Семя Хаоса. Убийца Богов

Антон Булычов

Семя Хаоса. Убийца Богов

Пролог

Последние дни эпохи богов

Амер слегка потянулся, едва шевельнувшись. Ни одна ветка кругом не дрогнула от его движения. Лишнего шума он тоже не издал, лишь слегка сбился с ровного дыхания. Он сидел в засаде уже три часа, и все тело основательно затекло. Если не давать мышцам хоть немного пошевелиться, то в нужный момент пальцы не удержат меч. Амер усмехнулся. Хотя он провел в легионе уже пять лет, дослужился до звания центуриона, перед столкновениями он все равно всегда нервничал. Причем не столько за свою жизнь, сколько за жизни подчиненных.

Горг, их лучший разведчик, неожиданно появился среди деревьев и махнул рукой. Амер заскрипел зубами. Похоже, северяне изменили маршрут и они зря ждали их тут прорву времени! Придется теперь догонять противника и действовать по обстоятельствам. Если северяне окажутся слишком близко к границе баронств, то лучше будет напасть на них без подготовки, не позволяя выйти к приграничным поселениям. А это лишние потери.

Дождавшись Амера и еще два десятка солдат, Горг начал доклад.

– Я за ними проследил от места встречи двух групп. Тут в десяти километрах северяне построили новую деревню, которая на наших картах еще не значится. Видимо, строили наспех под зиму. Северян теперь два с половиной десятка, в основном легко вооружены: десяток лучников, пяток копейщиков, остальные с топорами.

Горг перевел дух и отпил воды из фляги. Этим воспользовался один из палмов, Бьер – новичок в центурии Амера.

– Так может, сперва в деревеньку заглянем? Глядишь, и монетой разживемся и развлечемся малька! – Он сделал движение бедрами, которое должно было показать, как именно он собрался развлекаться.

Ребята Амера, с которыми он ходил в вылазки на территорию северян не первый год и пережил небольшую войну Тремора, нахмурились. А вот трое из палма Бьера заулыбались. Горг не выдержал.

– Переполошишь только тут всех. Да и не по-людски это…

Бьер сразу развернулся к щуплому невысокому Горгу, положив руку на меч.

– Если ты еще мал, утырок, чтобы понять, о чем говорят взрослые, – молчи! А то укорочу хрен, не походишь по бабам вообще!

Горг нахмурился, но не стушевался и не отодвинулся от Бьера. Хоть он и не выглядел отчаянным бойцом, парень мог за себя постоять в стычке. И к тому же ходил по лесу тихо, как Высший. Последних многие брали в свои центурии разведки, но Амер это племя не любил. Слишком Высшие были надменны и жадны всегда до крови. Вместо этого он нашел Горга и теперь очень гордился парнем.

До Амера уже доходили слухи о проблемности Бьера. Если бы у них и так не было шести палмов, вместо положенных десяти, он бы настоял не брать новенького к себе в центурию. Амер имел такое право, ведь его отряд за два года заслужил репутацию лучших и самых надежных разведчиков. Они всегда выполняли свои задачи, причем чаще всего тихо.

Не спеша Амер надвинулся на Бьера. Молодой центурион долго отрабатывал на интендантах особый взгляд, когда его серые глаза темнели, становясь почти черными. Именно так он смотрел на палма. Бьер был достаточно высок и плечист, но рядом с Амером, рост которого приближался к двум метрам, выглядел не очень грозно.

– А теперь замолкни и слушай меня. Как только вернемся к легиону, ты подашь прошение о том, чтобы тебя перевели. Если ты этого не сделаешь, я сломаю тебе каждый палец на правой руке, а потом еще и саму руку. Не уползешь, как побитая собака, после этого – сломаю и вторую руку. Это понятно?

Бьер продержался под взглядом Амера целых три секунды. Потом немного сник и кивнул.

– И если из-за твоих необдуманных действий сорвется охота на отряд северян, то я оставлю тебя привязанным тут к сосне в чем мать родила. Чтобы ты хорошенько провел время до вечера, размышляя о том, кто найдет тебя первыми – голодные по весне волки или северяне. Вот там с сосной и развлечешься напоследок.

Бьер снова кивнул, не глядя Амеру в глаза. А Амер поднял взгляд на Браса, самого старшего палма в центурии, который неофициально был его заместителем. Тот кивнул, показав, что будет следить за Бьером и его ребятами.

– Ну это… – снова заговорил Горг, видя, что вопрос со смутьяном решен. – Я к вам вернуться и предупредить о смене маршрута не успевал, потому что проследил за ними. Они от деревни шли сначала в нужную сторону, но потом сменили направление. В общем, похоже, мы где-то наследили. Они немного отошли от маршрута и сами встали засадой. Чуть не наткнулся на их секрет.

Амер прикинул ситуацию.

– Горг, нужно вернуть ребят Рибра. Как вернутся, нас будет на десяток больше. Покажешь, где секреты, и к вечеру режем их.

Горг кивнул и опять скрылся среди деревьев. Остальные расслабились и, удобно устроившись на поляне, достали кто сухой паек, кто флягу с водой. Амер с удовольствием потянулся всерьез до хруста в косточках. Горга не будет еще час, можно немного отдохнуть. Главное, не сильно шуметь.

* * *

Засаду северян они обступили со всех сторон, разделив отряд на несколько спаренных палмов. Теперь суммарно, считая Амера, у них было тридцать семь человек. Семь палмов, центурион и Горг, которого Амер всегда держал рядом с собой. Потерять его для центурии будет трагедией. Все прошло гладко. Северяне не ожидали, что солдаты Империи окружат их, тихо убрав секреты.

Единственным раненым оказался сам Амер, который во время стычек всегда был слишком горяч и лез в самое пекло. Один прыткий северянин чуть не проткнул его копьем, пришлось отводить удар предплечьем. Кожаный наруч выдержал удар, но в последний момент наконечник соскользнул на тыльную сторону ладони, оставив длинный неприятный порез между большим и указательным пальцами правой руки. А еще Амер словил две стрелы; к счастью, одна вообще попала в пряжку доспеха и не причинила вреда, а вторую выпустили, не натянув лук в полную силу, поэтому стрела, едва прошив кожу доспеха, оцарапала кожу немного выше левой лопатки.

В Амера северяне стреляли часто. Во-первых, из-за того, что они всегда старались выбить именно офицеров. Ну и, скорее всего, из-за роста Амера. Ведь разведчики чаще всего были не особо велики, и Амер был выше всех почти на голову.

Едва перевязав руку и решив пока не трогать царапину на спине, Амер повел своих людей обратно. Уже к полуночи они были на территории баронств, где спокойно остановились на привал.

* * *

Амер проснулся в холодном поту среди ночи. В голове еще раздавались отдаленные крики. Придя в себя, он огляделся. Костер в яме почти прогорел, и часовой его едва поддерживал. Все солдаты, кроме одного палма, спали. Амер вздохнул и поднялся.

У костра сидел Брас. Сегодня ночью вторая стража была у его палма. Он взглянул на Амера и молча протянул ему флягу с водой.

– Опять кошмары?

Амер кивнул и глотнул воды. Брас хмыкнул.

– Иногда ты меня пугаешь, парень. Я видел разных солдат за годы службы. Кто-то был даже яростнее тебя в бою. Но тогда они и в жизни были такими же. А ты… Ты как два разных человека. Я до сих помню то отступление во время войны Тремора… Центурион бросил нас в самое пекло заткнуть дыру на неудобной позиции, ты только получил свой палм. Нас почти растерзали там, на безымянном холме в богами проклятом лесу. За полчаса мы потеряли половину центурии, считая придурка центуриона. Если бы не ты… Я помню, как ты со стрелой в предплечье, с раной на виске, так что лицо было наполовину залито кровью, пропустил удар копьем… Боги, парень, ты вырвал наконечник из своего плеча, отобрал у парня его копье и забил несчастного древком до смерти…

– Брас… Мне это снится почти каждую ночь…

Было видно, что старый палм понимает то, насколько Амеру эта тема неприятна, но собирается продолжить.

– После ты пошел к кунгенту, шатаясь от потери крови, ворвался в штабную палатку, весь в своей и чужой крови. Ты сказал ему, что, если он снова назначит никчемного центуриона, ты сожрешь его печень. А потом отрубился от ран на три дня. Ты не видел, как кунгент потом трясся выходить из своей сраной палатки. Не видел, как он передал приказ назначить тебя центурионом. Но тогда я поверил, что ты вытащишь нас из любого пекла.

Амер молчал, глядя в костер.

– Когда ты в бою, Амер, ты словно северный бог крови. Но потом… Ты другой человек. Готовый беречь жизни любого. Мучающийся кошмарами об убийствах… Что с тобой, парень?

Амер поднял на Браса темные глаза.

– Если бы я знал. Но я не хочу так жить и дальше. Я… может быть, уйду…

Брас нахмурился.

– Это что-то новенькое.

– Я… не знаю. В свое время, после академии, я не сомневался, что стоит завербоваться в легион. Защищать границу. Да и Амбер была со мной согласна. Поплакала немного, но отпустила. Гордилась перед родней, что я теперь легионер. Писцом она меня не представляла…

Брас фыркнул и коротко негромко рассмеялся. Видимо, тоже попытался представить своего центуриона, каждую вылазку собиравшего три-четыре мелкие раны, способного порой убить в схватке двоих-трех противников сразу, вечно лезущего вперед, в роли писца. Амер усмехнулся ему. Потом улыбка пропала.

– Но, быть может, я ошибся. Амбер меня ждала всегда, с самой нашей свадьбы. Сначала из академии, потом из легиона. Она устала… И я устал. Последнее время, как ни вернусь домой, больше ссоримся с ней. Потом знаешь, лежишь с ней в постели, но кажется, что она не в полуметре от тебя. Чувствуешь, будто кровать расширяется, становится все больше… Много-много километров. И даже если захочешь ее обнять или поговорить – не дотянешься…

Брас в этот раз промолчал. Он был опытным человеком, много всего повидавшим в жизни. А еще он считал молодого центуриона, который, только придя в легион, начинал в его палме, своим другом. И то, что он хотел бы сказать своему другу, не было тем, что он должен был сказать своему офицеру. Поэтому он молчал.

– Да и дочка… Знаешь, ей скоро будет четыре, а последний раз она меня не узнала. Полдня от меня пряталась. А брать семью сюда… Нет. Даже после этой тупой войны тут слишком много такого, чего я бы не хотел показывать никому, а тем более моей дочке.

Наконец, Брас слегка прокашлялся и сказал:

– Я спрошу лишь одно, парень. Как ты думаешь, став писарем или крестьянином, ты сможешь отказаться от этой ярости? Отказаться от крови, которую льешь? Не думаешь, что тебе будет этого не хватать?

Взгляд Амера стал испуганным. Затем вновь потемнел, скрывая эмоции.

– Иди спать, Брас. Я все равно больше не засну.

Ветеран потянулся и пошел к своей скатке одеял. Про то, что, уйдя из легиона, Амер надеется прекратить мучающие его порой кошмары, где он вновь и вновь убивает одних и тех же северян, он старому палму не сказал. Брасу и не надо было это говорить. Он был опытным солдатом. Он и так все понимал.

* * *

Перед тем как вернуться в расположение легиона, они еще дважды уходили на территорию северян. Всего их вылазка длилась более месяца. Они уничтожили пять вражеских небольших отрядов, нанесли на карты три новые деревни северян, потеряли двух человек, замерзли и устали.

В лагере легиона жизнь шла своим чередом. Амер почти сразу отправился к своему кунгенту, чтобы доложить о результатах вылазки. Тот, страшно довольный тем, как успешно всегда действует отряд Амера, напоил его двумя чашами вина и не стал спорить, когда Амер попросил убрать палм Бьера из центурии. Похоже, кунгент до сих пор его побаивался. Так как к начальству Амер отправился голодным, возвращался назад он немного навеселе от выпитого вина.

Вот только у казармы центурии его встретила мертвая тишина. Брас встретил его, пряча свои глаза и протягивая запечатанный конверт. Амер нахмурился. Это еще что? Открыл. Прочел.

Его мир умер в тот же миг.

Часть первая. Дебют

Глава 1. Трувиан. Казнь

Жизнь еще никогда не обходилась с Трувианом так жестоко. Он был опытным военачальником, многое повидал за свою жизнь. Но это?! Откуда у Империи взялась кавалерия? Лошадей на континенте не видели, кроме как на картинах, уже четыреста лет! Это было попросту невозможно. Как, спрашивал себя Трувиан, как он мог предсказать появление всадников? Впрочем, оглядываясь назад, на штурм Каллимара, он отдавал себе отчет в том, что после явления одного из проклятых богов Империи нужно было готовиться ко всему. Даже к тому, что в твоих тылах появится неизвестно откуда многотысячный отряд кавалерии.

Зубы Трувиана скрипнули. Этот засранец Элим заварил всю кашу, а потом просто отправился воевать с малым отрядом в другом направлении. Невольно старый полководец задумывался, не подстроил ли король Кимбера все то, что здесь случилось. Впрочем, по здравому размышлению Трувиан понял, что это маловероятно. Иначе бы с ним не было пяти тысяч кимберцев, взятых из Каллимара. Скорее, Элим почувствовал, куда все идет, и безжалостно бросил Трувиана на растерзание обстоятельствам. Это тоже было своеобразным предательством, но не очень большим. Вероятно, Элим, как и сам Трувиан, чувствовал момент, когда три северных королевства могут, победив Империю, вновь стать одним могучим государством. Вот и ослабил конкурента как мог.

Хорошо еще, что под удар кавалерии попали в основном солдаты Аррана. Баронов, которых Трувиан просто бросил там, чтобы они топтались на месте и не давали легиону контратаковать с холма, воспользовавшись неожиданным подарком судьбы, тоже было не жалко. Жаль было отборные пять тысяч пехоты, которыми он кое-как сдерживал натиск всадников, пока остальные войска отступали в сторону недалекого леса. Благо кавалеристы были не дураки и в леса за пехотой не полезли. Солдаты к тому времени уже едва держались на ногах, так как сначала у них был жесткий ночной марш, на котором настаивали эти королевские придурки, Рамол и Балант – принц-консорт Аррана, а потом весь день атаковали проклятые холмы, где укрепились легионеры.

В очередной раз Трувиан невольно отметил талант Элима. Тот не зря хвалил этих имперцев из легиона «Север». Все происходящее сильно напоминало штурм Каллимара, когда они платили очень щедро кровью за каждую улочку города. Тогда их ждало много неприятных сюрпризов. В этот раз их было не меньше. А Элим, предвидя это, оставил опасную добычу ему, слишком уверенному в себе после разгрома «Льва». Почему-то эта мысль снова и снова возвращалась к Трувиану во время отступления. Элим был лучшим королем, чем Его Величество Рамол. А еще оказался лучшим полководцем, чем сам Трувиан. Опасный человек.

Трувиан вздохнул, глядя в темноту. Благо давно не было дождей. Иначе ночевки в лесу без палаток превратились бы в сущий ад. Хуже, чем сейчас. Люди устали, были голодны, вот только провизии почти не было. Отступление в лес привело к тому, что войско потеряло все свои обозы. Поэтому припасы, палатки, заготовки орудий, стрелы, включая те, что не могут отразить маги, – все это досталось имперцам. Потрепанные тысячи Герики и Кимбера, а также две сотни гвардейцев из Аррана, прорвавшихся к ним в самом начале катастрофы и притащивших с собой принца-консорта, были теперь заперты в густом лесу, не смея выйти на открытое пространство. Солдаты болели, часть дезертировала, благо немного. Под руководством Трувиана теперь остались лишь отборные войска, ветераны. Но армия все равно таяла на глазах.

Трувиан снова вздохнул. Около его костра обычно дежурил десяток солдат, но сегодня он почти всех отпустил. Бедняги едва держались на ногах. Теперь стоит подумать, как возвращаться в Каллимар. От мыслей о новом отступлении его отвлек шум потасовки. Он успел, тяжело крякнув, подняться, когда в круг света от его костра вышли Его Величество Рамол и принц-консорт Балант в сопровождении десятка гвардейцев Аррана. Трувиан был умным человеком и сразу понял, к чему все идет. Его солдаты и солдаты Элима не выполнили бы приказ этих двоих. Полководец мрачно усмехнулся.

– Подумать только, – раздался назойливый визгливый голос Рамола, – он дал себя разбить имперским свиньям, а теперь еще и ухмыляется! Наглец!

– Может быть, Ваше Величество, он просто помешан? – произнес негромко Балант. Этот человек был скользким даже на вид. Не очень знатный, но сумевший сначала соблазнить младшую дочку короля, а потом, после его смерти, добившийся признания двух старших сестер своей жены недееспособными. Обе потом погибли при весьма странных обстоятельствах. – Это объясняет его неудачные действия. Если бы не Ваше вмешательство, он, вероятно, так и не атаковал бы легионы. А ведь выступи он раньше, и можно было разбить их порознь. При этом вероятно, что и всадники не успели бы прийти на помощь легионам.

Трувиан скрипнул зубами. Рамол мог только вопить, а этот был куда хуже. Он умел думать, плести интриги и добиваться своего.

– Хм… Возможно, Вы и правы, мой милый принц. Я хотел казнить его, как бешеную собаку. Но если он болен и безумен, лучше его пока подержать где-нибудь подальше от других солдат.

Трувиан хотел было сказать им, что он об этом думает, но один из гвардейцев впечатал кольчужный кулак ему в живот, и полководец скрючился, хватая ртом воздух и ощущая вкус крови на губах.

Его заковали быстро и сноровисто и держали неделю в палатке Рамола. Пока, наконец, Его Величество, к неудовольствию принца-консорта, не решил казнить Трувиана прямо перед строем солдат.

Глава 2. Тень дворца

Эпоха Одина

Дворец всегда манил Тремора. Огромное черно-белое здание на набережной великой реки. Тремор, как и большинство уличных мальчишек его возраста, просто не мог пройти мимо, чтобы не задуматься о том, как они когда-нибудь станут достаточно умными или смелыми, чтобы оказаться в самом Дворце Одина! Ведь там нет ни забот, ни обязанностей! Не надо думать о том, где найти кусок хлеба, который прокормит тебя на следующий день. Даже самые жалкие попрошайки Мусорного угла знают, что всем, кто живет во дворце, кушанья приносят на золотых тарелках. Золотых! Больше никакого выклянчивания подачек у богатых, никакого унижения на загаженной мусором улице ради жалкого медяка.

– Трем! Там на соседней улице алкаш из заводских!

Юноша встрепенулся. Лангин зря не болтает! Это шанс достать звонкие монеты! Вчера на паре фабрик, которые во множестве создавал Владыка Один, раздавали жалование. Значит, пьяный, скорее всего, оттуда! И если он пропил не все, то у него можно стащить пару монеток! Тремор со всех ног побежал за приятелем.

* * *

Голос матери был слабый. Такой слабый, что Тремор едва мог его расслышать. С каждым днем она была все слабее.

– Тремор, сынок, ты принес лекарство?

Почти каждое ее слово сопровождалось кашлем, и Тремор сжался от стыда. Как он мог все стянутые у рабочего монеты потратить на пирожные?! Но ведь не зря кондитер Леостад сегодня выставил свою продукцию всего за пару грошей у уличных торговцев!

Тремор отчаянно покраснел и промолчал.

* * *

После смерти матери Тремору пришлось плохо. Его выгнали из квартиры, и он два года ютился в парках. А во время дождя искал незанятые углы под крышами домов. Лучше всего были пекарни, так как там очаг не гасили ни днем, ни ночью и стены всегда были теплые. Юноша отощал и сделался злее. Не на кого-то конкретно, а на весь мир. Но особенно на священников церкви Одина. Они вещали, будучи сытыми и довольными, с площадей о том, что Один искоренил нищету и неравенство! Что жить теперь всем хорошо и вольготно! Но они не были сыновьями шлюхи, умершей от легочной болезни! Они не знали, что такое голод и нищета!

Их Тремор и правда ненавидел.

– Эх, старина, ну и тяжко тебе досталось.

Тремор поднял глаза. Он лежал, спасаясь от дождя, в узком тупике между пекарней и жилым домом. Над ним стоял былой товарищ детских игр, Лангин.

– Чего надо? – грубо буркнул Тремор.

– Работу предложить. Верную!

* * *

Тремор стоял под дождем. Чужая кровь, стекая по ножу, что был зажат в его правой руке, струилась по костяшкам и пальцам. Он впервые убил человека. Оказывается, это было до безобразия просто. Их засада удалась!

– Хорошо, что они все профукали. Я боялся, что они будут готовы и посадят на балконе стрелков! – грубый голос Ора, вожака уличной шайки воров, раздавался в переулке. Тремор и еще три оборванца стояли над трупами только что убитых ими аристократов. Аристократов! Но их кровь была такая же красная, как у всех! Руки Тремора дрожали, но он улыбался до ушей. Он справился! Сегодня его накормят!

* * *

В некотором роде именно внешность Тремора сделала ему имя в воровских бандах. Внешность и манеры, которые он приобрел, наблюдая за знатными людьми, втайне восхищаясь ими. Ведь если тебе нужно обмануть аристократа, то желательно, чтобы под рукой был кто-то, кто может выдать себя за другого аристократа. Чтобы отвлечь, вызвать на дуэль или заключить выгодное джентльменское соглашение. Ведь джентльмены друг другу доверяют, а вот ворам не очень.

Теперь Тремор выглядел достаточно презентабельно и был достаточно хитер, чтобы одурачить почти любого аристократа! Сейчас он как раз шел на одну встречу. Ор был достаточно умен, чтобы время от времени «одалживать» Тремора другим бандам для дел со знатью. Тремор не возражал, ведь он получал почти треть того, что имел с этой сделки Ор. Проходя мимо форума, одетый в щеголеватый костюм городского повесы, Тремор услышал важные слова, произнесенные красивым голосом.

– Один врет! Бедность многих районов города может соперничать с богатствами дворца! Пока одни питаются мусором, другие получают многие тысячи талантов, наживаясь на нашем труде! Разве это справедливо?! Разве можно допускать такое! Нет, скажу я вам! Никогда!

Яркая и эмоциональная речь заставила Тремора замереть на месте. «А ведь он прав», – подумал юноша. «Я жил в этой нищете! Я знаю, что это такое!» Тремор запомнил оратора – приятного на вид молодого человека – и пошел дальше, по своим делам, надеясь после найти его.

Позже ему и правда удалось найти Альмерина, чтобы присоединиться к Обществу Прогресса.

* * *

На первую встречу он пришел немного волнуясь. Альмерин встретил его, распахнув объятия. Они переговорили пару минут, и Тремор как-то неожиданно рассказал и о своем нынешнем занятии, и о своем детстве. А особенно об обиде на Владыку и его церковь.

– Не называй его Владыкой! – горячо прервал его Альмерин. – Ты сам этим признаешь, что он достоин той власти, что имеет. Нет! Звать его нужно только по имени.

Тремор кивал, вдохновленный этим замечанием. Не только он хотел бы выступить против нынешней власти! К тому же… переворот может стать весьма прибыльным делом. Альмерин похлопал Тремора по плечу и предложил пока присесть в стороне и подождать начала встречи. Пообщаться с другими людьми. А сам пошел встречать следующего гостя, пришедшего в снятое Альмерином складское помещение. Это была очень красивая невысокая девушка с дивными чертами лица и волосами темнее ночного неба.

Проходя мимо других пришедших, которых было около десяти человек, Тремор заметил необычное зрелище – парня, кожа которого была почти так же черна, как волосы красавицы, с которой теперь разговаривал Альмерин. Судя по всему, его опасались, поэтому весь ряд простых деревянных кресел рядом с ним был свободен. Тремору не хотелось толкаться, но и говорить с этим странным парнем тоже не хотелось. Кто знает, не сворует ли тот его душу, как сам Тремор воровал таланты у недотеп-аристократов?! Поэтому Тремор сел через два кресла от черного, стараясь выглядеть уверенно и грозно. Как подобает знатному человеку, которого он все больше привыкал играть.

Но не прошло и минуты, как рядом с ним сел странный худощавый и невысокий парнишка в весьма причудливой одежде. Из хорошей ткани, но сшита она была как-то небрежно, так что напоминала лохмотья. Его лицо было с очень грубыми чертами лица, все костистое и немного непропорциональное. В общем, этот человек бы легко нашел себя среди несчастных, выпрашивающих милостыню.

– Привет! Давно присоединился к Обществу? – он с ходу заговорил с Тремором, будто они давно знакомы. Так, что тому стало даже как-то неловко от этого, поэтому Тремор только неопределенно хмыкнул. – Я тут первый раз. Но надеюсь на некоторое время приютиться здесь.

Парень, не дождавшись ответа, замолк. Тремор, чувствуя неловкость, отвернулся от него. Девушка, с которой говорил Альмерин, села напротив. Она держала спину и голову неимоверно ровно. Прическа была очень строгой, собранная волосок к волоску. А черты лица, действительно красивые и необычные, говорили о том, что она сама или ее родители родом с запада, из края Великих Степей.

– Не вариант, дружище! Она тебя отошьет! – это снова заговорил парень, севший рядом. Поняв, о чем тот говорит, Тремор покраснел. А ведь он и правда слишком долго пялился на красавицу. – Она явно не для тебя.

– Ну конечно! – возмутился Тремор. – С чего ты взял?

– Во-первых, ты, конечно, статью вышел, но она вообще другого сорта ягодка. Только посмотри, как она следит за той блондинистой высокой красотулей. Почти как ты за ней. Держу пари, мужчинам с ней вообще ничего не светит, друг. А во-вторых, ты ее не одурачишь.