Десант в Камелот. Книга первая. Углы Круглого Стола

– Нет, Мерлин, угомонись, – урезонил сэр Артур. – Нам и от одного волшебника сплошные беспокойства. Лучше объясни понятными всем словами, что нужно делать. Тебе, мне, всем нам – как поступать после твоих не особо известных научных выражений?

– А я разве не сказал о том? – искренне удивился Мерлин. – О том, что кому-то из сэров рыцарей должно отправиться на поиски нашего старого доброго мира? В нём, где-то неизвестно где, ныне нет уж королевства Англия – оно здесь, и ему тут крайне неуютно. Нет, не рыцарь пойдёт в рискованный поиск, а двое – так будет надёжней. Я приготовлю необходимый ритуал и атрибуты, с помощью коих сэры призовут нас на наше законное место в мироздании. Если, конечно, сумеют его отыскать. Но знаю, сэры рыцари готовы совершить и не столь необычные подвиги. И они их совершат во славу королевства и в честь своих прекрасных дам! Может быть, попутно они смогут обнаружить ту сущность, что виновна в происшедшем, но не это главное. Хотя… Ведь виновник может и тут жить, среди нас или где-то в тумане. Или за туманом. Так что я настоятельно советую организовать его поиски. Могу и сам возглавить это дело. Да что могу – я обязан этим заняться!

– И… – растерялся обычно невозмутимый король. Что уж говорить об ошарашенных рыцарях. – Куда и как они пойдут? Кто из нас будут эти двое, и не надёжней ли отправить больше, может даже, всех?

– Пойдут они к Близнецам, под созвездием коих сейчас живём. Именно двое, потому как близнецов может быть и больше, но меньше двух не бывает, а больше бывает, но крайне редко. Как это произойдёт – увидите сами, когда они уйдут отсюда. А кто именно будет удостоен такой чести и будущей славы – это вам решать, можно прямо сейчас. Не советовал бы уходить сэру королю Артуру, у него здесь много забот и дел, которые могут делаться лишь при его личном наличии в делах.

Долго думали и решали сэры рыцари, кому из них достанется честь вернуть королевство куда положено. Все до единого скромно желали сим подвигом заслужить себе бессмертную славу и доказывали друг другу, Мерлину и королю, что именно они способны преодолеть неизвестный путь в небесах и отыскать подобающее для Англии место. Сэр Пелеас даже и побить пытался сэра Ланселота, но устыдился порыва своего и предложил было провести турнир. Однако воспротивился Мерлин, потому как турнир, как ни крути, а развлечение. А ныне не до забав, в которых кто-то может по дурости погибнуть. Наконец королю это надоело, ему же уходить в небеса не дозволено, и он приказал принести пару голубей – на кого те сядут, тот и избран судьбой. Голубей доставили в скором времени, и сэр Артур самолично выпустил их из клетки, прежде попросив Мерлина отвернуться и не подглядывать, то есть не указывать умным птицам, на какого рыцаря сесть. Перепуганные необычным заданием голуби принялись выписывать круги над столом, избегая горящих факелов. А рыцари весьма оживились, предвкушая скорое решение споров: переглядывались, стучали перстами и кулаками по столу и своим латам, звенели мечами и соблазнительными резкими жестами призывали к себе птиц, тем самым мешая им выбрать самых достойных. Опять же сэр Артур тихо прикрикнул на соратников, призывая тех к неподвижности. Лишь тогда летучий жребий смог успешно выделить сэров Ланселота и Пелеаса, чему те стали безмерно и безмолвно радоваться, чуть от того не придушив обоих голубей. Но ограничилось одним выдранным хвостом.

Три дня и три ночи волшебник Мерлин обучал избранных Провидением сэров, как им себя вести и что говорить в тех местах, где они непременно окажутся, и как пользоваться серебряными шарами, которые он им приготовил на самые разные случаи. Сферы эти в обычном состоянии не были видны, появлялись на ладонях правых рук при необходимости и призыву владельцев. На прощание с супругами, семьями и с кем попало он отвёл им всего один день и ночь, чем леди Мэйбл и Фрэнсис были крайне угнетены, что и выражалось в их нелестных отзывах о способностях и дурости волшебника Мерлина. Впрочем, он давно знал женские хитрости и не обращал на доносы придворных дам никакого внимания. Правда, он заодно заслужил гнев и даже ненависть со стороны королевы Гвиневеры, ведь в неведомые дали уходил её самый верный поклонник, который в честь своей королевы совершил много подвигов. И ходили даже слухи, что они с сэром Ланселотом неоднократно тайно встречались наедине, чтобы отчитаться о свершённых рыцарем победах и благосклонно принять отчёты, но о чём только не говорят досужие придворные интриганки и интриганы. Зависть, зависть… Ещё ночь потребовалась для достойного прощания с остающимися раздосадованными неудачей рыцарями Круглого Стола в присутствии всех имеющихся на тот час леди.

Вот и настало время великого действа. Камелот, в котором о предстоящем подвиге известно каждому конюху и пажу, каждой служанке и фаворитке, застыл в напряжённом ожидании внеочередного чуда Мерлина. Приглашённый для благословения героев архиепископ Кентерберийский отказался от церемонии категорически, поясняя своё поведение тем, что, мол, Мерлин впал в смертный грех – в гордыню, считая себя чуть ли не повелителем небес, над которыми властен лишь Господь наш. И пора, мол, греховоднику Мерлину на очистительный костёр, чтобы попытаться спасти душу. И даже одного костра мало будет – гореть ему вечно при греховной жизни и после неё! Распалился ужасно обычно смиренный архиепископ. Только Мерлин явную клевету и советы по поводу костра игнорировал, занимаясь неотложным делом. Он сообщил всем сэрам – а в ритуале участвовали лишь посвящённые рыцари Круглого Стола – что уходящим на подвиг Ланселоту и Пелеасу, как и ему самому, неведомо, в каком созвездии они отыщут искомое: нужное место может оказаться и в Близнецах, а может и так случиться, что им придётся пройти тернистый путь по всему поясу до Тельца. Что никого из остающихся нимало не смутило. Насторожило иное. Мерлин, оказывается, приготовил ещё один не зависящий от него сюрприз, о котором прежде нарочно молчал.

Как скромно поведал Мерлин, существует непреложный волшебный закон сохранения того, что есть в мире – от пылинки до всей земли. То есть, разъяснил он, если в одном месте что-то убывает, то столько же должно появиться в другом месте. Иначе нарушится равновесие видимого и невидимого мира, и всё сущее провалится в тартары или ещё куда-нибудь. Следовательно, когда от Круглого Стола уйдут в неведомое сэры рыцари, то из того неведомого сюда могут переместиться неведомо кто и сколько, но такой же массой – может, толпа муравьёв, может, одна корова. Вполне вероятно, что масса та будет такой же живой и разумной, как и указанные сэры. А может, и не будет, поскольку разум равновесию не подвластен. К чему всем остальным следует быть готовыми духовно и телесно. И не поддаваться, в случае чего, недостойным для рыцарей порывам: бросаться, например, с копьями и мечами на непонятные явления или смело от них убегать.

Не очень уж Мерлин и обрадовал присутствующих сэров, но отказываться от затеянного поздно, просто посмотрели все на волшебника весьма укоризненно, а у некоторых вырвались даже выражения, которые недавно использовали леди Мэйбл и Фрэнсис. Но мечи в руки взяли, а сам Мерлин ухватил за навершие свой знаменитый посох и устремил ждущий и требовательный взгляд на напряжённых, бледных, спокойных и готовых ко всему двух рыцарей.

Нужно заметить, что волшебник на сей раз настолько трепетно отнёсся к ритуалу, что буквально обнюхал и обшарил с помощью чародейства все закоулки зала и ярко осветил недоступные для факелов уголки. Пытавшимся снова помешать действу Фее Марго и Ниневе не удалось сюда проникнуть даже и под покровом невидимости от Владычицы Озера.

– Соедините свои сферы! – прогремел под сводами зала торжественный голос Мерлина.

После чего волшебник поднял посох и коснулся им двух серебряных шаров в руках сэров Пелеаса и Ланселота. Вверх к куполу ударила ослепительная бесшумная молния, уносящая к великому подвигу избранников судьбы… Кресла ушедших в небеса рыцарей оставались пустыми очень недолго – через один удар сердца в них обнаружились два человека в странной пятнистой одежде, такого же цвета головных уборах, отдалённо напоминающих шлемы, только из плотной ткани. Грудь прикрывали тёмно-зелёные жилеты, в многочисленных карманах которых видны совсем непонятные плоские предметы, а также ножи в ножнах. На ремнях висели странно изогнутые металлические не очень длинные приборы, которые в неразличимый момент оказались в руках незнакомцев.

– Но эти люди по весу намного меньше, чем сэры Пелеас и Ланселот в латах! – первое, что пришло на ум сэру Мэтью, а он, как известно, мысли в голове долго держать не способен. – Или они не из плоти, а из золота, например?

– А у них вот огромные мешки на спинах, – указал сэр Джейсон, сидящий рядом с гостями. – И кто они такие? Они нас понимают?

Первые раздумья

В глазах лейтенантов Сергея Орлова и Николая Гусева медленно таяли радужные пятна, открывая перед ними странную до изумления картину. Отнюдь не маслом написанную. Вот только что они стояли перед командиром полка и его заместителями и собирались ознакомиться с «телегой», в которой наверняка описывались их недавние похождения в городе и нате вам! Сидят на жёстких стульях, высокие спинки которых сильно мешают рюкзакам – приходится наклоняться в сторону стола. Перед ними – стол такой, огромный, круглый из неизвестного дерева сделанный, расчерченный непонятными знаками и разделённый на сектора, границы которых, то есть радиусы этого круга, сходятся в центре, как им и суждено в геометрии.

Да стол-то и чёрт бы с ним, каким бы он не был, но вот за ним! Под полсотни, кажется, человек, но может, и меньше, полностью закованных в сверкающую броню, которая оставляла открытыми лишь лица, да один старец с длинной белой бородой, В синей мантии, изукрашенной звёздами и высокой остроконечной шляпе с полями также в рисунках, он сидел рядом с ними по левую руку от Сергея. В руках у него здоровенный дрын, навершие которого в форме шара смотрело в их сторону. На столе прямо перед ними метрах в двух – размером с блюдце серебряное зеркало, окутывающее их отраженным непонятно от чего светом, не слепящим, а, скорей, завораживающим. И почти не позволяющим пошевелиться – словно мухи в густом киселе оказались.

Стрессовая ситуация, во время которой неизвестно, как себя вести. Если иметь в виду обычного, с улицы или от канцелярского стола, человека – его запросто может инфаркт хватить, или обычный ступор. В училище к противодействию неожиданным явлениям готовили серьёзней некуда – психологи и техники хлеб зря не ели. Специальные тренажёры у старших курсов никогда не пустовали. Вот сидишь ты у компа, или за праздничным столом, или на спортплощадке разминаешься, или по «Пятёрочке» бродишь. Повседневным делом занят, и вдруг раз! И уже вокруг тебя бескрайняя снежная пустыня, а ты в костюме и при галстуке. Или в саванне, окружённый людоедами с копьями, или пластом в окопе, а над тобой – ухмыляющиеся вандалы с автоматами. В океане можешь оказаться на одном бревне, в джунглях с готовой прыгнуть на тебя пантерой… Фантазии у наставников хватало. Вперёд, курсант!

Сколько нужно времени на оценку ситуации, чтобы хоть что-то предпринять – секунда, минута? Даже секунды промедления достаточно для гибели, для ущерба здоровью – это минимум. Необходимо действовать сразу: откатываться, прыгать, стрелять, барахтаться, прикинуться ветошью – в соответствии со степенью опасности. Вот тут вступает в силу тренировка «чувства опасности» или просто «чуйки». Курсант обязан предвидеть падение кирпича, сосульки с крыши, запорошенный снегом лёд под ногами, взгляд снайпера через прицел, удар противника-боксёра, даже скорый обман со стороны продавца в ларьке. Вот как-то так: включённая чуйка и реакция организма, чего сложного?

Здесь явной опасности не ощущалось, хоть ладони латников лежали на рукоятях мечей, покоящихся перед ними на столе. Тем не менее руки на рефлексах успели снять и привести в готовность автоматы.

Послышалась пара недлинных фраз на странно звучавшем английском – в смысле изучения языков их родное высшее воздушно-десантное командное училище относилось к питомцам трепетно и строго. Сквозь таявший ступор в головах поняли лейтенанты приблизительно, что этих броненосцев удивил их вес, почему-то возник вопрос о понимании. Если бы и появилось желание ответить, то не успели. Их, судя по всему, ждали. Или кого-то ещё – к встрече готовились. Сидящий слева от Николая Сергей вдруг схватился за голову и побледнел.

Он физически ощутил, как нечто постороннее давит ему на голову, пытаясь преодолеть черепную кость. Сжимает виски и затылок, заставляя одновременно встать и опуститься. Нет уж, нефиг тут делать всяким проходимцам! Гипнотизёры отыскались!

– Поднимись и встань на колени перед королём Англии! – торжественно провозгласил старик на весь огромный зал.

– Пошёл вон! – ответил лейтенант, применяя свои командирские интонации.

– Ты не смеешь противиться, пришелец! – злобно прозвучало в ответ. – Ты встанешь на колени, и я всё равно заставлю это сделать и узнаю, кто ты такой, бессмысленно сопротивляться волшебнику Мерлину!

Тот шар на дрыне словно упёрся в глаза, прикрыть которые уже и сил не хватало. Ведь заставит же подчиниться сволочь, хоть и в бессознательном состоянии! И подняться, и на колени встать заставит – голос у него с неведомой силой, и шар ещё этот дурацкий… И отсвет зеркала, словно невидимая паутина. Николай сразу заметил ужасное состояние друга, посмотрел вопросительно.

– Эта старая тварь… – прошипел Сергей сквозь бледные губы.

На Николая голосовой приказ старика не особо действовал, видимо, нужно ещё и ментальное давление, которое бородач применял сейчас на Сергее. Он осмотрелся, увидел перед собой оловянный кубок и керамический кувшин с крышкой. С трудом, как во сне, проверил, что из них потяжелее. Только можно ли с такой вялой скоростью действовать-то? По наитию медленно поднял оружие и выстрелил в зеркало – это не стекло, не разлетелось вдребезги, но отбросило его куда-то на другую сторону стола. Странные оковы моментально исчезли. Вот теперь Николай поднял кувшин и с бокового размаха залепил его в лоб старцу. Удар получился глухим, но действенным: сосуд разлетелся на куски, поливая встреченную им голову и бороду красной жидкостью – то ли кровью, то ли вином. Голова откинулась на спинку кресла, но та спружинила, и лицо старика резко склонилось на стол также с неслабым звуком. Посох свалился на пол, шляпа покатилась по столу, открывая яркую лысину. Сергей глубоко вздохнул и ухватился за свой автомат. Но Николай придержал, указав кивком левее звездочёта. Там разместился, видимо, главный тут, потому что с короной на голове – он поднял руку, жестом останавливал тех, кто успел ухватиться за мечи. Лейтенанты «тормознули» сами.

– Славный удар, сэры, – одобрительно произнёс этот главный персонаж. – Славный! Даже зеркала с кувшином не жалко. Волшебник Мерлин наверняка попытался заняться подчинением разума или чтением мыслей, но уверяю вас, он этого не умеет, да и не со зла пытался, а чисто из непомерного любопытства. И мне, наверно, решил почтение показать. А то, что хотел вас спеленать – так никто не знал, кто тут среди нас появится. Да разумеете ли вы мою речь?

– Не очень хорошо, но понимаем. Любопытство вашего Мерлина могло привести к его преждевременной смерти, несмотря, что он волшебник, поскольку это хамство. Не могли бы вы пояснить, куда мы попали, кто вы есть, и что вообще происходит? – Николай начал разговор сам, давая Сергею возможность полностью оклематься.

– Поясним, сэры, непременно поясним. Лучше бы это сделал Мерлин, но он сильно устал. Потому я коротко, а уж после, если потребуется, он расскажет более подробно. Итак…

– Итак, мы в глубокой за… западне, в яме такой с острыми кольями на дне, – констатировал Николай, после не такого уж короткого рассказа короля Артура.

До своего монолога, кстати, король приказал уставить стол вином и закусками – гости почувствовали необъяснимый дикий голод, а, вроде, недавно плотно позавтракали, на пустой желудок выходить на полигон – не самое правильное решение, убедились в том неоднократно ещё во времена курсантства. Мерлин же в ходе сообщения очнулся и тут же ухватил свой кубок, осушив его двумя глотками. Начал и свои пенсы вставлять, особенно, когда речь зашла о сроках и условиях пребывания здесь лейтенантов. О своей провальной попытке давления на Сергея не упоминал и не возвращался более к сему действу.

– …именно поэтому, сэры, сроки вашего пребывания в Камелоте зависят от возвращения рыцарей Ланселота и Пелеаса или от переноса наших островов в свой привычный мир.

– А если им не удастся тот мир обнаружить, или они погибнут во время своих поисков? – задал резонный вопрос Сергей.

– Или погибнем мы? – дополнил не менее резонно Николай.

– Тогда… – несколько смутился Мерлин. – В первом случае вы непременно вернётесь к себе, как и при удачном исходе, поскольку рыцари будут возвращены. Во втором – останетесь здесь навсегда. При вашей же гибели, вас мало что будет интересовать, наверно. А вот сэры Пелеас и Ланселот так и останутся там, где их застанет это невероятное и трагическое событие. Так что вам предстоит быть здесь крайне осторожными и предусмотрительными. Я буду настаивать перед сэром Артуром о вашем заключении в подвалах замка под неусыпной стражей. Тогда с вами точно ничего не случится.

– Кроме суицида, – ответил Сергей.

– Поясни это выражение, пришелец, – нахмурился Мерлин.

– Я имею в виду самоубийство, – буднично разъяснил лейтенант. – Скажи, волшебник, зачем нам такая беспросветная жизнь в подвале при абсолютной неизвестности того, что случится в дальнейшем? Как-то уже и без разницы окажется – десять лет там просидеть или один день.

– Уж тут я постараюсь, чтобы вам такая мысль даже не пришла в голову! – самодовольно заявил Мерлин. – И вспомните, что самоубийство – великий грех, осуждаемый Господом нашим.

– Видишь ли, волшебник, – Сергей непроизвольно коснулся автомата, – кувшин, который разбился о твой лоб, это не самое сильное оружие, что у нас есть. При первом же намёке на новое хамство по отношению к нашим мыслям, ты в этом убедишься. Это не угроза, а предупреждение. Чтобы ты сам стал предусмотрительным и крайне осторожным. По поводу греха – ты с чего взял, что мы с тобой одной веры? Может оказаться, что понимаемые тобой грехи для нас являются святыми делами. И решать нашу временную судьбу, кажется, предстоит вовсе не тебе, не так ли?

– Так, господа лейт… сэры, – вновь заговорил король. – Никаких темниц и подвалов. Вам выделят достойные покои в этом замке. Перемещаться можете, где угодно, всё равно за пределы королевства путь всем закрыт. Но советовал бы некоторое время провести именно здесь для ознакомления с нравами, бытующими в Англии среди многочисленного населения, да и с теми существами, что обитают рядом с нами. Иначе можно попасть в крайне неприятные ситуации, когда спасать будет просто некого. Посвящать вас в рыцари я не намерен, следовательно, никаких оруженосцев для вас не предусмотрено. Личные слуги – да, они здесь будут выполнять ваши пожелания, но и не более того.

Предварительные разъяснения получены. Если по правде – очень предварительные. Теперь оживились все рыцари, присутствующие за столом и сжигаемые приступами любопытства. Они было тут же начали приставать к лейтенантам с расспросами, однако король Артур посоветовал им иное: пусть каждый рыцарь пригласит пришельцев в свой замок, и там в окружении не менее любопытных домочадцев спрашивает о чём угодно. А королю требуется вернуться к текущим хозяйственном делам, как и Мерлину – к охране границ и возможному наблюдению за ушедшими в неведомое сэрами.

Однако волшебник Мерлин счёл нужным сопроводить лейтенантов в отведённое им жильё, чтобы самому ещё кое-что узнать и ответить на имеющиеся наверняка вопросы. Окинув мимолётным взглядом предназначенные для них апартаменты – подробней чуть позже – и обнаружив сравнительно мягкие кресла, Орлов и Гусев туда и повалились. Само собой, аккуратно сбросив рюкзаки, автоматы и разгрузки. И воззрились на зашедшего вслед Мерлина. Слуги, пожилая разнополая пара, почтительно встали у дверей, видимо, ожидая распоряжений.

– У меня пока только один вопрос, сэры, – как ни в чём не бывало произнёс Мерлин, также вольготно усаживаясь. – Вы упоминали о некоем оружии, которое якобы может справиться со мной. Я, разумеется, в это не верю, но хотелось бы знать, почему вы в том уверены?

– А давайте… сэээр, – предложил Сергей, – мы этот вопрос оставим на ближайшее будущее. Если расправа с вашим зеркалом вас не убедила. Вы ведь нам своих секретов о волшебстве раскрывать не намерены, я прав? Кроме того, что вы нам взамен можете предложить?

– Вы ещё и торговаться собираетесь? – возмутился Мерлин. – Весьма неосмотрительно в вашем положении.

– Жизнь такая, – усмехнулся Николай. – Что-то требовать, не предлагая ничего взамен, это тоже неосмотрительно, знаете ли. Даже такое хамством называется, не находите? Причём, уже не первым с вашей стороны. Нам бы, например, хотелось ознакомиться с хрониками Камелота, пусть и в кратком изложении, есть у вас такое? А также и с настоящей жизнью – нам же, как понимаем, не один день придётся тут провести. И, так же, как мы проговорились об оружии, так и вы упомянули о неких приборах-шарах, с которыми ушли куда-то на поиски чего-то ваши рыцари. Очень любопытно посмотреть на подобные аппараты.

– Что ж, не понимаю, зачем всё это вам, но и проблем не вижу, – после некоторых раздумий и постукиваний по полу своим дрыном согласился волшебник. – В шарах вы всё равно ничего не поймёте, изготовлю – покажу. А по поводу хроник – да, есть среди нас летописец мастер Блэйз в Нортумберленде, он тщательно записывает и хранит всё происходящее. Думаю, как чуть обустроитесь, я вас представлю. Связь со мною – вот это зеркальце, – Мерлин аккуратно поставил на столик круглый серебряный диск. – Притронетесь ладонью и позовёте. Я крайне занят, подойти смогу не всегда, но говорить на расстоянии возможно. И когда же я смогу увидеть ваше оружие?

– Лишь переговорим с вашим мастером Блэйзом, да увидим те ваши волшебные приборы для путешествий по небесам, так и выйдем на полигон, есть у вас такое?

– Непонятно, но догадываюсь что говоришь о ристалище для турнирных поединков, так?

– Пусть так, – кивнул Николай.

– Ладно, приводите себя в порядок, отдыхайте, завтра после завтрака король Артур примет вас для более подробного разговора о вашем времяпрепровождении в королевстве.

И Мерлин тут же исчез облачком дыма. Между прочим, с едва уловимым запахом серы. Прощаться тут, видать, не принято.

– Господам милордам что-либо требуется сейчас? – послышался мужской голос от двери. Слуги терпеливо ожидали.

– Дожились, – проворчал Сергей. – Звания господ удостоились. Тебе что требуется, господин милорд Гусев? Сэр?

– Умыться и поваляться в тяжких думах мне требуется, – признался Николай и встал. – Для начала назовитесь и покажите, что и где тут имеется. Начните с мест умывания и санитарных удобств.

М-да уж… Удобства оказались не очень удобными, мягко говоря. Нет, встречалось в жизни, в разнообразных поездках, походах, при марш бросках всякое, так что тут и к лоханям с водой, по требованию нагретой, притаскиваемым слугами, и «генуэзским вазам» с неведомо куда отводимыми отходами жизнедеятельности или метаболизма можно привыкнуть, наверно, если бы это было временным явлением, а так… Неизвестно, насколько оно временное. В этом смысле даже в чужом монастыре свой бы устав к месту оказался. Но не со слугами же о том говорить. Что есть, то есть.

Лесли и Белинда, супружеская пара, показали всё, что имелось в трёх отдельных «комнатах». Собственно, они и сами могли разобраться, было б в чём: каменные стены, две лежанки с набитыми свежим сеном матрасами, пара столов, полдюжины стульев, четыре кресла, открытые полки «на всё про всё», широкое, как ни странно, окно – о замках представление другое имелось, там типа бойниц полагается, там же – выход на внешнюю узкую галерею, «покои» расположены на третьем ярусе донжона. Вид оттуда довольно обширный, за высокой крепостной стеной можно рассмотреть луга, реку, далёкий лес, две небольшие деревеньки, всё, пожалуй. Ещё небо, само собой. Жаль только сумерки – можно бы сразу посмотреть, имеются ли знакомые созвездия.

После осмотра помещений попросили слуг присесть, что вызвало у тех крайнее непонимание, а заодно и робость, однако подчиняться господам – рефлекс. Именно, что «присели» на краешки стульев.

– Лесли, как вас вызвать, если понадобитесь? – поинтересовался Николай.

– Вот шнур рядом с окном, господин рыцарь, – показал слуга. – И непривычно, когда господа к нам обращаются по именам.

– А как они обращаются?

– Никак. Или могут сказать «эй, любезный». По именам мы друг с другом, да управитель так зовёт иногда.

– Понятно. Теперь скажите, вы к нам на постоянно приставлены, или другие станут приходить?