Дорога туда… 1 том Сила Медведь

Мрачный колдун решил поравняться силой с Кощеем. Зря. За спиной Сила почувствовал, как задрожал воздух, как колыхнулась от жаркого дыхания ворожбы шерсть, как падавший снег начал таять на подлёте к земле, а снег лежавший, вмиг обернулся в грязь. Такая ворожба должна привлечь внимание городской дружины, патруль, простых горожан. Наконец, будочника, что обязан был дежурить в своей будке. Но вокруг была тишина.

– Мурло поганое, – ругался хриплым голосом Скоморох. – Падаль смердящая. Да я же от тебя даже костей не оставлю. Даже праха не будет, супостат корявый. Колдунишко в ослиной моче мочёный.

Медведь моргнул, отстранился от брата. Перед ним лисы начали движение. Сначала они суетились вокруг Медведя, тявкали, рычали, пытались его закружить. Сила подался им, правда слишком лениво и неуклюже, решил так: пусть думают, что он неуклюжий мишка. Лисы радостно тявкнули, осмелели. Принялись хватать за лапы, отрывали куски густой и длинной шерсти, пытались добраться хотя бы до кожи, не то, чтобы до мяса или костей. Медведь замер на месте, иногда водил головой туда-сюда, следил за быстрыми тварями, позволяя им это. А сам примеривался кого первым убить – окончательно убить, то есть оторвать голову, – тому что рыжее или тому, что серее?

Мысли прервала Ворона. Упырка, видно, отлежавшись и откашлявшись на берегу болотца – как понял Сила они оказались в том парке, по которому проехали совсем недавно вырулив на Развесёлый квадрат – громко зарычала, взлетела вверх и решила помочь Силе. Она была на подлёте, в воздухе оборачиваясь в человека, надо сказать шумно треща костями и иногда капая кровью, но Могильщик её определил. Не таким он и старым был, чтобы прятаться за тонкой девкой, которой и пятидесяти ещё не было. Резко и быстро крутанувшись, Медведь встал на задние лапы, а затем с силой опустился вниз, на четвереньки. Сделал быстрый шажок вперёд. И в тот момент, когда лис метнулся к нему, чтобы оставить очередной укус, взмахнул левой передней лапой и отправил к слегка поредевшему костяку Скомороха того, что рыжее. Оборотень врезался в уродца, разбив тому то ли грудь, то ли бок, было не совсем ясно, ткнулся спиной в мощный позвонок, и замер. Кости в мгновения ока собрались в нечто уродливое вновь, заключив его внутри своего жуткого тела. Что случилось потом можно было с трудом понять, но через пару ударов сердца от лиса остались лишь отдельные части тела, которые вышли из задней части костяного монстра. Последней выкатилась человеческая голова. Кощей на это даже внимания не обратил. Лепил какой-то символ из трёх рун, а его противник стоял под огненной защитой. Тонкие, алые, горящие нити прочно сплетались в кокон, однако Медведь мельком подумал, что это его не спасёт. Нити были хрупкие и тонкие. Не умел этот колдун плести защиту. Слабак!

Второй лис, тот, что был серее своего собрата, замер, потом попытался сбежать, однако Медведь нагнал его в пару прыжков, уцепил пастью за голову, сжал челюсти, и когда горячая кровь вперемешку с мозгами потекла по бороде, выплюнул труп, и глянул в сторону болота.

Скоморох продолжал стоял на склизком и противном дне болота, усеянном бутылками, коробками, ящиками и прочими отходами. Противник стоял на берегу, но те потуги, что он применял, дабы победить Кощея, были слишком ничтожны. Брат не торопился, хотя трясся от холода, несмотря на то, что его окутывала тепло-аура. Мрачный колдун пытался создать свой костяк, но тот разваливался каждый раз, когда его пинал, ударял или кусал непонятно какой частью тела мертвец Кощея. Мрачный колдун кидался в Кощея огненными дисками и забрасывал его огненными шарами. Бросал в него копья и даже натягивал тетиву, пуская в сторону не защищённого Скомороха стрелы, но это было равносильно, что мелкому пацану драться с большим дядькой. Как бы малец не крутился, большой всё равно поймает и по жопе надаёт. На каждый такой удар, перед Скоморохом поднимался мощный, огненный щит.

В какой-то момент щёлкнув пальцами, Кощей заставил своего воина свалиться на землю в образе груды костей, а сам сжав тот самый символ, что сплетал воедино из рун, кинулся на мрачника. Тать попытался спастись за волшбеным, огненным куполом, но тщетно. В руке Кощея появился меч, и брат со всей яростью обрушил на защиту град ударов. Через мгновение порвал нити и ворвался внутрь. Ещё через несколько ударов сердца голова колдуна лежала у Скомороха в ногах, а тело, замерев на миг, мешком повалилось вниз.

Медведь, расправившись со своим противником и задержавшись взглядом на брате, – а вдруг понадобиться помощь, мало ли что? – решил осмотреть Ворону, которая прижалась к нему вновь, пряча лицо в могучей груди Силы, что уже вернул себе облик человека. Она всхлипывала, размазывала сопли и слюни по его вонючей и мокрой рубахе, в которую он был одет, что-то пыталась сказать. Жаловалась. Но изо рта вырывались только звуки и буквы. Сила даже и не подумал, чтобы разобраться в том бормотании. Он и так чувствовал страх упырки.

Кощей сплюнул на землю, добил пузатого, который отползал прочь – раны его хоть и не затянулись, но кишки, которые вывалились из него, наросли вновь. Скоморох некоторое время смотрел со всем скептицизмом на который был в этот момент способен на то, как несчастный полз, потом закатил глаза, скрипнул от бешенства зубами и отрубил тому голову. Теперь пузан умер окончательно.

Сила окинул брата взглядом, осмотрел себя. Получалось вот что: они нарвались на разбойников, которые заманили их в ведьминскую ловушку – кстати ведьмака Сила убил, как только вырвался из воды в перевёрнутом виде – затем раздели их и бросили в воду, чтобы они захлебнулись. Ну и остались на дне навсегда, до тех пор, пока не сгнили бы. А там уже к ним пришла бы окончательная смерть. Повозку тати угнали. А в повозке деньги, одежда, одеяла… Еда.

Скоморох наколдовал тёплой воды, смыл с них болотную вонь, очистил от трупной склизи, а потом присел на корточки и принялся раздевать труп.

– Нас ограбили, – будто констатируя факт, сказал Кощей через несколько минут, после того, как облачился в рваный и окровавленный тулуп. Медведь себе ничего не смог найти, кроме сапог пятидесятого размера, что удивило, и накидки. Разбойники раздели их до нижнего белья, забрав всё, даже носки.

Полностью оделась Ворона, но ей к холоду было не привыкать. Несчастная упырка после того, как всё закончилось, продолжила блевать. До тех пор, пока оказалось нечем. Наглотавшись болотной жижи, даже после того, как их очистило колдовство Кощея, Ворона неустанно давилась рвотой, заливалась слезами и размазывала по щекам сопли. Медведь её понимал, самому до сих пор было тошно.

– Забрали всё. Суки. Усыпили и забрали. Ублюдки. Убью всех, – бубнил Кощей.

– Узнай, кто, откуда, куда и где, – сказал Медведь, указав на трупы. Только сейчас позволил себе мысль о том, что убивать их не стоило. Но он хорошо знал лиходеев: позволь им жить и они вернуться за твоей головой. И ещё напомнил себе: тати раздели их и бросили в болото умирать, медленно и мучительно. Так есть ли резон сейчас думать о том, что убийство бандитов было бессмыслицей?

– Холодно, – шмыгнул носом Кощей, кутаясь в тулуп. Его до сих пор окружала тепло-аура. Медведь никогда не устанет удивляться тому, насколько Скоморох теплолюбивое существо. – Сейчас согреюсь, – кивнул он, стоя в сапогах, в рваных штанах, что были ему явно большими, в тулупе и в трёх шапках.

Пока Кощей грелся, Сила оглядел территорию. Ну да, это тот самый парк, мимо которого они совсем недавно проезжали. Интересно, когда глава говорил об опасности, он имел в виду этих разбойников или что другое? В этот момент Медведю показалось, что побудь они здесь ещё немного и возле этого болота-озера соберутся все банды лиходеев. Вот ведь как получилось: ехал мимо, никого не трогал, нарвался на ублюдков. И ведь можно было сразу всё понять, да и чувствовал он, что скверным попахивает, нет, доверился. Как мальчишка угодил в капкан! Стыдно? Стыдно. Раньше с ним такого никогда бы не случилось. Вот что делает с солдатом спокойная, городская жизнь.

Стоп. А может не простые то были разбойники? Что если из-за упырки то? Сила глянул на девку. Нет. Если бы из-за Вороны, так давно бы уже кто-то перед ними объявился. Сегодня восьмое морозьня. Так ежели б так было, то и Ворону не стали бы убивать. А что если из-за упыря? Кто знает откуда он и куда летел? Напал-то на них ясное дело из-за крови, голодный был. А что если… Ну если от кого-то сбежал? Кстати, где этот негодник?!

А может их старые знакомые? В своё время что Медведь, что Кощей врагов нажили достаточно. Даже когда Игорь Воеватель расформировал свою личную дружину, в коей они состояли, и Сила с Кощеем отправились в мирскую жизнь, хаживали к ним противные личности, что мести искали. Но вот уже как лет пятьдесят ничего подобного не случалось?

А будочник? Медведь глянул на пост. Заграждение так и было открыто, а в будке не чувствовалось никого, даже мертвяка. Только сейчас Сила ощутил исходящую от неё пустоту. И «корыто» было каким-то трухлявым.

– Ой, блин, да хватит тебе так громко думать, брат Медведь, – покривился Кощей. – Сейчас узнаем кто и откуда. И где наши вещи!

– Мои думы и неча в них лезть, Кощей, – рыкнул Медведь.

Вот не нравится, что он думает. А нечего стоять столбом! Делом надо скорее заниматься. И идти дальше! Снег ещё пока идёт, но редкий, и ветер поднялся: сильный, ледяной. Хлопья кружит и в лицо кидает. Холодит голые ноги. Медведь-то штанов себе не нашёл, стоит в одних трусах да сорочке. Ну и в сапогах, которые на деле ему маленькими оказались!

Кощей быстро нарисовал в воздухе руны и несколько трупов тут же поднялись, ровно стоя на ногах. Ворона засуетилась, забегала вокруг, зашипела на них, потом обернулась птицей, взмахнула крыльями, но шлёпнулась на пузо и вернула себе человеческий вид. Медведь её за плечо оттянул назад и оставил рядом с собой, чтобы не мешалась. Кощей продолжал быть злым, не стоило его раздражать ещё сильнее. Ворона поджала смешно губы и уставилась жуткими глазами на мертвяков. Скоморох некоторое время смотрел на них, затем махнул рукой на двоих, и те упали вновь трупами. Третьего, того самого ведьмака, в чью ловушку они угодили, он облепил насколько нарисованными символами и, прикрыв глаза, замер. Через минуту открыл их, махнул рукой, и труп упал, символы сгорели, осыпавшись пеплом.

– В общем весь Развесёлый одна сплошная банда, – просипел Кощей. – И тот глава, который нас встречал, вроде у них заглавного. Хотя я так понял, есть кто-то ещё главнее…

Кощей не успел договорить, послышался скрип снега, как если бы по нему кто-то шёл… Нет, ехал! На большой, тяжёлой телеге. Скоморох неожиданно встрепенулся, даже чуть улыбнулся, не веря своим ощущениям. Мёртвых коней своих почуял, что ли?

Несмотря на то, что в этом месте было темно, один фонарь светил в метрах двадцати от них, Сила отметил знакомые очертания телеги и прищурился. Через пару ударов сердца он видел уже родные сбитые брусья, огромные колёса и полог со знакомыми знаками. На облучке кто-то сидел – щуплый, но с прямой спиной, не знакомый по форме, лицо наполовину закрыто шарфом, но стук сердца возницы Медведь уже где-то слышал. И только когда повозка остановилась рядом с ними, Сила понял, кто именно сидел на передке.

Упырь поднял подбородок, выныривая из большого толстого шарфа, довольно оскалился в улыбке, сделавшей его уродливым чудовищем. На его худом лице мелькнуло превосходство такое, что у Медведя и Кощея возникло острое желание подвесить упырюку за одно мужское место, даже если он ни в чём не виноват. Затем упырь посмотрел на Ворону так, как смотрят на букашку разве что только боги, и совершенно по-детски показал ей язык. Ворона тут же взвилась, зашипела и запрыгала на месте, скрипя клыками. Он был очень доволен собой, и Сила с Кощеем даже не знали, как на всё это реагировать.

Глава 5

Первые несколько минут Скоморох громко с употреблением нецензурной лексики сокрушался насчёт «поганых тварей» и яростно требовал завернуть к ним в укрытие, чтобы оторвать головы каждому, дабы дальше спокойно жить и спать, не думая о том, что те «суки штопанные» продолжают жить и дышать этим чистым воздухом. В параллель с этим он пытался, тоже не подбирая слова, гнать упыря прочь, заявляя, что он никуда с ним не поедет, однако пацан продолжал сидеть на передке и делать вид, что разгневанный Кощей его нисколько не пугает. Хотя глаза то и дело округлял, правда нет-нет да улыбался, что ещё сильнее бесило Скомороха. Кощей при этом пытался грозить ворожбой, то и дело рисовал руны, но вампир в какой-то момент лишь слетел с передка и спрятался за Силу, выказав свой отказ всё той же тарабарщиной и всё тем же довольным голосом. В итоге, они поехали прочь от Развесёлого, не завернув в логово бандитов, но в компании довольного и явно сытого упыря. И Кощею ничего другого не оставалось, кроме как скрипеть зубами и продолжать бормотать ругательства.

Грязную одежду они сменили. Сила выделил парню свой свитер – то, во что был одет упырь казалось старым и в некоторых местах было рваным. Да и не по погоде оказался мальчишка одет. В медведьевом свитере тот, конечно же, утонул. А Ворона тут же попыталась отобрать свитер, предлагая поменяться. Взамен она отдавала розовую короткую маечку, похожую на бюстгальтер, от вида которой Сила почему-то покраснел – было неловко смотреть на практически нижнее бельё, которое упырка видно считала ей не нужным. Ну если так подумать, то да, женских прелестей Ворона пока что не заимела. Там было всё… прямо. Но вампир вывалил очередную тарабарщину и остался не преклонен. Он посмотрел на неё с вызовом отчего случился скандал. Угомонил их рык Кощея и хроникус, который Ворона вытянула из-под полога, забросив в угол маечку, которую потом рычанием потребовал Скоморох упаковать в свою сумку. Упырка что-то недовольно мявкнув, всё же быстро затолкала в сумку розовый предмет женской одежды и вернулась молнией на передок.

Вскоре Развесёлый, который они объехали по совсем заросшей, в последнее время не чищенной от снега дороге, остался позади.

Когда сменился квадрат, Скоморох попросил остановиться. Сила приткнул телегу сразу же после сонного поста. Спрыгнув на землю, Кощей подошёл к коням и некоторое время стоял молча, не двигаясь, с закрытыми глазами. Сила знал, выискивал маршрут. Через минуту найдя то, что им было нужно, он привычным делом нарисовал в воздухе символы и приложил их ко лбам мертвяков. После того, как знаки сгорели, он вновь запрыгнул на передок и исчез под пологом. Сила тронул вожжи. Уже будучи внутри, под прочным тентом, Кощей активировал руны, что были нарисованы на телеге. Те вспыхнули, а потом исчезли, и повозку с конями окружил огненный купол защиты. Он был не таким сильным, какие порой мог делать Кощей, однако от очередного ведьмачьего сна, если они вновь попадут в ловушку, должен был уберечь. Тонкие ниточки сплетались между собой в нечто вроде сети, иногда вспыхивали лёгким алым светом, а иногда гасли, и тогда казалось, что кокона нет. Но на самом деле он был…

Когда Кощей вернулся в повозку, установилась тишина. Бурчание Скомороха умолкло, сердце брата стало биться более спокойно. Уснул что ли? Сила довольно хмыкнул. Он тоже не прочь был бы отдохнуть. В той самой гостинице, что Кощей нашёл перед тем, как они угодили в логово сна, они ночевать, конечно же, не остановились, а значит пришлось ехать дальше. Сидевшие на облучке вампирята молчали тоже. Вокруг продолжал идти снег. Столец укутала ночь…

– Предлагаем вашему вниманию куртку, с мягким синтепоновым наполнителем. Зимняя, влагостойкая, на пуговицах и молнии, с двумя широкими и просторными карманами, она согреет вас в любую погоду, и в минус тридцать и в минус пять. Качественный пошив, фабричная выкройка, размер соответствует действительности. Мягкий акриловый цвет хорошо подойдёт вашим глазам, если они акриловые. Спешите заказать куртку немедленно со скидкой. Если вы закажите куртку сейчас, то скидка будет составлять сорок процентов. Торопитесь, только у нас можно приобрести такую куртку по такой смешной цене, – после недолгой тишины проговорил довольный упырь чётко поставленным голосом, при этом ни разу не запнувшись на словах и буквах. Помимо защитной сети повозку окружила тепло-аура. На передке через некоторое время стало тепло, а редкий снег, до сих пор падавший с неба, касаясь ворожбы, таял и испарялся лёгким туманом. Уже не проникая под ворожбеной купол мелкими каплями.

Сила всё это время смотрел на пацана с сомнением – упырь был юн, одним возрастом с Вороной, – гордый и дюже довольный собой, словно сделал что-то великое. Сидел на передке и, поджав тонкие губы, улыбался, словно ждал похвалы за то, что он спас их повозку и коней. Кто этот упырь? Откуда он? И почему так странно говорит? И почему так странно себя ведёт? То, что подросток – понятно, у молодняка свои тараканы в голове, и всё же… Почему остался с ними и как так получилось, что повозка оказалась спасена?

Впрочем, а спас ли он её?..

Кони шли резво. Колёса гремели по каменным улицам, по разбитому асфальту, хрустели по гравийным насыпям, по снегу. Сила гнал коней прочь из опасного Округа, даже не смотря на то, что они сменили квадрат, хотелось уже оставить странные места за спиной.

– Ворона, – сказала девка на высказывание упырёнка, сидя на облучке рядом с Медведем и бросая полный негодования взгляд на нового попутчика. Как-то так получилось, что Сила сидел не в центре, а сбоку. Справа. – Бусики, – вдруг сменила настроение вампирка, засверкала жёлтыми глазищам. – Бусики, – повторила она, оттягивая нитку от груди и показывая Силе. Медведь бросил на них взгляд, потом на девчонку, кивнул и снова уставился на дорогу. Бусы лежали в повозке вместе с её вещами, как и вещи Кощея и Силы. И одевшись, упырка тут же навесила украшение на себя.

И вновь установилась тишина. Она угнетала, и Медведь, бросив на хроникус взгляд, ткнул пальцем в колёсико. Ворона расцвела счастливой улыбкой и крутанула его на прямоугольной, изрисованной рунами коробочке. Из четырёх динамиков тут же полилась лёгкая баллада, создав не привычную, но душевную обстановку.

Налетит пушистыми хлопьями снег,

И сорвётся северный ветер в побег.

Сон проклятый кошмаром мурыжит меня,

А за тучами спряталась девка-луна.

Завтра в путь я отправлюсь, оставив свой дом.

Завтра буду я биться с чудовищным злом.

Меч булатный – он острый. И рядом друзья.

Не подпустим к воротам и стенам врага…

В какой-то момент спокойствие нарушила Ворона, грозно зашипев. Могильщик дёрнулся в сторону, чтобы выставить защиту, однако наткнулся лишь на очередную пока ещё лёгкую ссору. Упырь пытался забрать у неё хроникус, а упырка не отдавала, оттягивая руки в сторону.

– Коза домашняя – вид из рода горные козлы семейства полорогих, – говорил вампир, крепче вцепляясь в хроникус. – Коза одно из первых одомашненных животных. Возраст одомашнивания насчитывает приблизительно десять тысяч лет. Коза, что самец, что самка имеет рога и бороду, а тело покрыто прямой шерстью…1

– Ворона! – выкрикнула Ворона, даже не думая уступать хроникус новому члену группы. – Ворона! Медведь!.. Ворона! Ворона тут… треснет тут…

– Овца – парнокопытное, млекопитающее из рода баранов, семейства полорогих! – не унимался вампирёныш. – Это животное уже в глубокой древности стало домашним животным, в основном из-за длиной шерсти и вкусного мяса…

– Ворона!!! – заверещала Ворона. Потом укусила упыря за плечо и тут же широко открыла рот, выпуская здоровущие клыки и показывая острые зубы. Вид Вороны в этот момент меньше всего напоминал подростковый и невинный. К яростному шипению добавилось грудное рычание. Зарычал вампирёнок. Он ещё шире, чем она, открыл рот и словно красуясь, показал свои клыки. Они и правда оказались больше, чем у девчонке. Ну, а рот его походил на пасть.

Могильщик опомнился в тот момент, когда впереди показалась группа патрульных, состоящая из четверых человек. А может его вывело из ступора то, что детки вот-вот готовы были порвать друг другу глотки. Со всей своей медвежьей любовью, что неожиданно появилась в его душе, он дал каждому по подзатыльнику, и упырята, клацнув зубами, умолкли, убрав клыки тут же. Упырёнок сразу же отпустил хроникус, который цепкие рученьки Вороны моментально прижали к груди. Упырка отвернулась от пацана, однако тут же неестественно выкрутила шею, уставившись на него злыми, безумными глазами.

– Ворона!.. – всё же грозно прорычала она, а упырёнок показал ей язык.

– На сегодня прогноз погоды не предвещает ничего утешительного. Через час снег усилится, ветер станет сильнее и уже к утру столбик термометра опустится до минус тридцати. Ожидается метель, просьба не выходить без надобности из дома. Днём на улицах будут наносы и гололедица. Уже завтра воздух потеплеет и в центральную часть столицы придёт настоящая весна… – деловито проговорил упырёнок и остался сидеть с гордо поднятой головой. И сложилось такое ощущение, что он минутой назад совершил геройский поступок.

Медведь снова присмотрелся к новому члену их маленькой группки. Невысокий, тощий, такой же черноволосый, как Ворона. Выглядел, как и Ворона, на лет пятнадцать, но на самом деле, наверное, так же, как и ей – тридцать четыре, ну или годом больше, годом меньше. Высокомерие и довольная морда, с которыми он всё время смотрел на Ворону и на них казались обычным его внешним видом, и это странным образом гармонировало с тем текстом, который порой вырывался у него изо рта. Упырёнок был таким же активным, как упырка, таким же любопытным, внимательным и неусидчивым. Иногда они делали одинаковые движения, сами того не замечая. Одинаково вытягивали тонкие шейки, чтобы лучше что-то рассмотреть, тыкали во что-то пальцем, не важно во что, пусть хоть и в пустое место, пытались завладеть вниманием Медведя, суетились на лавке, издавали странные звуки.

Сила до сих пор задавался вопросом: какого чёрта лысого твориться? И почему именно с ним? Ответа не находил. Даже более того, порой ответы его пугали. Казались ему смешными и нелепыми. Но радовало одно: от пацана не веяло злом или же коварством. Он был открыт и честен, словно детская книжка про репку.

Вот кони промчались мимо идущих патрульных, затем мимо двух вестников, встретившихся на перекрёстке. Миновали спящий квадрат Танцпольный. Свернув на следующем перекрёстке направо, Сила хлестанул коней по спинам, погоняя их быстрее.

Улицы в этой части Сердцевинного Округа были узкими, но здесь через каждый метр горели невысокие, круглые фонарики – странный квадрат, то тёмный, то светлый? Между фонариками были натянуты верёвки, а на них развешаны лампочки, они светились разными цветами. На каждой лампочке, да и на каждом круглом плафоне фонарей были нарисованы символы. Так просто, как много столетий назад, благодаря электричеству, свет не загорался. За уличное освещение отвечали колдуны, ведь только они могли зажигать лампочки.

Кощей выполз из-под полога, когда стрелки часов перевалили за полночь. В руке он держал термос с чаем. Чай уже остыл, но благодаря паре рун, нарисованных на термосе ворожбеной краской, он вновь оказался горячим. Напиток Кощей пил с широкого горла литровой, деревянной снаружи, а внутри стеклянной ёмкости. Он предложил присоединиться только Могильщику, но Сила от чая отказался, и Кощей продолжил пить сам. На голодные выпученные жуткие глаза упырят Скоморох не обращал внимание. Старательно делал вид, что деток не существует.

Закончилась следующая улица, и они выехали на просёлку – дорогу между Районами, вдоль которой росли невысокие деревья и пышные кустарники. Пост они проехали быстро, полусонный будочник лишь махнул рукой. И стоило путникам проехать невысокие, но широкие ворота, как они ворвались в другой, живой и яркий мир, совершенно отличительный от того, что остался за спиной. В этом Районе «росли» в основном трехэтажные дома, архитектура которых напоминала Древнейшую Грецию, ту самую которая лишь отчасти осталась на картинках исторических книг и не более того. В некоторых зданиях горели окна, в некоторых было темно, но вход и широкое крыльцо каждого особняка украшали горящие, разноцветные гирлянды. Лампочки висели даже на невысоких заборчиках. Улица была наполнена тавернами и кабаками, и из приоткрытых дверей в ночную глушь летели музыка, смех, разговоры. Пахло жаренным мясом и овощами. В животе сразу же заурчало.

Не смотря на ночь по улицам бродили пьяные и нет горожане, вестников и патрулей здесь было больше, а дороги чистили колдуны, выбрасывая вперёд руны, которые тут же вспыхивали, укрывали часть дороги огненным полотном, под которым снег таял. Это же полотно затем опускалось ниже, просушивая путь. У каждого питейного заведения стояли коляски, запряжённые мертвяком, а то и живым конём. Извозчики сидели в шаре тепло-ауры и защиты, ожидая какого-нибудь пьянчугу, которому понадобится транспорт, чтобы добраться до дома. Уличные фонари заливали светом дороги, в жёлтых лучах, подгоняемые ветром, хаотично кружились снежинки, создавая отдельную страницу жизни и добавляя к всеобщей толику некоего волшебства.