История бывшего абитуриента

Брат, конечно, пока оставался в этой стране – его самого все еще могли нагрузить на родине по тому запутанному делу и те и другие. Он только сказал, чтобы Арсен дал телеграмму, как только доберется до своей семьи.

Второй побег

В начале его улицы время от времени появлялась огромная фура с серым брезентовым тентом. Часто возле нее крутился с инструментом ее хозяин – рыжий коренастый мужик, иногда довольно нетрезвый, но всегда веселый и громкоголосый. Нередко из-за деревянного старого забора его двора доносились звуки гулянки, разговоры, иной раз ветер доносил приятный запашок травки – это собиралась поселковая шоферня. Обсуждали маршруты, грузы, беспредел таможенников на границе, дорожных проституток и другую шоферскую лабуду. Может, он был у них в авторитете, может просто был самый компанейский.

Живя на одной улице, они неплохо знали друг друга, тем более, что их дочки были ровесницами и подружками. Нередко ему или Сереге, так звали этого его второго соседа-дальнобойщика, нужно было идти в дом другого, чтобы забрать оттуда своего заигравшегося ребенка. В каждом доме почти не кончаясь, было виноградное вино или крепкий виноградный самогон – его тут называли на грузинский манер – чача. Гнали эту чачу кто на чем, а точнее, на том, кто что имел. В этом деле у Арсена было большое преимущество перед другими – это почти неограниченный доступ к материальным и трудовым ресурсам, позволяющий изготовить любой сложности аппарат. Прощая некоторые относительно небольшие провинности цеховых рабочих, он имел от них своего рода благодарность – они без вопросов исполняли для него бытовые заказы и даже сами предлагали технические новинки самоизобретательства. Конечно, сам он напрямую им свои пожелания не передавал – для чего же существует заместитель? Такова была жизнь. Ну и материалы – его цех, как и все остальные, был оснащен большим количеством разного рода материалов и труб. Так что выбор был достаточно широк. Если не жадничать и не вести себя высокомерно, с территории завода можно было вывезти с доставкой до места назначения, для личного пользования, конечно, не в промышленном масштабе, практически все из этого арсенала. Это к тому, что у него дома был самый прогрессивный на то время самогонный аппарат. Это чудо мастерства, конечно, изготовили на работе. Красивый блестящий металлический бак из тонкой нержавейки, сваренный аккуратным швом, выдавал при умелом обращении чистейший виноградный самогон с приятным запахом и удивительной крепостью. Не последнюю роль в этом деле играл и стеклянный лабораторный охладитель, видимо, тоже из его цеховой лаборатории. С этой внутрицеховой кооперацией уже ничего нельзя было поделать – лаборантки тоже люди! Конечно, такой же аппарат потом появился и у Сереги, и у Валерыча. Им же были доставлены обещанные в пьяном великодушии бэушные трубы для виноградных стоек и нормальные трубы для поливной системы. В-общем, дружба укреплялась не только разговорами «за жизнь», но и материально.

…Преодолевая страх, он толкнул калитку в заборе, рядом с которым стояла большая Серегина машина. Собака, лежавшая во дворе возле кривой будки из ДСП, увидев старого знакомого, просто подняла голову и радостно завиляла хвостом. «Вот тебе и охрана» – отметил Арсен про себя, до этого вообще не обращавший внимания на пса.

Дверь дома, как обычно, была не заперта – Серега, казалось, не боялся ни черта, ни бога. Стукнув пару раз по ней, он заскочил внутрь и быстро закрыл ее. Приятная прохлада полутемного коридора и жужжание кондиционера напомнило ему про его дом, семью, обычные радости жизни, которые он в ближайшее время мог потерять.

Серега в каком-то вычурном домашнем халате лежа дремал на диване. Однако при его появлении сел и лениво помахал рукой.

– Салам начальнику! Если посидеть-побухать – то нет. Сегодня мне в рейс. А так – давай погутарим за жизнь.

Давно он не испытывал такой радости при виде Сергея. Благодарность теплой волной прошла по телу, и он даже слышимо выдохнул. Внезапно севшим голосом он проговорил:

– Серый, привет! Дело есть, давай сразу скажу.

– Давай сразу скажи.

– Меня бандиты ищут, да и в полиции подписка о невыезде. Я не причем, но так дело поворачивается. Наверно, тебе лучше не рассказывать, да и не знаю я сам еще всего. Короче – можешь меня вывезти незаметно отсюда? За границу, через все посты и проверки? Чтобы вообще никто не видел. Если не сам, то может кто из твоих кентов. Чем быстрее, тем лучше. А?

В разговоре со своими соседями он иногда использовал уличный жаргон. Это был их язык, да и не был он для них начальником. Честно признаваясь себе, он сам иногда хотел почувствовать себя этаким лихим парнем. Даже в разговоре с женой или детьми у него, нетрезвого, изредка вылетали, то ли ради легкого бахвальства, то ли случайно, какие-то полублатные словечки, приводившие их в легкий шок. Конечно, это было очень редко, и никогда – матерные слова.

Серега сделал искренне удивленное лицо:

– Ну ты даешь, начальник! План ты не перевозишь, как некоторые… Воровать не умеешь… По бабам не бегаешь… Че же ты мог натворить?

– Серега, хорош. Я без балды… Так че?

– Ладно, без балды так без балды. Тебе опять повезло. Это как те, из гербалайфа. «Здравствуйте, вам повезло! Вот вам утюг…».

При слове «утюг» Арсен чуть не подпрыгнул и вновь ощутил тот леденящий страх, недавно испытанный им в собственном доме. Серега, не заметивший перемены в его лице, продолжал:

– Мне как раз в ночь в рейс, через Казахстан, и дальше, в Россию, в Сибирь. Овощи тихо лежат в ящиках, напарник ждет за пограничным переходом, так что вдвоем пока и дернем! Правда, с учетом секретной твоей ситуации, ты не в кабине – оборудую тебе кабинет как на твоей работе, только с обшивкой из ящиков и стенами из помидоров, ха-ха! Синьор-помидор! Пойдет такой вариант?

– А не поймают? Если начнут проверять? Мне нельзя попасться. Сережа, не до шуток… У меня и паспорта нормального нет.

– Ладно, человек без паспорта. Да меня там все смены знают, уже не проверяют как положено. Так, заглянут в очи светлые и карманы глубокие, и печать стоит! Мы чё, не на юге живем?! Я же тоже им иной раз чего подкину или перевезу от них чего. Везде люди, братан!

Конечно, он остался у Сергея. Напряжение его было столь велико, что даже три пропущенные рюмки не дали успокоения. Больше он пить не стал. Пока он тихо сидел у телевизора и смотрел, как благодарное президенту счастливое местное население исполняет народный танец на столичной площади, сосед оборудовал для него обещанное место в фургоне.

…Почти в темноте фура подъехала к таможне и пристроилась в длинную очередь машин. Вдали, в голове, мелькали какие-то огоньки, слышался гул голосов и лай собак. Сергей выпрыгнул из кабины, потянулся, шумно зевнул и постучал через тент в ящики:

– Пойду, гляну, сиди и пока не ссы. Что-то заторили, хотя обычно такое не часто бывает. Можешь курить – тут никого. Но тихо!

Пока он сидел среди ящиков, Серега сходил и быстро вернулся к своей фуре. Оглянувшись по сторонам, он тихо постучал через брезент по деревянным рейкам.

– Арсен, это я. Плохи дела, там засада. Точно кого-то высматривают погранцы и с ними какие-то гражданские. Обычно они так не работают в это время. Всех заставляют фуры предъявить по полной, даже собака там рыщет с ними. Тебе сегодня здесь не пройти, да и завтра неизвестно что будет. Сейчас тебе проход открою, сматывай незаметно удочки. Если они ищут тебя – то крепко ты кому-то насолил! Деньжат подкинуть? Ты как?

Серега повозился с тентом и ящиками и открыл узкий проход. Он с оглядками спрыгнул через борт, хлопнул Сергея по крепкой мозолистой ладони и пошел на другую сторону дороги.

Вскоре засветились фары едущего автомобиля, и он выставил руку, слабо надеясь, что тот идет порожняком. Его ожидания не оправдались – в не новых «Жигулях» уже было два пассажира, но отступать было поздно. Водитель даже не спросил, куда ему ехать, потому что это была единственная дорога до города. Она почти прямо тянулась через кишлаки, сменяющие почти без разрыва один другой. Он тоже молча сел сзади, к передвинувшемуся по сиденью мужику.

Только они отъехали метров на триста, как на въезде в кишлак замахала красная гаишная палочка. Водитель, выматерившись по-русски, послушно остановился и стал вылезать из машины. Арсен знал, что сейчас с них начнут вымогать деньги – это обычное занятие полицейских при проверке заехавших граждан соседней республики. Начнут с проверки документов, потом затребуют декларацию о ввозимой валюте, далее, независимо от порядка в документах, нужно платить, если не нужны проблемы. Полицаи могли без объяснения арестовать и закрыть человека в камере на сутки – такие у них были полномочия. Или вообще подсунуть в багаж что-нибудь запрещенное и после этого выпотрошить жертву по полной. Полицейский беспредел в этой стране, как, впрочем, и везде, был конкретный.

Хоть местный паспорт брата, как тот предупредил его, был липовый, он все же давал какой-то шанс проскочить проверку, В целом документ смотрелся правдоподобно, но натренированный человек мог заметить его изъяны. А проверка по базе документов вообще бы его не показала. Арсен подумал, что эта фальшивка могла как помочь, так и утопить – пятьдесят на пятьдесят. Страх вновь вполз в душу и пытался там расшириться.

Молодой толстомордый лейтенант заглянул в водительское окошко старых жигулей.

– Границу переходили? Что везете? Готовьте паспорта и декларации. Водитель, пошли со мной. Остальные пока сидите.

Водитель пошарил по карманам, что-то достал и обреченно поплелся за ним, по дороге пытаясь что-то сказать. Через некоторое время он вернулся, злой, молча сел на место.

«Попал… Рвануть из машины, что ли… Обязательно будут гнаться, поймают – конец. Прикинусь простофилей, паспорт может не давать? Скажу, потерял». Больше ничего в голову Арсена не приходило. Сидящие рядом тоже явно нервничали. Из их разговора он успел понять, что они впервые переходят эту границу.

Он замешкался, когда лейтенант начал собирать их документы. «Может, пронесет?» – и он с этой неуверенной мыслью передал паспорт брата вместе с другими.

Увидев, что у него местный паспорт, эти двое, заехавшие из Казахстана, стали спрашивать у него, что может случиться, зачем декларация и подобное.

– Я смотрел в правилах – там не написано, что мы обязаны показывать всем декларацию. Только заполнить ее и при выезде ее же и показать. Я записал в нее пятьсот долларов – это же не запрещено? Я читал… – один из них выжидающе смотрел на него.

– А я сразу еще дома купил их деньги, мне сказали, тут с долларами лучше аккуратнее… ну их на хрен, – второй был более спокоен.

Отошедший к свету дорожного фонаря для изучения бумаг толстомордый лейтенант вернулся и позвал из машины одного из них, как выяснилось, показавшего в декларации свои пятьсот баксов. Они о чем-то говорили в отдалении, приезжий отрицательно мотал головой и что-то говорил, часто оборачиваясь в сторону границы.

Жигули стояло уже минут двадцать и было понятно, что это может длиться столько, сколько захочет этот вымогатель и не стоит даже рыпаться с претензией. Вышедший пассажир вернулся, тоже злой и растерянный. «Сволочь, хочет, чтобы я ему отдал двести долларов». Толстомордый в это время что-то говорил по рации. Еще минут десять они бесцельно сидели в машине, когда подъехала узнаваемая даже в потемках «Волга» с новым вымогателем. Этот был не в форме, а в светлом пиджаке, крепко сбитый, коротко подстриженный, лицо и голова в шрамах. По тому, как его встречал толстомордый, можно было понять, что вновь приехавший имеет власть над тем. Может, это был отдыхающий в это ночное время его начальник, может, просто бандит, курирующий этих полицейских. Но повел он себя вначале очень корректно, показал в окошко какой-то документ, сказал свое имя и пригласил все того же «богатого» пассажира на улицу. В открытое окно Арсен слышал их голоса:

– У вас пятьсот долларов. Завозить к нам валюту запрещено. Наши сумы – можно, другие – нельзя.

– Я читал в правилах въезда, что можно перевезти до пяти тысяч долларов, нужно только их задекларировать. Меня проверяла ваша таможня, вопросов не было никаких. Я ничего не нарушаю, – обладатель пятиста долларов все еще пытался сопротивляться.

Арсен молча сидел и наблюдал за развитием процесса отъема денег. «Наивный. Тут целая схема работает. С таможни передают по рации или телефону подробные сведения сообщникам из полиции, стоящим на дороге, те по этой наводке хлопают обладателей валюты. Проскочить на машине практически невозможно. Многие местные таксисты сами участвуют в этом вымогательстве – сажают импортных клиентов и везут их прямиком к условному месту, где и стоят эти оборотни. Те якобы для проверки авто или под другим предлогом «заставляют» водителя ехать за ними, завозят в какой-нибудь глухой переулок и там начинают психологическую обработку пассажиров. Водитель-провокатор с испуганным видом шепотом рекомендует отдать что просят, типа – лучше с ними не связываться. Чужая страна, темнота, непонятно, где находишься, недобрые полицейские. Когда уже начинают жестко угрожать, что имеют право без объяснения задержать на двое суток, запереть в камере и отколотить – мало кто выдерживает. Почти все платят»

Между тем процесс вымогательства продолжался. Гражданский оборотень нажимал уже по полной, но все также вежливо:

– Вы ошибаетесь. Я должен арестовать вас за нарушение, но у вас еще есть шанс…– далее уже было не расслышать, так как они отходили все дальше от машины.

Толстомордый лейтенант, переместившись еще ближе к свету фонаря, продолжил изучение взятых паспортов. Когда в руке полицейского оказался его документ, а может, это был и не его – свет был не настолько яркий – Арсен уже не мог контролировать свой страх. Лейтенант стал перелистывать страницы, а потом что-то говорить в рацию. «Все, попался» – он тихо открыл дверку, вышел, и когда толстомордый, продолжая говорить, повернул голову в его сторону, рванул от машины.

– Стой! Туриш! Стоять! Стоять! Стрелять буду!

В голове Арсена в очередной раз за эти два дня мелькнули эпизоды погони из кино: человек бежит по дороге, за ним гонится черный автомобиль, но тот тупо продолжает бежать по прямой, хотя можно и нужно бы свернуть в какой-нибудь узкий переулок или зазор между домами. Конечно, его догоняют и сбивают машиной.

Не дожидаясь такого сценария, он сразу свернул в первый попавшийся справа узкий пешеходный переулок между темными домами, выскочил на следующую улицу, высматривая направление, где были невысокие дувалы и заборчики. Он бежал изо всех сил, как уже давно не бегал. Свернул в очередную улочку, уперся в высокую глиняную или кирпичную стену. Выскочил назад – где-то сзади, но не близко, крики, шум. Дальше перелазил какие-то заборы, рвал по огородам, уворачивался от беснующихся собак.

Минут через десять он понял, что давно оторвался от погони. А может, они и не бежали за ним… Понял также, что теперь уж точно все и везде будут его искать. Легально и нелегально. Хорошие, если есть такие полицейские, в чем он очень сомневался, и плохие. Бандиты-убийцы. Паспорт брата остался у них.

Под приливом адреналина или отчаяния он решил, что ему уже нечего терять, и, если он хочет жить и увидеть свою семью – нужно остервенеть и идти к цели не сомневаясь, без жалости к себе и другим, без долгих размышлений и прочей порядочности. В том, что его убьют бандиты или, в лучшем случае, полиция посадит в тюрьму, если поймает, он уже абсолютно не сомневался. Осталась только досада, злость и вопрос – как он попал в эту историю? Кто все это подстроил? Он был абсолютно уверен в своей непричастности и невиновности. Что это за вещи, за которые его готовы убить? И которые он не брал.

Арсен начал вспоминать, какие не принадлежащие ему предметы он держал в руках за последнее время. Кроме лопаты на похоронах Рашида ничто не приходило в голову. Не за нее же его гоняют бандюки. Убитый механик на заводе явно был связан с криминалом, но опять-таки он-то, Арсен, при чем? Его ищет настоящая мафия!? Он знал, как живет уличная шпана и правила выживания с ней, но не знал, что такое мафия. Его знания о ней были почерпнуты сугубо из кино и прочитанных книг: «солдаты мафии, капо, капо де туччи, Корлеоне, Лаки Лучиано, «бетонный сапог», дохлая рыба» и подобное. И теперь это внушало страх. После недолгого размышления он решил, что ему может как-то помочь или хотя бы спрятать опять-таки только брат. Значит, ему нужно вернуться назад.

Граница была относительно недалеко от главного города республики, километров восемьдесят-девяносто. Но для него, пешего, гонимого, это было сейчас огромное расстояние. Черная южная ночь и помогала, и мешала ему. В темноте хорошо скрываться, но в незнакомой местности также было невозможно быстро двигаться, толком ничего не видя.

Немного успокоившись, он стал всматриваться и прислушиваться к окружающему. Лай собак, отдаленный гул автомашин, всегда узнаваемый лязг вагонов. В каком направлении граница, он определил по видимым фонарикам на пограничных вышках, так что начальное направление своего предстоящего движения он знал. «Подальше от вышек, в другую сторону». Выровняв дыхание и как можно быстрее, но не бегом, а хорошим шагом он двинулся к гремящей и свистящей станции.

Увидев очертания железнодорожных составов, он снял и выбросил в канаву свою светлую ветровку и остался в нелепой синей футболке с надписью на латинском «BAVARIA». Без ветровки ночь казалось прохладной, но он знал, что нужно как-то изменить свой внешний вид. Больше снять и выбросить было нечего. Разве что из брюк сделать шорты? Но это выглядело бы дурацки – мало кто в этой восточной стране ходил в драных шортах, да и вообще в шортах. Да и вообще – прохладной ночью, в майке и шортах…

С этими мыслями он приблизился к скопищу вагонов, цистерн и платформ, в потемках казавшимися недобрыми чудищами. Похоже, это был разъезд или место для отстоя, потому что звуки стукающихся вагонов издавались дальше, а эти стоящие монстры были на каких-то запасных путях и вид у них был совсем не готовый двинуться в путь. Он очень не любил поезда и вообще все, что связано с железной дорогой. Это осталось в нем со студенческих пор, когда на очередные каникулы приходилось с пересадками, дикими очередями и давкой к кассе, пыльными третьими полками общих вагонов добираться в родной город. В ожидании попутных поездов, порой доходивших до суток-полторы, приходилось бродить по вокзалу, кишащему таким же народом как он, и, конечно, всяким привокзальным сбродом. Иной раз, когда от этой толчеи начинало чуть-ли не тошнить, он уходил подальше от здания вокзала, чтобы хоть чем разнообразить окружающую картину. Тогда-то он и стал отличать активную частью вокзала от тупиков давно заброшенных вагонов и ржавых платформ.

То, что с границы железная дорога идет в столицу, он знал давно. Перед глазами, стоило только ему подумать, возникала карта путей СССР, не вся, конечно, а именно этот участок: когда-то он очень внимательно рассматривал его, готовясь к переезду. Теперь эти знания пригодились ему второй раз: «как-нибудь по железке до города и там еще немного до братана, хоть пешком». Надежда на брата не оставляла его – он с малолетства всегда вытаскивал его с трудных ситуаций. И сейчас эта детская надежда на защиту брата направила его обратно к нему.

Шагая по путям и думая о брате, он припомнил, как в подростковом периоде Колька Быстров, шустрый парнишка из соседней группировки, пригрозил ему и его товарищам своим старшим братом. В их банде старший брат был только у него, и по умолчанию он обратился за защитой к нему. Брат, не раздумывая, пошел к Быстрову-старшему, который и не подозревал, что его без его ведома подписали на разборки. Конечно, все закончилось благополучно, потому что они, старшие, знали друг друга и даже встречались на соревнованиях по борьбе. Главным было то, что брат никогда не оставлял его просьбы без внимания и в отношении его все доводил до конца.

«Просто зацепиться и доехать» – это был приказ Арсена самому себе. Летняя ночь была хоть и немного прохладной для такой поездки, эта идея казалась лучшей из всех и вполне осуществимой. Лезть в какой-нибудь полувагон с углем или еще чем грязным было нельзя – ведь еще нужно и дальше как-то добираться. Не чумазым же от угля, да еще и при свете наступающего утра или вообще днем. Заберут в полицию как бомжа или угонят в глухую степь пасти чей-нибудь скот или косить камыш.

Он притаился на платформе, сидя на земле меж двух шпал и опершись спиной о холодное железное колесо, выжидая проходящий состав, на который можно было бы влезть. Ночь, грохот пролетающих поездов, мелькание светлых вагонных окон, сливающихся в почти сплошную светящуюся линию, напомнили ему самую длительную поездку в его жизни.

… Они, студенты, едут на военные сборы – за лейтенантскими званиями. Два студенческих взвода с военной кафедры института. Один взвод в город Уссурийск, в Приморский край, второй в Белогорск, где-то под Хабаровском.

Военная кафедра в институте для студентов – это весь четверг с утра и до вечера занятия в специальном учебном корпусе – закрытом, военном, с техникой и офицерами-преподавателями. Там и настоящая зенитно-ракетная установка, и заряжающие ее машины, компрессоры и прочие механизмы для обеспечения работы противовоздушной обороны. Все реально действующее. Офицеры – в основном бывшие выпускники этого же заведения. Но были и настоящие, с опытом каких-то локальных войн, скорее всего где-нибудь на Ближнем Востоке.

Уже накануне, в среду вечером, нужно было идти в этот военный корпус – на два часа так называемого «сампо», то есть самоподготовки. Делать там домашнее боевое задание, потому что прошнурованные и пронумерованные тетради с военными секретами нельзя было брать в общежитие и вообще выносить из здания. Все было по-настоящему. Форма одежды – защитного цвета военные рубашки и галстук, тоже как у вояк, с крючками сзади. Стрижка – коротко, но не до лысины. Это подобие воинской службе длилось со второго по четвертый курс. Женский пол по четвергам был просто свободен от всех занятий! По четвергам парни жалели, что они не девушки.

В общем, они ехали в двух плацкартных вагонах. Каждому купе вагона сами присвоили номер комнаты, в которой проживали в общежитии. Кто с кем живет, тот с теми и располагается в этих купе. Ехать до места назначения пять суток. Выдали им на дорогу даже кашу консервированную перловую – государство немного заботилось о своих будущих офицерах. Конечно, студенты протащили свою водку и, как обычно происходит, выпили ее всю в первый же вечер. Далее – скука, кто в карты, кто в книжки. От безделья даже проводницам помогали принести-подмести. В тот год в Сибири стояла страшная жара-духота, прерываемая проливными дождями, затопившими многие низины; местами поезд шел чуть не по воде – было ощущение нереальности, словно плыли на поезде по озеру. Из-за этой духоты все в их военно-студенческом вагоне были только в трусах. Смущаться и смущать было некого – в вагонах только свои, проводницы давно махнули на них рукой и вообще исчезали надолго. Вероятно, для них это был провальный рейс – на студентах не наваришься, «зайцев» в эти дикие вагоны не запустишь…

Где-то на полпути поезд должен был пройти рядом с Байкалом. Байкал есть Байкал. Даже школьники знали, что это величайшее озеро мира, что-то около тысячи шестьсот метров до дна. Чистейшая вода самого глубокого пресного озера в мире и так далее.

Студенты спрашивали у проводниц, смотрели табличку остановок на станциях, наконец выяснили, что встреча с Байкалом будет ночью. На этом все, кроме одного человека, успокоились. Тот неуспокоившийся сын одного из сибирских народов по имени Кольчу, по его понятиям или вере, просто обязан был омыться водой священного озера, если оно рядом.

Кольчу – это добрая и абсолютно незлобивая душа, объект дружеских шуток во время игры в футбол, где мяч творил над ним просто невероятные чудеса. Невысокого роста, очкастый, колченогий, со смешным русским языком. Хотя он был старше большинства их, отслужил в армии и даже был обручен – это совершенно не ощущалось в его отношении к ним, более молодым, и наоборот. Шутки, порой даже достаточно жестокие, могли случиться с каждым, но никогда между ними не было слов и поступков унижения или пренебрежения. Это было исключено в их том студенческом обществе.

Кольчу собирался на станции Слюдянка сбегать до озера. Он особо не распространялся, но об этом узнал Федор – спортивный, веселый темноволосый любимец девушек, отличный вратарь и надежный товарищ. Можно сказать, земляк Арсена, немец из-под Алма-Аты. Тоже захотел потрогать и набрать, как он выразился позже, «хреновой – с ударением на букву е – исторической» воды.

Кольчу еще раз сходил почитать расписание, посмотрел в окно на появившиеся в темноте контуры озера, в котором отсвечивали какие-то огоньки, на часы, и махнул Феде – будь готов! Поезд начал притормаживать. Не дожидаясь его полной остановки, парни соскочили с подножки вагона и побежали в сторону воды. Как оказалось, им нужно было спуститься по далеко не пологому берегу. Немного не добежав до озера, они услышали гудок паровоза. Машинально повернув на бегу голову, Федор отметил, что какой-то поезд удаляется. И почти сразу дошло – это же их поезд уезжает без них! «Почему поехал, что с расписанием, как быть в ночи в одних трусах без денег и документов, что будет с военными сборами теперь?» – в остриженной голове Федора замелькали хаотичные мысли.