Портал в Итернитас. Изгнание. Том 1

– И всё же, Стихия Воды благоволит ему, Тар Приестэн, – раздался невозмутимый голос Леди Руасил, всё это время молчаливо наблюдавшей с балкона за сценой. Сэлфис вновь весь обратился в слух. – Если не развивать Дар, он может погаснуть. Разве это не преступление? Запрещать применять и совершенствовать то, что даровано природой?

– Он не дорожит своими Дарами, моя Алан. – сухо ответил Приестэн. – Если бы мы замечали его усердие и стремление в ма́лом, позволили бы ему изучать бо́льшее. Но всё, на что хватает его интереса – это унижение более низких с ним по рангу и силам Детей Леса. И прежде чем вы скажете, что мы только что были свидетелями обратного, я напомню, что он младший брат Наследника. В его статусе не престало решать проблемы одной лишь грубой силой. Надлежит с гордостью принимать испытания, посланные Светом и искусно владеть словом. Из его уст же мы только что слышали бранную речь. И я, признаться, в замешательстве, откуда он набрался подобных выражений.

– Он молод разумом и горяч сердцем, как и все в его возрасте. И любопытен, порой, не в меру. Я знаю, что он порой захаживает в гарнизон и упражняется в фехтовании с воинами. – спокойно ответила Леди Руасил.

– Это возмутительно! – судя по тону, Жрец всё более терял самообладание. – Помимо того, что он не получал разрешения на подобные… вылазки, он ещё и общается с такими…

– Он общается с такими же Детьми Леса и допущенными в близкий круг разумными, как и он сам. С каких пор и это осуждается? – с лёгкой иронией и укором в тоне протянула Леди Руасил.

– Неподобающий круг общения может сформировать его мировоззрение. Потакая прихоти общения вашего сына с теми, чьи руки часто омывает кровь, мы можем подтолкнуть его к падению в бездну.

– Но удушая его вечными запретами, мы можем подорвать его доверие и оттолкнуть от Дома и Света, – возразила Леди Руасил. – Но я Вас услышала. Я не стану препятствовать решению Старейшин.

«Ещё бы ты стала препятствовать, – раздражённо подумал Сэлфис, – Столько лет давала спокойно дрессировать Сэхфира, будто бы он – дикий щенок. И то, если бы не моё вмешательство, брата давно бы втихую закопали».

– В таком случае предлагаю закрыть эту тему, и повернуть беседу в более светлое русло. Как поживает Ваш старший сын?, – поинтересовался Верховный Жрец, заметно успокоившись. – Не намерен ли осчастливить вас внуками?

– Благодарю за участие, Тар Приестэн. – голос Леди Руасил также значительно потеплел. – Аэлдуллин вскоре обещался возвратиться на праздники. Я чувствую, что его сердце тронуто одной из дочерей Дома Айвори. Возможно, она прибудет вместе с ним. Время покажет, угоден ли природе этот союз.

Дальше Сэлфис’харлан уже не слушал. Весть о приезде сводного брата всегда вгоняла его в тоску и раздражение. Но сейчас главной тяжестью на душе наливалась мысль о предстоящем расставании с Сэхфиром. Даже его способностей могло не хватить на то, чтобы убедить Старейшин не отсылать младшего брата из манора Аварра.

***

Высокий молодой мужчина, одетый в броню, щедро окрашенной кровью, стиснув зубы, и стараясь проглотить стоящий в горле ком, тащил раненого, упирающегося и молящего о пощаде старика в общую кучу.

Глаза то и дело выцепляли то вывороченные кишки, то вскрытые глотки, то начинающие шевелиться конечности мертвецов. Тошнить было уже просто нечем…

Но смотреть в глаза условно живым и оставшимся в живых казалось ещё более невыносимо.

Людей, одетых в рясы, с вышитым на груди восходящим солнцем, волокли по пропитанной кровью, скользкой земле к монастырскому кладбищу. Которое уже начало восставать. Крики ужаса вскоре сменились визгами боли. Не в силах видеть, как изломленные, изуродованные, давно долженствующие лежать в могилах упыри впиваются в людскую плоть и разрывают на части, мужчина передал старика в когтистые руки вампиров, отвернулся и пошёл прочь за ограду. Гули, их ближайшие видовые сородичи, если можно так назвать ужасные творения некроманта, в этот момент подъедали уже погибших защитников светлого ордена. Которые вскоре к ним присоединятся… Те, чьи тела пострадали поменьше, у кого остались целые челюсти, не пробит топором мозг, и чьи конечности не мешают передвижению – восстанут упырями. Агрессивными, злобными, полуразумными и вечно голодными мёртвыми тварями, прочно привязанными на ментальный поводок к их создателю. Убить такую тварь можно. Хоть и сложно. Боли они не чувствуют вовсе. Страх им неведом. Усталости они не знают… Сила и скорость превышают человеческие скорее за счёт того, что они не могут перенапрячь  и повредить мышцы, или же сбить дыхание, которого нет. Зато они идут напролом, и им неведома хитрость. И погибают от точного удара в сердце, либо после снесения головы.

С гулями сложнее и проще одновременно. Они медлительнее, и их, в отличие от упырей, не привлекает запах свежей плоти. Они предпочитают падаль. Правда, это хоть и спасает живых от прямых нападений, но они точно так же задирают тех, против кого некромант повёл их в бой. Чтобы умертвить их окончательно, придётся либо искромсать на мелкие кусочки, либо поджечь. Потому как даже обезглавленное тело отлично продолжает служить приказам некроманта, так и отрубленная конечность будет до последнего ползти, стремясь выполнить приказ. А во время бойни приказ один – убивать…

Выглядели эти существа один другого краше. Некроманта не волновала эстетическая сторона вопроса. Нужны была скорость и эффективность. У некоторых мертвяков образовывалась костная броня, наращённая от тел соседних павших жертв. С некоторыми явно шло что-то не так, и чудовище могло собрать на себе несколько голов разной степени свежести и целостности. Некоторые имели по несколько пар рук в самых неожиданных местах.

Но хуже этих тошнотно выглядящих, и ещё более ужасающе смердящих монстров были другие.

Холодные и прекрасные. С алебастрово белой кожей и глазами, меняющими цвет, стоит им почуять хоть каплю живой крови. Жестокие и коварные. Властные и извращённые… Его хозяева… Его семья.

Юный мужчина снял остроконечный шлем и отёр пот и кровь со лба, стараясь лишний раз не смотреть в глаза своим отцу и матери. Высокая женщина с длинными волнистыми волосами, одетая в лёгкую броню мужского кроя, степенно похаживала перед рядами коленопреклонённых юных послушников разоряемого монастыря. Выбирала себе игрушку. Или несколько… Он старался не думать о том, что их ждёт в её когтях. Если юношам повезёт – наиграется и убьёт их быстро. Главное, чтобы его самого не привлекала к своим играм.

Ему не верилось, что когда-то эта женщина, будучи живой, родила его, заслужив себе титул фаворитки и заслужив этим клыки. Только вот он никогда не помнил тепла от неё в свою сторону. Лишь Долг. И приказы. О, как он ненавидел приказы!

Зубы машинально скрипнули. Тело налилось болезненной судорогой. Слишком отвлёкся. Слишком засмотрелся. Исполнение приказа не терпит отлагательств.

Юный дампир поспешил зайти в руины, где чутьё на живую кровь безошибочно вело его к выжившему. Ещё один монах. С залитой кровью головой и месивом на месте брюшнины. Может, этому человеку повезёт, и он так и не очнётся… Либо скончается от ран до того, как до него доберутся упыри и трупоеды.

Сила, несмотря на общий, достаточно субтильный вид, позволяла таскать тяжести без посторонней помощи. Дампир, прикинув, что если этакую тушу потащит за относительно чистый шкиряк, это будет просто неудобно. Вздохнув и ухватив мужика под локтями за изгвазданные в глине и дорожной грязи сапоги, и он поволок бессознательного в общую кучу. Думать о том, что через несколько минут его позовут иссушить кого-то из тех пленённых послушников, морально подавляла и отдавала в сердце тупой болью. Но не питаться невозможно физически, если не хочешь потерять разум, и натворить куда бо́льших бед. Да и, в общем-то, отказаться ему никто и не позволит.

Угрюмого дампирчика, тащащего по приказу сброд на поднятие, проводил тяжёлым взглядом статный темноволосый мужчина с короткой, подчёркивающий его хищный вид бородкой. Он сидел на абсолютно недвижном вороном коне, чьи глаза отливали чёрно-фиолетовым светом, и чьё сердце уже несколько десятилетий не билось. Состояние и настроение отпрыска его уже давно беспокоило. Впрочем, приказы сын исполнял беспрекословно, а бо́льшего от него сейчас и не требовалось. Увы, юноша оказался весьма скрытен и упрям. Казалось очевидным, что он не понимает своей природы и не принимает её. Была надежда, что дампир втянется и перестанет переживать по пустякам. Даже его кузены, обращённые в вампиров по достижению двадцати пяти лет, и то легче и охотней воспринимали метаморфозу. Их с рождения готовили к тому, что им предстоит доказать свою преданность и открыть перед собой Вечность. Этот же юнец родился со всеми качествами и талантами, но категорически не принимал свою суть, что было даже странно… С такой-то матерью…

– Господин, у Ферджина ещё будет возможность встать с вами плечом к плечу в вашей борьбе, – раздался тихий, слегка хриплый голос рядом. Верный друг, соратник и слуга, как и всегда, верно истолковал настроение первородного вампира.

– Твои кадавры [1] готовы? – вместо ответа спросил Аллар Десбаэл, лишь слегка скосив алые глаза вниз на сгорбленную фигуру в пыльно-зелёном плаще.

– Уже почти все вылупились, мой Лорд. – прошелестел старческий голос из-под капюшона. – Святоши молчат?

– Люди этой обители бесполезны, – вампир раздражёно передёрнул плечами и спешился. – Они невежественны и не помнят древних наказов. Знания утеряны. Но след вёл сюда.

– Обратитесь к Ней? – поинтересовался некромант.

Вместо ответа Аллар молчаливо двинулся вперёд вдоль рядов каменных рыдающих фигур, изображающих мужчин и женщин в изящных одеждах. С неприязнью всматривался в их, облупившиеся и обколотые от времени лица. Выражение страданий, печали, смиренной покорности, наивного детского добросердечия в лицах раздражали. А состояние этих древних изваяний вызывали злость. Как можно было так запустить реликвии? Как можно было всё так извратить?

Композиция из статуй составляла спираль. Более дальние, поздние статуи чаще изображали мужчин с лебедиными крыльями. Ближе к центру пол существ распределялся приблизительно поровну. И все статуи оказались самым варварским способом приведены к некому странному стандарту. У многих из них вампир замечал обколотые кончики ушей. У некоторых из них не́когда имелись крылья, но, судя по всему, чем-то их вид или форма не устраивали членов ордена. Многие статуи держали в руках разного рода артефакты и же книги.

«Направишь меня?» – в астральный план ушла ментальная просьба.

«Ты рядом» – поступил тихий, нежный и благодарный ответ спустя несколько мгновений.

Вампир продолжал идти к центру, всматриваясь в лица статуй. Чем дальше он уходил от внешнего круга, тем спокойнее, горделивей и смелее становились выражения лиц. Когда-то давно, несколько сотен лет назад на этом месте бил магический источник. Но центральный постамент, где, судя по форме испещрённого рунами алтаря должен был находиться кристалл – пустовал. Сейчас же фон был пропитан враждебной энергией. Тем, что люди, да и не только люди, называли Святым местом. Искажённый, извращённый, погибший источник Магии был преобразован в… это… Ради чего? Страданий на лицах этой обширной паствы?

Рядом с опустошённым алтарём стояли уже безголовые статуи. Что именно так не понравилось ордену Света, оставалось только гадать. Отчего же они не снесли всё подчистую? Боялись, что если провести зачистку кардинально, не удастся преобразовать источник? Но это произошло настолько давно, что гадать было бессмысленно.

От безголовой женской статуи послышался тонкий звон, и свиток, прижимаемый ею к груди, пошёл светящимися зелёным светом трещинами. Аллар поднёс к нему руку, и осторожно, не желая повредить статую ещё больше, извлёк осыпающеюся каменным крошевом абсидианово-чёрную пластину с горящими символами на Древнем языке.

Осторожно смахнул с покрытой письменами поверхности пыль и крошку, и благодарно поклонился в пустоту, зная, что за ним наблюдают. Получил тёплый, почти тактильный отклик на грани восприятия, и ощущение присутствия Владычицы Долины Теней ослабло, но не пропало полностью. Они будут связаны вечно. И это не изменит его, либо её гибель.

– Отобранное мясо можете жрать. Реликвии Древних не ломать. Забрать пригодные артефакты. Привал до наступления ночи, затем выдвигаемся. Вольно. – посыпались короткие приказы, которые услышал  каждый обращённый им в вампира разумный. Вожак волколаков, невысокий, но крепко сбитый чёрный с проседью мужик похабно осклабился и рявкнул своей стае, чтобы те пошевеливались. Сам же отправился к горстке неразобранных после вампиров послушников. Если кто-то из них шибко приглянется, быть может, стая пополнится новыми щенками.

Некромант, пылая радостью и восхищением, порылся в седельном мешке и извлёк резную зачарованную шкатулку. Аллар осторожно переложил скрижаль Демиурга на махровую подложку. Когда крышка шкатулки закрылась, содержимое перестало фонить магией, а внутренние чары схрана обволокли артефакт надёжными амортизирующим плетением. Теперь эту шкатулку хоть со скалы бросай, хоть в воде топи, хоть в огонь засовывай – артефакт останется цел и невредим.

Ферджин с неприязнью проводил взглядом Отца и его некроманта, вздохнул и, понурив голову, поплёлся в церквушку. Там уже вовсю развлекались волколаки, отколупывая драгоценности с алтарей и стен, круша постаменты и собирая в мешки золочёные и серебрёные кубки. Вампиры заходить в храм Света не спешили, предпочитая сначала поразвлечься с оставшимися в живых людьми. Да и разграбление монастырского добра их волновало мало. Абы кого Аллар, в народе получивший прозвище Корвос – кровавый, не обращал. Орден Света и вовсе нарёк его Князем Тьмы, всех обращённых им вампиров и волколаков – проклятыми, и поклялся истребить эту мерзость с планеты Виридихорт. Впрочем, неприязнь у Аллара и ордена Света была чистосердечно взаимной.

Под перевёрнутой скамьёй торчал замусоленный край переплёта. Дампир, повинуясь сиюминутному порыву, достал книжицу. Небольшой, оплетённый в воловью кожу молитвослов, наверняка сменивший немало владельцев, осуждающе открылся на странице с отгоняющей Тьму строками.

С замершим сердцем Ферджин несколько раз перечитал эти, наполненные светом и надеждой стихи, и воровато зажал книжку под локтем. Заозирался и поспешил к своей поднятой некролошади, чтобы спрятать добычу. Он не заметил, как его проводила с ухмылкой мать, затерявшаяся в тенях в углу церкви. Рядом с ней  стоял один из послушников, смотрящий на вампиршу ополоумевшим вожделеющим взглядом.

_____

1) Кадавр – здесь общее название поднятых мертвецов.

Глава 3. Весть

Сэхфир’халлан лежал на узкой кровати в своих покоях, сжавшись в клубок. Он стиснул зубы и обхватил себя руками, до боли впиваясь пальцами в кожу. На душе было скверно. Пожалуй, настолько тяжёлого наказания для него ещё не назначали. Обычно за проступки его, как и остальных провинившихся эльфов, отправляли работать на грязной и нудной работе вместо слуг. Иногда изолировали от общения со сверстниками, что, впрочем, не отменяло необходимость учиться…

Отчасти Сэхфир надеялся, что за сегодняшнюю выходку ему запретят появляться на весеннем празднике. Но, кажется, Старейшины просекли, что в его случае, уединение будет только в радость. И решили испробовать один из новомодных человеческих методов.

Вечером за его провинность хорошенько выпороли мальчишку. До лопнутой кожи и кровавых полос. А Сэхфир’халлана заставили за этим наблюдать. И если наказуемого было просто жалко, и сердце охватывал стыд за то, что за его поступки пострадал совершенно неповинный ребёнок, то самого себя полукровка уже почти ненавидел. Стоило первому удару обрушиться на зад и спину мальчишки, как в фон плеснуло такой болью, что у полукровки чуть было не помутнел разум, и он машинально начал впитывать в себя эту энергию. Что не осталось незамеченным Старейшиными и Жрецами.  А уж когда на коже мальца выступили первые капли крови, Сэхфир’халлана пришлось прижать воздушным прессом к стене, чтобы тот не смог навредить окружающим. Разум прояснился только после того, как ему влили в организм несколько литров свиной и бычьей крови. И куда только оно девалось? Впрочем, было понятно куда… Серость кожи несколько уступила болезненной бледности. Организм в кой-то веки почувствовал себя полным сил и энергии. Магическое ядро оказалось полностью восстановлено, несмотря на целый день упорных занятий.

Правда, несмотря на всю приятность ощущений от чувства относительной сытости, всё-таки голод ещё ни разу до конца не отступал, хотелось убиться об стену. После завершения наказания полукровку оставили наедине с мальчишкой. Сэхфир’халлан умело обработал и перевязал раны. Но быстрого исцеления дать всхлипывающему мальчишке не мог – не умел. Сказать ничего вразумительного пострадавшему тоже не мог. Что тут скажешь? Извинишься? Это даже немного смешно… Впрочем, мальчишка тоже не был расположен к разговору, и от него изрядно фонило обидой и страхом.

В памяти то и дело прокручивалась сцена публичного наказания, помутнения рассудка, перевязки мальчишки и ожидания, когда их выпустят из помещения. Впрочем, когда это произошло, облегчения ни для кого это тоже не принесло. Старейшины посчитали, что «мальчик для битья» получил достаточную медицинскую помощь, и несмотря ни на какие уговоры Сэхфира, пострадавшего запретили отводить к магическому лекарю. Что же до полукровки, ему вновь указали на его место опасного, неконтролирующего себя зверя, из-за которого пострадают невинные, и отправили отходить к ночному сну, заверив, что на этом наказание завершено.

Да какой тут сон!

Не в силах больше оставаться наедине со своими мыслями, идущими по кругу, Сэхфир вскочил с кровати, достал из сундука удобные льняные штаны и чёрную накидку. Быстро переоделся, снял обувь, и, дождавшись, пока стражник отвернётся от его окна, выскользнул на крышу.

Прятаться в тенях обычно было забавно. Иногда он даже игрался, тревожа стражников звуками и сталкивая их между собой. Правда, если понимал, что кто-то из них вот-вот поднимет тревогу, открывался, получая наутро закономерное наказание. Но для него это было уроком. Нужно действовать осторожнее.

Ночь – единственное время, когда он мог побыть наедине с собой. Искупаться в серебряных лучах луны. Мчаться по полянам, обгоняя ветер. Спорить с ночными хищниками в силе и ловкости. Впрочем, редко когда жители леса рисковали к нему приблизиться. Во всяком случае, до тех пор, пока он не научился прятать некротический фон – вечный жуткий холодок, из-за которого его сторонились живые, с ягуарами он мог разве что поиграть в догонялки. Он действительно считал, что не вправе вонзать клыки в живых существ, если они на него не нападали.

Его худощавость, выпирающие рёбра и бледно-болезненный вид часто создавали ложное впечатление физической и энергетической слабости. По силе, скорости, ловкости и выносливости он мог поспорить со старшими сородичами и легко переплёвывал многих. Что нельзя было сказать о мастерстве. В фехтовании он делал большие успехи. Но вместо того, чтобы учиться наносить смертельные раны, его учили сдерживать себя. Отрабатывать навыки ему частенько приходилось ночью, используя выточенный им, подходящий по весу и балансу деревянный меч. В кузницу его не допускали. Так что единственный клинок, который Сэхфир’халлан всегда носил за поясом, ему подарил Сэлфис.

Что же касается искусства управления Стихией Воды – Старейшины считали, что он слишком молод для обучения, и определили его в лекари, коим часто благоволила эта стихия. Обучение же Сэхфир находил скучным. На память он не жаловался, так что запомнить общий материал, с которым бы управился обычный, лишённый магии врачеватель, он справлялся. Когда же дело касалось магических формул – всё шло наперекосяк, будто б полукровке что-то мешало. Устав от вечных нападок и убедив себя, что Старейшины ошиблись с выбором его специализации, тот и вовсе начинал считать листву на деревьях, сидя на общих занятиях.

Сейчас же он выбрался на край высокого утёса возле гарнизона и бараков. Внутри всё ещё клокотало. Ужасно ныли лопатки. Хотелось взмыть ввысь и улететь подальше так, будто б у него были крылья. Ему чудилось, что нечто зовёт и тянет его за горизонт, туда, куда заходило солнце. Когда он закрывал глаза и сосредотачивался, впадая в поверхностный транс, он ярче ощущал несколько энергетических  нитей. Едва тёплую и мягкую, тянущуюся от матери. Яркую и приятно холодящую – от Сэлфис’харлана. Почти горячую, но не обжигающую – от Аэлдуллина. Но издалека тянулись ещё три нити. Две из них ощущались почти как Сэлфис, только значительно глуше, будто б магический купол приглушал связь. Третья нить, по которой шёл тот странный манящий зов, ощущалась иначе. Будто б она тянется не от кровного родственника, и вообще не от живого… или условно живого разумного. Это было странно. Но спросить про эти ощущения было не у кого. А про чувство периодического пристального взгляда откуда-то извне,  он и вовсе предпочитал помалкивать после того, как Верховный Жрец поделился своими умозаключениями о его происхождении по воле Владычицы Долины Теней. Да и, если разобраться, вот только паранойи ему сейчас и не хватало.

От желания спрыгнуть с утёса и занырнуть в глубокое озеро у его подножия, отвлекли стук копыт и лошадиный храп. В надежде, что удастся услышать что-нибудь интересное от вернувшихся в родные края гонцов, Сэхфир вновь слился с тенями и, бесшумно ступая босыми ногами по лесной траве, поспешил к гарнизону.

Чем ближе он подбирался к путникам, тем больше радовался, что несколько часов назад в него влили столько крови. От гонцов разило терпким духом настолько сильно, что если бы не сытый желудок, Сэхфир’халлан опять мог бы потерять контроль над собой. Такая убойная смесь крови, застарелого пота, грязи, лошадиного духа и страха! Кони забеспокоились при его приближении, так что, пришлось отойти подальше, подождать, пока их уведут, и скользнуть следом. Вояки редко отказывались от забористой дорожной байки, видя искренний интерес в глазах.

Сейчас же казалось, что к разговорам они не расположены, насколько унылы и хмуры были их лица. Даже привычного по возвращении шутливых перебранок не слышалось. С долей досады полукровка уже собирался уйти, как со стороны дворцовых садов появился свет от пятерых витающих в двух метрах над землёй энергетических шариков. Сэхфир поспешил зарыться поглубже в листву. Ещё раз за сегодняшние сутки показываться на глаза Верховному Жрецу у него не было никакого желания.

– Докладывайте. – повелел Тар Приестэн, едва один из гонцов поднял на свет хмурый взгляд.

Те угрюмо переглянулись. Слово взял самый старший, с перевязанной окровавленной рукой.

– Мы потеряли двоих разведчиков. Они… перешли на сторону Тьмы.

Даже при тусклом свете было заметно, как Тар Приестэн побагровел от возмущения. Старший примирительно поднял руку и покачал головой:

– У них не было выбора, Верховный. Прокля́тые волколаки…

– Значит, у них не хватило смелости покинуть этот мир, и они выбрали превратить в чудовищ… Надеюсь, у вас хватит стойкости отправить их в Долину Теней, если судьба сведёт вас вновь. Но я не об этом спрашивал.

Старший несколько раз глубоко вздохнул и продолжил после небольшого тягостного молчания.

– Первородный вампир ведёт свою армию к западу. Возвращается в Итернитас. В наши края он обещался не захаживать, покуда эльфы сохраняют нейтралитет. Или пока у него не закончатся цели вне нашего магического щита.

– Он не сможет проникнуть за щит, покуда у него нет здесь сторонников. – небрежно отмахнулся от такого умозаключения Жрец, – Дальше.

– Верховный… Я не могу не сказать своих наблюдений. Если бы не свойственная людям поросль на лице и тёмная масть… – замялся докладчик, неловко покачав раненую руку, и отведя глаза, – В общем, самый младший Тар Аварра почти полная его копия.

В лицо Сэхфир’халлана хлынул жар. С ним никогда в открытую не разговаривали о вампирах. Тем более, о первородном вампире, который, оказывается, внешне похож на него самого! Неужели речь об отце?! Ему даже показалось, что от волнения трепыхнулось сердце.

– Я понимаю ваши опасения. – после чуть затянувшегося молчания ровным тоном откликнулся Тар Приестэн, – Младший брат Наследника никогда не покидал пределов защитного купола. И вскоре его отправят вдаль от западных границ. Уверен, что беспокоиться насчёт вероятной связи не стоит. Если на то будет воля Света, их пути никогда не пересекутся.

– По слухам, у Князя Корвоса есть сын… – продолжил старший. – Мы видели его. Чернявый юноша, чуть старше Аэлдуллинна. Во всяком случае, возраст наверняка не перевалил за сотню. Развитие схоже с эльфийским, хоть и его мать была человеком при зачатии. Отпрыска Первородного называют дампиром.

– Что до стальных его… отродий? – уточнил Жрец, выплюнув последнее слово.