеклянной стене и остановился, вглядываясь в снегопад за окном. Голос его неожиданно дрогнул.

– Анна, вы… Вы это видите?

Анна подошла к продюсеру и тоже остановилась как вкопанная, уставившись на происходящее за окном. Там сквозь валящий хлопьями снег проступила фантасмагорическая фигура. Она была похожа на женщину и в то же время не была ею. Белое лицо, настолько белое, что оно казалось вылепленным из снега, переливалось серебристым блеском в неверном свете луны, то и дело скрывающейся за облаками и отблесками свечей оранжереи.

– Это что, Аэлита? – почему-то шепотом поинтересовался Даниил.

– Нет, – шепотом ответила ему Анна. – Мне кажется, это вообще не человек.

Калинин приблизился к стеклу и буквально уперся в него носом. Он смотрел на ту, что изначально показалась ему женщиной. Луна выглянула в прореху облаков, и стало очевидно, что белое лицо и шею сказочного видения частично покрывает чешуя – крупная, серебрится, проступающая сквозь засыпающий ее снег. А ниже пояса зрелище было и вовсе фантастическим. Казалось, что у существа есть одновременно и хвост, и множество тонких ног, похожих на оленьи. Калинин постарался их сосчитать, но ему не удалось, существо одновременно двигалось и оставалось на месте. Смущенный нереальностью всего происходящего Калинин все время сбивался: шесть, семь…

– Что она делает? – тихо спросила Анна, которая вместо ног смотрела на лицо существа.

– Кажется, она плачет, – тихо ответил Калинин, отвлекаясь от пересчета ног и вглядываясь в белоснежное лицо. Несколько мгновений он молчал, а затем тряхнул головой. – Что же, неплохо, весьма неплохо.

Оранжерея вдруг наполнилась звуками сдавленного женского рыдания. Калинин обернулся, стараясь определить источник шума. Впрочем, это было несложно. Катерина вскочила с дивана и закрыла руками рот, сквозь который рвались рыдания. Ее лицо по-прежнему выражало первобытный ужас.

– Успокойтесь, радость моя, – Калинин сделал шаг по направлению к ней, – это всего лишь удачная задумка владельцев. Они же вырывают нас из обычной жизни, чтобы перезагрузить. Так что тут вполне возможны и сказочные сюжеты. Вспомните, кто из нас не придумывал в детстве различных монстров? А потом бежал к родителям, чтобы спрятаться у них под одеялом. Здесь та же идея. После сильного испуга люди начинают смотреть на свою жизнь под совершенно иным углом. Ну же, идите в свою комнату, Катерина, вы очень устали. Сейчас к вам придет бабушка, уложит вас спатки, подоткнет вам одеялко, споет песенку, и все будет хорошо.

Калинин по-кошачьи мягко приблизился к рыдающей Катерине, подхватил ее под руку и, одновременно поглаживая и успокаивая, направился вместе с ней к жилому корпусу. Убаюканная его голосом Катерина неожиданно начала затихать. К моменту, когда они достигли выхода из оранжереи, она успокоилась и лишь изредка судорожно всхлипывала.

– Ну же, ну же, радость моя, – баюкал ее Калинин. – Не стоит плакать. Все в жизни можно исправить, все. Вы молоды, прекрасны, у вас вся жизнь впереди.

Калинин и Катерина вышли из оранжереи, и Анна удивленно смотрела им вслед. Надо же, а ведь сквозь звездное сияние в продюсере неожиданно пробилось нечто человеческое. Кто бы мог подумать. Она снова перевела взгляд за окно – там уже никого не было. Задув одну из свечей, Анна быстрыми легкими шагами направилась к столовой. Преодолев ее, она выскользнула на улицу, где ее немедленно закружили порывы ветра и снега. Наверное, ей стоило одеться, но ей не хотелось привлекать излишнее внимание, да и дверь могли закрыть на ночь в любой момент. Она огляделась по сторонам и постаралась всмотреться в кромешную тьму. Облака окончательно загородили луну, и на краю света воцарилась тьма. Анна попыталась сосредоточиться и вспомнить то, что успела увидеть сегодня по приезде. Где-то слева находились домики персонала. Гонимая начинающим кусаться морозом, она заспешила по дорожке, которую все еще было видно под снегом. С обеих сторон вокруг нее размещались большие шары, тускло светящиеся в темноте. Но не успела она дойти до конца дорожки, как у нее на пути возникла мужская фигура.

– Вы что-то ищите? – поинтересовался Евгений, улыбаясь и хмурясь одновременно. – Не стоит в такую погоду гулять без одежды. Вот, возьмите, – он стащил с себя теплый полушубок и накинул на плечи Анне.

– Благодарю, – та с благодарностью кивнула и накинула полушубок на плечи, – просто после выступления Аэлиты я… Мне понадобился свежий воздух.

– Понимаю, – кивнул Евгений и махнул рукой в направлении столовой. – Позвольте, я вас провожу.

Анна кивнула и развернулась. Молча они дошли до двери, ведущей в столовую, где Анна вернула Евгению его полушубок.

– Спокойной ночи, Евгений. И спасибо.

– Пожалуйста, – кивнул тот, а Анна обратила внимание на его голос. Медовый, бархатистый. Такой наверняка умеет уговаривать. – Отдыхайте. Завтра будет необычный день.

Анна открыла дверь столовой, вошла вовнутрь и услышала, как в замке за ее спиной поворачивается ключ. Евгений закрыл входную дверь. Анна нахмурилась – к чему это? Хотя наверняка задай она этот вопрос хозяину, у того найдется необходимое объяснение. Ладно, она подумает об этом завтра.

Пройдя через столовую, она вошла в оранжерею, где на мгновение остановилась, чтобы полюбоваться абсолютной белизной за окном, а затем прошла в жилой корпус и легко поднялась по ступеням – благодаря короткому сну перед обедом усталость почти не чувствовалась. Анна дошла до своей комнаты и толкнула дверь. В комнате ее поджидала бабушка Стефания, уже взбившая для нее подушку и одеяло.

– Ты что же не спишь, внученька? – обеспокоилась она. – Поздно уже, завтра долгий день. Ложись, я тебе постельку приготовила.

Она помогла Анне переодеться и заботливо уложила ее в постель. Подоткнула теплое пушистое одеяло и погладила на прощание по волосам:

– Спи, моя хорошая, спи. Завтра будет новый день. Утро вечера мудренее.

Кажется, бабушка Стефания еще не успела выйти из комнаты, как Анна провалилась в глубокий сон, полный красочных сновидений и радости, из которого ее беспощадно вырвал отчаянный женский крик, несущийся откуда-то издалека.

Глава 4

Ночная прогулка

Как была, она вскочила с постели, быстрым шагом прошла через комнату, открыла дверь и выглянула в коридор. Там уже стоял мужчина, похожий на крысу с бегающими глазками. Как его звали? Толик или Гена? Что-то такое простое и даже немного старомодное.

– Слышала? – настороженно спросил он, и Анна, к ужасу, увидела у него в руке пистолет.

– Он настоящий? – тихо спросила она, указывая на пистолет, а Гена-Толя криво усмехнулся:

– Не задавай вопросы, на которые не нужны ответы. Крик слышала? – мужчина был настолько органичен в своей фамильярности, что Анна даже не стала поправлять его.

– Да, мне показалось, что кричала женщина.

– Идем, – он махнул пистолетом и направился к лестнице, ведущей на первый этаж.

– Эй, – тихо окликнула его Анна. – Как вас? Толя?

– Гена.

– Гена, может, вы… ну… – она кивнула на пистолет. – На всякий случай.

Тот удивленно посмотрел на пистолет, а затем засунул его за резинку спортивных брюк.

– Какие, блин, все нежные. Да, пушка, и что? Не попрусь же я как лох с пустыми руками хрен знает куда, когда со мной же моя женщина?

Анна тут же вспомнила «женщину» Геннадия. Среднего роста, полноватая, улыбчивая, ничего особенного. Надо же. И тут же прикинула – кто бы из ее кавалеров взял с собой пистолет на отдых, чтобы защитить ее от потенциальной опасности? Ответ напрашивался сам собой, и Анна непроизвольно улыбнулась. Да у них и пистолетов отродясь не водилось. Разве что фальшивые зажигалки.

Осторожно следуя друг за другом, они спустились. Здесь их уже поджидала Жанна – в полотняной ночной рубашке и армейских ботинках.

– Вы слышали крик? – Анна была отчего-то рада ее видеть.

– Да, – кивнула та. – Но мне показалось, что он доносился с улицы.

Все трое, как по команде, перевели взгляды на окна, где ничего нельзя было разглядеть кроме густой темноты. Снег прекратился, но на небе не было звезд.

Жанна решительным шагом подошла к входной двери и подергала ее:

– Заперта изнутри.

Развернувшись, она направилась к оранжерее.

– Куда вы? – окликнула ее Анна.

– Посмотрю, не открыта ли дверь из столовой.

– Нет, она закрыта. Я видела, как Евгений ее закрывал.

– Может быть, где-то есть ключ для любителей ночного курения, – Жанна скрылась в оранжерее, а Гена тем временем деловито осматривал помещение – подходил ко всем окнам, дергал ручки, старательно вглядывался в пустоту за окном.

Немного поколебавшись, Анна последовала за Жанной, ускоряя шаг. Из своего номера она выскочила босиком, и теперь холодные камни, которыми был выложен пол, морозили ноги. Да и от Гены с его пистолетом ей хотелось держаться как можно подальше.

Она нагнала Жанну почти на входе в столовую. Понизив голос до шепота, она сообщила новой знакомой:

– У него пистолет.

Та удивленно посмотрела на нее, но ничего не сказала.

Молча они прошли в столовую, в которой был выключен свет. Жанна нашарила выключатель, и под потолком вспыхнула старомодная лампа.

Столовая была в идеальном порядке, ни следа вчерашнего ужина.

– Интересно, а где живет прислуга? – тихонько задала она вопрос.

– На территории есть служебные помещения.

– Я ничего не видела вокруг.

– Неудивительно, ведь экскурсии нам не проводили. Возможно, планируют ее на завтра.

Стараясь двигаться осторожно, они осмотрели столовую, где все окна и двери оказались крепко заперты, и уже собирались возвращаться в жилой корпус, как дверь, ведущая на улицу, неожиданно распахнулась, и на пороге появилась Дарья. Ледяной ветер тут же ворвался в теплое помещение и схватил хозяйку в кокон. Та выглядела словно человек, отчаянно нуждающийся во сне. Посеревшее лицо, растрепанные волосы, покрасневшие уставшие глаза и размазанный макияж.

– Что-то случилось? Почему вы не спите? – тихо спросила Дарья, пытаясь выглядеть хозяйкой положения, но терпя сокрушительное фиаско.

– Мы услышали женский крик, – после небольшого колебания сказала Анна.