Семя Хаоса. Убийца Богов

– Уйдем вместе с жителями на юг, – решил наконец он. – Обойдем солдат «Забвения» с юга и выйдем к западному концу балки. Надеюсь, там удастся догнать Элима и остальных.

Если будет кого догонять. Эту мысль Кредис вслух не высказал, лишь мысленно помолившись Одину. Декан легионеров, так же мрачно смотрящий на огонь, кивнул.

Глава 6. Фальшь

Эпоха Одина и Эпоха Богов

Илаим сильно морщился, потирая растянутое после неудачного падения плечо. Ему неплохо удавались номера, когда надо работать с публикой, играть для нее. Клоунады, исполнение роли ассистента во время сложных фокусов, когда было необходимо привлечь к себе внимание в нужный момент. А вот акробатика была явно не его делом. На больное плечо опустилась тяжелая рука.

– Точно уверен, что хочешь уйти, сынок?

Отец за последний год очень сильно постарел. Не столько телом и лицом, сколько душой. Эмоциями. Не было прежней радости и ожидания чуда. Не было сил показывать чудеса самому. Радость вообще, кажется, покинула его. Он слишком себя винил.

– Да. Я навсегда останусь с цирком душой, но все же я скорее актер, как мне кажется. – Он высвободился из хватки отца. Повернулся, заглядывая ему в глаза. – «Каждый цирковой должен быть немного актером, а каждый актер – немного цирковым!»

Отец не рассмеялся, как бывало до того, как мама, которая постоянно повторяла эту фразу, умерла. Отец Илаима был прекрасным воздушным гимнастом. Но вот публику привлечь не умел. Этим занималась мама, которая на трапеции больше играла, чем демонстрировала акробатические таланты. Когда они выступали вместе, в отце тоже что-то загоралось. Что-то, что делало их совместные выступления настоящим чудом. Пока в один ужасный день он не удержал ее.

Илаим отца ни в чем не обвинял. Мама сама настаивала на том, чтобы делать номера все сложнее и сложнее. Это был ее риск и ее награда. Вот только отец думал иначе и винил только себя. Отчасти Илаим боялся, что как только он уйдет из труппы, отец совсем сдастся. Сорвется или сопьется. Но сделать ничего не мог. С самого детства цирк был для него местом чудес, он учился тут всему понемногу и был счастлив. Но уже год как чудес больше не было. Если Илаим останется тут еще немного, то сломается он сам.

– Все в порядке, отец. Я догоню ту труппу актеров, что мы видели вчера. Уверен, легко вольюсь к ним. Как минимум, комедийные роли мне точно будут удаваться великолепно, после наших со стариком Спирком клоунад.

Отец пожевал губы и кивнул. Взгляд его стал еще более тусклым. Илаим чуть было не поддался. Но нет, он не может больше тут оставаться. К тому же он всегда знал: его призвание – актерская игра. Мама была хороша и в акробатике, и в представлении, отец только в акробатике. Сын же их оказался только актером. В этом он видел свою жизнь.

Поэтому на следующее утро, не оглядываясь и не прощаясь, пятнадцатилетний Илаим навсегда покинул цирк, в котором родился и вырос.

* * *

Вплоть до самой катастрофы в Капитуле Илаим искренне верил, что, побыв еще немного рядом с Альмерином, он уйдет. Но после того, как взрыв уничтожил столицу, выбора не было. Он должен был помочь остальным. Не мог их оставить сейчас. Альмерин слишком часто спорил с Корал, Тремор раздражал всех своим идиотизмом, а Элипг – высокомерием. На Советах Илаим играл дурачка, отпуская шутки в адрес других богов, а потом общался с ними отдельно. Для каждого у него была своя роль, та, что лучше подходила, чтобы человек открылся.

И Илаим вынуждал их всех говорить с ним. Выслушивал их всех. По большей части уже молча. Главное ведь было – просто дать возможность высказаться, выпустить пар. Честно говоря, Илаим не был уверен, замечает ли кто-то из них его работу, но это было и неважно. Он хотел быть актером, но став случайно богом, принял на себя ответственность за людей Империи. Просто его роль была не в том, чтобы думать и выступать перед толпами подданых, принимать важные решения и придумывать гениальные способы использования Семени Хаоса. Его роль была в том, чтобы эти разные боги, оставшиеся людьми, не передрались между собой.

* * *

Альмерин решил перенести столицу в Майн. Это было удачное решение, как думалось Илаиму, ведь тут сходилось сразу несколько трактов, проложенных еще Одином, и был достаточно удобный мост через Меридиан. Пока рост города сдерживал только тот факт, что столицей был Капитул, и большая часть товаров сразу же уходила на юг. Однако теперь, похоже, все должно было поменяться.

Нургрим сегодня отсутствовал, слишком мало времени прошло после последней стычки Тремора с Корал. Владыка Небес, решивший, что он освоил свои молнии достаточно хорошо, бросил вызов Корал. Та рассмеялась ему в лицо и почти вырвала из него Семя Хаоса. А после этого сразу же начала говорить с Альмерином о делах. Прошло два дня. Тремор теперь приходил на Советы только для того, чтобы сидеть тут с гордым и обиженным видом и хлестать вино в огромных количествах. Богов нельзя отравить, об этом, как и о том, чтобы боги не старели, заботится Семя Хаоса. Но напиться почему-то бог мог. Правда, выпить должен был куда больше, чем обычный человек. Хотя Илаим, как цирковой, знал: алкоголь та еще отрава!

Корал, в отличие от Нургрима, никогда не пропускала Советы, хотя все больше молчала. Она приносила с собой листы и писала на Совете заметки о своих исследованиях. Странная женщина! Илаима бросало в дрожь от всех этих формул, хоть он и освоил математику на неплохом уровне, чтобы стать богом. Мысленно Илаим хихикнул. Было что-то неимоверно ироничное в том, что богом можно было стать, только изучая столь абстрактную вещь, как математика.

Таким образом, Совет богов сводился к тому, что Альмерин что-то решал, а Элипг записывала и передавала это в канцелярию. Илаим зевнул. Может, попробовать опять поприставать к Корал? Злить ее было опасно, особенно после катастрофы в Капитуле, но Илаим чувствовал, что ее маска безразличия и спокойствия – лишь маска. И находил странное удовольствие в том, чтобы проверять границы ее игры. Впрочем, выводить ее из этих границ он и не думал. В отличие от Тремора, ему была дорога своя жизнь!

– Илаим, ты помнишь барона Гиндера Фома?

Илаим отвлекся на голос Альмерина. Покопался в памяти. Этот барон был приближен ко двору императора сразу после переноса столицы в Майн. Симпатичный, смелый, с легким характером и заразительным смехом.

– Да. Помню.

– Как ты думаешь, смог бы сыграть его? – спросил Альмерин.

– Сыграть… В каком смысле? – не понял вопрос Илаим. – Ты решил поставить о нем спектакль?

Тремор хихикнул на своем кресле. Илаим глянул на былого друга. Глаза того явно видели не этот мир.

– Нет, конечно! – фыркнула Элипг. – Фом должен был быть послом к графу Петрусу.

– И? – Элипг не любила легкомыслия, но Илаим и правда не мог понять, к чему относится ее комментарий.

– Ты вообще нас слушал?! – тут же вышла из себя Элипг. Она была очень чопорной, но, если в ее присутствии начинали валять дурака, быстро зверела. Ее Илаим тоже бы предпочел не злить. Однако похоже, что в этот раз он прослушал что-то действительно важное. Хотя вообще странно, обычно эти двое любят решать все без обсуждений с остальными.

– Успокойся, дорогая. – Альмерин положил ладонь на руку Элипг. Это не было ухаживанием. Уже все знали, что Элипг предпочитала женщин, а Альмерин любит только власть. – Барона недавно убили разбойники, когда он возвращался от дальней родни. У нас уже нет времени искать другого посла, а граф Петрус, скорее всего, Фома никогда не видел. Разве что на портрете. Поэтому я и спросил, можешь ли ты сыграть его и провести переговоры о присоединении земель графа обратно к Империи.

Это удивило Илаима. И увлекло. Он так давно не играл! А тут была уникальная, можно сказать, возможность. Вызов его талантам!

– Вообще мы схожего роста и сложения. Его манеры я сыграть смогу… Грим поможет отчасти скрыть различия во внешности… Но, Альмерин, ты серьезно? Наверняка у графа есть свой двор, пусть и небольшой. Из его гостей кто-то наверняка барона знает. Тот в последнее время слишком часто бывал в Майне. Тогда все рассыпется прахом!

– Ну если мы не пошлем посольство завтра, старик и так не присягнет нам. Придется в любом случае начинать вторжение в его земли… А так есть хоть какой-то шанс этого избежать. Да и тебе это не особо угрожает, ты же можешь в любой момент улететь.

– Мы не летаем, – машинально поправил императора Илаим, обдумывая перспективы. Выдавать себя несколько дней за дворянина, возможно, среди тех, кто знал его лично. Если получится, то Илаим может по праву считать себя лучшим актером современности!

– Ну я видел, как Корал летала… – нахмурился Альмерин. Он не стал связывать себя с Семенем Хаоса и чаще всего не понимал, как, что и почему остальные с ним делают.

Корал подняла свои чудные прозрачные и пустые глаза на Альмерина. Илаим вздрогнул. Он был очарован ей. Как она так делает? Ее глаза и правда никогда не выражали ни малейших эмоций. Если бы он не смотрел еще на ее руки и то, как напрягается спина, он ни за что бы не подумал, что эта ледяная скульптура способна чувствовать что-то кроме стужи!

– Это кинетические прыжки, Альмерин. Летать на самом деле тоже можно, но это требует больших усилий по постоянному контролю потенциальной энергии.

Корал вернулась к своим формулам.

– Эм… Спасибо, Корал. Ну значит, ты, Илаим, в любой момент можешь ускакать!

Тремор снова глупо хихикнул, а Элипг фыркнула и посмотрела на Альмерина с негодованием.

– Гиндер Фом… – медленно проговорила Корал. Она снова посмотрела на императора все так же невыразительными глазами, но Илаим-то заметил, как немного дрогнули ее губы. Она любила шутки, хоть и не позволяла себе показать это окружающим. Из таких мелочей и состоит личность человека! Илаим обожал наблюдать за ними. – Белобрысый жизнерадостный идиот, который крутился во Дворце два месяца назад?

– Ну да. Наверное, да… Хотя я не стал бы называть барона идиотом, – ответил Альмерин.

Корал отложила свои бумаги и подошла к Илаиму. Положила без спроса руку ему на лицо и коснулась Семени. Что она делала, Илаим не понял. Но почувствовал боль и покалывание, которые, впрочем, быстро прошли.

– Не сопротивляйся! – голос Корал хлестнул кнутом.

Илаим вздрогнул и расслабился. На сей раз боли не было, только лицо немного онемело.

– О Владыка… – благоговейно прошептала Элипг. Илаим поднял брови, она не часто позволяла себе помянуть так Одина, ведь Альмерин такого не одобрял. И тут же понял, что движение было какое-то не такое, как он привык. Догадка мгновенно осенила его. Он, чуть не оттолкнув Корал, что было опасно для жизни, подбежал к зеркалу, которое висело в дальнем конце зала. На него весьма удивленными глазами смотрел барон Гиндер Фом. Вот он потрогал свой нос. Бровь. Улыбнулся. Показал язык. Илаим рассмеялся.

И тут же почувствовал фальшь. Барон смеялся не так. Он немного откидывал голову назад и наклонял влево. Плюс стоило изменить немного тембр. Илаим, все еще стоя у зеркала, попробовал. Да! Именно так. Припомнив другие повадки и пластику движений барона, Илаим развернулся к остальным.

– Это чудесно, Корал! – Фальшь. Барон был активнее, он ярче выражал эмоции. Его поведение не было бы столь сдержанным.

Двумя широкими шагами подойдя к Корал, Илаим подхватил ее за талию и закружился в танцевальном па. Затем поставил ее на кресло, так что она оказалась выше него, и поцеловал руку. Да! Именно так бы и поступил барон! Даже если бы Корал его за это сожгла на месте! Илаим на секунду даже испугался, что она может и правда его спалить.

– Идеально. Как ты это делаешь? – тихо проговорил Альмерин.

– На самом деле это несложно. Правда, для того чтобы я смогла вмешаться, человек должен быть сильно связан с Семенем Хаоса, но не сопротивляться моему вмешательству. Других ограничений на смену обликов, по сути, нет, – ответила Корал, все еще стоя на кресле.

– Нет?! То есть ты можешь сделать мне и другое лицо?! – воскликнул Илаим.

– Да хоть сотню, – спокойно ответила Корал, спрыгнула с кресла, опустившись очень плавно, явно играя со своей кинетической или потенциальной энергией. Села и добавила: – Но в следующий раз постарайся не так бурно проявлять эмоции. А то вместо барона превращу тебя в жабу.

Илаим заметил, как ее губы снова слегка дрогнули. А вот другие наверняка этого не видели, и для них это была угроза, а не шутка. О Владыка, он все больше любил эту женщину! А теперь, когда она может давать ему другие лица…

– Сто лиц… – Илаим счастливо рассмеялся. – Мне это нравится!

– Вижу, ты и правда легко сыграешь барона, – заметил задумчиво Альмерин. – А потом я, возможно, дам тебе еще пару подобных заданий…

Илаим широко и открыто улыбнулся. Так улыбался барон Гиндер Фом.

Интерлюдия II. Месть

Последние дни эпохи богов

На самом деле у Амера не было плана. Лишь одержимость. Какая-то часть его понимала, что месть может завести его слишком далеко. Но он усиленно игнорировал эту часть своего разума. Найдя в Каллимаре кузнеца, что был знаком ему еще со времен службы в легионе, Амер настоял, чтобы тот сделал ему особые метательные ножи. Пришлось прошерстить интендантов, некоторые из которых были должны Амеру. И всего через неделю одному из них удалось достать Семя Хаоса.

Кузнец ворчал, что переводит редкую вещь. То и дело предлагал Амеру продать кристалл. Но тот лишь смотрел на него своим «черным» взглядом. После всего произошедшего Амеру даже не приходилось напрягаться, чтобы его глаза потемнели. Это часто происходило само собой. В итоге мало кто готов был с ним спорить или хотя бы возражать. Голос Амера стал жестче, грубее. Он не перестал пить совсем, но теперь всегда вовремя себя останавливал. Правда, кошмары ему все равно снились каждую ночь. Каждую, богами проклятую, ночь.

Впрочем, это не могло его остановить. У него появилась цель. Даже не цель – навязчивая идея. Имя ей было Месть.

* * *

Получив три отлично сбалансированных ножа из стали с добавлением Семени Хаоса и большой полуторный меч, который для всех, кроме Амера, сошел бы за двуручник, он отправился в Модест. И опять у него не было плана. Лишь желание убить. Впрочем, ему повезло. Тремор был гордым до абсурда. И до еще большего абсурда уверенным в своей непобедимости.

Когда Амер просто явился в его дворец в Модесте и потребовал поединка, его не выставили наружу, а проводили к богу.

– И в чем же ты меня обвиняешь, смертный? – лениво проговорил Тремор. Он полувозлежал на широком троне, поедая виноград и запивая его молодым вином. Губы Владыки Небес были алые от вина и кривые от усмешки.

– Ты убил мою семью. – Амер говорил негромко. Но его зычный голос, которым он мог отдавать команды в бою, все равно гулко звучал в полупустом большом зале. – Мою жену и дочь.

Тремор усмехнулся.

– Я никого не убивал уже очень давно, смертный. Ты, видимо, сошел с ума. – Он осмотрел потрепанную одежду, которую носил Амер, и поморщился. – Да к тому же явно бродяга.

– Их убил ты. – Еще никогда взгляд Амера не становился таким черным. – Ты отдал приказ сжечь деревню Враст со всеми жителями…

– Ах вот в чем дело. – Тремор стремительно сел на троне. – Они все были изменниками! Подчинялись Илаиму, который посмел обвинить меня в трусости! – Тремор коротко хохотнул. – Теперь все видят, кто тут на самом деле трус!

Амер негромко зарычал.

– Ты! – Тремор опешил от тона Амера, когда тот выплюнул это слово. – Ты трус! Я вызываю тебя, Владыка Небес, на поединок чести!

Тремор поднялся, грозный и возмущенный. По его рукам заплясали маленькие молнии.

– Я – бог! А ты жалкое смертное насекомое у моих ног! С чего бы мне биться с тобой?

– Значит, ты и меня боишься? Не только других богов?

Видимо, эти слова сильно задели Тремора за живое. Прежде чем Амер закончил, ему пришлось отскочить влево. В то место, где он стоял, ударила молния из руки Тремора, воздетой в гневном жесте.

– Да! Докажи, что ты трус! Что ты боишься честного боя! И можешь победить смертное насекомое только магией!

Тремор побледнел. Его черты обострились, крылья носа гневно раздувались.

– Меч! – заорал он на прислужников. Один из них подошел к богу и что-то зашептал. – Меч, я сказал!

Тремор со всей силы ударил прислужника в скулу, так что тот повалился и больше не поднялся. Через полминуты, в течение которых Амер и Тремор гневно смотрели друг на друга, ему принесли меч. Они видели клинок Амера и принесли Тремору не дуэльный тонкий меч, а массивный двуручник. Он был по длине такой же, как и оружие Амера, но немного толще и тяжелее.

Тремор взял меч и взмахнул им, для пробы баланса. Едва он завершил движение, Амер понял, что тот не умеет сражаться. Это было совершенно очевидно. К тому же Владыка Небес был, похоже, изрядно пьян. Да он едва не потерял равновесие от своего же движения! Губы Амера сами собой разошлись в волчьей усмешке. Он тут же вскинул свое оружие и пошел в рискованную атаку.

Три удара, нанесенных на разной высоте, позволили вывести Тремора из равновесия. Но Амер не хотел заканчивать так быстро. Что-то в нем рычало и ярилось, прося убить как можно быстрее. Но другая часть его личности, куда более мстительная, хотела уже не просто убить – унизить.

За следующую минуту он нанес Тремору четыре пореза. Обе щеки, левое запястье, правое бедро. Потом подгадал момент, впустил Тремора и, разминувшись с мечом бога на считаные миллиметры, развернулся вокруг своей оси, держа меч на уровне пояса. Точнее, чуть пониже. И плашмя. Удар вышел оглушительно звонким, как пощечина. Вышло именно то, чего добивался Амер. Оскорбление чести.

Тремор не выдержал и озверел. Стало холодно. Бог подлетел над полом на полметра, волосы его встали дыбом, одежда развевалась, как от невидимого ветра, по пальцам плясали молнии, как и по лезвию меча. Глаза его были наполнены синими отблесками, будто бы горя невиданным ярко-голубым и ослепительным пламенем. А в самой их глубине горели алые угли Семени Хаоса.

Все видели, как Владыка Небес применил магию, не способный одолеть смертного. И тогда Амер бросил один из метательных ножей, которые ему вернули вместе с мечом перед поединком. Амер видел, как Тремор вскинул руку, думая, что остановит клинок. Как расширились его глаза, когда ничего не произошло. Как открылся в крике его рот, когда нож вошел точно в правую глазницу.

Прежде чем кто-то успел вмешаться, Амер подошел и, прорычав какие-то слова, которых не запомнил сам, прямо в ухо Тремору, погрузил нож еще глубже. Владыка Небес дернулся и застыл. А Амер почувствовал что-то донельзя странное. Что-то глубоко проникающее в него. Тогда он решил, что это удовлетворение от свершившейся мести.

Так впервые погиб на глазах у смертных один из богов. Погиб окончательно и безвозвратно. Все в шоке смотрели на это. И никто не заступил Амеру дорогу, когда он уходил. А может быть, причиной этого был его странный взгляд. На черном метались далекие отсветы чего-то алого.

И когда спустя час снарядили погоню, Амера было уже не найти. Не зря ведь он был одним из лучших разведчиков легиона «Север».

Глава 7. Асциена. Сложности

Войска легиона «Запад» неспешно шли по тракту к Элампиону. Асциена сперва думала, что Амер будет настаивать на преследовании Высших и Низших. Но нет, тот лишь отмахнулся, когда легат Борел высказал аналогичное предположение.

– Без своей Матери они не очень опасны. Кальтеру они оставили, в Эльпинге окопаются так, что нужны будут маги, чтобы их победить, – сказал тогда Убийца Богов. – Меня куда больше заботят Повелители Плоти и то, что происходит в столице. Никак не могу понять, почему Аль… император отозвал всех магов.

Именно поэтому Амер решил двинуться на Элампион, город ордена Повелителей Плоти, откуда потом маршировать на Майн. По новому тракту от Трансформы они шли неспешно, так как нужно было подтянуть провиант из города Трансформаторов и постоянно отправлять разведчиков западнее, чтобы убедиться, что Высшие ушли обратно в свой город.

Асциена, как и прежде, немало времени проводила с Амером, с удивлением видя, что он сторонится других людей. Нет, Убийца Богов много времени посвящал совещаниям в штабном шатре по вечерам, обсуждал с трибунами и даже некоторыми кунгентами отдельную диспозицию в случае нового возможного столкновения с противником, натаскивал Жучка в относительно простых видах магии, которые не требовали большого числа математических выкладок при обучении. В общем, редко когда день Амера проходил в одиночестве.

Но вот вечером… Он всегда разводил небольшой костер неподалеку от своей палатки и ужинал отдельно от остальных солдат, не возражая, правда, против присутствия Асциены и Жучка. Но говорил нечасто. Настроение Амера менялось быстрее, чем погода весной. Он мог рассказывать веселые байки о своей былой центурии, вспоминать жену или обучение в Академии Одина с Магном, а потом неожиданно застыть, погрузившись в мрачное молчание, и остаток вечера просто смотреть невидящими глазами в пламя костра.

В такие моменты он очень пугал Асциену. И именно после такой тишины ему чаще всего снились кошмары. Он метался во сне, что-то шептал. Приказы, имена, названия городов. Реже просто рычал или сдавленно выл. Так как его палатка и костер всегда были вдалеке от остальных, в легионе о его проблемах не знали. А то, что Асциена всегда ночует рядом с Амером… Ну ее не очень заботило, что о них думают, честно говоря.

Приснился кошмар Амеру и в эту ночь.

– Вальд! Хр-р-рах… Лета была права. Огонь… Бастра… Не стоит убивать… – Его шепот сбился на нервный плач. Асциена положила свою прохладную ладонь ему на лоб. Жара не было, но ее прикосновение всегда немного успокаивало его. Но не сейчас.

– Холодно… Огонь не горит! Нет, Фарн! Не смей! Не в этот раз!

Он проснулся, оттолкнув руку Асциены. Вскочил и вышел в ночь. Она всхлипнула. Не столько от боли или обиды, сколько от… несправедливости. Она так хотела помочь Амеру, но не могла. Спустя несколько минут она успокоилась и вышла следом за ним из палатки.

Он стоял у почти прогоревшего костра, подняв глаза к звездам. По его лицу плясали легкие блики от тлеющих углей. Она тихо подошла, не решаясь дотронуться до Амера.

– Ты помнишь свое детство, Асциена? – неожиданно спросил Убийца Богов.

– Я… Немного. До Академии Праведности смутно, если честно.

– А я даже не знаю, что я забыл. Все как в тумане. Когда я рассказываю что-то тебе, то кажется, что ко мне вернулись все мои воспоминания. Но потом на ум приходят кровь, огонь, грязь, и… И все пропадает, укрываясь туманом. Лишь призраки из него кричат мне о своей смерти…

Асциена положила руку Амеру на плечо, привстав на цыпочки. Он не отстранился, но и выражение лица не сменилось. Оно казалось застывшим, вырезанным из камня. Лишь звезды и отсветы костра мерцали в глазах.

– Извини. Я снова тебя разбудил кошмарами. Пойдем спать.

Он машинально немного приобнял ее, и они вместе скрылись в палатке.

* * *

На следующее утро Амеру было лучше. Он, как всегда, был строг и сдержан, но время от времени шутил с легионерами. Казалось, худшее осталось позади.

К вечеру они приблизились к Элампиону, где их встретила делегация старейшин ордена Повелителей Плоти. Все как один были седыми старцами, которые выглядели совсем как люди. После вида Бегунов эти маги производили странное впечатление. Будто бы к звероподобным существам они отношения и не имели.

– Мы смиренно приветствуем Убийцу Богов и просим выслушать наши слова! – произнес дребезжащим голосом тот, что был в центре. Двое по краям лишь кивнули.

– Говорите, – угрюмо бросил им Амер. – Но едва прикоснетесь к Семени Хаоса – подпишете себе приговор.

– Мы пришли не воевать и не убивать. И надеемся вернуться в целости в покой Эльмира. Ибо мы старейшины, и многие знания о превращениях плоти никто, кроме нас, не знает.

Амер лишь жестко усмехнулся, глядя на них исподлобья.

– Сперва объясните мне, почему Повелители Плоти нападали вместе с отродьем Элипг на войска Империи!

– По приказу нашей Матери. Ты бог, и должен знать, что у нас одна прародительница. Наш орден был создан Элипг в пору, когда она создала Высших и Низших. Она знала все истинные формы нашего ордена и обещала поделиться знанием. Мы не смели отказать ей. Но теперь, когда наша Мать мертва… Мы не знаем, что нам делать теперь.

– Вас создала не Элипг. Вас создал Илаим Сто Лиц, – вмешалась Асциена. – Об этом пишут все авторитетные источники.

Крайний справа старейшина рассмеялся в голос, однако двое других не разделили веселья. Тот, что был в центре, сдержанно ответил:

– Историки создавали продуманную систему… Отчасти похожую на упорядоченные Догмы Одина. Они решили, что у всех Высших богов были свои ордена. Шесть богов, шесть орденов. Логично. Но при этом ошибочно. Нас создала богиня Элипг, открыв большую часть наших форм, пока пыталась создать себе идеальных слуг. Илаим был слишком нелюдим, чтобы создавать целый орден. У него было несколько учеников, не более двух десятков, но что с ними стало во время Войны Богов – мы не ведаем.