Выпускные дни. Чем темнее небо, тем ярче звезды

– Толя? Толя Талигов?! – Марина забыла о деловом этикете и продолжала стоять, раскрыв рот в изумлении. Собеседование начиналось многообещающе.

– К-как? Что? – девушка продолжала ловить ртом воздух. – Как ты оказался в Москве? Я тебя сто лет не видела.

– Я думал, не узнаешь, – Толя показал свою фирменную вопрошающую полуулыбку с плохо замаскированной обидой, слегка покачивая при этом головой. «О господи, какой знакомый до боли жест!..» – подумала она про себя, все ещё безуспешно стараясь оправиться от изумления и настроиться на рабочую волну.

Марине пришлось в душе согласиться с этим укором, так как, несмотря на яркую мимику и особенности поведения, которые невозможно было стереть из памяти, её бывший худощавый одноклассник приобрел какую-то болезненную одутловатость, совсем не шедшую его подвижной натуре; на лбу у него уже можно было рассмотреть глубокие морщины, что мгновенно погрузило редактора в безотчетную печаль и глубокую задумчивость. Толя, напротив, казался воскресшим после нервической мизансцены в приёмной. Он теперь уже улыбался во весь рот и еле сдерживал радостный хохот.

– Оказался почти случайно. Меня Елена Александровна, – при этом имени Марина вздрогнула, – почти насильно отправила на конференцию в Питер, представляешь? Я до этого только у нас околачивался. Ну, я там с каким-то докладом и выступил, – Толя почесал затылок, как будто стесняясь этого факта. – А потом так получилось, что познакомился на этом мероприятии с одним человеком, которому пообещал бесплатно перевести пару-тройку рассказов… Ты что, его знаешь?

– Да-да, – поспешно ответила Марина и жестом попросила Толю продолжать, в очередной раз ругая себя за неумение сдерживать эмоции.

– Он мне сначала каким-то подозрительным показался, да и бесплатная работа… Что-то не до этого мне было. Но уж очень он красочно обещал протекцию в крупных издательствах. Я и согласился. Надежда была очень нужна, – добавил Толя со вздохом и посмотрел давней знакомой прямо в глаза, избавившись наконец от находившей на него временами привычки изучать свои шнурки во время разговора.

– Та-ак… – Марина открыла большую папку и притворилась, что в очередной раз внимательно изучает четыре строчки резюме своего потенциального сотрудника. В этот момент она напряжённо пыталась переосмыслить услышанное.

– Елена Александровна? – решила она начать с менее сложного. – Наша школьная учительница английского? Ты что, всё еще с ней общаешься?

– Конечно, а как же? – в этих непосредственных интонациях Талигова уже как будто улавливалась незлобная насмешка, и она невольно поёжилась, давно отвыкнув от любой фамильярности. – Я в школу после выпускного заходил несколько раз, встречал учителей, рассказывал о себе… Помнишь, я тебе как-то предлагал вместе заскочить? – Марина сдержанно улыбнулась и кивнула головой. Это была правда: Толя действительно приглашал её проведать преподавателей, но сколько лет назад это было! Девять? Десять?

– Ты всё время отказывалась. Видимо, занята была…

Марина продолжала осторожно вглядываться в черты лица этого мужчины, который, судя по всему, вот уже тридцать минут пытался добиться от неё какой-то другой реакции. «Бог мой, какая фантастическая непосредственность в общении! И это человек, который претендует на работу в крупнейшем издательстве Москвы? По крайней мере, держит он себя так, как будто его уже взяли. Чёрт возьми, а может, он и прав. Можно подумать, у меня сейчас остался выбор…» Вслух удалось произнести только следующее:

– Хорошо, мы сможем потом с тобой это обсудить, – еле заметный сдержанный вздох и звук пролистываемых бумаг. – М-м… Я вижу, у тебя нет опыта перевода художественной литературы? Или?..

– А как же рассказы Игоря Игоревича? – воскликнул Толя, безусловно сохранив в тридцатилетнем возрасте не только контакты со школьными учителями, но и детскую свободу в общении.

– Тогда это нужно было чётко указать в резюме, – Марина наконец-то вернула себе безопасную отстранённость и строгость делового этикета.

Еще пять секунд оба помолчали.

– Не буду скрывать, что мы тебя пригласили на это интервью по рекомендации Игоря Игоревича Греева.

– Кхе-кхе, наконец-то!

Марина подняла брови. Надвигалась буря.

– I beg your pardon?1

– Ну… Работу-то я ему отправил уже три года назад, а протекция, которую он мне обещал, только сейчас подоспела.

Марина не нашлась что ответить на выпад. Всё это было правдой.

– Кстати, классно выглядишь, – прервал он наконец неудобное молчание, чуть заметно покачиваясь на стуле.

Марина не знала, как реагировать на столь бесхитростный комплимент, от этого пришлось уже давно отвыкнуть. Она действительно ещё ни разу не позволила себе прийти на работу в небрежной одежде, тщательно следила за состоянием волос и кожи и тренировалась в спортзале каждые выходные.

– Спасибо, – сказала она, не глядя на Толю, а затем встряхнула головой, возвращая себя к главной задаче дня.

– Ну, расскажи, пожалуйста, о своём опыте. Мы ведь так и не встречались с выпускного, да? – Марина поняла, что собеседование все равно уже пойдёт не по тому плану, который она наметила накануне, поэтому решила немного расслабиться и забыть об условностях.

Толя опять загадочно ухмыльнулся и неторопливо лаконично пересказал основные факты трудовой биографии, периодически подглядывая в резюме, которое лежало у него на коленях, и каждый раз при этом чуть подергивал головой и улыбался, как будто иронизировал над самим собой. Марина слушала вполуха, будучи не в силах остановить поток воспоминаний, немилосердно накрывший её в тот момент, когда она распознала в этом серьёзном мужчине в скучном костюме цвета коричневой глины весёлого и когда-то совсем юного одноклассника.

– А-а-а… м-да… Так значит по поводу сроков перевода… – прервала она наконец недолгое молчание, не уловив ни слова из недолгой речи Талигова о своём образовании и опыте работы. – Толя, ситуация у нас действительно критическая, скрывать не буду. Книгу необходимо выпустить уже к концу лета, такова была договоренность с литературным агентом писателя. Прошлый переводчик, как, наверное, тебе уже рассказала по телефону Инна Викторовна, неожиданно нас бросил. Да-да, не смотри так. В прямом смысле этого слова. Единственная хорошая новость: книжка необъёмная, и опытному переводчику, – Марина смущённо скосилась на послужной список соискателя и сразу поспешила добавить в свой взгляд бодрой надежды, – опытному переводчику будет по силам уложиться в этот срок. Естественно, мы выплатим аванс.

Марина ожидала после этих слов заверений в ответственности, высокой производительности и уникальном таланте, но увидела только сдержанную улыбку и знакомое подёргивание плеча.

– Хорошо, всё сделаю, – ответил Толя после небольшой паузы, не глядя в глаза.

Марина не могла игнорировать голос разума, который настойчиво твердил о сомнительности успеха этого предприятия, но иррациональное чувство всё-таки взяло верх – она понимала, что другого выбора, кроме как взять Толю Талигова на работу, у неё просто не оставалось.

– Ты говоришь, что бываешь в нашей школе? – спросила она неожиданно.

– До переезда в Москву регулярно бывал, потом стало сложнее. Но как только получу отпуск, приеду домой и опять навещу учителей.

Марина всё ещё не могла понять, шутит он или говорит серьёзно. Поверить в то, что взрослый мужчина действительно собирается опять наведаться в школу только для того, чтобы увидеть своих прежних педагогов, было практически невозможно. Тут же она почувствовала отвратительный моторчик, который начал с методическим садизмом сверлить её душу.

– Признаюсь, немного удивлена… Помню, как ты на выпускном чуть ли не разругался с Ириной Юрьевной из-за того, что наотрез отказался участвовать во всех этих странных конкурсах и выступать с песней на Последнем звонке…

– Ты помнишь, что я отказался петь на Последнем звонке?

Марина Евгеньевна замерла от поразившего её саму факта.

– Да… Действительно… Сама не понимаю, как я это вспомнила. Столько времени после выпускного прошло, страшно сказать, – зачастила она в неприятной задумчивости и начала массировать лоб.

– Здорово, что ты помнишь… Но с тех пор многое изменилось. Я был тогда совсем другим человеком, – Толя опять посмотрел на свои ботинки и продолжил нехотя. – Не любил показывать свои чувства. После того последнего звонка мне потом стало как-то не по себе… Эмоционально не по себе…

– Неужели ты плакал?

Марина готова была провалиться сквозь землю, когда Толя покорно кивнул на её неудачную попытку разрядить невесёлую обстановку плоской шуткой.

Обезоруживающая откровенность этого человека в очередной раз потрясла её. Она уже приняла решение, но разжигающие душу вопросы, которые хотелось задать новому сотруднику, не исчезали. Марина опять потёрла лоб, чтобы придумать наиболее уместную реакцию на столь искреннее признание, но не успела начать фразу, вздрогнув от деликатного стука в дверь.

– — Марина Евгеньевна? – в дверном проёме показалось круглое веснушчатое лицо Аннушки Летовой со всё теми же осоловелыми безмятежными глазами. – Вам только что позвонил Игорь Игоревича. Вы просили доложить в любое время.

Анатолий Талигов был потрясён мгновенным преображением своей собеседницы: её ярко-розовая кожа в мгновение ока приобрела болезненный белый оттенок. Девушка зашуршала несколькими экземплярами резюме, потом сложила листы пополам, глубоко вздохнула и посмотрела на новоиспечённого коллегу с принуждённой широкой улыбкой.

– Добро пожаловать в издательство!

Творческий отпуск

– Как долго он ждёт?

Марина вылетела из кабинета, стремительная и полная нервической энергии, как-то сразу позабыв о Толе, который всё ещё неуклюже переминался с ноги на ногу в приёмной и внимательно изучал дверную петлю.

– А… Э-э… – уголки рта Аннушки Летовой мгновенно опустились: её чувствительная натура болезненно воспринимала любую резкую смену настроения окружающих, а этот вопрос, судя по исказившимся чертам лица шефа, не предвещал ничего хорошего. Она испугалась.

– Я сказала Игорю Игоревичу, что вы сразу же перезвоните, как только закончите разговаривать с новым соискателем. Я поступила неправильно? Вы бы хотели с ним поговорить сразу?

– Бог мой, Анна! Сразу! Конечно, сразу! Неужели вам нужно тысячу раз повторять одно и то же?!

– Да, но позавчера, когда звонили из отдела закупок…

Секретарь еле сдерживалась, чтобы не заплакать.

– То был раздел закупок, а не звонок от Игоря Игоревича! Вы что, не помните наш вчерашний разг… – Марина Евгеньевна запнулась на полуслове в страшной догадке. —Аня, я надеюсь… Вы же… Вы же точно сегодня отправили к Игорю Игоревичу курьера с посылкой?!

Это был удар в спину. Да, Аннушка не отличалась фантастической скоростью обработки информации и способностью молниеносно реагировать на изменения психологического климата в коллективе, но усомниться в её ответственности! В её добросовестности и надежности! Усомниться в её преданности! Нет, это уже было слишком.

– Ладно-ладно, не стоит так… Извините, Аня, я погорячилась. Боже мой, да не принимайте вы всё это на свой счет!

Секретарь отвернулась к окну и высморкалась.

– — Конечно, вы не забыли о моей просьбе, я в этом уверена. Но когда Игорь Игоревич будет звонить в следующий раз, всё-таки немедленно переключайте меня на эту телефонную линию и не медлите, пожалуйста.

– Хорошо, – произнесла Аннушка уже куда более спокойно, гордо выпрямившись на стуле. Уверенность в её пунктуальности придала ей сил и вдохновения.

Весь этот недолгий диалог Толя Талигов продолжал изучать незамысловатое убранство офиса и решился напомнить о себе, только когда бывшая одноклассница чуть ли не захлопнула дверь прямо перед его носом. Вовремя опомнившись, разгоряченная энтузиастка в ужасе встряхнула головой.

– Боже мой, Толя! Так ты еще здесь? – она запустила руки в волосы. – Прости меня, пожалуйста. Какая-то череда безумных дней… Я совсем закрутилась. Пожалуйста, дойди до Леши, то есть нашего корректора Алексея Игоревича… Аня тебе все покажет. Так вот. Леша вручит тебе распечатанную оригинальную рукопись. И в добрый путь!

Анатолий прекрасно видел и чувствовал, что мысли его давней знакомой уже витают где-то в другой галактике, и только понимающе кивнул, сохраняя свою невозмутимую сдержанность, за которой скрывалась пучина мучащих вопросов и бездна ещё не переосмысленных воспоминаний.

Пролистывая длинный список контактов, холодные пальцы Марины дрожали, но замечать это она отказывалась. С замирающим сердцем она услышала немного осипший голос. Потратив минуту-две на профессиональные экивоки и пресное изъявление дружеского участия, страдалица наконец перешла к вопросу, который раздирал её душу с самого утра.

– Игорь Игоревич, я так понимаю, вы мне звонили по поводу рукописи?

– Какой рукописи, Мариночка? – разговаривая по телефону, господин Греев имел обыкновение понижать голос до гипнотического шёпота, если того требовали обстоятельства. Этот приём действовал безотказно практически на всё его окружение, погружая собеседников в успокоительную дремоту. Тем не менее внутри Марины Евгеньевны сразу что-то оборвалось.

– М-м… Анастасия. Мой секретарь… Она должна была предупредить вас вчера вечером о курьере с посылкой… с рукописью, – добавила она еле слышно, как будто стыдясь сказанного.

– А-а-а, это! – Греев неохотно оживился. – Да-да-да, кто-то действительно сегодня приходил. Вы, Мариночка, лучше бы сами меня предупредили. Ну да ладно, давайте поговорим об этом после, – в груди Марины начался камнепад. – Я звоню вот по какому поводу. На время мне придётся оставить обязанности заместителя главного редактора. Скорее всего, в издательстве в ближайшие полгода я не буду появляться совсем.

Не в состоянии поверить в сказанное, Марина Евгеньевна бросила печальный взгляд на огромный стеклянный стеллаж, где на самом видном месте красовались книги Игоря Игоревича, уже истрепанные от пристального чтения.

– Как же так, Игорь Игоревич? Вы же ведущий автор нашего издательства! Вы же говорили, что у вас ещё две книги в планах! А как же литературные вечера для ваших поклонников? А конференции и семинары? На эти встречи ведь приходило столько людей!

– Спокойно-спокойно, Мариночка. Я просто ухожу в творческий отпуск, чтобы написать сборник эссе, а потом хотелось бы поездить по всей России с лекциями. Вы же знаете, как давно я планировал обобщить весь свой накопленный опыт. Правда, есть техническая формальность: чтобы получить гонорар и командировочные на этот вояж, придётся поучаствовать в какой-то премии. Не понимаю, зачем только нашему издателю понадобилось проводить меня через эти утомительные процедуры, но ничего поделать с этими условностями не могу: говорят, надо дать другим участникам хотя бы призрачный шанс.

Марина немного помолчала, все ещё не догадываясь об истинной цели звонка.

– Скажу вам откровенно, что за последние лет пять-семь я не встречал более усердного и талантливого сотрудника, чем вы, – Марина вспыхнула, и в её душе опять затеплилась надежда, – поэтому уверен, что у вас есть множество интересных идей для текстов и…

– Первый текст этой рукописи я написала еще девять лет назад, поэтому, конечно, приходится сгорать от стыда, когда замечаешь стилистические огрехи… – Марина замялась в приступе непритворной скромности. – Но я все равно решила оставить этот опус, чтобы вы потом обратили внимание на прогресс…

– О чём это вы толкуете?

– А разве… Разве вы говорили не о моих текстах? – выдавила несчастная упавшим голосом.

– Да научитесь вы когда-нибудь меня не перебивать? Дайте же мне договорить!

В мастерстве переходить от приторного подкапывания до неприкрытой агрессии и чванства Игорь Игоревич Греев не знал себе равных, но эти переходы были такими непредсказуемыми и молниеносными, что Марина, несмотря на долгие годы общения с этим господином, всё еще не могла к ним привыкнуть. На этот раз вспышка литератора буквально прибила её к месту.

– Я говорил не о ваших тестах, а о своих. Точнее… – Греев замялся и чуть смягчил тон, – о моих будущих работах. Для участия в этой бестолковой премии всё-таки понадобится предоставить пару-тройку новых вещиц. Конечно, у меня уже есть достойный материал, – при этих словах Марина внезапно вспомнила неутешительную тираду верной напарницы о «двух-трех полноценных книгах» звезды издательства и прикусила язык, – но я решил приберечь эти ценные изыскания для куда более серьёзной цели. Конкурс этот, я уверен, не что иное, как позёрство и школярство да желание привлечь побольше подписчиков в наши социальные сети. Modernitéé oblige!2 Но что делать? Через этот этап не перескочишь.

Марина в очередной раз попала под чары непоколебимой уверенности писателя в своей правоте, не найдя в себе силы пропустить эту информацию хотя бы через слабейший фильтр критицизма. Однако сквозь пелену обожания ей все-таки удалось обратить внимание на весьма настораживающие местоимение «мы», проскользнувшее в заманчивую речь тихой сапой.

– Я решил, что у нас получится отличная кооперация. Вы – со своей гиперответственностью и усердием, я – с внушительным литературным багажом и самобытным стилем. Уверен, что наш тандем ждет успех.

– Простите… нам?

– Да, нам, конечно, – невозмутимо продолжил Игорь Игоревич. – Я работаю сейчас одновременно над тремя книгами, поэтому времени на редактирование не остаётся совсем. В вашем профессионализме и дотошности не сомневаюсь нисколько, поэтому вижу эту работу так: раз в неделю буду отправлять несколько страниц текста, а вы уж там доведете всё до нужных стилистических кондиций, – Греев выдержал небольшую паузу, а затем продолжил с тем же невозмутимым спокойствием. – А если у вас ещё и появятся свои идеи, это будет совсем замечательно. Я готов внимательно изучить каждую из них.

По замыслу бравого наставника последняя фраза, судя по всему, должна была Марину Евгеньевну осчастливить, но она молчала дольше обычного, и Греев, не дожидаясь ответа, дополнил воодушевляющий посыл.

– Подавать заявку на премию может только один человек от издательства, поэтому над сборником, конечно, будет стоять моё имя, но… – Греев опять понизил голос до опасного шёпота, – я буду помнить о вашем участии и обязательно вам потом помогу.

Как именно господин планировал помочь обескураженной помощнице, он решил не уточнять. Достаточно было его не терпящего сомнений тона.

Если вы решили, что Марина Евгеньевна возмутилась, то будете очень далеки от истины. Если полагаете, что просьба импозантного литератора задела её самолюбие, то и здесь не угадаете. Не было в её душе ни гнева, ни злости, ни даже проблеска обиды. Она лишь… обрадовалась!

– Вы готовы рассматривать мои идеи для ваших рассказов и эссе? Мои наработки? Игорь Игоревич, я же вот как раз сегодня прислала вам свои работы. Вы не представляете, как долго я не решалась это сделать!.. Мне всё казалось, что эти наброски недостаточно хороши для человека с вашим опытом. Вам… вам удалось их пролистать?

– Да, посмотрел, – голос Греева мгновенно приобрел натянутость и какой-то стальной отзвук, отчего по спине Марины пополз невыносимый холодок. – Неплохо.

– Неплохо, – повторил он. – Но необходимо дальше шлифовать ваш стиль. Ему не хватает внимания к мелочам и тонкости обработки фабулы. Для первого раза, впрочем, это простительно, но если вы хотите продолжать, то… А что вы, собственно, хотите с этой рукописью делать?

Марина почувствовала, что рука, которой она держала трубку, как будто немного каменеет. Уже было неважно, что он скажет после, уже не имеют значения слова, которые она произнесёт в ответ на его вопрос. Её сердце было разбито. Три года, три года бесплодных попыток подступиться к этой величине, вдохновившей на творческие поиски. Три года изматывающего сомнения и нервического ожидания. Три года борьбы с собой, когда душа так хотела писать, а голова без конца твердила, что это затея самонадеянна и глупа, и вот когда она наконец-то решилась… Нет тонкости обработки фабулы… А как же добиться-то этой утонченности изложения? Что же ей делать, чтобы наконец появилась эта ювелирность литературной отделки? Нет, все эти вопросы уже не имеют смысла. Она ноль и ничтожество, и ещё спасибо Игорю Игоревичу, что он так мягко об этом сообщил. Даже стыдно подумать, что эту писанину кто-то вообще мог всерьёз рассмотреть к печати.

– Ничего не хочу, – редактор вновь обрела свою спокойную интонацию. – Это просто хобби.

– Понимаю-понимаю, Мариночка. Но все-таки пока советую сконцентрироваться на главной задаче. Возможно, чуть позже я вернусь к вашим зарисовкам, чтобы внимательнее изучить… детали. Так что скажете по поводу моего предложения?

«Чуть позже вернётся к зарисовкам…» – Марина повисла на этой мысли, как человек на надломленной ветке дерева.

– Прекрасно! – и в этих словах не было ни грамма лицемерия. – Я буду рада помочь вам. Когда нужно приступить к работе?

Игорь Игоревич расплылся в довольной широкой улыбке, видеть которую его собеседница, к сожалению, не могла, иначе травмирующий инцидент удалось бы забыть быстрее.

Они договорились быть на связи до церемонии вручения литературной премии. Греев обещал прислать тексты на редактирование уже завтра.

***

Пока Марина Евгеньевна распутывала якорные цепи в разговоре со своим наставником, её подопечные забыли на время о своих прямых обязанностях и обступили несчастного Анатолия Талигова, только что получившего в своё распоряжение просторный письменный стол, компьютер и большую светодиодную лампу. Группа задорных развеселившихся сотрудниц не отходила от огромного автомата с кофе и шоколадками – устройство оказалось лучшей точкой наблюдения над новым загадочным сотрудником. Девушки перешёптывались, обменивались задорными смешками и провожали Толю заинтересованными взглядами.

– Ну как, парень, уже чувствуешь свою великую миссию по спасению человечества? – у письменного стола уже добрых пять минут околачивался иллюстратор Денис, полный своего неизменного иронического запала.

Надо признать, что чувство юмора и умение погружаться в закрытый мир полунамеков отнюдь не являлись отличительными чертами Анатолия Талигова, поэтому столь многозначительная сентенция почти не произвела на него впечатления: он лишь вскинул брови и молча вперил в бодряка вопрошающий взгляд.

– Ну… ты же, наверное, знаешь, что все тут еще вчера ходили по краю пропасти?

Толя продолжал молчать, беззастенчиво погрузившись в свой перевод, однако столь неслыханное нарушение этикета общения ничуть не смутило неунывающего Дениса, и он упрямо продолжил поток саркастично-благожелательной речи.

– Еще вчера Марина напугала всех увольнением, если мы не успеем добить этот проклятый «Звездопад на холме». Обзвонили всех переводчиков, а результата ноль. Я уж сам, признаюсь тебе, так испугался, что в три часа ночи полез размещать резюме на ХедХантере. И тут ты! – Денис принялся картинно подпрыгивать вокруг стола новоиспечённого коллеги, изумлённого такой раскрепощенностью. – Наше послание небес, наш добрый светоч в тёмном небе!

Толя оторвался от кипы бумаг и посмотрел на развеселившегося иллюстратора тяжёлым недвусмысленным взглядом.

– Всё-всё-всё, понял-понял, дружище. Не мешаю вашему высокоблагородию исполнять высокую миссию по спасению заблудших ударников издательского производства.

– Что здесь происходит? – у Марины Евгеньевны слух был идеальным, поэтому она улавливала из своего кабинета тончайшие изменения интонаций и каждый раз не ленилась потом проверять, всё ли было в порядке.

– О господи! Ты точно уже успел утомить нашего нового переводчика, я тебя знаю, – Толя при этих словах лишь шмыгнул носом и продолжил что-то невозмутимо набивать на клавиатуре. – Не волнуйся, я нашла для тебя новое дело: вот готовые макеты от Инны Владимировны: тебе придется проверить, все ли иллюстрации на месте и правильно ли верстальщик скомпоновал листы. К своим прямым обязанностям сможешь приступить совсем скоро: у нас тут столько проектов намечается, что не заскучаешь. А сейчас марш отсюда и не смей мне тут портить рабочий настрой, подлец!

Денис любил этот притворно повелительный тон своей начальницы, поэтому тут же скорчил заискивающе извиняющуюся физиономию и сложил ладони в молитвенном экстазе.

– Слушаю и повинуюсь и продолжаю отдавать этому святому месту все неистощимые запасы моего неизъяснимого мастерства. Слушаю и каюсь, Марина Евгеньевна. Слушаю и повинуюсь!