Ворота во тьму. Часть 1

– А вы в курсе, что руководство нашей фирмы не одобряет свободных нравов? – непоследовательно попенял собеседник.

– Чтобы меня в них обвинить, надо как минимум постоять рядом со свечкой. Ни у кого из руководства такой возможности пока не случилось. Преступление против нравственности надо сначала доказать.

– Поэтому у вас сегодня так глазки-то горят! Завидую вашему… э… другу.

Общаясь с Зеленковичем редко и исключительно по делу, Анна не представляла, что он настолько дурак.

А тут и картридж принесли. Установить – дело минуты, распечатать – еще двух. Отбывая с отчетностью, Зеленкович причмокнул, давая понять, что отступаться не намерен.

Не иначе мне на ледяном ветру явился ангел, – хохотнула про себя Анна, – вдохнул в меня искру, и теперь мужчины будут падать к моим ногам по одному мановению. Хотя, ангелы бесполы. А незнакомец очень даже… вот! Значит, бес. А телефон на стенке у Сварыкиных следствие галлюциногена. Пирожки-то были с грибами. Как она сразу не догадалась. А то, что дедуня с утра его видел, так, может, они те пирожки каждый день едят?

В концепцию, правда, никак не вписывался звонок покойной бабы Нины. Галлюциногены по сотовой связи, слава Богу, пока не летают.

В этот год рано, одномоментно и буйно началась весна. Только что морозило и засыпало сухой колючей крупой, а уже через два дня газоны пошли проталинами. Шубы дубленки и сапоги сменились курточками и кроссовками, а Максим стал названивать чуть не каждый день. Аня иногда отговаривалась, иногда соглашалась.

– Понимаешь, – начал он как-то косноязычное объяснение, – ты не как все. Ты как-то так… не знаю. Я никогда не брошу свою Инку и мальчишек – ну, это как водится – только я все время про тебя думаю.

А я – нет, – подумала Анна. Завтра после работы она собиралась заехать в турагентство, присмотреть поездку куда-нибудь подальше. Ленуля сильно нахваливала Мексику. Ее вкусу можно было доверять. Котцелькоатль, Тотопотипетль или что-то в этом роде, дон Альберто, дон Альфонсо иже с ними – ждите, скоро буду.

Угу, а то, как же!

Устроившийся за массивным столом, Зленекович выглядел еще мельче, чем обычно. Как раньше Анна не замечала, что у него именно такой нос, который ей активно не нравился. Просто она старалась его вообще не рассматривать, дабы не давать лишнего повода к приставаниям.

– В отпуск собираетесь? – обнажил зав орготдела фарфоровые зубки.

– По графику, – без всякого выражения откликнулась Анна.

Сесть ей не предложили.

– Придется отложить.

– Почему?

– Ознакомьтесь.

Он толкнул листок с напечатанным текстом, тот неудачно проскользнул по гладкой поверхности, упал на пол и последним вывертом залетел под стол.

– Мне отсюда не видно. Может быть, Вы своими словами объясните?

Зеленкович мало, что был первый лизоблюд, еще и трус, каких мало. Неаккуратное обращение с документом грозило. Он выскочил из-за стола, встал на четвереньки и вытянул-таки злополучный листок на свет.

– Нате, читайте.

Улыбки не осталось. Глаза горели, так бы и испепелил.

Приказом по филиалу Анне предписывалось, с начала мая отправляться в командировку сроком на четыре месяца.

– Это что? – задала она вполне резонный вопрос. – Что должен делать биохимик в подсобном хозяйстве, которое недавно приобрела фирма?

– Поедете, помесите там навоз, подоите коровку. Синдикат запросил образцы местных продуктов.

– Я их сама буду собирать?

– Все вопросы к заместителю директора по науке. Свободны!

Не дала, да? Вопрос читался даже не в глазах, а будто бегущая строка проступила на лбу.

– Спасибо, – сказала Анна, развернулась и пошла, прояснять диспозицию на третий этаж, к упомянутому заму.

– Анна Сергеевна, дорогая, приказ спустили сверху. Ничем не могу помочь.

– Да я, собственно, не за помощью. Что там делать-то?

– Что и здесь. Кое-какую аппаратуру мы туда завезли. Будете собирать материал: земля, трава, вода. Исследуете. Образцы продуктов – тоже. К первому сентября подготовите полный отчет. Мы должны знать, можно ли использовать подсобное хозяйство для развертывания производства пищевых продуктов, консервов и сублиматов.

– Не проще привезти образцы сюда? Такая солидная лабораторная база не у каждого института есть.

– Э, нет, милочка, – зам по науке любил изобразить уставшего барина. – Во-первых, площади. Территория подсобного хозяйства около десяти тысяч гектаров. Во-вторых, пробы с одного и того же участка следует повторять каждые две недели. Да вы так не волнуйтесь. Туда специально набрали команду. Они будут собирать материал, ваше дело – исследования. И отчетец – это самое главное. Вы, на сколько я помню, пытались на нашей базе докторскую делать?

– Да, что вы! Так, проверила кое-что.

– Ну, ну. На хозяйстве можете заниматься своими исследованиями сколько угодно, но опять же не в ущерб основной задаче.

Так и лилось! Обрисовал перспективы, хоть плачь, хоть смейся.

– А где находится подсобное хозяйство? – решилась Анна.

– Василихинский район.

Это примерно там, куда никто паче чаяния телят не гонял, где зимуют раки, а также свистят на холмах в хорошую погоду – триста верст на северо-восток без регулярного транспортного сообщения.

– Последний вопрос, – Анне пока удавалось сохранять видимость спокойствия. – Туда на обычной машине можно доехать, или только на тракторе?

– Вертолетиком, Анна Сергеевна, вертолетиком полетите.

Место для курения в фирме оснастили по последнему слову или вернее требованию: кресла из негорючего материала, вытяжная вентиляция, поглощающие напольные пепельницы и красный огнетушитель в углу, который предавал помещению несколько совковый вид.

Анна сюда пока не заходила, вообще почти не курила, сегодня ноги сами принесли. В курилке, несмотря на все изыски, стоял вокзальный дух. Следом за Анной, – что явилось полной неожиданностью, – вошла элегантная зав отделом кадров.

– Здравствуйте, Анюта. Подымим? Я, пожалуй, включу вентиляцию на полную мощность. Сквозняков не боитесь?

– Нет. Наоборот. Включайте, пожалуйста.

Она чем-то походила на Алису. Элегантность и отстраненность. Таких женщин, как будто не касалась обычная жизнь во всех ее сермяжных проявлениях. Хорошо, хоть бабкиной злобности тут в помине не было, иначе бы Анна ушла.

Вентилятор зашумел. Галина Георгиевна прикурила. Анна достала сигареты, начала искать зажигалку.

– Возьмите мою.

– Спасибо.

– Анюта, я хочу вас предупредить. Будьте осторожны. На делянке, куда вас отправляют, творится какая-то чертовщина. Раньше территория принадлежала Химико-биологическому Центру, они продали ее нашей фирме за сущие копейки

– Это институт, который в пригороде за тремя рядами колючей проволоки, а спросишь, говорят, автосервис?

– Вы умница. Да.

– Какая чертовщина? Что-то конкретное?

– Биохимик, который работал… прошлым летом его отправили в командировку. Больше его никто не видел. Слухи ходят разные. Но вы же знаете, в наших стенах лишние вопросы не приветствуются. А уж за стены Химико-биологического Центра не то что муха не вылетит, луч света не просочится.

Галина Георгиевна поднялась, убавила вентиляционный шум и остановилась в некотором удивлении. На пороге курилки топтался Зеленкович.

– Дымите?

– Вы же не курите, Леонид Семенович.

– Да я так, мимо шел, дай, думаю, посмотрю, кто тут рабочее время коротает.

– Мы, Леонид Семенович, мы. Вы удовлетворены?

– Да что вы, Галина Георгиевна, я же просто так зашел.

Знаем мы, как ты просто заходишь! Анна успела кинуть так и не прикуренную сигарету в пасть умной пепельницы. Раздвижные челюсти мгновенно зажевали улику.

Зав отделом кадров происходила из тех слоев атмосферы, куда птицам вроде Зеленковича полет был заказан. Аня же так и так в ближайшее время отбудет незнамо куда, искать незнамо что.

Куплю сомбреро в сувенирном магазине и книжку про Мексику, буду забавляться на пленэре!

Хорошо, что Максим с семейством укатил отдыхать в заграницы, обещал после майских вернуться. Анюты к тому времени уже след простынет. Его косноязычные объяснения, ржание по каждому поводу и даже безупречная внешность начали ее раздражать. Но он был такой хороший, простой и ласковый, что Анна успела к нему привыкнуть, как привыкаешь к удобной подушке. Исчезни она, какое-то время будет не хватать банального комфорта.

Брат Ванька позвонил в этот же вечер.

– Привет. Жди в гости.

На поездку впервые за пятнадцать лет его могла подвигнуть только сильно глобальная причина. Речь, скорее всего, пойдет о продаже квартиры.

– Меня не будет в городе.

– А куда ты денешься?

– Уеду в командировку.

– Откажись, скажи, брат приезжает.

– Не могу и не хочу. А тебя предупреждаю: квартиру я оставлю на сигнализации, и ты в нее не попадешь ни под каким видом.

– Ты че, решила меня прокатить?!

Ух, какие мы грозные. Братец просто забыл, что Аня уже не затурканная школьница.

– Ваня, запомни, пожалуйста, даже заруби хоть на носу, хоть на другом органе: никакого дележа квартиры не будет. Хочешь, подавай в суд. Извини, мне некогда.

Звонок ближайшего родственника на некоторое время выбил из колеи. Анна продолжала с ним мысленно спорить, а другим планом сознания пыталась сообразить, что брать с собой в такую необычную командировку. Летние месяцы в гостях у тети Саши остались в смутном детстве. Что носят в деревне? Спортивный костюм – обязательно. Легкие курортные платьица тоже следует взять. А обувь? Анна любила шпильки, а шпильки не любили пересеченной местности. Придется завтра идти в магазин и там уже решать. Резиновых сапог у нее точно не было.

Мысли устроить демарш с увольнением не возникало вообще. И дело даже не в том, что она за несколько лет привыкла к финансовой независимости и общей стабильности бытия. Просто пришло время сменить обстановку. Сменить хоть что-то в своей жизни. Она поедет, вернее полетит. А чертовщина сама по себе не так уж и страшна. Взять хоть тот телефон на стенке у Сварыкиных. Ну висел, ну исчез. Детство осталось за туманами и далями. Она больше не боится темноты!

Вертолет оказался огромной машиной армейского образца. Команда носила одинаковую униформу с логотипом «Нутридана». Аня даже представить себе не могла, что фирма имеет такие возможности. В чемодан все не уместилось, пришлось брать еще и дорожную сумку. Машина забрала ее от порога дома и сразу на аэродром. Никаких документов ей с собой не дали. А если там спросят, кто такая? Не спросят, успокоил зам по науке.

Его должность, похоже, являлась некой синекурой. Пристроил кто-то родственника в дочерний филиал, не исключено даже организовал для него ставку. Ни плана исследований, ни статей в научные журналы. Ту, которую в первый год работы написала Анна, можно было не считать. Мало того, что внеплановая, за нее вообще чуть с работы не выперли.

За три дня до отъезда позвонила Алиса Генриховна и велела быть. Времени с прошлого визита прошло достаточно, обиды забылись. Что взять со старого человека?

Газон, кусты и даже деревья оказались аккуратно подстрижены. Бабушка встретила внучку на веранде. По летнему времени стеклянные панели раздвинули. На столе стоял букет полевых цветов и две чашки.

– Садись, – велела Алиса Генриховна. – Я слышала, тебя отправляют на делянку.

– Почему ее все так называют?

– Все – это кто?

– Галина Георгиевна, зав отделом…

– А, эта. Она много чего знает, хорошо, хоть болтать, не приучена. Что она тебе наговорила?

– Ничего, – натурально удивилась Анна; не принимать же в серьез тот разговор в курилке.

– Лида, неси чай, – велела хозяйка.

На столе появился серебряный чайник, хрустальная сахарница и тяжелое керамическое блюдо с горячими пышками. Лидия Ивановна, как никогда радушно улыбалась гостье.

– Вот масло, вот мед. Угощайтесь.

– Спасибо.

Анна насторожилась. В последний путь ее, что ли провожают? Поневоле всплыли опасения Галины Георгиевны.

– Я тебе кое-что с собой дам.

Алиса Генриховна выложила на стол очешник, который, должно быть, помнил последнего генсека, если не предпоследнего. Аня протянула руку.

– Открывать можно только в темноте. Носить очки будешь ночью постоянно. И вот еще. Алиса Генриховна стянула с безымянного пальца кольцо с аметистом.

– Надень сейчас и не снимай. Постой, тебе, что знакома эта вещь?

– Вам его подарил Борис.

– Да, ладно!

– Он меня еще спросил, понравится вам или нет.

– Ты определенно была права, что его выгнала. Дурак. Это кольцо стоит больше, чем три твоих хрущевки. Его купила я, а Борис выступал в роли курьера. Надо же! Похвастался.

– Вы не боитесь доверять мне такую ценность?

– Боюсь, но иначе… в общем сама разберешься на месте. И предупреждаю, ни во что там не вмешивайся. Самым лучшим для тебя было бы запереться в боксе и наружу даже носа не высовывать. Надевай.

Три ее квартиры стоили около десяти миллионов.

– Я не могу, – отказалась Анна, отодвигая кольцо к Алисе.

Камень поймал луч света и засиял розовым с изумрудной каймой.

–Не смей со мной спорить! Надевай и отправляйся. Тебе пора.

Алиса Генриховна встала из-за стола и удалилась, не удостоив внучку прощанием.

2

Летать вертолетом, тем более военной машиной, Анне пока не приходилось. Ей показали место на лавке у иллюминатора. Команда вносила какие-то ящики, пакеты и мешки. Брюхо винтокрыла заполнили наполовину, когда появились остальные пассажиры – пятеро мужчин в разномастной несвежей одежде и девушка. Она тут же плюхнулась на лавку рядом с Анной.

– Привет.

– Здравствуйте.

Аромат дешевых духов перебил даже сугубо авиационную вонь. Девица тут же начала стаскивать с себя куртку, толкаясь в тесноте локтями. Под курткой оказалась майка, немного не достающая до пояса вытертых джинсов. Когда машина поднимется в воздух, к запаху масла и железа прибавится дух разогретого горючего, плюс этот невыразимо цветочный аромат. Анна поискала, куда бы пересесть. Свободной осталась только огромная, бочка, но она лежала, закрепленная железными скобами, да и вряд ли команда разрешит передислокацию. Анна замерла, стараясь глубоко не дышать.

– Ты кто? – толкнула ее в бок соседка.

– Биохимик.

– Так это я тебе буду убирать.

– Что мне убирать?

– А я откуда знаю. Мне сказали: убирать, готовить, стирать. Тебя как звать?

– Анна Сергеевна. Можно, Анна, только на «вы», пожалуйста.

– А я Ксюха.

– Будем знакомы, – опустила Анна непременное «очень приятно».

– Ты первый раз на делянку?

– Мы договорились, на «вы». Хорошо? Почему на делянку?

– Не знаю. Мне сказали: убирать, стирать готовить. А куда, мне вообще по фигу. За такие бабки хоть на Северный полюс. Даже комнату отдельную обещали.

– Вы приезжая? – Анна решила поддержать разговор.

– Неа. Местная. Я в гастрономе работала подсобницей. Уволилась. Два через два с восьми утра до десяти вечера. Восемь тысяч. Еще и сумку каждый раз проверяют, как с работы идешь. Я их послала. У меня подруга в Москве устроилась, к себе звала. Только боязно. Катька мутная. А тут соседка говорит: уборщицей пойдешь? Я как узнала, сколько платят, сразу согласилась.

Ну вот, а в народе молва ходит, будто в «Нутридан» даже чернорабочих по конкурсу набирают.

Пятеро мужчин между тем расположились возле штабеля мешков, выставили на пол засаленный рюкзак и уже раздавали карты. Четверо собирались играть. Пятый достал из такой же засаленной сумки бутылку и два стакана. Но не успел он открутить пробку, рядом образовался парень в форменной куртке, без слов отобрал бутылку и унес. Компания дружно взревела. На рев вышел командир и велел им выметаться с вещичками.

– Вы никуда не летите.

– Да это че, начальник? Не по понятиям.

– Кто тут про понятия говорит? Ты? Вас предупреждали? Подписку давали? Выметайтесь.

Один тощий лысоватый вскочил, намереваясь и дальше отстаивать собственные права. Его сосед, помассивнее сложением, дернул мужика за куртку, усаживая обратно.

– Все, начальник, молчим. Просим прощения, не повторится.

Бузотер вякнул было, но вбок ему уперся кулак соседа. Карты начали раздавать поновой, теперь уже на всех.

Ане стало не по себе. Ей что, придется жить рядом с этими людьми? Пока за ними бдит вертолетная команда, они будут сидеть смирно и копить злобу, за то уже на месте отыграются на ней, как на главной представительнице фирмы, по полной программе. Вдруг придется жить с ними в одном доме? А что, если водной комнате?

Ну вот, как всегда, напридумывала себе страхов на ровном месте. Если даже уборщице обещали отдельное жилье…

Обещать, еще не значит дать!

Ксюха достала из объемистой сумки полиэтиленовый пакет, развязала, вытащила бутерброд.

– Хочешь?

Анна промолчала. Беспардонная девица должна бы уже усвоить, как к ней следует обращаться.

– Хотите? – поправилась Ксюха. – Вы только не обижайтесь.

– Спасибо, я позавтракала, – отозвалась Анна и улыбнулась.

Сквозь густой макияж у соседки проступало почти детское личико.

Уже через полчаса полета грохотом забило уши, а вибрацией все остальные чувства. Ксюха рядом что-то пыталась кричать, размахивала руками. Она, кажется, пришла в восторг от полета. Работяги резались в карты, как ни в чем небывало, одна Анна тихонько сходила с ума. В иллюминаторе сначала тянулись обработанные поля, потом поля вперемешку с перелесками, потом сплошной лес. Среди верхушек, покрытых пуховой весенней листвой, стали попадаться черные пятна хвойных. Проплыл где-то сбоку жилой массив. Если это Василихино, осталось совсем немного. Но вертолет все летел и летел.

Еще чуть-чуть и Анна потеряет сознание. Но тут из-за ящиков выбрался член команды. По тому, как свернули игру работяги, стало понятно – садимся.

Пока обратно вытаскивали мешки и ящики, Анна медленно приходила в себя. Она выбралась из вертолета последней.

Винтокрылая машина приземлилась на площадку, покрытую бетонными плитами, к которой примыкала стена из колючей проволоки, причем с изысками, каковые используют при ограждении тюрем. На столбах через каждые двадцать метров вращались видеокамеры. Проволочное ограждение тянулось в обе стороны, на сколько хватало глаз. С другой стороны площадки стояло длинное административного вида строение. В колючем ограждении имелись раскрытые на данный момент ворота, по ту сторону которых, дожидался автобус. Вертолетчики и принимающая сторона, все в одинаковой униформе, таскали груз.

– Вы Анна Сергеевна?

В голове еще гудело. Аня не сразу сообразила, что от нее хотят.

– А?

– Биохимик вы?

– Я, простите.

– Ваши вещи уже в машине. Проходите и садитесь на передние сиденья. Девушка тоже. Ограждения не касайтесь. Периметр под напряжением.

– Дорошенко!

От официозного барака к ним бежал мужичок, часто перебирая короткими ногами. Командир вертолета неприязненно поморщился.

– Правил не заешь?

– Прорыв.

– Где?!

– На семнадцатом километре. Когда ворота открывали, пришлось отключать периметр, лоси повалили забор, будто специально караулили.

– Сколько их?

– Голов пять. Там камера…

– Заткнись! Команда, на взлет!

Люди споро попрыгали в машину. Клацнула, закрываясь дверь. Квадратный мужичок поторопил Анну:

– Ну, че встали? Давайте, быстро, иначе волной на ограждение кинет. Бегом!

Анна даже представить себе не могла, что поток воздуха легко может поднять человека над землей. Они успели заскочить в автобус, машину качнуло и даже подвинуло. Двигатель уже работал. Как только закрылись двери, автобус рванул по грунтовке в сторону леса. Рядом тряслась Ксюха. Работяги притихли.

Куда они попали? Это что, концлагерь? Происходящее пока никак не связывалось с представлениями о подсобном хозяйстве. Они тут собрались внедрять запрещенные технологии, для того и огородились не хуже атомной станции? Меньше всего Анне хотелось увязнуть в чем-нибудь криминальном. Но главное – отсюда невозможно выбраться по собственной воле. Вдруг что-нибудь случится с родителями? Ей ведь даже не сообщат. Ее предупредили, что спутниковая связь тут не берет.

– Разворачивайтесь!

Анна вцепилась в плечо водителя. Тот дернулся, сбавил скорость.

– Разворачивайтесь. Я дальше не поеду.

– Не положено, – сообщил тот ровным голосом.

И опять газанул. Автобус взбирался на пригорок.

Село раскинулось в ложбине на краю озера. Вода поигрывала слепящими бликами. За деревьями вдалеке сияло еще одно озеро поменьше, а дальше – сплошной лес.

Вид самых обыкновенных деревенских домов несколько успокоил. Ну, с чего завелась-то? За пятнадцать лет ни с кем из родственников ничего не случилось, за четыре ближайших месяца, будем надеяться, тоже ничего не произойдет. Проехали они от силы километров десять, при необходимости можно и пешочком. Наземные службы должны находится там неотлучно. У них точно есть связь.

Она так себя уговаривала, пока автобус катил вниз, а когда затормозил у деревенского магазина, уже полностью успокоилась. Работяг подняли, таскать продукты. Анна, а за ней и Ксюха выбрались осмотреться.

Магазинчик оказался совсем маленький. Внутри на полках вперемешку лежали крупы, конфеты и консервы. Вкусно пахло свежим хлебом, но на полках его не оказалось. Наверное, закончился. Придется вставать пораньше и приходить к открытию.

У магазина начал собираться народ. Аня вспомнила, как в детстве бегали в хрюкинское сельпо за конфетами, и несли их потом домой в газетных фунтиках. Надо будет договориться с кем-нибудь и брать молоко.

Захотелось молока со свежим хлебом. Ближе всех стоял дедуня в меховой жилетке, покрытой когда-то веселенькой шотландкой. Цвета от времени поблекли и затерлись. Интересно, к какому клану принадлежит сей абориген, – хихикнула про себя Анна.

Рядом с дедом вертелась девочка лет пяти, она исподлобья понаблюдала за разгрузкой, по очереди осмотрела Ксюху и Анну и вдруг радостно улыбнулась, будто встретила знакомое лицо. Анна даже обернулась, посмотреть, кому так обрадовалась девочка. Все были заняты делом

Девочка откачнулась от деда.

– Как тебя зовут, – спросила она глуховатым голосом.

– Анна. А тебя?

– Полина.

– Полька, не лезь к людЯм! – Потребовал дед.

– Я не лезу, я только спросить. Ты не моя мама?

– Нет.

– Угу, – кивнула девочка, отошла обратно к деду, дернула за безрукавку и что-то начала шептать, когда тот наклонился.

Дед дослушал, взял ребенка за шкирку и потащил от магазина.

Обычная история, наверное, просила конфет или еще чего-нибудь. Клетчатая скособоченная спина, вскоре пропала из виду. Ребенок тащился за стариком почти волоком. На порог магазина вышла высокая продавщица больше похожая на оперную диву, нежели на разбитную сельскую торговку.

– Товар приму, тогда приходите, – велела она сельчанам и захлопнула дверь.

Народ начал безропотно расходиться. Рабочие уже сидели в автобусе, женщинам тоже велели располагаться.

Следующим пунктом стала амбулатория. Анна наблюдала из окна, как в дверь с красным крестом внесли две небольшие коробки. Автобус проскочил главную деревенскую улицу и свернул в сторону невысокого голого холма. Тут, наверное, когда-то стоял лес. Кое-где еще виднелись, срезанные почти вровень с почвой пеньки. А в километре примерно от околицы за густыми высокими кустами обнаружилась еще одна полоса колючей проволоки. Водитель выскочил, сунул в щель на воротах карточку и велел женщинам проходить.

– Вещички с собой берите. Приехали.

– А мы? – заголосили работяги.

– Молчать! Все устроитесь.

Он запер автобус и пошел провожать женщин.

– Вот карточка вам, Анна Сергеевна. Она бессрочная. Можете уходить, приходить, когда захотите. А тебе, – ткнул он Ксюхе в ладонь кусочек пластика с чипом, – с семи утра до семи вечера.

– Почему?! – законно возмутилась девчонка таким ограничением.

– Молчать! Тебе и это много. Видишь дверь в конце коридора? Будешь жить там. А вы сюда проходите. Дальше кухня, через переход лаборатория. Потом посмотрите. Там на столе график: когда, что, откуда на каждый день. Разберетесь.

– Завтра, наверное, придется собрать рабочих, объяснить…

– Никого собирать не надо. Им все без вас объяснят. В восемь утра к вам придет начальник охраны, отдадите ему на руки первый лист. Дальше пошли. Тут кладовая. Продукты в деревне не брать.

– Даже молоко и хлеб?

– На въезде у дороги стоит дом: крыша красная, стены зеленые, забор синий. Не перепутаете, там живет перкарка. Платить не надо. Пусть девчонка завтра к десяти сбегает. Татьяна подскажет, у кого можно взять молока, и хлеба даст.

– Я не знаю, как к вам обращаться.

– Никак. Я сейчас уеду. Все вопросы к начальнику охраны. Приступайте к работе. Да… вот еще. Колечко у вас интересное. Позвольте?