Полночная школа

Иногда матери приходится навещать их, но только по делам: моя семья владеет одной из самых больших сетей частных крипт Полночи, и родичам не удалось отобрать у матери ее наследство. Однако возвращается она в таком подавленном состоянии, что ни Сюзель, ни я никогда не осмеливались расспросить ее.

И каждый раз, когда мы хранили молчание, а вопросы наши оставались за стиснутыми зубами, пропасть, разделяющая нас с матерью, еще больше углублялась. Порой я опасаюсь, как бы однажды разрыв не стал таким большим, что мы больше не сможем преодолеть его.

– Вот как! – откликается Жоэль, хлопнув меня по плечу так, что я подпрыгнул. – Похоже, вампирские мамаши способны даже медведей заставить плясать. Сочувствую.

Я издал вымученный смешок и поправил очки на носу.

– Не переживай, на самом деле мне жаловаться не на что. Ладно, давайте вернемся к огоньку.

– Как же так, тебя не тянет поделиться с нами своими детскими травмами?

– Знаете, у меня хватило бы таких тем на тысячу разговоров, – встревает Колен с кривой усмешкой.

Мы рассмеялись и снова сосредоточились на компонентах набора.

Это настоящая головоломка: нужно соблюдать последовательность действий, порядок раскладки камней, учитывать соленость воды, мое расположение в комнате относительно сторон света, со сдвигом в сторону Полночи. Для этого потребовалось бы усвоить полный курс наук, и только такой дурак, как я, мог принять на веру слова Сюзель, что все сводится к цене покупки. Да уж, для нее-то все просто. Все просто, когда в предмете разбираешься.

Однако наконец я со всем справился. Мне осталось лишь бросить крупицы таумы в бамбуковую чашу, чтобы магия заработала.

– Ну, давай, Симеон, – подбадривает меня Колен. – Наслаждайся!

Затаив дыхание, я открываю пакетик с таумой и высыпаю три блестящие частицы на состряпанную нами сероватую смесь.

И ничего не происходит.

– Волосок джинна тут бы не помешал, – первым прервал молчание Жоэль.

Колен ткнул его со всей силы локтем в живот, едва не отправив лича в нокаут.

– Ты чего? – возмутился Жоэль.

– А того, что ты предлагаешь запрещенный способ!

– Ох, да не волнуйся ты так. Я же не предлагаю жениться на девочке, с которой виделся три секунды в коридоре. Просто добавить несколько кусочков, чтобы придать силу формуле.

– Это шаманизм, – буркнул Колен. – Промашка вышла, Жоэль, это категорически запрещается.

– Несколько кусочков? – переспросил я, испытывая любопытство и легкую тревогу из-за того, что реакция в смеси не начинается.

– Ага! – оживился Жоэль. – И никаких забот, да-да! Все великие таумурги так делают. Волоски джинна – чтобы усилить действие стихийных заклинаний, яд вампиров – для лечебных зелий или для ядов. Ус дракона – чтобы подзарядить папочкино орудие, а чешуйка сирены – для привле…

– Хватит! – перебил его Колен.

Жоэль с насмешливым видом вскинул руки вверх.

– Все-все, не буду. В любом случае, если вам понадобится что-нибудь этакое, у моего кузена есть что продать.

– Твой кузен? – переспросил я. – Это тот, которого гоблины взорвали?

– Он самый, – весело подтвердил Жоэль.

Конечно, такое решение не годится, и я на грани паники. Я слушаю, как препираются Жоэль с Коленом, будто они на расстоянии нескольких километров от меня. Неужели я просадил почти весь свой бюджет ради месива из трав Полночи?!

Вдруг один из камешков с громким бульканьем выскочил на поверхность, и нервы мои сдали. Но как только я протянул руку, чтобы взять чашу и выбросить ее в мусорное ведро, что-то начинает происходить.

Сначала сквозь комковатую смесь пробивается лучик света.

Потом поверхность начинает пузыриться все сильнее и сильнее.

И наконец какой-то плотный предмет поднимается над чашей как фантастическая поганка.

Все расступились с возгласами восторга, любуясь зрелищем, которое длится добрых двенадцать секунд. А потом вдруг… больше ничего.

Под аплодисменты собравшихся в комнате учеников я приблизился к чаше и заглянул в нее.

– Гмм… – с сомнением протянул Колен. – Это что за штука?

Кошмар, какой-то кошмар!

Я не увидел маленького огненного шарика, столь милого моему сердцу.

Нет первой встречи, нет любви с первого взгляда, нет неразрывной связи и уж не знаю чего там еще.

Ничего нет. Потому что я сотворил лужицу слизи.

Все просто.

Жоэль у меня за спиной захохотал и не смог больше сдерживать грубость, давно вертевшуюся у него на языке:

– Теперь будем знать, что в глубине души ты пузырь!

Реплика завершилась воплем «Уййй!», и я понял, что Колен сделал личу больно, за что я благодарен сирену.

– Давненько уже не видел ничего подобного, – произносит голос у меня за спиной.

Я вздрогнул, обернулся и оказался лицом к лицу с блуждающим огоньком волчицы. Боже, какой же он здоровый, с мою голову величиной!

– Чего?!

Это все, что мне удалось сказать, учитывая, что 1) этот здоровый шар ко мне приближается и 2) он разговаривает?!

– Счет 10/10 в пользу вампира, – хихикает шар.

Я не успел ответить: голос полночницы прогремел на всю комнату.

– Скель! – рычит она. – Ко мне!

Шар испускает печальный вздох и закатывает глаза.

– Внимание, мамочка-волчица явилась, – шипит он, вертясь вокруг своей оси. – Иду-иду! Но сначала…

Скель ринулся к чаше, где лежала бесформенная кучка слизи. Не успел я поднять руку, чтобы его удержать, как он нанес ужасный удар трупику моего дружка, разразившись садистским гоготом, и у меня потемнело в глазах от ярости.

Я бросился на него, но волчица успевает раньше. Она ловит своего огонька и прижимает к себе.

– Только тронь его, и я порву тебе глотку! – угрожающе шипит она.

Гнев душит меня; я бросаюсь к волчице, стиснув кулаки.

– А если он еще раз приблизится ко мне, я его утоплю!

Скель спрятал голову в ладонях хозяйки и показал мне язык.

Волчица уставилась на меня, и я понимаю, что ненависть, горящая в ее желтых глазах, это отражение ненависти, которую она читает в моих. Уж будьте уверены, до конца нашей учебы я не позволю ей устраивать такое.

Она капитулирует, отворачивается, и я неожиданно становлюсь героем дня. Жоэль и Колен хлопают меня по плечу и тормошат, ученики поздравляют с тем, как я классно осадил волчицу. Тот факт, что Колен спустя минуту ускакал за нею, не испортил чудесного момента.

Тогда-то до меня дошло, что я сделал. Я замахнулся на элементаля ВОЛЧИЦЫ-ОБОРОТНЯ! Оборотни охотятся на вампиров. Они их даже едят, если то, что мне рассказывала мать, правда.

А волчица пригрозила порвать мне глотку, или мне это приснилось?! Ох, незадача… Она пообещала меня убить, а я с ней играл в гляделки. «Кто первый сморгнет, тот проиграл». Я умру. Все умрут. Я хочу домой…

– Симеон? – окликнул меня Жоэль.

– Что?

– Погляди-ка! – он указывает на чашу, забытую на столе.

Из нее струился зеленый свет, и моя паническая атака мгновенно прошла.

Две светящиеся ручки, малюсенькие, меньше мушиного крылышка, более драгоценные, чем бриллианты самой чистой воды, ухватились за край сосуда.

Зачарованный, я упал на колени, не спуская глаз со стола.

Язычок зеленого пламени вырос наверху круглого тельца – мой огонек потихоньку пробуждался.

Он зевнул, и у меня дух захватило от такой прелести. Он как котенок, но в двести раз очаровательнее.

Сначала открывается один глазик, невероятно синий. Потом другой. Он немножко косит, но, моргнув несколько раз, выравнивается.

Я улыбаюсь во весь рот и шепчу:

– Рад тебя видеть, Кальцифер, меня зовут Симеон.

Глава 5

В то утро я проснулся с трудом.

Это не удивительно, если учесть, что обычно в этот час я только ложусь и что я, конечно, не потрудился заранее изменить расписание сна, потому что «мне это не нужно, я буду сам решать». К тому же сегодня начнутся занятия, а это немного напрягает. Я смотрел, как Жоэль и Колен выпрыгивают из постелей, и Колен тут же валит Жоэля на пол, потому что тот по привычке хотел открыть ставни; и я сказал себе: вот она, настоящая жизнь.

Я нащупал очки на ночном столике, насадил их на нос и протер по контуру. Телефон подмигнул мне, но я воздержался от просмотра своих любимых сайтов. Полночная школа – надежное средство от интернет-зависимости. Дело, прежде всего, в том, что таума плохо сочетается с электричеством, и в школе нет соответствующего оборудования. Сохранить заряд батарейки важнее, чем ходить по социальным сетям.

После взрыва в столовой и сотворения Кальцифера администрация в лице Огюстена явилась как ни в чем не бывало, чтобы объявить, как нас распределили по комнатам на этот год. Он остался абсолютно глух к нашим страхам как насчет инугами, так и, к моему большому удивлению, насчет волчицы.

– Я только что видела, как она напала на огонек этого мальчика, вон там! – выкрикнула какая-то девочка, указав на меня пальцем. – И она угрожала перегрызть ему горло!

– Это правда, я сама слышала! – добавила другая. – И вы хотите, чтобы я жила с ней в одной комнате?! Ни за что в жизни!

Огюстен уклонился от ответа, выдал нам списки на поселение и посоветовал разобраться самостоятельно. Следующие три часа выдались самыми анархическими в моей жизни (но и самыми приятными тоже, ведь в кармане моего блейзера спал Кальцифер). Каждый старался занять комнату подальше от туалетов, от которых пованивало, что администрация объясняла пожатием плеч и фразой: «Увы, трубы старые». Одни ученики желали поместиться вшестером, а не вчетвером. Другие отказывались соседствовать с некоторыми видами полночников. Одна девочка просила помочь ей установить этажерку, которую ее мать оставила у входа в школу.

Полный хаос.

Наконец все как-то утряслось. Когда четверки были сформированы, нас выстроили в комнате отдыха. Дортуары девочек – направо, мальчиков – налево. Девочке с громким голосом поручили вести обратный отсчет, и «Голодные игры»[12] дортуаров начались.

Народ сцепился в коридоре, без удержу работая кулаками, локтями и коленями. Честно, я даже слышал звуки плача. Жоэль, развивая потрясающую скорость, перепрыгивал через учеников и уклонялся от ударов, хохоча, как гиена. Колен держался прямо за ним, прикрывая руками лицо, явно опасаясь, как бы его не задели и не повредили. Я же, тащась у них в фарватере, веселился как никогда, прижимая руками карман, чтобы защитить моего новорожденного огонька.

Нам не удалось отхватить себе комнату в глубине коридора: некоторые учащиеся оказались шустрыми, как олимпийские спринтеры, но в целом мы неплохо устроились. Во всяком случае, никакие подозрительные ароматы нас не беспокоили.

Я обвел еще сонным взглядом спартанскую обстановку: четыре кровати, разделенные шкафчиками размером с этажерку. Четыре узких письменных столика. Окно, прикрытое черной непрозрачной вуалью. Вчера нам предложили принять буку по имени Мартиаль, у которого здесь не было знакомых, но после краткой встречи в комнате отдыха мы с ним больше не пересекались. Должно быть, он нашел себе другое место.

– Ну что, ребята, началось! – воскликнул вдруг Колен, потянувшись.

Мы дружно рассмеялись. Начало учебного года – законный повод для тревоги, и мы радовались, что перешагнем этот порог не в одиночку.

– Надеюсь, тут будут красивые девочки, – проворковал Жоэль, натягивая блейзер. – И не вздумайте сказать, будто личи испорченные.

Ну конечно. Опять о девочках. Я чувствовал себя чуточку не в своей тарелке, потому что эта тема не возглавляет мой список приоритетов в настоящее время. Сначала – диплом. Потом – самостоятельность. И наконец – слава. И уж там, в весьма отдаленном будущем, гипотетически – подружка.

– Ты представишь нас сестре, Симеон? – спросил Жоэль со своей кривой усмешкой.

– Она настолько хороша? – удивился Колен.

– Что да, то да, – ответил Жоэль. – И ты еще пожалеешь, что увязался за волчицей, поверь мне.

– А может, и нет, – хмыкнул я. – Иметь дело с Сюзель я не пожелаю и злейшему врагу.

– В худшем случае у нас всегда будет под рукой Колен в качестве загонщика, – подхватил Жоэль. – Согласен, красавчик?

Жоэль бросился на сирена и ткнул кулаком в голову. Колен хохотнул и, легонько оттолкнув его, поправил сбившийся воротник.

– Мне очень жаль, друзья, – вздохнул он. – Но очарование сирен принадлежит только сиренам.

– А я с тебя соскребу чешуйки в душевой, ты ничего и не заметишь.

– Сделаешь это – я тебе серенаду спою!

– Ой-ой! – ухмыльнулся Жоэль и подмигнул.

– Неужели тебе достаточно принять душ для трансформации? – вмешался я в их обмен репликами по дороге в столовую.

Снаружи ярко светило солнце, и мне приходилось то и дело отдергивать защитную вуаль, которая лезет мне в рот, когда я говорю.

– Не переживай, – засмеялся Колен. – Ты не в моем вкусе, маленький вампир. И потом, я хожу в душевую по особому расписанию, отдельно. Распоряжение дирекции!

В столовой обстановка лихорадочная: к нам присоединились ученики второго и третьего курсов. Возле взорванной стены хлопочут рабочие, из-за них в коридорах не протолкнуться, а в зале невероятная сутолока.

Я оставил Жоэля с Коленом, которые пытались пробиться к шведскому столу, расталкивая толпу локтями, и направился к стойке с сангинадами. Не стану лгать: с точки зрения питания быть вампиром так же интересно, как провеивать рис на триере[13].

Когда я потянулся, чтобы снять бутылочку с полки, две руки вдруг ухватили меня за складки на боках, изящно именуемые ручками любви, и кто-то прямо в ухо крикнул: «Бух!». Я вздрогнул и приложился головой к стеклу стойки. В ярости обернулся – и увидел сестру.

– Посмотрел бы ты на свою голову! – насмешливо бросила она. – Черт, я никогда не устану тобой любоваться. Ладно, теперь пусть мой ученый братец скажет, как прошел первый день в школе.

Она пригладила воротничок моей рубашки, лукаво улыбаясь, и я чертыхнулся, заметив, что она приподнялась на цыпочки, чтобы таким образом унизить меня своим высоким ростом.

– Привет, Сюзель, а ты не хочешь пойти посмотреть, нет ли меня где-то в другом месте?

Она взяла меня за плечо и, подталкивая, заставила пройти через зал. Другой рукой она прижимала к животу пачку флаеров чрезвычайно агрессивной расцветки – ядовито-зеленых с оранжевым – и раздавала их, переходя от столика к столику.

– Фу-у, ну же, Симеон, сколько можно злиться? Что, по-твоему, я должна была сделать – оставить тебя испечься в поле?

Я вывернулся из захвата и метнул в нее убийственный взгляд.

– У тебя были и другие возможности, кроме этих двух, Сюзель.

– Были, но не лучшие. Прекрати дуться, это несерьезно! Здесь хорошо, ты попал в Полночную школу, так пользуйся этим! И кончай дуться на меня, это… Ох!

Она умолкла, потому что Кальцифер высунул из кармана кончик носа.

– Ты… ты сам сотворил себе огонька?

Я почесал своего элементаля под подбородком.

– Верно подмечено, капитан Очевидность!

– Пришлось основательно потрудиться?

Я решил соврать, чтобы ей неповадно было.

– Ничуть. Как ты и сказала, проще некуда.

– И как же зовется этот маленький покоритель сердец?

Я не смог удержаться от улыбки. Она все-таки умеет сказать, тут не поспоришь.

– Кальцифер[14].

Печаль, затуманившая лицо Сюзель, растаяла, и она рассмеялась.

– И почему я не удивлена? Это же мой маленький умный братец, как всегда!

Она обхватила мою голову за ушами и, смеясь, покрутила ее туда-сюда. В одно мгновение горечь двух последних недель прошла. Но я не хотел прощать сестру слишком быстро.

– А что это у тебя? – спросил я, выхватив один флаер у нее из рук и наскоро просмотрев.

– Приглашения на Хэллоуин! – похвалилась она.

Я скривился. Сюзель вздумала использовать для описания Хэллоуина и прочей информации, типичной для Полдня, безупречно четкий алфавит Полночи. Когда-нибудь страсть этой девочки к совершенству меня доконает.

– Дирекция в курсе, что этот праздник не привился в здешней части мира Полдня?

Сюзель, пропустив мое замечание мимо ушей, озаряет столики одной из своих улыбок экстра-класса. В глазах слушателей загораются искорки, они расхватывают флаеры.

– Не болтай глупостей, – одернула она меня. – Это прекрасный повод, для того чтобы дать полночникам распробовать удовольствия Полдня, тебе не кажется?

– Ну-ну… Значит, ты насмотрелась американских сериалов и пользуешься неведением администрации, чтобы подсадить народ на свое увлечение?

Сюзель только рассмеялась. Я засунул один флаер в карман.

– Давай о другом! Удалось тебе попасть в спокойную комнату? – поинтересовалась она. – Вампирам не так-то легко угодить, когда речь идет о совместном проживании.

– Все в порядке, кстати, это мои товарищи, – уточнил я в надежде, что она оставит нас в покое.

Куда там!

Сюзель выбирает самую милую улыбку из своего арсенала и усаживается рядом со мной, лицом к Жоэлю и Колену, которые сидят с раскрытыми ртами.

– Мне кажется, или я тебя знаю? – спрашивает она у лича, нахмурив брови.

– О, понимаешь ли, такие черты лица, как у меня, можно часто встретить, – отвечает Жоэль.

– Которые из черт ты имеешь в виду? – усмехается Сюзель.

Жоэль веселится. Колен веселится. Сюзель веселится.

А я стал невидимкой, как и всякий раз в ее присутствии. Храня гневное молчание, я пил сангинаду, а сестра, как всегда, сконцентрировала на себе внимание окружающих. Мне бывает почти больно смотреть, как все встречные рано или поздно начинают принимать корм из ее рук.

И нами дело не ограничивается. Подошел Финеас, лич со второго курса, и предложил Сюзель свое сердце в буквальном смысле и чтобы она пошла вместе с ним на хэллоуинскую вечеринку; Жоэль его прогнал, ударив ногой по заду; девочка принесла сестре бутылочку сангинады с сиропом из роз (ее любимую), украшенную прелестным бантиком из шелковой ленты; потом нелегкая принесла двух остроухих мальчишек, которые тут же умчались прочь, раскрасневшиеся с ног до головы. К счастью, дефиле влюбленных, которых отшивала моя сестра, наконец завершилось, когда в свою очередь приблизился Огюстен.

– В администрации есть вакантный пост, – сообщил он. – Тебя это еще интересует?

Сюзель подскочила на месте и немедленно приняла предложение. Огюстен, казалось, вот-вот воспламенится: щеки его приобрели карминовый оттенок, а уши стали почти фиолетовыми. Перед уходом Сюзель толкнула меня локтем и подмигнула:

– Удачи тебе на первый день. Ты знаешь, где меня найти, так ведь, малыш?

Я фыркнул в ответ, и она удалилась, посмеиваясь. Тупо уставившись на ближайшую стенку, я готовился к граду вопросов, который должен был посыпаться, как только она переступит порог столовой.

Пять, четыре…

– Она крута, – выдохнул Колен.

– Погоди, ты еще самого лучшего не видел, – предупредил его Жоэль.

Три, два, один!

– Ох, чертовщина! – Колен резко вскочил, опрокинув тарелку с молочной кашей на стол. – Это розыгрыш?!

Я вздыхаю и, наконец, поворачиваю голову. Снаружи, во дворе, под ярким солнцем порхает Сюзель, широкая улыбка растекается по ее идеальному лицу. Я ее ненавижу. Я чувствую, как Колен глядит на меня, и остро осознаю разницу между собою и сестрой. Мои угри, мои очки, моя тучность и вуаль, прикрывающая спину.

Но Колен ничего больше не сказал, сел, промокнул салфеткой лужицу молока, а потом принялся увлеченно грызть яблоко.

– А я все-таки предпочел бы волчицу, – признался он Жоэлю.

Это нелепо, но у меня словно гора свалилась с плеч.

Мы открыли листки с расписанием, в котором дыр больше, чем в швейцарском сыре. У нас оставалось десять минут до первой встречи с нашим главным преподавателем, Фейлу, который будет читать нам курс таумической бухгалтерии и географию Полночи. Далее по расписанию: два часа естественных наук Полночи, два часа на обед, час полночных языков, час введения в гоблинский язык, час самостоятельных занятий и два часа математики. Вот уж точно понедельник – день труда.

Вдобавок мой телефон завибрировал и пришло сообщение от матери, она интересовалась, как прошла моя первая ночь. Вздохнув, я начал писать ответ, и тут Колен полюбопытствовал:

– Мне дома рассказывали о технологиях Полдня. Эта светящаяся штуковина имеет к ним отношение?

– Эта? Да! Это мой телефон.

– Твое что?

Жоэль в свою очередь тоже достал телефон, и последние свободные минуты мы потратили на то, чтобы объяснить Колену, как работает мобильник. Когда я показал ему функцию фото, в частности селфи, он прервал меня и прошептал со странным блеском в глазах:

– Я это хочу!

– Дорого стоит, – предупредил его Жоэль.

– Мне. Он. Нужен.

– В городе есть магазин секонд-хенд, где можно купить подержанный, – сообщил я друзьям. – У тебя есть евро?

– Чего? – скривился Колен.

– Местная валюта. Ну, я уже понял, что у тебя их нет. А я даже не знаю, можно ли обменять деньги в школе.

– Нельзя, – Жоэль хихикнул. – Наша администрация заботится только о том, что не выходит за пределы ограды заведения. Но я знаю, где можно обменять что хочешь после занятий.

У меня возникает дурное предчувствие. И оно подтверждается.

– У моего кузена! – добавляет Жоэль.

Чтоб он был неладен!

Глава 6

– Кто-нибудь видел Кавеха? – спрашивает преподаватель, закончив перекличку. – Кавеха Бахмана? Из народа хома?

В классе тишина. Нас тут сорок пять, и у нас не было пока времени запомнить все фамилии.

– Ну что же, – вздохнул профессор[15]. – Видимо, он опоздал к открытию портала. А теперь мы с вами…

– Он был вчера, сударь, – перебил его мальчик, сидящий в первом ряду. – Его подселили к нам в комнату.

– Кавеха Бахмана?

– Ага, высокий такой парень, черноглазый. Супермилый, он нам помог донести еду до стола.

– Значит, вы его забыли утром в столовой?

По классу прокатились смешки, профессор легко выпрямился, без сомнения довольный тем, что ученики оценили его юмор.

– Нет, вчера вечером он не пришел спать, и мы его не нашли.

Фейлу посерьезнел. У него черная борода и шрам на голове, и, чтобы компенсировать свою заурядную внешность, он нарядился в рубашку горчичного цвета и белые джинсы, отчего у меня в глазах рябит.

– Подойдете ко мне после урока, – приказывает он.

– Хи-хи-хи, погляди-ка на него, – шепчет Жоэль, ткнув меня локтем. – Он пробует съесть карандаш!

Прервав созерцание нелепого костюма препода, я повернулся и обнаружил блаженную улыбку на физиономии лича. Я понял, что он говорит о Кальцифере, еще не взглянув на своего огонька. Жоэль мгновенно проникся к нему нежностью и даже похитил сегодня утром из общей душевой махровую рукавичку, чтобы я мог устроить для малютки гнездышко поуютнее в моем пенале.

Пенал я положил посередине стола, за которым мы с Жоэлем сидим на нашем первом уроке, потому что прятать Кальцифера, когда глаза лича светятся любовью, было бы жестоко.

Я улыбнулся, увидев, что Жоэль сказал правду. Мой малыш Кальци с энтузиазмом грызет кончик карандаша, и тот уже начинает опасно дымиться.

– Итак! – бодро провозглашает наш Фейлу. – Предлагаю вам без дальнейших проволочек приступить к изучению программы: она довольно плотная, а первые контрольные не за горами.

Класс дружно вздохнул. Я-то готовился месяцами. Мать еженедельно устраивала мне проверки, и я стал закаленным воином опросов.

– Знаю-знаю! – попытался нас утешить Фейлу. – Не пугайтесь, мы здесь для того, чтобы содействовать вам. А теперь кто может мне сказать, что такое таумическая бухгалтерия?

Я заколебался. Можно было бы поднять руку и выказать себя всезнайкой. Заработать очки у профессора, извлечь пользу из многих часов подготовки. Но мысль о том, что нужно будет встать на глазах у всего класса, меня ужасала.

– Ах, вижу, вы еще робеете! (Смех в аудитории.) Сегодня это вам сойдет, но впредь вы должны будете стать решительнее. Так вот, таумическая бухгалтерия – это система организации измерения таумы для целей профессионального употребления, иначе говоря, это дисциплина, которая позволяет точно определять меру таумы, необходимую для различных формул и заклинаний.

Пустая болтовня.

Удивительно! Даже я, знающий, о чем он говорит, нахожу его объяснение слишком высокопарным и сложным. Таума стоит дорого. Мир Полночи вращается вокруг нее, бухгалтер обеспечивает правильное распределение и использование ресурса, вот и все. Впрочем, подобная карьера меня сильно соблазняет, хотя я знаю, что мою мать такая перспектива абсолютно не устраивает.

Что делает эту мечту еще более соблазнительной.

Я лелею честолюбивую надежду разработать компьютерную программу, которая крутилась бы на территории Полдня и позволяла частично автоматизировать расчеты, производимые на стороне Полночи вручную. Так я мог бы ловко извлечь выгоду из своего гибридного состояния человека-вампира. Но когда я несколько месяцев назад заговорил об этом с матерью, она взъярилась не на шутку. Тогда я продолжил учиться программированию тайком, поглощая в своей комнате книги о тауме, которые Сюзель приносила мне из библиотеки. У меня уже есть первый прототип программы, и она работает отнюдь не плохо.