Девочка для министра

Боже, а ведь он прав. Получается, я всего лишь шлюха.

Смотрю на него испуганно и тяжело дыша.

Всё поведение Александра Драгонова кажется нелогичным.

И что значит его вопрос?

Зачем непривлекательные мужчины покупают себе девушек, я могу понять. А что же движет министром? Молодой, красивый. Женщины наверняка выстраиваются к нему в очередь. А потом, разве чиновник его уровня не должен вести жизнь примерного семьянина?

Ответ, который напрашивается сам собой, мне не по вкусу.

Может быть, он извращенец?

С каким-то странным спокойствием он упаковывает свой всё ещё напряжённый член обратно. Вытирает руки салфеткой.

Ничего себе какой чистюля.

И пока его крутой, блестящий автомобиль лавирует по дорогам ночного города, господин министр опускает окно и закуривает сигарету.

По салону расползается запах табака. Обычно меня тошнит от дыма, но сейчас ловлю себя на том, что мне нравится аромат дорогих сигарет. А ещё то, как мужчина держит сигарету. Как подносит её ко рту. Как втягивает и выдыхает дым.

Он красивый. Даже слишком. Со стыдом понимаю, что после произошедшего я уже никогда не смогу смотреть на него спокойно. Теперь я знаю, как он пахнет. Каков он на вкус. И это знание всегда будет преследовать меня в его обществе.

– Я не собирался тебя покупать. Шлюхи меня мало волнуют. Но ты красива, и ты можешь мне пригодиться, если будешь послушной и преданной, – Александр переводит на меня жёсткий взгляд, от которого подбираются внутренности.

Глава 8

Шлюхи.

Слово ударило ножом по сердцу. Больно ранив и навсегда оставив уродливый шрам. Потому что, чем бы эта авантюра ни закончилась, а я низко пала уже в тот момент, когда мысленно согласилась заняться сексом за деньги. И осознание собственного падения останется со мной до конца жизни.

– Что это значит? – уточняю, вытирая руку, которой держала член, о кожу сиденья. Что не ускользает от внимательного взгляда Драгонова.

Ах, простите, что не облизала ладошки в знак уважения.

– Будешь мне служить. Верой и правдой. Станешь моими ушами и глазами в министерстве, – выдаёт министр.

– Я же всего лишь студентка, как вы себе это представляете? – Моему удивлению нет предела.

– Не имеет значения. Я тебя устрою. Будешь моей помощницей, – отмахивается Драгонов.

– Но я учусь в университете, – пищу, как мышка, попавшая в мышеловку.

– А ещё у тебя больная мать. Ты ведь хочешь ей помочь?

Драгонов смотрит на меня как самое настоящее исчадие Ада. Дьявол, демон и чёрт в одном лице.

Так вот почему он меня купил! Потому что я человек, оказавшийся в безвыходной ситуации. А он – человек, в руках которого моё обнажённое сердце.

Вот же сукин сын!

Сцепляю зубы, чтобы не высказать всё, что думаю о его гнилой душе.

– У вас есть уже помощница, – напоминаю ему, хмурясь и слабо соображая, какую функцию я должна осуществлять.

– Ты будешь личной, – вкрадчиво отвечает, оставляя весьма очевидный двусмысленный намёк. В горле тут же пересыхает.

Словно забыв, что пару минут назад я держала его член в руках, опускаю ресницы, как выпускница пансионата благородных девиц. И ведь я ничего не могу сделать. Он меня купил. Но самое главное, он единственный человек, способный спасти маму.

Личная помощница дракона. Кажется, фэнтези с таким названием я уже читала.

– Выйдешь на работу, когда я дам знак, – произнёс он, когда автомобиль остановился.

А я с удивлением обнаружила за окном свой дом. И как занимается рассвет. Утро совсем близко, и чудовища потихоньку уползают в тень.

Выдохнула, испытывая невероятное облегчение. Есть шанс, что первый секс у меня всё же будет не за деньги. Надо срочно успеть влюбиться.

С запозданием сообразив, что свободна, выскочила из автомобиля как ошпаренная. И побежала к подъезду не оглядываясь.

Мой сотовый, вероятно, безвозвратно пропал. Интересно, как дракон собирается со мной связываться? Или он из тех, кто может дозвониться до утюга?

Благо дома установлен стационарный телефон. Набрала номер подруги, не представляя, что с ней стало, после того как меня украли.

– Крис! – выдыхаю, когда она наконец отвечает.

– Боже, я думала, тебя убили. Не знала, что делать. Я пошла в полицию, Лиль! Но мне даже не поверили, – кричала в трубку подруга.

– Прости. Это был сущий кошмар. Но, кажется, я всё же получила отсрочку. Только… Платье… Не знаю, поможет ли химчистка, – каюсь, испытывая перед подругой вину.

– Ничего. Мне пришлось всё рассказать маме. И она меня даже не убила, узнав, что случилось с тобой…

Облегчённо выдыхаю.

Правда, остаётся лишь молиться о том, что слухи о моих похождениях не разлетелись по всему нашему спальному району. В семье Боженовых нормальный только Артёмка. Все остальные бракованные.

Через пару дней мне начало казаться, что всё случившееся лишь страшный сон. Точнее, его небольшая часть. Министр пропал, и я молила бога о том, что он просто забыл о моём существовании.

Вот только отец заявился домой пьяный в стельку, нарушив мой покой.

Грязный, испачканный и вонючий.

– Моя дочь – проститутка! – едва ворочая языком, заявляет, глядя расфокусированными глазами в мою сторону. Я даже не сразу сообразила, о чём речь.

А когда дошло, разозлилась.

Значит, встреча с бандитами у него всё же состоялась. Когда угроза миновала. Поэтому он и вылез из той норы, где прятался всё это время.

– Может быть, потому что ты меня продал бандитам, папа? – спрашиваю, ощущая жгучую обиду. Сцепляю зубы, борясь с удушливой яростью. Кроме неё ничего не осталось. Даже слёз.

То, что плакать бесполезно, я осознала ещё в детстве. Ему всегда были безразличны мои чувства. И я никогда не понимала, почему мама его терпит.

Для отца мы всегда имели значение не больше, чем предметы интерьера. Которых в квартире осталось не так уж и много.

– Ты продала себя как последняя шлюха, – грозит грязным пальцем перед моим лицом, наступая. – По доброй воле!

Морщусь от запаха немытого, пропитанного алкоголем тела. Продолжая слышать пьяный берд радуюсь, что братик не присутствует при этом кошмаре. Уговорила бабушку побыть с ним ещё пару дней. Правда, с большим трудом.

– Потому что ты пропал, после того как проиграл им все наши деньги! – кричу вне себя от ярости, забывая о том, что ругаться с пьяным себе дороже.

Лицо отца побагровело. Он сделал шаг вперёд, и я с ужасом поняла, что у меня не осталось путей к отступлению. За спиной стена.

Отец резко замахнулся. В первый раз я увернулась. Но в следующий раз моя щека встретилась с его кулаком. И через мгновение мой лоб ударился об угол стены, и я от шока сползла на пол. Глаза залила тёплая жидкость.

Пару секунд так и сидела, слыша причитания отца. Жалкие извинения. Должно быть, он понял, что сотворил, лишь увидев кровь.

А я со всех ног побежала в свою комнату и заперлась в ней изнутри, ощущая бешеное биение сердца.

Приложила полотенце ко лбу, думая лишь о том, в каком виде появлюсь завтра в универе. На лбу набухла шишка. Рана не казалась огромной. Но крови из неё вытекло достаточно.

В висках бьётся пульс.

Как выдержу эту жизнь дальше?

Тупо уставилась на некогда белое полотенце, сейчас залитое моей кровью. За что я оказалась в аду?

Подпёрла спиной дверь, дожидаясь, пока в коридоре станет тихо.

Ужасно хотелось в туалет. А ещё приложить к ране что-то холодное. Выйдя из спальни, я обнаружила папашу лежащим в коридоре.

Споласкивала полотенце холодной водой до тех пор, пока оно немного не очистилось от моей крови. Приложила ко лбу. Слёзы всё же не удалось сдержать. От обиды, от жалости к себе. А ещё от злости.

Как же хочется побыстрее стать взрослой и независимой! Были бы у меня деньги, я бы забрала Тёмку и маму отсюда. Но пока ни меня, ни их никто не может спасти.

Вернувшись в комнату, вновь заперлась и пододвинула к двери кресло.

Кое-как приведя себя с утра в порядок, залепила рану на лбу пластырем. И натянула на голову бейсболку. Ткань бейсболки давила на шишку и причиняла дискомфорт.

Бабка, увидев меня на пороге, фыркнула и отдала Тёмку.

Напряжение отпустило лишь тогда, когда я обняла брата.

У бабки характер скверный. Она любительница покричать по поводу и без. Порой рядом с ней становилось просто невыносимо находиться. Неудивительно, что у неё вырос такой сын, как мой отец.

– Малыш, прости, – вжимаю худощавое тельце брата в себя, не зная, как его защитить. – Я тебе купила сладкий рогалик. Держи.

– Это не поможет, – забирает выпечку, дуя губы.

– Знаю, – сжимаю тёплые пальчики, – скоро я тебя заберу у неё. Потерпи немножко. Пожалуйста. Там папаша заявился пьянющий. Надо это пережить как-то.

Произношу слова, осознавая, что это моя мантра.

– Лилька, но, может, ты тоже у бабушки поживёшь? – смотрит на меня испуганными глазами.

– Когда же ты вырастешь, Тёмка, и от всех меня защитишь? – улыбаюсь, ероша его светлые мягкие волосы.

– Да я уже большой! Забери меня вечером домой!

Качаю головой. Нет. Если будет совсем худо, я сбегу. Одной это сделать проще.

– Большой, малыш. Но давай потерпим чуть-чуть?

Важно кивает, уставившись своими умными глазами вдаль.

Довела его до детского садика, передав в руки обожавшей его воспитательницы. И поплелась в университет.

Стоило зайти в аудиторию, как тут же ощутила тяжёлый взгляд Бартеньева. Смотрел на меня в упор, будто дыру выжечь хотел.

От пристального внимания становилось не по себе.

– Серёга с тебя глаз не сводит, – театральным шёпотом на всю аудиторию провозглашает подруга.

Только взгляд у Серёги был недобрый.

Глава 9

Лицо пекло. И непонятно, от чужих взглядов или после кулака отца.

– Баженова, вы забыли, где находитесь? – обращается ко мне Дарья Сергеевна, преподаватель геологии.

Обычно она никого не замечает. Опустит очки на длинный нос, засунув его в собственные лекции. Но почему-то именно сегодня её взгляд прошёлся по залу. И остановился на мне.

– Снимите головной убор или покиньте аудиторию, – важно приказывает.

Сглатываю слюну. Больше всего на свете ненавижу, когда меня обсуждают. А ещё жалость. И сегодня я получаю их комбо.

Сняла кепку, опустив лицо в надежде, что ко мне потеряют интерес. А геологичка не станет выносить на общее обсуждение мою побитую физиономию.

– Баженова, задержитесь после лекции, – произносит она, с трудом подавив свой явный интерес.

Коротко кивнула. Взгляды сокурсников всё ещё были прикованы ко мне. И я могла сообразить, о чём может думать каждый из них. Что я из неблагополучной семьи. Что мой папаша – алкаш, а мама не смогла от него защитить.

Поспорить с этим было сложно. Но я бы предпочла скрывать данное обстоятельство.

Лекция закончилась. И я с унылым видом ждала, пока геологичка завершит ещё одну. Нравоучительную. О том, что я могу обратиться за помощью в соответствующие органы, сообщив о домашнем насилии.

Ага. Очень мне это поможет. Лишь разозлит отца.

– Дарья Сергеевна, меня сбил парень на самокате, – устало вру.

– Ну хорошо, Баженова, но, если что, ты всегда можешь ко мне обратиться, – великодушно предлагает преподавательница.

Ну да, конечно. Фантазёрка, думает, что имеет какую-то власть. Посмотрела бы я на неё, окажись она ночью в моём «спальном» районе.

Сжимая в руках сумку, медленно выплелась из аудитории. Встретив на выходе Сергея. Только его мне не хватало для полного счастья.

– И кто же тебя так разукрасил? – преградил мне дорогу, широко расставив ноги и засунув руки в карманы.

– Шальная пуля, – обхожу его, но Бартеньев не понимает намёков.

Его решение идти рядом портит мои планы, потому что на нашу странную компанию начинают пялиться и озираться. Опускаю кепку пониже, жалея, что у меня нет шапки-невидимки.

– Да ладно, небось ухажёр заревновал? – задаёт вопрос, впившись в меня взглядом. Будто ему и правда интересен ответ.

Смотрю на него удивлённо.

– Это ты по себе, что ли, судишь? – задаю встречный вопрос. – Любишь использовать своих подружек в качестве груши для битья?

– Эй, – останавливает меня, придерживая за локоть, – ты уже переходишь границы.

Сводит свои тёмные брови. Их ему наверняка выравнивают в барбершопе.

– А что ты мне сделаешь? Ударишь? – приподнимаю бровь и морщусь, ощущая, как ранка на лбу даёт о себе знать.

Бартеньев подходит ближе, чем несказанно пугает меня. Касается кончиком указательного пальца края пластыря, скрывающего след от ушиба. Будто бы даже бережно.

– А может, я тебя защитить хочу? – отвечает интимно.

А мне всё кажется, что каждая его фраза и каждый поступок подсмотрены в каком-нибудь сериале. Турецкой мыльной опере.

Или это просто я такая испорченная и никому не верящая сломанная девочка?

Злюсь, не понимая, чему следует верить, а чему нет.

– Я сама с этим как-нибудь справлюсь, – хмурюсь, ощущая растерянность.

– Буду ждать тебя после пар. Далеко не уходи, – самоуверенно заявляет Бартеньев, однозначно считая себя самым популярным парнем в универе.

Потому что богатый. Потому что смазливый.

В ответ лишь многозначительно закатываю глаза.

Мне бы хотелось ему верить. Но пример отца доказывал, что на мужчин полагаться не стоит.

После пары он действительно ожидал меня на выходе из универа. Весь такой из себя крутой. Сидя на капоте своего крутого кабриолета. Очевидно, хочет предложить мне прокатиться с ветерком.

– Ну что, Баженова, пообедаем где-нибудь? – спрашивает с таким видом, словно никто и никогда ему не отказывал.

А я… Была голодна. Поесть за чужой счёт показалось вдруг годной идеей. А урчание в желудке отодвинуло на задний план моральные принципы.

Сжала кулаки. Боже. Один раз я продалась за долги отца. А сейчас решила продаться за тарелку супа?

– У меня нет времени, Бартеньев, давай ты поищешь себе другую жертву? – ухмыляюсь, направившись в сторону метро.

– Да прекрати, мы просто пообедаем!

Останавливает меня, явно не понимая, почему я отказываюсь. А я вижу, что моя персона для золотого мальчика всего лишь необычная монетка в его коллекции. С неровными краями. Редкий экземпляр.

– А что потом? Мы с тобой переспим и ты переключишься на другую? – изображаю улыбку. – Мне это неинтересно.

Выражение его лица меняется. Становится злым. Острые льдинки всплывают на поверхности красивых голубых глаз.

– Давай по чесноку, Лиль. Чего ты из себя строишь? Ты из бедной семьи, я из богатой. И ты должна радоваться, что я вообще обратил на такую, как ты, внимание, – выдает как на духу.

Я пялюсь на него, испытывая острое разочарование. Потому что где-то в глубине души теплилась надежда, что он нормальный. Но нет.

– С чего ты решил, что ты у меня такой один? – криво улыбаюсь, отступая на шаг.

– Да кому ты ещё нужна? Таким же нищим, живущим на стипендию пацанчикам? – самонадеянно заявляет.

Меня начинает тошнить от этого разговора. Будто богатый одногруппник пытается нафаршировать меня грязью. А я уже устала ощущать собственную никчёмность.

Неподалёку раздаётся рёв двигателя. Хмурясь, смотрю, как рядом с нами останавливается чёрный внедорожник.

Водитель, поправляя костюм, выходит, распахивает заднюю дверь. И смотрит на меня.

– Садитесь, Лилия.

Глава 10

Некоторое время уходит у меня на то, чтобы понять, кто это мог за мной приехать. На такой тачке и с подобным апломбом. Но вопрос «зачем», волнует гораздо сильнее.

Сглатываю слюну и перевожу растерянный взгляд на Сергея.

Впрочем, одногруппник выглядит куда более удивлённым, чем я. Ещё немного, и его подбородок встретится с асфальтом. В его глазах читается такая обида, будто ему до чёртиков горестно оттого, что его слова в мгновение ока опровергнуты провидением.

Что, интересно, он будет обо мне теперь думать?

С этой мыслью забираюсь в машину. Затемнённые стёкла скрывают того, кто вольготно разместился на заднем сиденье.

Драгонов осмотрел меня уже знакомым тяжёлым взглядом. От которого кажется, будто на меня свалилась бетонная стена.

Сердце тут же испуганно заходится, как у лисы, попавшей в капкан.

Вместо приветствия министр тянется ко мне и срывает мою бейсболку.

– Где твой телефон? – интересуется, вновь откинувшись на спинку синения и изучая мою побитую физиономию. На лбу шишка. На щеке синяк, который я старательно замазывала тональным кремом.

И судя по всему, ему неизвестны такие эмоции, как сострадание. Или хотя бы жалость.

– Куда-то делся, когда меня нашли коллекторы отца, – безразлично пожимаю плечами.

– Павел, купи девушке сотовый, после того как довезёшь нас, – министр обращается к своему водителю. Тот коротко кивает.

– А с лицом что? – получаю следующий вопрос.

– Шальная пуля, – ухожу от ответа той же фразой, что и с Серёгой.

Мозг не сразу считывает движения Драгонова. И я даже не успеваю отпрянуть, когда его пальцы смыкаются на моём подбородке.

Притягивает к себе ближе, изучая оставленные отцом отметины.

Замашки у него совсем не министерские.

Не ожидала от чиновника его ранга подобной проворности, ловкости и скорости. Словно не в кабинете сидит, пялясь в компьютер, а намыливает шеи недругам в тёмных переулках. И пальцы у него шершавые, жёсткие. Ногти коротко подстрижены. Но о маникюре речи не идёт.

Кто он на самом деле?

Министр так близко, что я могу рассмотреть крапинки в зелёных глазах. Ощутить его дыхание на щеке. И покрыться мурашками.

Во рту вдруг стало сухо. Непроизвольно облизала губы и тут же поймала, как взгляд министра переместился на мой рот. Но буквально на секунду. После чего его хватка стала жёстче.

Намеренно причиняя боль, надавил на синяк. Я дёрнулась всем телом, тяжело задышала от острого укола боли, напомнившего мне удар отца. На глазах выступили слёзы. Но я, сцепив зубы, не позволила пролиться ни слезинке.

– Запомни раз и навсегда, цветочек, в такой манере будешь общаться со своими сосунками. Откуда синяк? – цедит сквозь зубы. Зло.

Возникает острое ощущение, что передо мной не просто человек, наделённый властью. Передо мной бандит. Бывший ли?

Мужчина, который покупает себе помощниц на невольничьих рынках, наверняка и сейчас проворачивает грязные делишки.

Но как он оказался на такой высокой должности?

– Отец пьяный пришёл, – отвечаю, чувствуя, как непроизвольно морщится подбородок. От обиды.

До жути хочется, чтобы кто-то обнял и утешил. Но маме сейчас о таком не расскажешь. А больше поделиться особо не с кем.

Отпускает меня, и почему-то кажется, что ему в некоторой степени даже нравится мой ответ. Он его удовлетворил.

– Твоя работа будет связана с общением с людьми. И мне нужно, чтобы твоё красивое личико было в форме. Ещё раз увижу на тебе синяк, у твоей семейки возникнут проблемы, – сообщает мне так, словно я могу что-то сделать с дурными наклонностями отца.

– И как вы себе это представляете? – злюсь, ершусь, выпуская колючки. – Что я могу сделать против кулака отца?

В глазах Драгонова такая мгла. Такое безразличие, что становится не по себе. Хочется тут же вернуть свои слова обратно. Замолчать и согласно кивать.

– Не можешь ты, смогу я.

Уголок сомкнутых губ немного приподнимается. И я не могу понять. Это угроза? Что он может сделать с моим отцом?

– Я поняла, – вру.

Через пару минут замечаю, что автомобиль заезжает на подземную парковку старинного здания, расположенного в самом центре города. Кирпичного, красивого.

Изумлённо разглядываю дорогие припаркованные автомобили.

Джип министра занимает одно из мест. Водитель открывает дверь сначала для Драгонова. Затем для меня.

– Идём.

Не сразу соображаю, что он обращается ко мне.

Послушно следую за ним, потому что мне ничего больше не остаётся.

Драгонов прикладывает красную карточку к панели возле лифта. Блестящие металлические створки расходятся в стороны. И мы проходим в его зеркальное нутро. Куда ни глянь. Я и дракон.

Он нависает надо мной. Белая рубашка министра красиво смотрится на загорелой золотистой коже. Светлые волосы убраны назад.

Недовольно замечаю, с каким жадным интересом рассматриваю мужчину. И опускаю глаза в тот же миг, как встречаюсь с его внимательным взглядом.

А ведь он отлично осведомлён о том, какое впечатление производит на окружающих.

Лифт останавливается на нужном Драгонову этаже. Нас встречает размалёванная девица.

– Господин Драгонов, вы сегодня в компании, – улыбается она своими бордовыми губищами, – вам комнату как всегда?

Глава 11

Драгонов с ухмылкой рассматривает меня. Словно прикидывая, подхожу ли я для этой «комнаты» или нет.

Сердце скачет в груди, будто хочет сбежать отсюда вместе со мной. Меньше всего мне хочется стать девочкой для утех. Впрочем, кто знает, какую миссию отвёл мне министр…

– Для начала мы поужинаем, – коротко отвечает.

Но настоящую причину я читаю по его глазам. Я ему неинтересна. Как женщина.

Почему-то это открытие задевает меня. Не то чтобы я сильно хотела… Но.

Девушка кивком головы показывает, что приняла информацию, и, разворачиваясь, провожает нас вперёд.

Я с удивлением обнаруживаю, что это место мне смутно знакомо. По мрачному интерьеру в готическом стиле. И крайне похоже на то, где проходили торги.

В итоге нас выводят на свет. В зал красивого ресторана. И я окунаюсь в совершенно новый для себя мир. Мир изысканно одетых людей, обедающих, улыбающихся, абсолютно расслабленных. И будто бы даже счастливых.

В их мире нет забот. Они не думают о том, чем будут кормить младшего брата, и как оплачивать счета. У них всё хорошо. Миллион сюда. Миллион туда. Им не нужно продавать своё тело и душу, чтобы наскрести денег матери на лечение.

И мне здесь явно не место. В застиранной одежде с катышками. С фингалом на лице. Ужасно хочется скрыть от посторонних тёмную сторону своей жизни. Но Драгонов не позволил забрать бейсболку с собой. И всё, что мне остаётся, это гордо задрать подбородок повыше.

А господина министра, похоже, и не заботит, что о нём могут подумать. Даже наоборот. Ему будто нравятся те косые взгляды, что один за другим приковываются к нам.

В довершение ко всему хостес провожает нас за круглый столик почти в центре зала.

Я усаживаюсь, разглядывая блестящие столовые приборы.

– Может, расскажешь, что это за цирк, господин министр? – Смотрю ему прямо в глаза, чтобы не пропустить реакцию на мою фамильярность.

Драгонов приподнимает бровь, имитируя удивление.

– Когда мы успели перейти на «ты», цветочек?

Меня раздражает это прозвище. И этот человек, для которого живые люди не что иное, как средство. А я даже меньше. Я его маленькая игрушка. Потешная, судя по всему.

– Когда ты меня купил, – отвечаю в тот момент, когда подходит официант.

На его лице секундное удивление сменяется каменной маской. Не каждый день он здесь встречает побитых, как уличная собачонка, девиц.

– Господин министр любит поднимать на меня руку, – злорадно заявляю официанту.

И ловлю очередную ухмылку министра.

Официант, оставив нам меню, скрылся.

– Он и не такое здесь видел. Если ты хочешь меня скомпрометировать, то не старайся. А потом, разве моя собственность не должна быть послушной?

– Собственность? – закипаю. Но самое гадкое, он вполне верит в то, что говорит. Это больше всего выводит меня из равновесия. Я чувствую, что начинаю заводиться. И если сдетонирую, то взрыв сметёт всё на своём пути. – Разве рабовладение не запрещено законом?

– Законы распространяются не на всех, – слишком спокойно заявляет, отчего у меня возникает совсем не хорошая догадка. Если я обращусь в полицию, меня послушают или прогонят?

– Может, стоит проверить? – Подаюсь вперёд, вцепившись в него взглядом. – Что, если я сообщу в полицию, чем занимается министр Александр Драгонов? Как думаешь, что за этим последует?

– Во-первых, из отдела полиции живой ты можешь больше не выйти. – Зеркалит моё движение, складывая руки на столе и наклоняясь в мою сторону. – Во-вторых, ты разве забыла, что хочешь спасти мать?

Забыла. На миг. На мгновение, но забыла.

Потому что откуда-то родилось тёмное, горячее желание уничтожить мужчину напротив.

И мне остаётся только кусать губы до крови, ведь на данный момент вся власть сосредоточена в его руках. А я всего лишь пылинка, которую легко сдуть.

– Маме нужна операция уже сейчас, – произношу ту фразу, что кружится у меня в голове с момента её госпитализации, – с каждым днём надежды на выздоровление всё меньше.

– И на что ты готова ради этого? – задаёт вопрос, как самый настоящий змей-искуситель. Дракон и его загадки. Что нужно сделать, чтобы получить его золото?