Минимальное воздействие. Книга 2

– Ну, не страшно. Научим. Там не особо сложно всё. Но тут главное, как у любого разведчика – голова на языке держится. За базаром следить надо очень аккуратно. Брякнешь чего не то, и кровушка полилась ручьём.

– Да это понятно. Но я ж по фене-то не ботаю. Как разговор с ними вести будем?

– Так тут никакой фени и нет пока. А разговор будем вести как слуги государевы при высокой должности. Наедем с предъявой за попытку убийства царя, предложим разрулить по-тихому. Но если они перестанут безобразничать и боярина нам сдадут. Мол к ним у нас пока претензий нет, а вот боярина надо сдать.

– А потом?

– А потом они нам людишек своих кого не жалко дадут для свидетельских показаний. Запишем всё, и разъедемся полюбовно.

– И всё?

Владимир прищурился и поглядел на молодого волкодава, как на несмышлёныша.

– А потом к ним люди от деда Тихона придут. Скажут, что не по понятиям это, клиентов денежных мусорам сдавать. Мол, нарушили они там чего-то по их законам, и предложат Сеньке властью поделиться, коли не захочет на перо сесть, как суке.

– Ух ты! – Васька слушал, открыв рот, как пересказ краткого содержания какого-то реально крутого криминального боевика. Такой сценарий замутить за пару часов, как Васька поделился с ним данными допроса Катьки-Ромашки. Во майор, в смысле, капитан, и умён!

– Короче, собирай дружину, едем на стрелку с псковскими через три часа. Ну, как солнце на закат пойдёт. Часов-то тут и правда нет. Надо бы заказать в Европе чтоль? И, да, царю скажем что мол пока следствие ведём, проверяем мол всё, чтобы всё достоверно было. Ну недельку потянешь, а потом и вторая часть марлезонского балета уже наступит.

…

Записки по будущим историческим событиям Илья стал вести сразу по приезде в усадьбу, как и обещал Ибрагиму с Володей.

Он уже делал это два года назад для иезуитов, но тогда это было скорее краткое изложение. Он там расписывал в основном что-то из далёкого по нынешним временам восемнадцатого века. Про Анну Иоановну правда написал немного, но в основном про Екатерину вторую и Наполеона.

А теперь вот сидел уже вторую неделю, старательно вспоминая и расписывая детали основных значимых Российских и мировых событий на ближайшее время. И про имена личностей, оставивших какой-то след в истории. Он понимал, насколько важны его знания сейчас для всех попаданцев, чтобы не наступить им случайно на эту грёбаную бабочку, не дай Бог. А потому очень старался. Почти три с половиной года жизни в этом времени слегка проредили его память, но сейчас он как будто феникс из пепла восстанавливал всё по крупицам воспоминаний. Без исторических документов, книг и википедии под боком это было трудно, но он всё-таки историк, и про этот период много чего читал.

Но вот в интервале 1690-1694 годы он смог вспомнить только про смерть вдовой царицы Натальи Кирилловны зимой 1694 года. И всё. Хоть убей, но до начала Азовских походов Петра в 1695 году никаких других значимых дат и событий он вспомнить так и не смог. И имена сподвижников Петра у него почему-то всплывали только начиная с его возвращения из великого посольства в 1698 году. А до этого, как будто корова языком слизнула. Будто и не занимался ничем Пётр первый первые пять лет как на престол взошёл. Ну, занимался конечно, и скорее всего какие-то исторические документы того времени об этом точно писали. Но вот Илья ничего так вспомнить и не смог. Не его это был профиль.

Вот и сидел теперь единственный историк будущего всея Руси и крепко думал, а не выпить ли ему пойти с Серёгой и Димитрием. Илья был совсем не пьющим, но тут, похоже, без пол-литра точно уже никак…

…

Сашка Меншиков сидел за столом и старательно делал вид, что очень увлечён чтением какой-то церковной книги.

Пётр ходил по комнате из угла в угол и диктовал очередное письмо, которое, сидевший в углу старый дьяк аккуратно записывал набело на дорогущем листе гербовой бумаги.

Меншиков когда-то очень удачно открестился от чистописания под диктовку царя, изобразив неграмотность в письме. Ну не будет же он показывать, что может строчить пером как пулемёт, но без этих местный ятей и ижец. Или как они тут называются? Короче, ну его нафиг, палиться так. Он ещё семь лет назад понял, что чем меньше он свою грамотность выпячивать будет, тем жить легче.

– … а буде она ослушается, то поступить с ней нечестно. – Пётр выдохнул. Говорить длинные речи было для него ещё сложновато, но дыхательная гимнастика Попова помогала в этом знатно. Раньше-то, бывало, он и пяти минут с бумагами усидеть не мог, а теперь вот по полдня с ними возится и ещё и на тренировки силы остаются.

– Кого пошлёшь с сим письмом, государь? – дьяк аккуратно присыпал на подпись царя песочком и начал скатывать его в свиток.

– Троекурова пошли. Он тут как раз вчера вызывался службу служить. Вот и послужит.

– А если заупрямится сестрица? – Сашка поднял глаза от книжки. И так там ни черта не разберёшь в этих буквицах, а тут ещё свечка на столе какая-то дохлая, еле светит, все глаза сломал уже.

– Тогда, как говорит Попов, будем работать по второму варианту. Отряд Семёновцев пусть Яков отрядит с ним. И из Преображенского её дале не пускать. Пусть в Новодевичий едет сразу, и не давать ей говорить ни с кем. И так полки взбаламутила уже. Хватит. Наговорилась.

Второй вариант предусматривал брать врага в плен только живым. Третий – на степень сохранности врага можно было и наплевать. А вот четвёртый однозначно не предусматривал живых врагов вообще. Так что, Софье ещё повезло …

…

В конце августа в Троицу приехал Франц Лефорт в компании трёх стрелецких полковников. То, что стрельцы, оголодавшие за время стояния в Преображенском, без жалования и без понимания ситуации решили взбунтоваться, то Пётр уже знал хорошо. Были у него там свои люди, которые и докладывали о состоянии дел.

Агитация силами местного населения среди стрельцов была весьма удачной, не зря Сашка с Ибрагимом готовили там почву для будущего противостояния. Весь сценарий правда чуть не пошёл коту под хвост, когда в Преображенское вдруг раньше времени не рванул Шакловитый. Но обошлось, перехватил его Васька по дороге. И далее уже всё шло как по маслу.

Софья сама приехала в Преображенское, когда полки стрельцов оттуда уже вышли к Троице. Шли давать присягу истинному царю.

И вот теперь, получив послание от братца, Софья металась по дому и кусала себе руки. Бросили! Все бросили, твари неблагодарные! И говорил ведь ей Вася, чтобы не ехала никуда. Надо было в кремле запереться и ополчение созывать. Глядишь и отвоевала бы!

Да кого обманываю-то? Повоевала уже, хватит!

Мысли метались по классике: от шока до принятия. Но ей всё же пришлось ехать в Новодевичий монастырь. Татищев, злыдень, ей даже письмо в дороге написать не дал. Хотела Васю предупредить. Но теперь уже что? Всё?

И она опять, в который раз, заревела, как простая русская баба.

…

– Учитель младших классов… , – Пелагея как будто смаковала это на языке, – а сколько всего классов у вас там?

– В школах детей 11 лет учат. С семи до восемнадцати.

– Это царь у нас, выходит, по вашему школяр ещё? – хихикнула боярыня.

– Ну по возрасту как бы да. Хотя он и женат уже и дитё скоро будет. Времена другие. Тут взрослеют скорее всего раньше.

– Ну, это да. Я в шестнадцать понесла. – И женщины опять загрустили.

– У нас грамоте вообще всех детишек учат. Первые четыре года младшая школа. А потом уже более сложные предметы идут.

– И крестьян?

– Вообще всех. Даже детдомовских. Это у который родителей нет, их в специальных учреждениях собирают и там за государственный счёт содержат и обучают.

– То дело богоугодное! У нас тоже такие есть. Софья лет шесть назад сделала в Москве два таких воспитательных дома. Что там с ними сейчас не ведаю, но думаю, что дело то доброе.

– А в усадьбе у вас что? Учат детишек?

– Есть при церкви школа. Там деток мастеровых по воскресеньям отец Иннокентий читать учит.

– Мастеровых?

– У мастеров и математика, и чтение в ходу. А крестьянам-то и некогда. Все работают, а летом, почитай, что и до ночи. Тут день год кормит. А зимой тут так заметёт бывало, что и на коне не проедешь. Когда учиться-то?

– А можно посмотреть, как тут детишек учат? – Наталья вдруг подумала, что и она выходит пользу тут может приносить. Ибрагим ей ведь говорил тогда, что обучать детишек им ещё тут многому чему предстоит. Так чего бы и не попробовать тут?!

…

– Глашка! – заорала вбежавшая в амбар девка, – ты пошто нечестно так сделала?

Из сеновала под крышей амбара показалась голова Глафиры, вся в сене и взлохмаченная.

– Не ори, токмо заснул, – шёпотом зашипела девка.

– Мы же договаривались! – Полька воззрилась на соперницу сдвинув брови и начала шарить по сторонам в поисках чего потяжелее.

– Ну так вышло! Не виноватая я! Он сам… – и они вдруг услышали, как из сена раздался тихий мужской смех.

– Ага… он сам пришёл? – Сергей уже ржал в голос.

Глашка повернулась к лежащему рядом с ней мужчине с выражением удивления на раскрасневшемся лице. Он что, над ней смеётся? Губа у девки начала мелко подрагивать, а из глаз вдруг брызнули слёзы.

– Ну что ты, милая, – Сергей понял, что это его косяк, и принялся успокаивать барышню. – Это я просто анекдот вспомнил смешной. А ты ж у меня такая хорошая! – и он ласково приобнял и чмокнул рыдающую девку в надутые губки.

Полька, разинув рот, смотрела на эту картину и не понимала, что тут происходит. Она шла сюда с твёрдым желанием повыдирать космы этой разлучнице, а теперь ей вдруг Глашку стало жалко. Может обидел её Сергей чем? Да нет, вон и в губки целует, и обнимает ласково так!

И Полька начала подниматься к ним на сеновал, с намерением разобраться в ситуации. А пока Глашка продолжала реветь, она начала тоже её поглаживать по волосам, приводя растрёпанную причёску в что-то отдалённо похожее на прямые пряди. Ну и тут руки мужчины как-то так случайно столкнулись с Полькиными. "Я тоже не виноватая", – подумала девка, и, отодвинув в сторону рыдающую подругу, всем телом, истосковавшимся по мужской ласке, набросилась на Сергея.

…

Голицын сидел дома, и ждал. Ждал, когда решится его судьба, повлиять на которую он уже не пытался.

– «Софьюшку в монастырь отправил, а меня и головы лишит». – Василий сидел в кабинете и думал. Мысли разные копошились у него в голове, и одна хуже другой.

Робкий стук в дверь вывел его из этого мутного состояния.

– Кто там? – Голицын поднял глаза на вход.

– Князь, тут люди от царя пришли, требуют, чтобы пустили их, – слуга, одетый на европейским манер, как и все его домовые слуги, зашёл в кабинет и низко поклонился.

Ну, вот и всё.

Василий встал с кресла и одёрнул на себе парадный камзол. Поправив на груди памятный золотой медальон, надетый на него лично Софьей за руководство крымскими походами, он высоко поднял голову и с решительным взором шагнул на встречу судьбе.

Предсказанное иезуитом всё-таки начало сбываться, и, дабы не идти поперёк Божьей воли, Голицын сам без сопротивления поехал под присмотром десятка солдат в Троицу.

И через два дня Петр объявил ему свою волю, и отправил в ссылку в Каргополь, за самоуправство в управлении и за нерадение в Крымском походе. А ведь Магистр так и предупреждал. И обвинения от царя в покушении на государственную власть для него так и не прозвучало.

…

Патриарх Иоаким долго готовился к этому неприятному для него разговору. Когда он первый раз увидел в свите молодого царя этого тёмнокожего молодого мужчину, реакция у него была однозначная. Перекрестить и сжечь!

Но после их многочисленных бесед, больше с его стороны похожих на допросы с пристрастием, Иоаким мнение поменял. Причём на диаметрально противоположное. Начитанный, умный и ПРАВОСЛАВНЫЙ арап смог убедить главу русской православной церкви в своей полной адекватности и абсолютной лояльности к России и лично к Петру Алексеевичу. И именно его стараниями церковь весьма крепко поднялась по деньгам во время весеннего царского фестиваля.

А теперь вот патриарх третий день подбирал слова и готовил речь. В то, что арап был заслан к царю иезуитами, он не верил. Хотя в разговорах у того и мелькали иногда фразы, которые больше иезуитам подходили, но сказаны они бывали не с целью убедить собеседника в своей правоте, как братья Ордена обычно делают, а как примеры иной, чуждой православному человеку точки зрения. И это Иоаким тогда очень отчётливо запомнил. Не любит Ибрагим иезуитов. Вон как после разгрома их посада в Немецкой слободе он какой довольный ходил.

Но слова Медведева о том, что Магистр Ромель поручил ему найти и наладить контакт с Ибрагимом, сильно задели старика. Неужели он мог так ошибиться? И в ближнем кругу царя теперь есть волк в овечьей шкуре? И это всё с одобрения его, патриарха, самого? А если вдруг …

– Поговорить надо, – Иоаким степенно кивнул проходящему мимо Ибрагиму и медленно пошёл в направлении своих покоев, даже не сомневаясь, что тот пойдёт за ним следом.

И удивлённый арап действительно пошёл. Всё-таки патриарх позвал, не абы кто. Да и время есть, пока Попов с Головиным не вернулись со стрелки с Псковскими.

– Слушаю, владыка, – Ибрагим, зайдя вслед за патриархом в его немаленькие апартаменты внутри монастыря, перекрестился на красный угол. Служка, повинуясь жесту хозяина помещения, быстро закрыл за Ибрагимом двери.

– Присядь, нелёгким будет разговор. – Старик сам уселся в большой деревянный трон, стоящий в голове огромного дубового стола по центру палат. Солидно так рукой повёл в сторону скамьи вдоль стола, приглашая арапа присесть, куда тому будет удобно.

Ибрагим покосился на хлопнувшие за спиной двери и присел поближе к патриарху.

– Скажу прямо, хоть сие и есть тайна, но раз она тебя касаема, то ответ твой услышать хочу честный и прямой. То, что ты тайный иезуитский лазутчик и шпион, я не верю. Иначе ты бы уже на дыбе был в темнице, и царь бы тут не помог. А потому вопрошаю тебя открыто и без боязни. Почто Магистр иезуитов Фредерик Ромель ищет встречи с тобой?

«Опа! Ну нихрена ж себе тема нарисовалась откуда не ждали!» – Ибрагим хоть и пытался держать себя в руках, но видимо на лице у него сильное удивление было заметно. Потому, как патриарх, внимательно вглядывающийся ему в лицо, сделал для себя правильные выводы. Не знал Ибрагим про такой интерес иезуитов к нему.

– Владыка, а откуда такая информация пришла? Со мной никто про это не говорил никогда.

– Поймали мы агента иезуитского намедни. Поспрошали как водится. Вот он и рассказал, что Ромель де приказал искать в близи царя людей новых, таких, которые отличаются чем-то от обычных.

– Каких обычных? – Ибрагим сделал удивлённое лицо. – Темнокожих? Таких много что ли тут? – и ухмыльнулся, а у самого внутри всё сжалось. Если сейчас патриарх про попаданцев что-то ляпнет, что делать тогда? Валить его тут, а всем объявлять срочную эвакуацию по самому жёсткому сценарию, который они когда-то прорабатывали? Или договариваться как-то? Получить поддержку высшего церковного иерарха – это всё-таки дорогого стоит. Старик вроде адекватный, хоть и себе на уме, конечно.

– Не прямо так, что темнокожих, – патриарх вдруг задумался. А ведь и правда, с чего это Сильвестр решил, что Магистр ему про Ибрагима писал? Просто, потому, что он прям уж сильно внешне ото всех прочих отличается? А может это и не про него вовсе было? – А ведь и правда. Не говорил он там прямо про цвет кожи-то. А кого же он тогда имел ввиду? – И он вопросительно посмотрел на Ибрагима. – Ты как думаешь?

– «Ясно кого, пришельцев из будущего!» – подумал про себя попаданец, а вслух сказал:

– Ну при царе сейчас много новых людей, и, мыслю я, скоро ещё больше будет. Всё ж перемены будут в стране с приходом Петра Алексеича в кремль. Много и новых людишек набежит, а и те, кого забыли ранее незаслуженно тоже захотят к царю поближе вновь попробовать. Может иезуитам просто из новых людей агенты нужны? Старых-то царь поди всех и разгонит. Если не казнит. – И Ибрагим пристально посмотрел на старика. Мол, решать кого-куда мы можем и вместе, если ты тут правильно акценты сейчас расставишь.

– Вот оно как! А искать таких подсылов иезуитских будет Васька Головин? И Попов? – Иоаким задумчиво посмотрел на стол. – И как же они их искать будут?

– Может ты, владыка, поможешь? Как-то же этого агента иезуитского поймали. Кто он хоть таков-то?

– То не важно. Случайно его поймали. Видак был, как от с Магистром шашни крутил. Боюсь, это ничем нам особо не поможет. Хотя мы его, конечно, поспрошаем ещё… да, поспрошаем…, – и старик опять задумался о чём-то, вон как глаза заблестели. И патриарх протянул руку.

Поняв, что аудиенция окончена, Ибрагим поднялся со скамьи, изобразил глубокий поклон и, приблизившись, поцеловал руку священнику и затем медленно задом попятился к дверям. Иоаким машинально перекрестил арапа, находясь при этом в глубокой задумчивости и уже, видимо, мыслями пребывая далеко отсюда. Знает ли Медведев ещё кого-то из агентов Ордена при дворе? Не спрашивал он его про то. Уж больно информация про Ибрагимку его в смущение тогда привела, вот и не стал дальше разговор вести. А ныне вот пришло уже время вопросов с пристрастием.

Надо к кату его вести! И самому послушать! Похоже, прав арап, боятся иезуиты потерять власть при смене царя, вот и ищут, кого из новых людей рядом с ним на крючок себе подцепить можно. А новых ведь и правда много, и точно будет больше. Молод, государь, опора ему нужна. В старых боярах да дьяках того не сыскать. Почитай каждый второй или казнокрад или мздоимец. А бояре те лишь бы почестей да земель с крестьянами поболе от трона урвать. И чтобы не трогали их.

– «Эх, а ведь под это дело и в церкви ему порядок бы навести. Старообрядцев повывести всех, да земельки их к церковным привесть», – и мысли его плавно ушли в сторону проблем с управлением церковным хозяйством.

А Ибрагим, выйдя за двери патриарших палат, опять истово перекрестился. Уже чисто для себя.

«Пронесло на этот раз! Но кто ж там у иезуитов такой шустрый? Надо Ваське сказать, чтобы по подземелью пробежался. Сидит небось он там у патриарха, или песни уже в пыточной поёт. Надо бы и нам послушать, что и как. Ох, чую, с иезуитами ничегошеньки не закончено, а даже наоборот, начинается только всё. Как Наталью Магистр потерял, так как с цепи сорвался. И Голицына вон заставил полки стрелецкие раньше времени дёрнуть на Петра, и сам убежал, только пятки сверкали. Дед Тихон смог только узнать, что рекой тот ушёл. А тут вишь как, агента в Троицу послал. Наталью искать? Или догадывается, что рядом с Петром ещё попаданцы есть? Вряд ли, но, сука, умный ведь, мог и додуматься. Контрразведку, как и планировали, Попов у нас возглавит, но надо бы нам уже и внешнюю разведку свою создавать. Агенты нам тоже везде пригодятся. А дипломатическая служба тут на дряхлом Посольском приказе вся построена. Может Илью туда поставить? Надо с ребятами обсудить!»

…

Глава 5

В ватажке Сеньки Псковского за три года её существования было уже больше сотни человек. Не сказать, что прям все отъявленные мерзавцы и душегубы, но и интеллектом особо никто не блистал. Кроме может самого Сеньки да бабы его, Катьки-Ромашки. Через ту бабу им неприятностей и привалило.

Решения в ватажке принимал всегда сам Сенька единолично, но с оглядкой на троих своих подельников, которые были у него за бригадиров. Когда Катька пришла в хату с базаром за мокруху молодого царя, её сперва и слушать никто не стал. С ума девка сошла, не иначе?! Мало ли какой-то там боярин им чего наобещает. Дело-то не простое поди. За такое не токмо ноздри рвать будут да на каторгу, а и головы лишат сразу.

Когда же потом оказалось, что окромя денег за дело дают ещё три речных ушкуя, да камешки, каковые в той-же Риге можно продать втридорога, то сомневающихся стало поменьше.

После того, как московские братки все легли под какого-то Поповича, ходу на Москву для псковских не стало совсем. А все караваны, которые шли под крышей этой Мафии, стали вдруг неприкасаемыми. Купчишки только, что не в очередь становились, чтобы такую защиту получить. Особенно после того, как бойцы этой самой Мафии показательно и жутко кроваво разобрались с ватажками из Рязани и Воронежа, да так, что весь криминальный мир тогдашней России в ужасе замер аж на целый месяц, пока волна информации расходилась по самым дальним селениям аж до самого камня. Там, где стоит печать Мафии, то не трожь. Запомнили все и надолго.

Но периодически всё же возникали какие-то отморозки, которые либо были глухие, либо залётные, либо новички, которые не в теме просто оказались, на свою беду. И никакое численное превосходство тут их не спасало. А если и уходили с дела живыми да с барышом, но жили как правило не долго после того. Всех доставали и на фарш пускали. Причём не фигурально. Ибо нефиг!

Оттого и взялся Сенька за заказ этот стрёмный. Потому как кормить ватажку же надо. А если не кормить, то, что он за атаман такой? Но тут расклад был и другой. За такой куш можно было и на покой потом уйти. А ватажку вон на Сиплого оставить можно, человек он верный. Будет потом процент малый старому атаману на хлебушек с маслом отстёгивать.

Но гладко было на бумаге…

План А провалился сразу и с треском. Катьку приняли, не успела она и до кухни с мешком отравы дойти.

Говорил ведь он ей дуре, что гиблое дело то, самой наперёд лезть. А она вишь заладила, народу там щас полно, кто внимание на девку одинокую обратит возле кухни. А она быстро мол обернётся, и всем с того прибыток будет. А ей за то долю пятую вынь да положь! С боярином то Сенька сам договариваться ездил. Без него шиш бы она чего получила вообще. Закопали бы девку после дела того, и с концами.

А теперь вот стрелку новый дознаватель царёв им забил. Не просто ведь, а со всем уважением да с понятиями. Странный он какой-то, мало что молодой да неопытный. Боярин Сеньке про него баял, что мол из недавних он царёвых назначенцев. Бабу недавно потерял свою какую-то Василису. Оттого может и умом слегка сдвинулся? Так что может, и засада там будет, но и не пойти нельзя, не поймут свои же. Скажут, струсил атаман. Да и бабу свою выручать надо, всё ж прикипел к ней Сенька уже. А в грамотке той, что посыльный им привёз, про Катьку отдельно писано, мол вернём бабу, коли сговоримся по-доброму. А что? Бывало и такое, что с государевым человеком ватажники и по-доброму договаривались. Деньгу-то все любят.

Место для встречи псковские проверили загодя. Старый амбар на берегу Яузы был давно заброшен. Полусгнившие брёвна были покрыты мхом и кое-где зияли дыры, но место было отличным. И рекой уйти можно, и лес рядом. Место глухое, но открытое с одной стороны, много народу скрытно не разместить. А со стороны леса Сенька своих бойцов расставил в кустарнике да на деревьях. Предупредят и задержат кого, если что.

Как солнце стало клониться к закату, на пригорке показались два всадника. Ехали не торопясь, всем своим видом показывая степенность и уверенность в себе.

На поваленном бревне у входа в амбар сидел Сиплый, и ножичком вырезал свистульку. Как всадники поравнялись с ним, свистульку откинул в сторону и медленно поднялся на ноги.

– Вечер в хату, господа разбойнички, – Васька спрыгнул с коня и посмотрел на Попова. У них тут вообще так принято говорить сейчас? Попов пожал плечами и тоже соскочил на землю.

– Руки подыми, – Сиплый с деланным спокойствием подошёл к ним и начал лапать по бокам. Особое внимание уделил рукавам и сапогам. По уговору, на стрелку стороны шли без оружия. Они же, глупые, не знали, что спецназовцам оружие то и без надобности особо было. Но стереотипы заставляли бандитов опасаться именно колюще-режущих и огнестрельных аксессуаров. – Проходи, – и Сиплый отступил в сторону, приглашая гостей в хоромы.

В углу амбара, рядом с дырой в стене, куда ещё проникал свет заходящего солнца, на поваленных замшелых брёвнах сидели четверо, Сенька и три его бригадира. На стрелку пришли все. Чтобы исключить вариант сепаратных переговоров, при которых атаман мог заложить ватажников в обмен на бабу свою. Бригадиры были хоть и верными, и проверенными людьми, но Сеньке они ни разу не доверяли. Тут на царя покушались, всяко может вылезти вдруг. А так и под приглядом, и с дознавателем новым поручкаться, может всё и обойдётся. Страха перед засадой у них уже не было, уйдут если что. Вокруг бойцов их понатыкано, что блох на собаке.

Все молча уставились на государевых людей. Младший из них и был тот новый царёв дознаватель. А старшего не знал из них никто. Хотя один из псковских бригадиров, приглядевшись к фигуре и лицу вошедшего, внезапно вздрогнул и побледнел.

А Попов, осматривая лица бандитов, тоже вдруг начал приглядываться к одному из них, явно пытаясь вспомнить, где он его видел раньше. Хотя, за косматой бородой и пышной шевелюрой, что налезала на глаза из-под шапки, опознать сразу мужичка он не смог.