Верь мне

Почему же 8-10 лет? Шульженко до сих пор поет, в свои 70, не говоря уж о Изабелле Юрьевой. Или все достоинство Гели в глазах мамы только в смазливой физиономии? Так через 10 лет с физиономией еще все будет в порядке!

« Но главное, что беспокоит меня – будешь ли ты певицей, а не певичкой, не имея специального образования. Уверена ли ты настолько в своих вокальных способностях…»

У мамы пунктик насчет образования. Без образования ты не человек. И откуда такой снобизм? Бабушка Мотя читает по слогам, дедушка Коля штукатур-маляр, тоже образованием не измучен. Сама свой диплом с отличием положила в ящик комода, 20 лет там пролежал. Только недавно утроилась на работу в библиотеку дома офицеров. И отца кошмарит, что он не поступил в академию и остался со средним специальным. Но и со своим средне-специальным он кормит и содержит всю семью. Штурман ВТА ( военно-транспортная авиация)

« Не могу поставить себя на твое место еще и потому, что сама мечтала о педагогической стезе, как о святыне. Хотя это и не оправдалось. Я никогда не понимала людей, порхающих по жизни, как стрекозы , хотя зачастую они жили в лучшем смысле этого слова. Я всегда была за серьезную работу и, конечно, эстраду выбрать своей профессией не решилась бы ни за что!»

Боже! Какой пафос! Какая такая святыня с зарплатой в сто рублей. Ниже зарплаты любого рабочего, который вытачивает болванки на заводе.

« Но по тому, как тянется молодежь на сцену, не имея даже неплохих данных считает себя осчастливленной одним допуском, могу судить о твоем стремление попасть в этот ансамбль. Мне трудно судить отсюда, но ты человек взрослый, должна всесторонне обдумать все, все взвесить и только тогда делать выводы»

Не имея даже неплохих данных… сильно сказано.

Но только песни Ротару, Пугачевой и Пахоменко Геля всегда исполняла под бурные продолжительные аплодисменты, как говорится. Но откуда маме это знать? На сцене дома офицеров Геля пела только в вокальной группе. Под аккордеон. В музыкальной школе, где был ВИА, и где Геля впервые услышала свой голос как бы со стороны через колонки и была им очарована, мамы тоже не было. Ее выступление на республиканском телевидении здесь не показывали. Так что не удивительно, что главного в Ангелине никто, кроме Арамиса, не разглядел и не оценил.

« Что ж, девочка моя, предоставляем решение этой задачи тебе самой, ибо во взглядах на эстрадное искусство мы с тобой стоим на разных полюсах и, видимо, не мне в этом вопросе давать тебе советы. Папа и Настюха отнеслись к твоему выбору положительно. Оба – за! А я – воздержавшийся. Будь умницей, дочурка, ты никогда меня не подводила, думаю, и сейчас этот вопрос решишь правильно».

Ну, как говорится, и на том спасибо! Обошлось без категорических запретов. Но ясности в душе не наступило.

Как только Геля зашла в актовый зал института, где пока проходили репетиции, Арамис тут же подскочил к ней и уселся рядом. Парни на сцене подключали аппаратуру.

– Ну что, получила?

– Получила.

– Ну и?

– Не возражают.

– А ты?

– А я думаю.

– О чем ты думаешь?– возмущено зашипел Арамис,– чего ты боишься, дура такая! Клянусь детьми, я желаю тебе только добра. Бабки заработаешь, кооператив построишь, оденешься, как кукла. Пой, пока молодая, радуйся жизни… Ну что ты, Мурлик?!

– Я буду полностью зависеть от тебя. А я этого не люблю.

– Да нет, дорогая! Это я буду зависеть от тебя. На тебе будет репертуар, а ты махнешь мне на прощанье ручкой, когда тебя переманит другой коллектив, « Прощай, папа Арамис, не поминай лихом». И останусь я у разбитого корыта. А если серьезно, то я тебе обещаю – все, что зависит от меня я сделаю, чтобы ты никогда об этом не пожалела Соглашайся давай, а то у меня уже сердце стало пошаливать, держишь меня в напряжении месяц.

У Гели мелькнуло чувство, что он просит ее руки и сердца, такое волнение передавалось от него к ней. « Нет даже неплохих данных», – говорите! Ну что ж, а давайте проверим!

– Хорошо, я согласна!

Арамис откинулся на спинку кресла. Прикрыл глаза. На скулах перекатились желваки.

– Ну, вот и отлично! – Арамис пружинисто поднялся. – Пошли на сцену. Алик даст тебе новые песни. Как у тебя с жильем?

– Хозяйка летом пускает квартирантов, через неделю надо съехать.

– Ясно. Решим проблему. Ни о чем не беспокойся. Теперь обо всем беспокоиться буду я.

Дневник ( продолжение )

« Открыла дверь Надюша. Я не знала, что подруга способна издавать звуки такой высоты и пронзительности. Моя шея оказалась в тисках, дыхание вот-вот прервется… И тут я исхитрилась поднести к ее глазам правую кисть мою с колечком на безымянном пальце.

Звук взвился еще выше и зазвучал еще пронзительней!

Из комнат в коридор высыпали все, кто был в квартире. Мама, бабушка и тетушки, приехавшие на свадьбу, изумленно взирали на встречу подружек в сопровождении такой звуковой какофонии. Но когда поняли причину, все рассыпались в поздравлениях, ахах и охах!

-Как? Почему? Почему не написала? Почему так таинственно и секретно? И вообще – кто он? Андрей?

– Ну, кто же еще?! Конечно, Андрей.

– Да кто тебя знает, Линок! От тебя чего угодно можно ожидать.

Это уж точно.

Сидим у Надюши в комнате. Подальше от предсвадебной суеты.

Скоро стали подтягиваться одноклассники (интересно – а бывают «бывшие одноклассники», или это уже навсегда неизменно ) кто оставался в городке и кто приехал на лето к родным. Прибежала Светлана, гордо демонстрируя округлившийся животик. Она стала еще блондинистей и роскошнее. Брижит Бардо нервно курит в сторонке. В августе у них с Колей регистрация, сейчас он на практике. Будущий врач, Света писала о нем мне. Я не поняла – это любовь-морковь или женитьба по залету. Свете кажется, что любовь. Но у Светы такая мама, что у Коли не было шансов отвертеться. На Северном полюсе нашла бы и в ЗАГС притащила. В городке ходили слухи, что чтобы выбить для семьи с двумя разнополыми детьми трехкомнатную квартиру, она пробилась на собрание офицеров полка с московским начальством, поднялась на сцену и в микрофон с трибуны озвучила свое возмущение от получения ордера на двушку. Начальству пришлось удовлетворить это справедливое требование.

Посплетничали маленько. Света сказала, что Сережа стал встречаться с Галкой.

Сережа – моя первая любовь, а Галка – близкая подружка, бывшая.

Сердце у меня екнуло. Мы дружили с ней до восьмого класса. Даже несмотря на то, что я была влюблена в Сережу, а он был влюблен в Галку. Но после восьмого класса она почему-то ушла в другую школу. Хотя наша была в пяти минутах ходьбы от дома, а та – другая – в получасе езды на общественном транспорте.

Потом у нее случился роман с поселковым парнем старше нас, но, как оказалось, Галка была прикрытием его шашней с женой офицера, живших над квартирой галиных родителей. Галка страдала.

Сережа… Что-то в нем было. Как будто он знал что-то такое, чего не знали другие. Он и учился не просто так, как все остальные, просто потому, что всеобщее среднее образование, а для чего-то. И он точно знал – для чего. Но тайны своей никому не раскрывал. Учителя это чувствовали. И обращались с ним уважительно. Ну, уж не говоря о том, что он просто красавчик. Сероглазый, светловолосый, высокий. Выше него только балбес Семенов был.

Спортивный, сильный, энергичный. Всех притягивал к себе, как магнитом. Таинственная сила притяжения.

И мое девичье сердце трепетало. Как трепетали колокола его синих брюк на ветру, когда я смотрела на него из окошка. Он часто появлялся в нашем городке из своего поселка. Галка жила в соседнем подъезде.

Но я свою влюбленность не проявляла. Только Галка догадывалась.

Почему?

Первый вопрос, который задала мне мама, когда я открыла ей свое сердце, был -

– Он сын офицера?

– Нет. Он с поселка.

И я поняла, что она не одобрила мой выбор.

. Не словами, а такой легкой гримасой пренебрежения, типа – что ж, лучше никого не нашлось? А как же сыновья офицеров? Вон у вас в классе учится сын командира полка…Красивый мальчик…

Как будто влюбляешься не в человека, а в его статус…

Может, она и отца выбрала не потому, что влюбилась, а потому что он был офицером и приехал за ней в ее родной провинциальный городишко из самой Москвы? Она же не могла знать, что через три года его переведут к черту на кулички, на окраину грязного промышленного города за тысячу километров от Москвы.

Столько вопросов, и ни одного ответа. Но, речь не об этом.

После ухода Галки в другую школу, Сережа стал дружить, как это называлось, с нашей одноклассницей Ольгой, девушкой видной, красивой, с крупными выразительными чертами лица. Моя влюбленность в него еще не прошла, но я Ольге не завидовала.. Одна девчонка поделилась впечатлениями о поцелуях с Сережей, другая… Для меня это было неприемлемо. Я мечтала о рыцарской верности до гробовой доски.

В дружбе с Ольгой прошли десятый класс, выпускной вечер, поступления в институты и два года встреч на каникулах. Казалось, что это Любовь.

И вот тебе новость. Опять Галина.

– А что же Ольга?– спросила я всезнающую Свету.

– С Ольгой цирк. Приезжает она на каникулы, они гуляют, гуляют. Такая пара красивая, все умирают от зависти. Уезжает Ольга, Сережа ходит один, гордый, как принц датский. Но за месяц до Олиного приезда срывается, заводит какой-то бурный роман черт знает с кем, с какой-то парикмахершей. Оля приезжает – он опять верный рыцарь. И так несколько раз. Видимо, ей доложили. Она перестала приезжать. Ну а Галка – здесь, рядом. Старая любовь не ржавеет.

-Эх, Линочка, такого парня упустила! – заглянула в комнату мама Нади, Римма Александровна на последних словах Светы.– Лучше своих мальчиков все равно не найдете. А Сережа – лучше всех, помяните мое слово. Теперь вот Гале достанется.

– Да ради Бога! Любви хочу, а не расчета. Без любви никого не нужно! – беспечно ответила я.

– Делать бы вам всем прививку от этой любви в 15 лет, как от оспы. Что б на всю жизнь иммунитет образовался. Наплачетесь от нее.

– «Пусть гибну я, любви одно мгновенье дороже мне годов тоски и слез»,– продекламировала я с выражением.

– Дурочки! Дай вам Бог, счастья!

Вечером собрались за столом у Нади. Все, кто был в городке. Олег пришел с подружкой. У подружки настороженный взгляд и зеленые глаза в густых черных ресницах. Панночка, ни дать, ни взять.

У Жени Алексеева девушки еще нет.

Светлана пришла с умопомрачительной прической. Она работает в парикмахерской. Кто-то поколдовал над ее головой.

Лариса привела кавалера. Лейтенанта к себе приманила. Она девушка с поселка. Повышает свой статус.

Познакомились.

Юра не приехал. Ну, это и понятно. Три года у них с Василием было соперничество за Надино сердце. Побежденный ушел в тень.

Сережа пришел один.

На наши встречи никто никого никогда не приглашает, сарафанное радио сообщает, что Надя приехала, и все тут же стекаются в ее квартиру, как ручейки в море. Галина, возможно, ждала особого приглашения. Она всегда ощущала себя немножко королевой.

Сережа сел рядом. Под общий гур – гурчик тихо спросил-

- Лина, кто он?

– В каком смысле?

– Чем занимается? Где учится? Или работает?

– Работает. На заводе. Слесарем.

– Я серьезно…

- И я серьезно.

- Он уже закончил институт?

- Нет. Он недавно из армии вернулся.

Ну вот, еще один агитатор за советскую власть выискался. Не буду же я всем объяснять, что Андрей – единственный мужчина в семье. Что на его содержании – мать-инвалид с крошечной пенсией, почти слепая женщина и сестра-студентка очного отделения с крошечной стипендией. Институт не всем по зубам даже в нашей прекрасной стране, где молодым везде дорога.

– Сколько же ему лет?

– Двадцать один.

– Такой молодой! Как же так получилось… Неожиданно…

– Для кого неожиданно, Сережа?

– Но ты вроде зимой замуж еще не собиралась…,– честно говоря, я и неделю назад еще замуж не собиралась…

– Зимой – нет… Впрочем, это долгая история.

– А я бы послушал.

– В другой раз.

– Будет ли он теперь этот другой раз…

Говорите – встречается с Галиной?! Что-то не похоже…

Ну, чего греха таить. Конечно, он чувствовал, что я всегда была к нему не равнодушна. У меня все на лице написано, хоть и мечтала быть актрисой с пятого класса. Да и он сам однажды предложил мне « дружбу»…На выпускном вечере после окончания восьмилетки. Наверное, с Галкой поссорился. А я на скамейке запасных сидеть как-то не захотела. Ни первая, ни вторая…а только единственная…Главная роль, и никаких дублерш.

Андрюша заверяет, что мне первой он признался в любви. Почему-то я ему верю.

Весь следующий день начала ждать Андрея с самого утра.

Боялась отойти на полчаса, чтобы не пропустить эту секунду, когда раздастся звонок…

День тянулся изнуряюще долго. Наступил вечер.

19 часов. Его нет.

20 часов. Его нет.

21 час. Его нет.

22 часа. Его нет.

23 часа. Его нет.

– Пора ложится, доченька. Завтра напряженный день.

Пошла в свою комнату. Легла. Как завтра идти на свадьбу, ловить вопросительные взгляды… Что могло случиться? Вдруг не отпустили с работы… Или поезд сошел с рельс… Или самолет разбился… Я же не знаю, как он добирается сюда.

Родители о чем-то переговаривались за дверью. Положила подушку на ухо, чтобы не слышать ничего.

И вдруг… тихий стук. Села на кровати. Прислушалась. И сквозь оглушительные удары сердца опять тихий стук. Вскакиваю, включаю свет. Взгляд на часы – без пяти минут двенадцать. Как обещал!

Вылетаю в гостиную.

– Приехал!

Переполох. Одеваются, прикрывают покрывалом тахту с постелью. Отец пошел открывать. Я за ним.

Ну, наконец-то!!!!

Стоит во всем бежевом, со светлым чемоданом у ног и с огромным букетом гладиолусов метровой длины. Кроваво-красных. Приехал на такси из Днепра.

Смотрю на него глазами родителей. Особенно мамы… Для меня красивее его мужчины нет на всем белом свете. Викинг. Волосы русые, глаза голубые, подбородок мужественный, нос прямой… Рост – метр восемьдесят пять. Косая сажень в плечах, что бы это ни значило. Мастер спорта по морскому многоборью.

Но мамин идеал совсем другой. Темноволосый, кареглазый, как отец, и главное – с высшим образованием. Черт бы побрал это образование.

Целый час его мыли, кормили, поили, вели светские беседы, пока я изнывала от томительного желания остаться с ним наедине. И вот эта минута настала.

- Ну, идите спать, дети,– сказал отец.

И мы зашли в спальню, закрыв за собой дверь.

Легли на разные кровати – две полуторки стоят рядом, моя и сестры. И секунд десять лежали не шевелясь, слушая дыхание друг друга. Потом одновременно стремительно протянули друг к другу руки, столкнулись ладонями, переплелись пальцами. Я не поняла, как матрас оказался на полу, а мы на этом матрасе. Никаких преград больше не существовало»

Восемь месяцев назад.

В последнем письме Андрей сообщил, что писать в армию ему больше не надо, письмо уже не застанет его. Числа тринадцатого он будет дома.

Поэтому когда перед ноябрьской демонстрацией Людмила Князева подбежала к их группе и, пошушукавшись с Розалиной Михайловной, убежала, Геля не придала этому никакого значения. Даже, несмотря на торжествующий взгляд, который Людмила бросила на Гелю. Эти взгляды уже Гелю не удивляли. Бешеное обожание какой-нибудь персоны у Людмилы сменялось тихой ненавистью к этой же персоне с регулярной периодичностью. Геля уже пару раз проходила через эту дичь.

Когда к ней подошла однокурсница Лариса со словами « Тебя можно поздравить?», Геля совершенно спокойно спросила «С чем?»

– Так Людкин брат вернулся….

И тут Геле пришлось призвать на помощь все свое самообладание

– А… Ну да… Пусть с семьей побудет…– произнесла она с великодушной улыбкой, мысленно употребляя много всяких других слов в адрес убежавшей сестры брата. Одно из самых безобидных было слово «дрянь»!

Придя домой после демонстрации Геля, естественно, помылась, накрутилась, накрасилась, и сидела в своей комнате, прислушиваясь к телефону, как «дура с чистой шеей».

Андрей не позвонил.

Хорошо, что Алла уехала на праздники к родителям. И Геле не надо было реагировать на ее сочувственные взгляды и утешения.

А что взгляды были бы, Геля не сомневалась. Еще бы. Два года ждать парня из армии, ни с кем, можно сказать, не поцеловавшись…

Ну, почти ни с кем.

А в итоге вместо того, чтобы мчаться к ней с цветами в первую минуту прибытия на родную землю, он шляется неизвестно где…

Вон к Надюше и Василий и Юрка мчались из других городов при каждой возможности…Юрка вообще из военно-морского училища из Одессы. Вася то ладно, почти рядом. Москва-Горький.

Как все это понимать?

Андрей не позвонил. Ни в этот день. Ни на следующий. Звонили, кто угодно, только не он. Сердце устало падать в желудок от каждого звонка…

Геля ждала. Но когда и утро третьего дня не разродилось звонком, Геля вздохнула даже с каким-то облегчением.

– Ну и достаточно!

Облачилась в лучшее свое крепдешиновое платье с юбкой клеш в охристо-бежевых тонах. Туфли- лодочки на высоком каблуке, макияж, прическа, духи…Батя как-то привез маме из Каира, а Геля реквизировала.

И удалилась из дома с гордо поднятой головой, провожаемая оценивающим взглядом хозяйки дома, Люсиной мамы.

Домой она решила до вечера не возвращаться. Это было нетрудно сделать, потому что вчера Арамис назначил репетицию на сцене филармонии и пригласил Гелю. И режиссер народного театра Юлик Бидерман сообщил, что вечером спектакль, в котором Геля играла, и перед спектаклем не мешало бы прогнать кое-какие сцены. Спектакли игрались от случая к случаю, Геля уже давно хотела уйти, но все как-то не получалось. Заменить ее в ролях было некем. А подводить хороших людей ей не хотелось. Они скрасили ее одиночество первого года пребывания на чужбине.

Геля зашла в филармонию через служебный вход мимо столетних кипарисов (ну, может быть и не столетних, а просто выглядевших так) и сразу же натолкнулась на Арамиса. Он был безупречно выбрит, одет в темно-серый костюм и синюю рубашку. Туфли тоже были пижонские.

Геля приложилась губами к его благоухающей дорогим парфюмом щеке. Здесь среди своих этот жест был простым жестом приветствия. Но не сегодня. Что-то этот мужчина почувствовал. Какой-то дополнительный импульс. Взяв Гелю за запястье, он резко крутанул ее вокруг своей оси, так что ее юбка вздулась колоколом, не выпуская из своей железной хватки ее руку. Вернувшись в исходную позицию после неожиданного пируэта Геля про себя поблагодарила провидение, что каблуки ее туфель не застряли в щелях деревянных полов закулисья.

– Красивую включила?– ревнивым взглядом оглядел Арамис Гелю.

– Имею право! – Геля небрежным жестом поправила упавшие на лицо волосы.

– Есть повод?

– Спектакль у Юлика. Кто-то там из Москвы приезжает.

– Значит, петь не будешь вечером с нами?

– Не получится.

– Ну, посиди в зале, мне будет приятно видеть тебя…

– Мне тоже…. Посижу.

Запах кулис, полумрак зрительного зала, знакомые звуки настраиваемой аппаратуры и первые аккорды мелодий вернули Геле душевное равновесие. А может, действительно, у Андрея нет ее адреса. Людка могла не сказать из вредности. Письма он посылал на главпочтамт. Общих знакомых нет, по этому адресу она не прописана…

– Ладно, дам тебе еще один шанс,– подумала Геля и с дежурного телефона филармонии набрала домашний номер хозяев.

Трубку подняла Алла.

– Тебя домогается Андрюша. Уже три раза звонил,– радостно сообщила она.

– Ну, если позвонит в четвертый, скажи ему, что у меня в семь спектакль в Синопе в ДК, заканчиваем около десяти. Если хочет, пусть приезжает.

Геля гримировалась перед третьим актом, в котором был ее выход, когда в гримерку заглянул Юлик и сказал, что ее спрашивают молодые люди.

Она набросила на сценический костюм чей-то халат и выглянула в фойе. Как она и ожидала, возле перил лестницы стоял Андрей и бессовестно улыбался. Рядом улыбались его двое закадычных дружков Мухтар и Павлик.

– Здравствуй, Ангелина….– произнес он так, как будто они расстались прошлым вечером.

– Здравствуй, Андрей!– в тон ему ответила Геля. – Привет, парни! Вы в зал?

– Ну да….

– Встретимся после спектакля.– Геля закрыла дверь и пошла на сцену.

В предвкушении сатисфакции!

Гаснет свет в зале. Звучит музыка.

Медленно разъезжаются тяжелые полотнища занавеса, открывая зеркало сцены.

В центре стол. На столе Геля в форме морского офицера ( Геле очень к лицу военная форма) сидит в объятиях сценического мужа, замерев в нескончаемом страстном поцелуе.

На репетициях Геля пресекала попытки партнера слишком приближаться к правде жизни. Но сейчас, движимая легким чувством мести, она позволила « мужу» действовать с достаточной долей натурализма.

Скоро в зале захихикали, потом раздались аплодисменты.

Геля почувствовала себя отмщенной.

Через два часа прощаясь у калитки дома после прогулки по ночному городу и ощутив на своих губах прикосновение губ Андрея, Геля испытала совершенно иные чувства, нисколько не похожие на сценические.

Почему прикосновения одного человека превращают твою кровь в шампанское?! А такие же касания другого оставляют равнодушной, в лучшем случае.

Надо разобраться в этом таинственном обстоятельстве.

Людка сказала Андрею, что не знает адреса Гели.

Дневник. ( продолжение)

«На Надиной свадьбе я сияла почище невесты.

Надюша – эталон идеальной невесты. Длинное белое гипюровое платье на атласной подкладке, длинная фата с флердоранжем, белые атласные перчатки по локоть, румянец на скулах. Похожа на сказочную фею. И взгляд затуманенный, рассеянный. ( Очки с диоптриями минус три не надела, что б не бликовали в линзах фотоаппаратов).

Ну и Василий ей под стать. Черное и белое.

Нам с Сережей повязали красные атласные ленты через плечо, мы – свидетели. Все согласно неписанным правилам. Ну и ладно. Жалко что-ли.

Спускаемся по лестнице с пятого этажа позади жениха и невесты, старюсь не наступить ей на подол платья. И тут Сережа тихо так, с горечью -

- Эх, Лина, что ж ты так поторопилась. И нас бы так провожали.

А у меня губы болят от Андрюшиных поцелуев.

Нет. Не хотела бы я быть на Галкином месте. Но, тем не менее, спасибо за красивую точку.

Во Дворце бракосочетаний было прохладно и пахло цветами. Большой стол весь завален букетами. Нарядная дама с микрофоном в руке произнесла все положенные слова, и ребята поставили свои подписи в книге Судеб. Потом расписались мы с Сергеем. От волнения Надюша не смогла до конца продвинуть кольцо на палец новоиспеченного мужа, атласные перчатки мешали. Но она без смущения ловко прикрыла его руку букетом.

Будем считать это новой приметой долгой счастливой жизни. Пусть ваша любовь никогда не завершится, как не завершилось в момент ритуала это сакральное действо.

Из ЗАГСа молодожены со свитой пошли к памятнику Ленина для возложения букетов. Других памятников поблизости не наблюдалось.

И вернулись в городок на арендованном автобусе, чтобы перед банкетом немного отдохнуть и освежиться.

Дома меня ждал сюрприз. Приехала Настёна на каникулы.

Все сидели за столом и мило беседовали. Батя, как всегда, постарался. С десяток тарелочек с разносолами, закусками, фирменными блюдами теснились на столе. И когда он успел наготовить столько! И шницели, и паштеты, и винегрет, и незаменимая ничем вареная картошечка. Я уж не говорю про батарею напитков. Крепких и не очень.