Пустые зеркала

– Ну, предположим… – без особой уверенности согласилась Юля. – А дальше?

– Дальше он слышит чьи-то шаги в коридоре, но там никого нет. Это могло быть отсылкой к происходящему: как минимум одна известная нам жертва монстра из шкатулки все время слышала чьи-то шаги. Потом Алекс возвращается в холл и видит на стойке администратора ту самую шкатулку…

– Сначала еще в кадр попадает человек в черном балахоне, – напомнила Юля, невольно поежившись.

– Верно, черный человек… Намек на Артема? Он ведь совершал свои убийства в похожем одеянии.

– То есть нам пытаются дать понять, что это снова он? – предположила Юля. – Или кто-то, кто был с ним, как и сказал Дементьев?

– Возможно. Если только это не продолжение тезиса «все не то, чем кажется». Тогда нам только кажется, что дело в Артеме и… его команде. А на самом деле все иначе?

– А шкатулка там зачем? Разве упоминания шагов было недостаточно, чтобы показать связь с происходящим?

– Кстати, а откуда там взялась шкатулка? Она ведь была в полиции.

– Карпатский считает, что на записи дубликат, ведь настоящую шкатулку могла открыть только Диана, а она стояла открытой.

Влад задумался ненадолго и предложил еще один вариант:

– Или же это просто была еще одна такая шкатулка.

– Которую открыла другая ведьма из ковена? – с сомнением уточнила Юля.

– А почему нет? Нам же явно дают понять, что все это как-то связано с обитавшим здесь ведьмовским сообществом. Та же София Мельник, якобы пропавшая здесь три года назад, могла быть его частью.

– И ты думаешь, что шкатулка есть на записи, чтобы мы в очередной раз убедились в их причастности? Или что, наоборот, все не так, как кажется?

– Может так, а может этак, – вздохнул Влад. – А может, нам дали понять, что вторая шкатулка была наготове. И если бы Диана не нашла вовремя описание ритуала, не решилась его провести или просто не преуспела бы, то монстра все равно поймали бы в критический момент.

Юля какое-то время молча смотрела на него, а потом немного растерянно моргнула.

– То есть это было… своего рода испытание? Которое Диана успешно прошла?

– Если так, то скоро ей пришлют еще одну монету, сделанную из старинного медальона.

– Думаешь, это награды? Это все какая-то игра, что ли?

– Не исключено. Не забывай, мы имеем дело с очень нездоровыми людьми.

Юля вновь поежилась и растерла обнаженные руки ладонями. Влад притянул ее к себе и обнял.

– Ничего, мы разберемся, что это за игра. И кто ее затеял. А если потребуется – выиграем в ней. Надо будет пересмотреть то видео и еще немного подумать.

– Лучше бы Алекс поскорее нашелся, – тихо заметила Юля. – Мне кажется, он мог бы пролить свет на происходящее.

* * *

10 июля 2020 г

г. Шелково

Зеркало висело на стене так, что умудрялось отражать сразу и кухню, и одну из комнат, в которой сейчас работал телевизор. Бодрый голос диктора рассказывал о новостях за день, а уставший мужчина сидел на диване и слушал его, одним глазом поглядывая в экран. Вторым глазом он присматривал за младшим сыном, с энтузиазмом кружившим по комнате на трехколесном велосипеде. Благо, та была достаточно просторной.

На кухне в этот момент готовился ужин под тихое мурлыканье радио и громкие возгласы старшего сына, игравшего с огромным синим роботом.

Позвенев звоночком, трехколесный велосипед выехал за пределы комнаты, пересек прихожую и направился в кухню. Мужчина со вздохом встал с дивана и пошел следом, дабы убедиться, что младший отпрыск не свалит по дороге стул, не стянет на себя горячую сковородку и не собьет кого-нибудь – брата или маму.

– А что там с ужином? – крикнул он на ходу. – Пахнет умопомрачительно, я сейчас слюной…

Мужчина осекся на полуслове, краем глаза заметив в зеркале какое-то движение. Как будто в оставленной пустой комнате кто-то находился. Он шагнул назад, поворачиваясь к зеркалу, опасливо заглядывая через него в помещение. То теперь выглядело пустым, каким и должно было быть.

Тряхнув головой, мужчина потер рукой глаза. Видимо, пересидел у компьютера, вот уже и мальчики кровавые мерещатся.

– Что ты говоришь? Ай, Даня! Ты зачем под руку лезешь? Сереж, я же просила присматривать за ним, когда он на этой штуке по квартире разъезжает!

Голос жены, раздавшийся на кухне, заставил мужчину ускориться.

– Прости, он оторвался от меня, – повинился Сергей, отлавливая Даню вместе с велосипедом и вывозя его из кухни. – Давай, дружочек, поехали отсюда, не будем мешать маме, а то останемся без ужина.

Проходя мимо зеркала уже вместе с сыном, Сергей вновь притормозил и вгляделся в отражение, пытаясь хотя бы предположить, что именно мог принять за присутствие постороннего. Как назло, в зеркале не было видно ни одного объекта, который подходил бы на роль внезапной иллюзии.

Оставалось только пожать плечами и вернуться в гостиную. А еще прикрыть дверь, чтобы ограничить передвижения Дани и велосипеда одной комнатой.

Поскольку свет в прихожей не горел, там сразу стало заметно темнее. Как и в коридоре, ведущем к ванной, туалету и второй комнате, где все лампы также были выключены. Поэтому, когда старший сын вместе с летящим по бескрайним космическим просторам супер-роботом выбежал из кухни, он почти сразу замер, испугавшись сгущающейся впереди темноты.

– В космосе всегда темно, – сообщил он вслух то ли роботу, то ли самому себе, но все же не торопился продолжить путь. Полетать ведь можно и здесь.

Имитируя звук работы двигателей, он принялся поворачиваться вокруг своей оси прямо напротив зеркала, но вдруг снова замер, глядя в отражающую поверхность, и прижал синего робота к груди. Чуть склонив голову набок, он смущенно поинтересовался:

– Дядя, а ты кто?

Глава 3

4 июля, воскресенье

Медвежье озеро

Направляясь на Медвежье озеро, Карпатский знал, что может встретиться там с Дианой. Даже в какой-то мере надеялся на это. Надеялся – и сам себя ругал. Ему бы держаться от девчонки подальше, чтобы не портить ей жизнь своим присутствием в ней. И заодно собственное сердце не тревожить. Но, судя по всему, все это уже не в его власти.

В начале года ему исполнилось сорок два, но за всю свою уже довольно длинную жизнь он лишь однажды чувствовал себя по-настоящему влюбленным. Это началось в школе, когда он был совсем мальчишкой и в голове его еще роились романтические установки, почерпнутые из приключенческих романов, в которых герои ради дамы сердца готовы были отдать все, даже жизнь.

Жизнь, к счастью, от него никто не потребовал, но в первые годы существования их с Ксюшей молодой семьи им обоим пришлось туго. У нее – учеба без стипендии, у него – служба в полиции за копейки, а у них обоих – новорожденная дочка. Вечная нехватка денег, отсутствие собственного жилья и каких-либо перспектив его появления, подработки в свободное от службы и ребенка время, часто – вместо сна. Было нелегко.

Однако они справлялись. Всегда справлялись. И даже были счастливы, потому что вместе были силой. Вместе они были способны на все, потому что одно только присутствие Ксюши рядом заменяло Карпатскому и сон, и еду, наполняло его энергией. Это помогло пройти через самое сложное время. Это, а еще, конечно, родители с обеих сторон и молодой здоровый организм.

Тем сложнее оказалось принять крушение всего, что было построено с таким трудом. Карпатский до сих пор не мог сказать наверняка, что именно по-настоящему подкосило его тогда, десять лет назад: внезапная трагическая гибель дочери или уход жены. Ему казалось, что если бы Ксюша осталась, они со временем преодолели бы случившееся. У них появились бы еще дети. Рана, конечно, осталась бы навсегда, но они жили бы ради них и ради друг друга.

Но после случившегося Ксюша не могла на него даже смотреть, не то что говорить с ним. Она винила во всем его. Ведь это Карпатский перевез семью в Шелково: здесь у него были карьерные перспективы. Он же узнал о Медвежьем озере и предложил устроить там пикник. Вообще-то, Ксюша не была против ни первого, ни второго. Отдельная, пусть маленькая и служебная, квартира ей очень нравилась, да и встречи с друзьями на природе, особенно у воды, они оба очень любили.

Вскоре после похорон она собрала вещи, вернулась к родителям в Одинцово, а потом и вовсе подала на развод. Карпатский тогда пытался убедить себя в том, что ее можно понять. Он и сам считал себя виноватым в произошедшем. И все же, когда их развели, он все равно почувствовал себя брошенным и преданным.

Ощущение это усугубилось, когда всего год спустя Ксюша снова вышла замуж, а потом родила сначала одного сына, а потом и второго. «Наверное, так ей было легче», – осторожно предположила Диана, когда он упомянул эти факты. Да, пожалуй. Даже наверняка. Карпатский тогда сказал, что не в обиде на бывшую жену и рад, что она справилась. И даже почти не солгал. Он действительно не обижался на Ксюшу, но и по-настоящему порадоваться за нее не мог. Он злился. Злился до сих пор.

Когда все это случилось, он не спился только потому, что алкоголь с самого начала не приносил облегчения. Скорее, наоборот. Даже состояние легкого опьянения моментально возвращало его в тот день на озере, изменивший их жизни. Снова накатывали страх и отчаяние, понимание непоправимости произошедшего, которое разум какое-то время пытался отрицать. В первую же попытку напиться до беспамятства Карпатский едва не застрелился. И это его так напугало, что он вообще перестал пить. Очевидно, эгоистичная жажда жизни в нем оказалась намного сильнее.

С тех пор у него не было отношений. Женщины были, а отношений – как и свиданий, ухаживаний или хотя бы просто чувств – не было. Время от времени он встречался с кем-нибудь вроде Арины – дамы примерно его возраста, чьи сексуальные аппетиты были не в состоянии удовлетворить ни муж, ни несколько любовников. Эти женщины использовали его, он в свою очередь использовал их – и все были довольны. Ни к одной из них Карпатский не испытывал ни любви, ни симпатии, ни даже банального уважения.

Он вполне сознательно избегал любого душевного тепла. Ведь для тепла нужен огонь, а огня Карпатский не хотел: тот оставляет после себя только едкий дым и выжженную пустошь. Да и нечему уже было гореть. Во всяком случае, он искренне так думал.

Примерно до тех пор, пока жизнь не столкнула его с Дианой Стрелецкой. Красивой девушкой на девятнадцать лет его моложе, которая сейчас могла бы быть всего лишь строчкой в статистике насильственных смертей Шелковского района. Если бы не его своевременное появление в критический момент.

Ему следовало понять, к чему все идет, еще в ту ночь, когда он обнаружил Диану в бессознательном состоянии на полу мужского туалета одного из ночных клубов города, где он участвовал в рейде наркоотдела. Тогда Карпатский не сдал ее коллегам, не отправил в «обезьянник» и даже не прошел просто мимо, а забрал к себе домой, выдав за несуществующую племянницу. Дома он держал длинные волосы девушки, пока ее безудержно рвало, помогал ей умыться и переодеться в чистое. Карпатский убеждал себя, что действует не как мужчина, а как отец. Будь его дочь жива и окажись она в подобной ситуации, он, наверное, хотел бы, чтобы кто-то взрослый и ответственный не прошел мимо, оставив в опасности, а позаботился о ней.

А еще он убеждал себя, что продолжения не будет, но жизнь навязчиво пересекала их пути и дальше. Все то же проклятое озеро, разрушившее его жизнь, переплетало их судьбы, пока пару недель назад Диана не оказалась у него дома снова. Опять посреди ночи, только теперь она пришла туда уже сама в поисках защиты и утешения. И даже поцеловала его, но Карпатский не ответил. А поутру еще и популярно объяснил, почему отношения между ними невозможны. Диана была не той девушкой, которую он стал бы использовать, как других. И она, как показалось, приняла это.

А он сам, по всей видимости, нет. Когда на следующую ночь на него напало неведомое существо, сути которого Карпатский до сих пор не понимал, и едва не убило, его последние, как он считал, мысли были о Диане. И среди них – отчаянное сожаление о том, что он испугался последствий и не позволил огню разгореться. Поэтому, когда неизбежный, казалось бы, конец так и не наступил, Карпатский одним махом сломал все возведенные им самим стены между ними и даже пообещал Диане настоящее свидание, когда оклемается, хотя давно забыл, как оно должно выглядеть.

И больше они об этом не говорили. Диана успела пару раз навестить его в больнице, а когда Карпатский оттуда сбежал, обнаружил у себя дома полный холодильник свежеприготовленной домашней еды и записку с пожеланиями скорейшего окончательного выздоровления. Он тогда позвонил и поблагодарил Диану, но на этом его смелость закончилась.

Конечно, можно было оправдать себя работой и слабостью, из-за которой сил едва хватало на повседневные задачи. Да и рана еще заживала. Какие уж тут свидания? А еще ему нужно было как-то принять новый мир, открывшийся ему той ночью в гостинице. Мир, в котором существуют куда более страшные и опасные чудовища, чем те, с которыми он привык иметь дело за годы службы в полиции.

Однако Карпатский не был склонен себя оправдывать. Он боялся. И Дианы, и своих чувств к ней, а больше всего – огня, который мог на этот раз уничтожить его.

И все же сегодня он приехал на Медвежье озеро с тайной надеждой на случайную встречу. Потому что соскучился, потому что очень хотел снова увидеть Диану, но уже не решался позвонить, опасаясь, что момент безнадежно упущен. Как мальчишка, ей-богу. Как будто ему снова было двадцать.

И вот теперь она стояла напротив, приветливо улыбалась, а он не мог найти нужных слов и просто любовался ею. В темном брючном костюме со светлой блузкой под коротким жакетом и с забранными в строгий пучок волосами Диана выглядела немного непривычно, но так же привлекательно, как и всегда.

– Вижу, тебе уже гораздо лучше, чем в нашу последнюю встречу, – заметила она, когда пауза после ухода Федоровой несколько затянулась. – Я рада, хотя по-прежнему считаю, что тебе стоило подольше отдохнуть. Ты кажешься немного замученным.

– Да какой уж тут отдых, – неловко отмахнулся Карпатский. – Кто работать-то будет?

– Ох уж эта человеческая убежденность, что весь мир держится только на нем.

Он в ответ лишь улыбнулся и пожал плечами, не зная, что сказать. Сказать-то хотелось многое, но его смущал любопытный взгляд девушки-администратора, все еще остававшейся на своем рабочем месте. Совершенно не хотелось вести этот разговор перед посторонним человеком.

Словно прочитав его мысли, Диана вдруг спохватилась:

– Слушай, а у меня ведь так и остались твои ключи от квартиры. Раз уж ты здесь, давай я их верну? Они у меня в комнате.

И она ткнула большим пальцем себе за спину на дверь с табличкой «Только для персонала».

Карпатский, конечно, с удовольствием ухватился за эту возможность уйти из холла и с энтузиазмом добавил:

– Заодно покажешь, как устроилась.

Диана кивнула и обратилась к коллеге:

– Я вернусь через пару минут, ты пока собирайся.

Приложив карточку к магнитному замку, она сначала пропустила Карпатского в закрытую часть здания, а потом – в свою комнату.

– Вот здесь я теперь живу.

Диана грациозно обернулась вокруг своей оси, расставив руки в стороны. Небольшое помещение было Карпатскому хорошо знакомо: однажды он и сам ночевал в гостинице, ему тогда выделили точно такую же комнату на первом этаже. Двуспальная кровать, пара тумбочек при ней, небольшой шкаф, письменный стол с креслом, зеркало и телевизор на стене, санузел с душевой кабиной. Номер был почти втрое меньше той квартиры, в которой Диана жила еще совсем недавно и откуда была вынуждена съехать, лишившись привычного дохода. Да что уж там? Здесь было гораздо меньше места, чем даже в выделенной ему служебной квартире.

– И как тебе здесь? Не тесно?

Она обвела взглядом комнату, словно только сейчас задумалась над этим, и пожала плечами.

– Немного непривычно, конечно. Особенно шкаф: очень уж маленький, и сейчас еще лето, так что там нет верхней одежды. Но это ведь не все. Часть моих вещей хранится в коробках в подвальном помещении. Юля разрешила подержать их там, пока я не найду подходящую квартиру. Плюс есть большая общая кухня. Там даже можно готовить, но чтобы никому не мешать, я делаю это только поздно вечером, когда не дежурю. А еще нам разрешают ходить на завтрак вместе с постояльцами, так что у меня даже есть выбор. И еще в моем распоряжении тренажерный зал, бильярд и аэрохоккей. Так что, когда становится очень уж душно в комнате, всегда можно найти чем заняться вне ее. Пожалуй, места у меня стало даже больше. И людей вокруг тоже больше. Мне нравится.

Диана говорила довольно уверенно, не оставляя причин сомневаться в том, что ей здесь действительно хорошо, и Карпатский был рад это слышать. Ему не очень-то нравилось, что она поселилась на озере, он все еще считал это место опасным. Пожалуй, теперь даже больше, чем когда-либо раньше. Но Диана очень нуждалась в новой «зоне комфорта», и если она обрела ее здесь, так тому и быть. А уж он позаботится, чтобы с ней не случилось ничего дурного.

Диана тем временем достала из комода связку ключей и протянула ему, не сводя с него выжидающего взгляда. Карпатский машинально забрал ключи, задумчиво подбросил на ладони, а потом отдал обратно Диане, попутно сжав ее руку между своими.

– Пусть они пока побудут у тебя. Вдруг тебе снова срочно потребуется временное убежище, а меня не окажется дома?

Он не торопился отпускать ее руку, а она теперь смотрела на него не столько выжидающе, сколько удивленно.

– Зачем же ты пошел за ними?

– Хотел посмотреть, как ты теперь живешь.

– И только?

От ее пытливого взгляда стало жарко. Карпатскому захотелось спрятать куда-нибудь глаза, а лучше спрятаться самому, но он пересилил себя.

– Нет, не только. Еще я хотел поговорить без свидетелей.

– Правда? О чем?

Карпатский тяжело сглотнул, откашлялся и наконец решился:

– Не знаю, как ты теперь смотришь на эту идею, может быть, она уже не кажется тебе такой привлекательной…

– Какая идея?

– О том, чтобы встретиться. Ну… как-нибудь сходить… куда-нибудь…

Диана широко улыбнулась и уже знакомым ему образом склонила голову набок, переключаясь на более игривый тон.

– Ты говоришь о свидании, которое мне задолжал?

– Да, пожалуй, – улыбнулся Карпатский в ответ, чувствуя одновременно облегчение и еще больший ужас. С одной стороны, ее реакция обнадеживала и воодушевляла. С другой – свидание становилось все более реальной перспективой, и он панически боялся облажаться. А потому решил быть откровенным: – Только я должен признаться, что не был на них уже лет… сто. Так что едва ли знаю все современные… фишки и… правила.

Диана рассмеялась. Но не уничижительно, а так – по-доброму. Как человек, который тоже волнуется, но при этом очень рад. Что тоже обнадеживало.

– Тогда давай начнем с простого. Сходим в кино. Завтра вечером я свободна, если ты тоже, то не будем тянуть. Цветов не надо: в кинотеатре они будут мешать. И лучше поужинай заранее. У меня настроение взять огромное ведро попкорна, а после этого есть я уже не смогу. Встретимся у кинотеатра, я приеду на своей машине, так что провожать меня не придется, но попкорн и билеты с тебя.

Карпатский пару секунд молчал, обдумывая услышанное.

– Звучит не слишком сложно.

– Вот видишь: абсолютно не страшно.

– Какое кино хочешь посмотреть? Кажется, я видел рекламу какого-то французского лауреата каких-то там премий… Или фестивалей?

Диана забавно поморщилась и призналась:

– Прости, терпеть не могу французское кино.

– Ничего страшного, я тоже. Тогда что бы ты хотела посмотреть?

Диана свободной рукой достала из кармана жакета смартфон и быстро открыла расписание. Немного покрутив список фильмов, показала какую-то страшную афишу со старым домом и словом «призрак» в названии.

– Вот, в семь в кинотеатре у набережной начинается ужастик. Пойдет?

Карпатский с сомнением посмотрел на нее.

– Тебе в жизни ужастиков не хватает?

Она рассмеялась и покачала головой.

– В жизни они страшные, а в кино – совсем нет.

– Ладно, договорились, – согласился Карпатский, наконец выпуская ее руку из своих. – Ужастик так ужастик. Тогда завтра у кинотеатра минут за двадцать до сеанса? Надеюсь, у нас не случится никаких неожиданностей.

– Я тоже надеюсь.

Диана проводила его до холла. Девушка, работавшая дневным администратором, сразу радостно вскочила и вопросительно посмотрела на нее, прижимая к себе сумочку. Судя по всему, она уже была на низком старте.

Быстрый кивок дал ей понять, что «пост принят», и девушка радостно убежала, торопливо попрощавшись с ними обоими. Карпатский дождался, когда она исчезнет за дверью, после чего повернулся к Диане, чтобы окончательно попрощаться. И снова он не знал, как это лучше сделать. Надо бы все же расспросить Соболева… Хотя тот наверняка начнет издеваться.

– Что ж, тогда до завтра?

Она в очередной раз улыбнулась и одобрительно кивнула, как бы давая понять: «Молодец, ты все делаешь правильно, а даже если и неправильно, то лично мне нравится».

– До завтра.

Карпатский повернулся и пошел к двери, но Диана вдруг окликнула его:

– Слава?

Он с готовностью обернулся и вопросительно приподнял брови, но она лишь смущенно пожала плечами, все еще широко улыбаясь.

– Нет, ничего, прости. Просто я так еще ни разу и не называла тебя по имени… Очень захотелось попробовать.

Карпатский рассмеялся, качая головой. Кажется, они оба ведут себя очень странно. Хорошо, что никто не видит. Разве что охранник через камеры наблюдения.

– Пока, Ди. До встречи.

И он наконец вышел за дверь, чувствуя себя в разы бодрее и энергичнее, чем когда приехал на озеро.

Глава 4

4 июля, воскресенье

г. Шелково

Закат уже догорал, но было еще очень светло, и оттого казалось, что впереди целый вечер, хотя шел десятый час. Кристина как раз закончила собирать сумку и теперь приводила себя в окончательный порядок, намереваясь вновь покинуть его квартиру на неопределенное время. Во всяком случае, на вопрос: «Когда ты снова приедешь?», она обронила лишь равнодушное: «Не знаю, посмотрим».

Соболев наблюдал за ее перемещениями по его небольшой квартире, прислонившись плечом к дверному косяку кухни. Когда она в очередной раз – вероятно, уже последний, – выскользнула из ванной, он попытался поймать ее за руку и притянуть к себе.

– Эй, куда ты так торопишься? Может, останешься до завтра?

– Зачем? – спокойно поинтересовалась Кристина, проворно выскальзывая из его объятий.

В ее голосе не было недовольства или обиженных ноток, но все ее поведение в который раз предвещало или ссору, или очередной молчаливый разрыв. Порой Соболеву казалось, что их отношения состоят из бесконечных ссор и примирений. Впрочем, иногда обходилось и без ссор, они просто вот так холодно расставались на какое-то время, почти не созванивались и не встречались, пока один из них, страшно соскучившись, не делал шаг навстречу другому.

– Ну, чтобы утром приготовить мне завтрак, проводить на службу, поцеловать на прощание, – мягким тоном продолжил Соболев, все еще надеясь, что она оттает. И, возможно, даже действительно останется.

Кристина, услышав его слова, подошла к нему и встала напротив, скрестив руки на груди. Она смотрела на него с улыбкой, но это была какая-то отстраненная улыбка. После такой тебя не заключают в объятия, чтобы зацеловать до потери сознания. В лучшем случае чмокают в щеку на прощание.

– Андрюш, милый, ты уже определись, пожалуйста, кем ты меня видишь и чего от меня хочешь. Если я просто любовница, которая приезжает ради пары жарких ночей или которую берут в романтический отпуск, то к чему меня удерживать сейчас? Хорошая любовница должна знать, когда пора уйти, чтобы не надоесть. А если у тебя такие вот фантазии насчет утренних провожаний на службу, так это тебе жена нужна. Она тебе и завтрак приготовит, и на прощание поцелует. И даже чистую рубашку, возможно, погладит.

Соболев удивленно выгнул бровь, как бы говоря: «Серьезно?» Представить Кристину – дочь крайне состоятельного отца, привыкшую к жизни в роскоши и в окружении обслуживающего персонала, – с утюгом в руках было крайне трудно.

– Ты действительно гладила бы мне рубашки, если бы мы были женаты?

Она задумалась на секунду и мотнула головой.

– Нет. Но я бы следила за тем, чтобы домработница делала это вовремя и свежие поглаженные рубашки всегда были у тебя под рукой.

– Вот видишь, – фыркнул Соболев. – Какая из нас супружеская пара, Кристи?

– Считаешь, что не годишься в мужья женщине с домработницей?

Соболев отчасти действительно так считал, но недавний разговор с одним коллегой убедил его, что состоятельная жена – это не повод для неловкости или чувства собственной неполноценности, особенно если ты сам занят делом, к тому же делом полезным. Во всяком случае, его аргументы показались Соболеву достаточно убедительными, и он активно старался их принять не только на сознательном, но и на подсознательном уровне.