Король-феникс

Он глубоко вдохнул, готовясь отражать удар, но тут песок под ногами загудел и зашевелился. Яссен отскочил назад, а в следующее мгновение на том месте, где он стоял, образовался провал. Ферма оступилась, и песок начал ее засасывать. Рыча, она мотнула головой, сумев-таки уцепиться волосами за край ямы. Яссен решил воспользоваться представившейся возможностью.

Когда Ферма выбралась из провала и встала на ноги, он наконец ударил ее в полную силу, прямо по хребту. Юми пошатнулась, но равновесия не потеряла. Черные лезвия волос взметнулись вверх, и одно из них рассекло Яссену щеку. Кровь теплой струйкой потекла по лицу.

«Хитро́».

Яссен попробовал сделать подсечку, но Ферма оказалась проворнее. Легко отскочив в сторону, она перешла в наступление. Яссен уворачивался от ударов и летевшего в глаза песка. Постепенно он почувствовал ритм в движениях Фермы и последовательность в ее атаках.

Схватка превратилась в танец. Она нападала – он отступал. Он делал выпад – она уворачивалась. А Элина, распорядитель арены и Сэмсон наблюдали за ними из ложи.

На лбу выступил пот, и все же Яссен наслаждался происходящим. Эта пляска заставила его вспомнить, что такое жар боя. Восторг нанесенного удара. Пульсирующий в жилах адреналин.

Да, он раскаивался в том, что делал для арохассинов. «Но нет ничего, – думал он, глядя, как Ферма, пригибаясь, уходит от очередного удара, – способного превзойти азарт схватки».

Песок снова загудел, вздымаясь столпами. Ферма тенью скрылась за одним из них, только волосы свистнули. Яссен стал осторожно обходить песчаную колонну, и вдруг Ферма напала на него со спины. Волосы резко и с силой полоснули его по правому плечу.

В обожженной руке вспыхнула боль. Яссен как мог сдержал крик и нырнул за колонну, чтобы избежать очередного удара. Ферма развернулась, и он заметил, что ее дыхание стало тяжелее, а движения – медленнее.

Яссен подпустил ее поближе и вдруг схватил за руку. Ферма удивленно ахнула, но остановиться и вывернуться уже не успевала. Яссен поднырнул под копошащиеся волосы и мощным апперкотом угодил Ферме точно в челюсть. Юми рухнула на песчаный пол, и звякнул гонг.

– Раунд! – объявила распорядитель арены.

Яссен тяжело дышал, а юми тем временем поднималась с пола. Вид у нее был ошеломленный, а взгляд пылал злостью.

– Мы с тобой одинаковы, – тихо, чтобы никто, кроме нее, не слышал, сказал Яссен.

– Ничего подобного, – гневно возразила Ферма.

– Мы оба воины. И у нас общий интерес – благо Раванса.

– У тебя только один интерес – свой личный, – прошипела юми, усмиряя волосы.

Дверь открылась, и на арену вышла Элина.

– Спасибо, Ферма, ты свободна, – сказала принцесса. Она тоже облачилась в магнитотрико, подчеркивавшее упругие груди и бедра, а также крепкую мускулатуру. – Дальше я сама.

В суровом взгляде Фермы читалась молчаливая угроза. Он не посмеет тронуть принцессу, а если оставит хоть царапину – жестоко поплатится. И Элина это знала. Взгляд ее темных глаз был холодным и злым. Она определенно намеревалась сделать Яссену как можно больнее, а ему оставалось лишь покорно сносить удары.

Юми, ковыляя, покинула арену, и Яссен остался один на один с будущей королевой Раванса.

Противники поклонились друг другу. Ударил гонг, и Элина тут же вскочила. Только не грациозно и ловко, как Ферма, а стремительно и с хирургической точностью движений.

«Мать моя золото, она владеет унсунгом!»

Яссен знал эти стойки, когда вес тела удерживается не на пятках, а на носках. Однако кружение принцессы по арене напоминало еще и танец. Песчаный вихрь на ветру. Ноги двигаются легко и быстро, руки подняты и напряжены. В одно мгновение она готова отскочить, увеличивая дистанцию, в другое – рвануться вперед и заехать коленом в челюсть.

Яссен встряхнул и размял кисти. Обожженная рука по-прежнему ныла, а от локтя расползалось онемение. Он понимал: Элина ищет возможности нанести удар, как и он только что в схватке с Фермой.

Их взгляды встретились, и время на мгновение прекратило свой ход. Глаза Элины пульсировали холодной яростью, будто готовые вспыхнуть угольки. Но было в них и кое-что еще. Страх.

Всякий боец перед спаррингом нервничает, а кто утверждает обратное – врет. Однако нервничать не значит бояться. Страх – удел солдат, воров, убийц. Вися на уступе над бушующим морем, Яссен чувствовал именно страх. Боятся те, кому есть что терять.

А что боится потерять наследная принцесса Раванса?

Песчаные столпы гудели и вихрились. Яссен сделал обманный шаг влево – настолько очевидный, что, когда Элина возникла справа, он едва успел приготовиться к удару.

Прямой рукой она врезала Яссену по ребрам, отчего из легких вышибло воздух. Он отпрянул. Песок, шипя, осыпался. Элина пошла в наступление, Яссен откатился в сторону. Принцесса двигалась легко и уверенно. Яссен попытался ее упредить, схватив за руку, но она распознала маневр и коленом блокировала выпад.

Тяжело дыша, он отскочил от очередного удара. Элина усмехнулась. На этот раз, когда она ринулась вперед, Яссен сделал шаг навстречу и принял удар ногой в живот. Тело пронзила боль, дыхание перехватило. Дальше все прошло быстро; не встречая сопротивления, Элина принялась осыпать Яссена градом пинков и тычков.

В каждом выпаде чувствовались точность и расчет. Яссен вскинул руки, защищая лицо, а Элина, развернувшись, с размаху засветила пяткой ему прямо в грудь. Яссен полетел на песок.

– Довольно! – послышался окрик Сэмсона.

Сквозь пелену перед глазами Яссен увидел, что друг стоит у самой стеклянной перегородки. Его губы были плотно сжаты.

– Думаю, ваше высочество, на этом испытание можно прекратить.

Элина встряхнула руками и посмотрела на Яссена, который, распластавшись по черному песку, ловил ртом воздух.

– В следующий раз, убийца, – очень тихо, только для него одного, проговорила принцесса, – пользуйся унсунгом, а не прикидывайся куклой для битья.

Поморщившись, Яссен стукнул себя кулаком по груди.

– Рад служить, ваше высочество.

Элина замерла. На мгновение по ее губам как будто пробежала улыбка, но тут же лицо принцессы посуровело.

– Привести его в порядок, – приказала она, оборачиваясь. – Побитый охранник мне в свите ни к чему.

Элина вышла с арены, что-то бросила Сэмсону за стеклом, потом удалилась в сопровождении Фермы. Только после этого Яссен медленно поднялся на ноги. Грудь сдавливало от боли. Очень давно он не подвергался подобному избиению – и последний обидчик был уже мертв.

Сэмсон дождался, пока Яссен примет душ и переоденется в чистое. Распорядитель арены приняла у него трико и с сочувственным видом протянула кусок льда. Яссен приложил его к щеке.

– Рука, – сказала распорядитель вполголоса. – Тебе нужно показаться врачу.

– Спасибо, обязательно.

Женщина лишь покачала головой.

– Все вы так говорите…

С этими словами она ушла. Яссен остался наедине с Сэмсоном.

– Прости, – сказал друг после некоторого молчания.

– Все в порядке.

– Нет, Касс, не в порядке. – Сэмсон покачал головой. В глазах у него зажегся тот же дерзкий огонек, как и в ту ночь, когда он пообещал вытащить Яссена из лап арохассинов. – Я дал слово, что спасу тебя, но эти люди…

– У меня есть когти, Сэм. Хватит жалости. – Яссен бросил лед в мусорную корзину и сжал другу плечо. – Если мы всё это выдержим, то ты станешь королем, а меня помилуют.

Сэмсон открыл рот, как будто хотел что-то возразить, но лишь вздохнул.

– Ты прав. Иди, тебе полагается отдых. Я пришлю за тобой позже.

Яссен хлопнул друга по спине и ушел, оставив его одного в освещенной голубым светом каморке.

Он быстрым шагом направлялся к себе в комнату, стараясь не замечать слуг, удивленно пялившихся на его изукрашенное кровоподтеками и царапинами лицо. Яссен подвернул рукав. Отметины на руке изменились: покраснели и стали теплее на ощупь. Он чувствовал, как жар медленно, с покалыванием поднимается вверх от пальцев к плечу.

Перед глазами поплыли черные точки. Яссен как раз успел свернуть в коридор, ведущий к его комнате, когда мир вокруг начал вращаться. Яссен пошатнулся, колени у него подкосились. Во рту стало металлически солоновато.

Держась здоровой рукой за стену, он осторожно двинулся вперед. В глазах потемнело. Правую руку пронзила обжигающая боль. Пальцы нащупали что-то гладкое и холодное. Панель! Яссен приложил ладонь к считывателю. Дверь открылась, и он ввалился в комнату.

Лица коснулся теплый и невесомый пустынный ветерок. Дуло, кажется, из распахнутого окна. Странно: перед уходом Яссен точно его закрывал. Он попытался проползти дальше, но не смог пошевелиться. Ветерок зашелестел у него над ухом, неся с собой сладкий запах летней грозы и влажного песка, – а потом все пропало.

Глава 10. Лио

Пламя бывает трех видов. Есть пламя Феникс – безжалостное и необузданное. Есть драконье пламя – холодное и надменное. Но есть и третье, которое дарит жизнь, питает и исцеляет. Я не знаю, откуда берется у огня такая сила. Мне еще предстоит это выяснить.

Из дневников Ному, жрицы Пламенного ордена

Лио с Аришем вошли в личный королевский кабинет – не парадный, что за тронным залом, а настоящий, примыкающий к опочивальне. Войдя, Лио сразу почувствовал запах мокрого песка: скоро будет ливень. Хорошо. Немного дождя городу не повредит.

Кабинет представлял собой круглое помещение. Пол был устлан любимым дедовым ковром с затейливой вышивкой; у огромного, во всю стену, окна, завешенного роскошными алыми портьерами, стоял стол из черного с золотыми прожилками гранита. Под стеклянным куполом, рассеивающим солнечный свет, располагалась зона с сандаловыми креслами и кушеткой, на которой могли усесться трое.

Однако больше всего в обстановке Лио нравился огонь, пылавший по периметру кабинета.

Треск пламени умиротворял. Поначалу Лио недолюбливал жар и непредсказуемые ослепительные вспышки, после которых перед глазами еще долго плясали тени. Постепенно, впрочем, он проникся величием и мощью огня, его изменчивой красотой. Предки, основавшие Раванс, преклонялись перед пламенем – такое же уважение отец привил и Лио.

Он подошел к столу и положил ладонь на инкрустированную панель.

Пол задрожал, и плита с эмблемой Феникс отъехала в сторону, открывая взору уходящие в темноту каменные ступеньки. Ариш взял лампу, парившую возле кушетки, и отправил ее вниз освещать путь.

– Погоди, – сказал Лио и махнул рукой. Пламя вдоль стен взметнулось к потолку: теперь никому в кабинет без спроса не войти.

Вслед за Аришем Лио спустился в подземные тоннели.

Этот ход прорыли двести оборотов назад по приказу короля Фарзанда на случай, если понадобится бежать из дворца. Тогда джантарская армия пересекла пустыню и осадила столицу. Ходом, впрочем, так и не воспользовались. Ночью, когда враг подступил к стенам, грянула буря. Началась она с легкого, как шепот, ветерка, едва касавшегося кожи, но затем за несколько минут разметала джантарцев, после чего опытные пустынные отряды Фарзанда без труда с ними расправились. К утру никого из захватчиков не осталось.

Королеве Джуми, наследнице Фарзанда, так понравился подземный ход, что она велела его расширить, и вскоре под Дворцовым холмом образовалась целая сеть залов и тоннелей, ведущих в пустыню и в город. Именно там была обустроена Королевская библиотека – высокое прохладное помещение, где хранились древние свитки и бесценные книги.

Войдя туда, Лио вдохнул прелый запах полуистлевшей от времени бумаги.

Ариш подтолкнул шар-лампу вверх, чтобы осветить уходившие далеко в темноту книжные стеллажи. На пыльных полках громоздились стопки свитков и тянулись ряды корешков. Ощущая движение, зажигались всё новые лампы, мирно парящие у стен, и наконец по библиотеке разлился теплый и мягкий свет.

Лио с ужасом взирал на бесконечные стеллажи. Силы небесные, как можно расшифровать руны, если не знаешь, с чего начать?

Он никогда особо книгами не интересовался, а в библиотеке бывал редко и почти всегда на бегу. В первый раз он попал сюда еще мальчишкой: отец показывал будущему наследнику накопленное предками. Во второй раз – когда демонстрировал молодой супруге тот кладезь знаний, который теперь принадлежал и ей тоже. А в последний – через несколько циклов после смерти королевы, чтобы немного побыть в месте, приносившем ей столько радости.

Ахна обожала книги, читала и перечитывала свитки, умело ориентировалась среди полок. В какой-то момент она узнала некую правду о Равансе – но унесла ее с собой в могилу.

А в библиотеке остался призрак Ахны. Лио повсюду чувствовал след своей возлюбленной, своей королевы. Вот этих полок она касалась. Вот эти свитки перебирала ловкими пальцами. Одна мысль о ней, самое мимолетное воспоминание причиняли душе Лио мучительную боль.

Сколько раз Ахна просила его поработать здесь, в библиотеке, подле нее? И сколько раз он игнорировал эти просьбы, слишком поглощенный государственными делами?

Дрожащей рукой Лио провел по краю полки. Он бы все отдал, чтобы увидеть, как Ахна сидит тут за чтением. Он отложил бы любые встречи, лишь бы еще разок услышать ее тихий, убаюкивающий голос, рассказывающий о чем угодно – да хоть о тайнах Алабора Раванса – так, что даже самые несусветные выдумки казались правдивыми.

– Думаю, стоит начать поиски со сведений о Бессмертных, – мягко предложил Ариш, возвращая Лио в настоящее.

Разумно. Феникс – Бессмертная, и на спине молодого жреца выжжено Ее перо.

– Хорошо, – сказал Лио, и они пошли вдоль изгибающихся стеллажей в самый конец библиотеки.

Золотая табличка гласила, что на полках с первой по триста двадцать вторую хранятся тексты и хроники, посвященные Бессмертным.

При взгляде на высоченный стеллаж сердце у Лио скрутилось, словно грязная сырая ветошь. Усилием воли он загнал горе поглубже и приступил к поискам. Не стоило задерживаться здесь дольше необходимого.

* * *

В самом начале его правления, спустя всего несколько оборотов после коронации, Ахна сказала, что нашла один любопытный свиток.

– В нем повествуется о сотворении мира. Оказывается, все началось не с Феникс, а с трех видов пламени.

Лио слушал жену вполуха; его внимание было поглощено свежими сводками об анархистах, призывающих свергнуть королевскую власть. В последние циклы они осмелели, и, хотя Ариш предлагал не обращать на них внимания, Лио не мог допустить беспорядков, особенно когда у него вот-вот родится ребенок.

– Неужели? – спросил он, жестом приближая голографическое досье юного монархиста по имени Джангир.

«Ты должен окружить себя людьми, которые верны лично тебе, а не трону, – наставлял отец. – Они станут твоими глазами и ушами».

Лио нечасто прислушивался к хиреющему, выживающему из ума старику, но этот совет, следовало признать, был дельным. Возможно, за деньги Джангир согласился бы внедриться в ряды бунтовщиков. Стоит обсудить с Муфтасой…

– Ты меня вообще слушаешь?

– А? – Лио посмотрел на супругу, глаза его упали на очерченную под куртой округлость.

– Мать моя золото… – Ахна со вздохом потянулась за стулом. Лио вскочил помочь, но она лишь отмахнулась.

– Ахна, ребенок…

– Да, да, драгоценный продолжатель рода правителей Раванса. Только об этом ты и готов слушать, – говорила она ворчливо, но на губах играла нежная улыбка. – Я чувствую, как она толкается.

– Прямо сейчас?

– Нет, когда я читаю. А когда я нашла тот свиток, она стала толкаться сильнее.

– Ну, и о чем в нем речь? – спросил Лио.

Глаза Ахны, тогда еще ясные, загорелись. Сплетя пальцы, она подалась вперед и начала говорить, с каждым словом все больше распаляясь. Лио ощутил прилив любви, мощный и теплый.

Так завораживающе, как она, не рассказывал истории никто.

– В этой части своего дневника жрица Ному пишет, что мир берет начало от трех видов пламени. Первое – золотое, самое жаркое, яркое и опасное. Второе – голубое, медленное и змееподобное, горящее вечно и терпеливое. А третье – красное, способное, по слухам, освещать даже самые темные места. Казалось бы, такие разные, они должны были бы пожрать друг друга, но между ними царило равновесие. Пока однажды… – Для пущего эффекта Ахна сделала паузу, но вдруг, расширив глаза, положила руку на живот. – Феникс всемогущая, Малхари, она опять толкается!

Лио взял ее ладони в свои и поцеловал.

– Требует, чтобы ты рассказала до конца.

– Эх… – Ахна тяжело вздохнула. – Конца-то как раз и нет. Точнее, не так. Жрица Ному пишет, что равновесие пламени было нарушено, но как и чем – неизвестно.

– Ясно.

– Что значит «ясно»?

Лио засмеялся, не зная, почему так сказал и что дернуло его заронить в разум жены зерно любопытства, которое в итоге свело ее с ума.

– Значит, тебе нужно найти то, что не смогла эта твоя Ному. И закончить историю.

– Я не жрица, – проговорила Ахна, задумчиво поглаживая живот. – Можно, конечно, обратиться к Сайне, только…

– …Она скажет, что это богохульство, – договорили они вместе.

Лио снова поцеловал ей пальцы, затем коснулся губами руки, дошел до шеи, после чего перегнулся через стол и стал целовать ей лицо, взяв его в ладони, а Ахна счастливо улыбалась.

– Малхари…

– Тс-с…

* * *

В одно из редких просветлений, пока безумие не поглотило ее окончательно, Ахна поведала Лио про свою систему. По ее лицу плясали тени, отбрасываемые огнем в очаге, и в тот момент она казалась Лио одновременно прекрасной и пугающей.

– Мои инициалы. – Она музыкально засмеялась, будто капельки стучали по карнизу после ливня. – А-Эм. Фамилия девичья.

– А почему именно она?

– Потому что родовое имя Равансов проклято, любимый, – спокойно сказала Ахна, будто сообщала широко известный факт. – Зачем мне проклятая фамилия? Уж кому, как не тебе, это знать.

И все же отыскать логику в оставленном женой хаосе было непросто.

Лио направился к стеллажам, где хранились записи жрицы Ному, за которыми Ахна проводила больше всего времени. Полки она, конечно, пометила, но про классификацию свитков ничего не сказала. Лио тупо перебирал их один за другим: дневниковые записи, молитвы, церемонии, обряды, незнакомые руны… Шли часы, над головой болтались и двигались парящие лампы. Просмотрев все на нижних полках, Лио встал на круглую каменную платформу, дважды стукнул по ней каблуком, и она подняла его вверх.

Ариш вдруг посмотрел на часы.

– Мать моя золото, у вас же назначен обед с ее высочеством!

Лио вздохнул и дважды топнул ногой. Платформа начала опускаться, и вдруг он заметил, что прямо под золотой табличкой с номером 52 аккуратным почерком было выведено «А.М.».

И перечеркнуто.

Чувствуя, как заколотилось сердце, Лио стал просматривать свитки. Один из них, в отличие от прочих, был перехвачен металлическим кольцом с выгравированным на нем пером Феникс. В свете лампы оно поблескивало красным.

Лио осторожно развернул свиток. Тонкая бумага, казалось, могла рассыпаться от малейшего дуновения. И посреди текста он увидел перо и незнакомый символ – те самые, что были выжжены на спине у жреца.

По словам Сайны, надпись означала «Дочь пламени», но Лио хотел убедиться в этом лично. И понять, что недоговаривала верховная жрица.

Он снова взглянул на полку. На ней лежали еще два свитка, перехваченные металлическими кольцами. Лио подхватил их и убрал во внутренний карман куртки.

Когда Лио с Аришем вернулись в кабинет, огонь приветливо затрещал. Лио махнул рукой, и пламя стало утихать, пока не остались лишь тлеющие угольки.

– Обед с Элиной перенеси, – велел он. – И чтобы ближайшие два часа меня никто не беспокоил.

В это же мгновение на столе зажглась панель. Ариш, наклонившись, прочел сообщение.

– Джангир, ваше величество.

Лио кинул свитки в ящик стола. Джангир Мена был предводителем золотошапочников и, пожалуй, самым ценным информатором. Они познакомились в ходе одного из первых появлений Лио на публике после коронации. Джангир кричал громче всех, восхваляя правителя. Но не лесть впечатлила Лио, а то, как Джангир заставлял толпу вокруг себя скандировать вместе с ним. Как своим громовым голосом заглушал прочие выкрики. Именно Джангир убедил народ встать на сторону Лио во время анархистских бунтов на заре его правления. Джангир показал себя политиком до мозга костей. И Лио нашел способ извлечь пользу из его талантов.

Поначалу это были небольшие поручения в обмен на незначительные милости. Гравикар за помощь в поимке коррумпированного чиновника. Дом с видом на барханы за выслеживание экстремиста. Приглашение на бал за организацию народной поддержки вокруг дорогостоящего инфраструктурного проекта. Однако постепенно влияние Джангира и его золотошапочников возросло, и Лио нашел им новое применение: они стали его глазами и ушами в стране.

Агенты Муфтасы внимательно наблюдали за анархистскими ячейками в Равансе, однако подручные Джангира могли делать то, чего не могла контрразведка. Они были гражданскими, а потому свободно общались с людьми и имели доступ к их домам.

Золотошапочники предотвращали бунты в зародыше. Разоблачали заговорщиков еще до того, как те успевали натворить бед. Если нужно, применяли силу. Чтобы покончить с бунтовщиками и разыскать шпионов из списка Яссена, требовалась помощь и Муфтасы, и Джангира.

– Соедини, – сказал Лио.

В воздухе возникла голограмма Джангира. Тот поклонился, подметая шапкой пол.

– Приветствую, ваше величество.

– Здравствуй, Джангир. Чем обязан?

– Прошу прощения, что отвлекаю вас от дел, но… – Джангир замялся. – Вчера вечером одного из моих главных помощников, Лелата, задержала полиция. Он сильно выпил в баре, ввязался в драку, и нападавший попал в больницу. Прибывший на вызов страж порядка оказался преисполнен служебного рвения и заключил, что зачинщиком был Лелат. Но уверяю вас, ваше величество, это не он. У меня есть свидетели.

В том, что Джангир может подтвердить свои слова, Лио даже не сомневался.

– Он жив? Тот, второй?

– Да, ваше величество. Выкарабкается.

Лио вздохнул, раздраженный, что его дергают по таким пустякам. Тем не менее он благосклонно кивнул.

– Я распоряжусь, чтобы твоего помощника выпустили, не предъявляя обвинений. Однако, – он вперил в Джангира суровый взгляд, – тебе следует приструнить своих людей. Больше я подобных выходок не потерплю, особенно в преддверии коронации Элины.

– Конечно, ваше величество. А на празднества мы соберем всех, кого только можно.

– Есть ли новости о бунтовщиках? – сменил тему Лио.

– Прошел слух, что готовится сходка, – сообщил Джангир.

– Источник надежный?

– Относительно. Мои люди разузнают точнее. – Джангир помолчал. – Как быть, если информация подтвердится?

– Поступай, как до́лжно, – твердо сказал Лио. Ни к бунтовщикам, ни к Пророкам, угрожающим его королевству, он не испытывал ни сочувствия, ни снисхождения.

– Феникс, благослови избранных, – произнес Джангир с поклоном.

Голограмма растаяла, и Лио обратился к Аришу:

– Что-то еще?

– Ваше величество, Джангир в курсе, что Яссен Найт теперь работает на нас? – помявшись, поинтересовался Астра.

– Нет, – произнес Лио бесстрастно. – И ставить его в известность я не собираюсь.

Джангир весьма активно требовал казнить Яссена, когда тот убил его брата, генерала Мандара. Суровый герой войны пользовался особой популярностью среди золотошапочников и часто устраивал званые ужины с высокопоставленными лицами. Узнай Джангир, что убийца его брата сейчас работает на корону, то лично бы пошел штурмовать Дворцовый холм. Навел бы шум, и тогда не только Раванс, но и весь мир узнал бы, что Лио взял на службу предателя. А этого он допустить не мог. По крайней мере, прямо сейчас.

– Резонно, – согласился Ариш. – Тогда остается вопрос с помолвкой принцессы. Думаю, об этом нужно объявить поскорее. Скажем, завтра. Появление Сэмсона на Дворцовом холме вместе с ее высочеством станет недвусмысленным посланием для арохассинов.

– Займись, – кивнул Лио. – И устрой мне встречу с Сэмсоном. Пора поговорить с мальчишкой с глазу на глаз.

Ариш с поклоном удалился.

Когда дверь за советником защелкнулась, Лио наконец смог сесть за свитки. При естественном освещении они выглядели еще более хрупкими.

Лио аккуратно развернул их и принялся вчитываться в рукописный текст. Записи были сделаны на эрра – древнем языке Раванса, уже давно вышедшем из употребления.

Обращаться с бумагой следовало осторожно, чтобы не размазать чернила. На первом свитке Лио узнал перо и руну, похожую на око бури: закрученный внутрь себя вихрь. Он попробовал отыскать в тексте намек на то, что означают эти символы, но безуспешно.

Второй свиток оказался длиннее; в нем перо и тот, другой, символ встречались несколько раз. Перо было вверху справа, а руна – следом, в точности как на спине у жреца.

Лио перевел взгляд на дрожащие, тихо потрескивающие языки пламени. Перо – это Феникс, тут сомнений нет. А второй знак? Прилагательное? Описание величия богини? Верховная жрица истолковала надпись как «Дочь пламени». Стало быть, вторая руна должна обозначать пол? Или таким образом Сайна хотела заставить Лио носиться за своими хвостами, будто шобу?