Введение в европейскую историю народов до Геродота. Вокруг Кавказа и Понтийских берегов

Оба блестящих периода отмечены почти одновременно (примерно в седьмом веке до н. э.; см. География II, 901) окончательным созданием новых религиозных кодексов: в Иране – учение о началах добра и зла в служении Ахура Мазде (Вендидад и Зенд Авеста); а на реках Инд и Ганг, где мы еще больше погружаемся в историческую темноту, через историю, происходит переосмысление древней системы эманаций и веры в переселение душ (в Кодексе Ману), ставшей зародышем, подобно Гидре, непрестанно порождающим и обновляющим систему божеств (пантеизм в поздней реформированной системе Веданты), которую можно выявить в древнейшем чистом служении природе. Что мы знаем из этих периодов славы, так это язык победителей и выживших, пред которыми молчат мертвые, либо побежденные отступают в сумрак ночи и прошлого, посторонившись. Тем не менее, остается неясным, являются ли царства, основанные вышеуказанными новыми системами в Бактрии, Мидии, на реках Инде и Ганге, равно как и их правоверные династии, преемниками Гистаспов в Иране, таковые Корос и Пандос на реке Ганг, никак не связанными между собой, или последнее, возможно, только кажется на первый взгляд. На протяжении веков, после долгой череды многократных усилий, они достигли высот могущества и установления, ставших известными из древнейших письменных памятников иранцев и индийцев, а также по их религиозным, поэтическим, научным и художественным произведениям. Однако в итоге возникла борьба за утверждение нового обоснования против существовавшего ранее понимания, породив тем самым древнейшие религиозные войны, история которых, хотя и оставила самые яркие следы в меняющихся отношениях народов, но, несомненно, сохранила очень мало фактов, поскольку сама по себе она не говорит ничего определенного и удовлетворительного о сущности сторон и их предводителей.

И все же индийская мифология и традиция со своими толкователями называют самыми кровопролитными войнами именно междоусобицы каст жрецов и воинов, либо различных приверженцев Брахмы, Шивы и Вишну, либо браминов с буддистами, в результате которых побежденные, в данном случае буддисты (хотя мнения на сей счет и расходятся) были вынуждены искать прибежища на дальних рубежах индийского пространства (География I, 712, 807, 690; II, 799, 896). Существует еще одна, пускай малоизвестная и почти вымершая, но все же литературно образованная древнеиндийская секта, которая в равной степени отличается как от нынешних браминов, так и буддистов, – джайн (дшайны, джины), приписывающая себе исключительную заслугу в изгнании буддистов из Индии (см. Wilks Histor. Sketches of Ind. I, 514 etc.). Однако их сторону в вышеупомянутых этно-конфессиональных отношениях, разумеется, нельзя упускать из виду.

Предания Ирана называет те религиозные распри войнами служителей Ормузда против Афрасиаба, князя тьмы, древнего Ирана против грозного Турана, служителей света против идолов Чина и Турана (География II, 20, 51, 585, 623, 796, 901). Но есть и весьма странные персидские рукописи, написанные сторонниками туранцев, объясняющими свои войны как враждебный натиск, предпринятый из-за того, что иранские цари следовали законодательству учения Заратустры (см. Wilks Histor. Sketches of Ind. I, 513).

Греки упоминают о подобных религиозных войнах, вспыхивавших вновь и вновь на протяжении древних и новых столетий то здесь, то там, сами не ведая по какой причине; например, Ктесий сообщает о войнах мидян против кадусийцев, как и Геродот о войнах персов против массагетов при Кире, против Скифов и Будинов при Дарии (География II, 902, 928), которые, завершившись, обращаются против греков, как только были разрушены Гелоно-Будинское храмовое святилище и городское поселение, а Дарий вместе с верующим в Ахура Мазду персидским войском возвел восемь новых больших священных стен (ὀϰτὼ τείχεα ἐτείχεε μεγάλα Herod. IV, 124; Keifh см. География II, 491, 503, 692) на Даросе, после чего началось его отступление.