Полночная школа

– Ага, – проворчала девочка, которую я не сразу заметил: она пряталась за Самией. – Легко тебе так говорить. Ты не рискуешь умереть, просто открыв окно.

Я почувствовал неловкость, потому что и не глядя на значок понял: она вампирка. Нечто в ее взгляде, холодноватом, даже жестком, и скульптурное совершенство лица создают сходство с моей матерью. Ничего общего с сияющей красотой Колена.

– Ноэми, – представляется она и пожимает мне руку. – Как оно тебе, с вуалью?

Я вижу, что у нее вуали нет, и чувствую себя немного трусом.

– Без сомнения, она весьма эффективна, если учесть, что Симеон родился здесь, в мире Полдня! – сообщает Жоэль, и не подумав спросить, хочу ли я говорить об этом.

Компания, погрузившись в благоговейное молчание, переваривает услышанное.

– Погоди-ка, ты не шутил? – вдруг воскликнула Самия. – А я-то думала, ты это сболтнул, чтобы наш бычок тебя не забодал!

Я покачал головой:

– Нет-нет, не шучу. Я родился здесь.

– Но живешь ты в Полночи, верно? – спросила Ноэми таким тоном, будто нашла ошибку в сложном рассуждении.

Я поморщился.

– Гмм… нет, честно говоря, я на ту сторону и ногой не ступал.

Все уставились на меня округлившимися глазами. Сильно округлившимися, так что я испугался, как бы одно из глазных яблок Жоэля не вывалилось из орбиты, но лич придержал его указательным пальцем; это хоть и противно, но успокаивает, ведь я, конечно же, заорал бы как новорожденный, упади мне под ноги чей-то глаз.

– Вампир?! У полдневников? – продолжает удивляться Ноэми. – Серьезно?

– Класс! – восхищается Колен. – Я знал, что тут будет полно личей и ундин, но еще и вампиры? Респект.

Я принимаю эту дань уважения не без гордости: мою крутость наконец-то оценили.

– Погодите, еще на его сестру полюбуетесь, – посмеивается Жоэль. – Ее прозвали Папессой, такая уж она, прямо ух!

Моя улыбка гаснет. Час славы моей оказался кратким.

К счастью, нашу беседу прервал шум, поднявшийся среди учеников, а за ним прокатилась волна тишины, которая заставила нас замереть. Воздух застыл, и все волоски на моем теле встали дыбом. Меня инстинктивно потянуло удрать подальше.

– Ты ее тоже почуял? – шепчет, склоняясь ко мне, Ноэми.

– Ага…

Мой голос дрожит.

Толпа учеников наконец расступается, чтобы дать пройти новенькой.

Девочку сопровождает блуждающий огонек невиданных размеров, он парит над ее головой, будто раскаленная корона.

Ее кожа так бела, что кажется синеватой.

Седые волнистые волосы, подстриженные под каре, спускаются чуть ниже ушей.

Желтые глаза обведены агрессивно-оранжевой полоской.

Незачем читать нашивку на ее блейзере, мой организм уже и так все понял.

У нас на первом курсе будет учиться волчица-оборотень.

Глава 3

Я не вслушивался в спор учеников, бурливший вокруг меня. Волчица-оборотень. В моем классе. Я чуть не рассмеялся, когда сообразил, что в грудах советов, под которыми мать норовила меня похоронить, не было ни малейшего упоминания о наших врагах волчьего рода.

Но это объяснимо: волки-оборотни не посещают Полночных школ. Они отказались поддержать соглашение, подписанное в 197 году (по календарю Полночи), объединившее граждан этой стороны, считающих, что вся молодежь должна получать единое образование.

Соглашение было подписано семьдесят шесть с лишним лет назад. Соответственно, семьдесят шесть лет нога ни одного оборотня не ступала в мир Полдня.

И все же, и все же, вот она, тут.

Я не заметил, как все ученики собрались на залитом солнцем дворе и в примыкающих к нему коридорах; только когда зазвучал мощный голос, отражаясь от стен, я отвлекся от своих мыслей.

– Добро пожаловать в Полночную школу, дорогие учащиеся! Мы счастливы принять вас на первый курс и гордимся тем, что будем способствовать вашему совершенствованию в полночных науках.

Фигура полной женщины, произносящей речь, напоминает восьмерку, но это не смягчает ни жесткости ее взгляда, ни суровых складок в уголках рта. Я сразу понял, что это – ужасная госпожа Персепуа, директриса заведения, о которой Сюзель не раз мне рассказывала. Помешанная на успеваемости, непримиримая поборница дисциплины, жесткая до предела, директриса терроризирует всех, от учеников до профессоров.

Послушать Сюзель, так если бы Персепуа могла, то запретила бы всем дышать в коридорах. Помня об этом, я ловлю каждое слово приветственной речи директрисы:

– Толерантность, сосуществование, понимание и уважение – таковы краеугольные камни нашего образования. Мы надеемся, что вы проявите лучшие качества граждан Полночи и будете всегда стремиться вперед.

– Ну-ну, поглядим, – посмеивается Жоэль, скрестив руки и высоко подняв брови.

– На что? – не понимает Ноэми.

– Толерантность? Сосуществование? Половину прошлого года меня оставляли сидеть после уроков в классе, а все потому, что у меня не было средств купить тауму[6] для опытов по алхимии!

Самия цокает языком и прожигает Жоэля взглядом:

– Слушай, ты же не станешь нам тут сейчас докучать своими дешевыми теориями, да? Тебя оставили на второй год потому, что ты облажался с учебой, вот и все. Все, кто учился в прошлом году, могут это подтвердить. Прекрати хоть ненадолго корчить из себя жертву, надоело!

– Я из себя корчу жертву? Может, это ты платишь налог на кислород, а не я?

– Бросьте, ребята, – примирительно говорит Ноэми. – Вы уже нас замучили, честное слово.

Мы с Коленом не можем не согласиться с ней.

– Таума, – бурчит Жоэль. – Цена выросла втрое с прошлого года. И мне пришлось выбирать, покупать ее, чтобы выживать или чтобы учиться. Я выбрал свою башку.

Дома я уже прочел школьные учебники Сюзель и легко понимаю, что он имеет в виду.

На тауме держится мир Полночи. Эту субстанцию мы используем и в медицинских целях, и для работы нашей техники, а еще для сотворения огоньков или зелий для стимуляции роста волос. Гоблины извлекают и очищают ее, и мир Полночи не смог бы без нее обойтись.

Но таума также определяет сущность населения мира Полночи. У всех разновидностей тамошних существ есть одна общая черта: в наших жилах течет таума. Именно она обуславливает наши врожденные способности. У вампиров, к примеру, их долголетие и силу; у гарпий – оглушительные вопли и стальные перья, у минотавров… ну, их бычьи головы. Некоторым полночникам достается большая доля, чем другим.

Отсюда возвращаемся к личам, у которых несомненно больше всего поводов для жалоб. Ведь лич – это, в общем-то, просто пазл, сложенный из более-менее свежих частей других полночников, и жизнь его поддерживается остатками таумы, сохранившимися в этих частях. Поэтому личи вынуждены регулярно потреблять концентрированную тауму, чтобы продлить жизнь своих лоскутных тел.

В этих условиях повышение стоимости обучения действительно должно сильно их огорчать. Два или три раза я слышал, как моя мать тоже жаловалась на это, но меня вопрос денег никогда всерьез не интересовал. Для нас деньги не проблема.

– Чепуха, – бурчит Самия. – Ты по всей школе расклеил свои памфлеты, обвиняя администрацию в том, что она обирает учеников, а сам со своим дебилом-кузеном попытался взломать…

– Та-та-та, – перебивает ее Жоэль. – Когда не знаешь всю историю, лучше помолчи!

Самия закатывает глаза и игнорирует его.

Выступление директрисы закончилось внезапно, и нам объявили, что нужно разбиться на маленькие группы, чтобы войти в школу и ознакомиться со зданием. Я не успел задаться вопросом, почему мне хочется остаться с новыми, немного странными, знакомцами: к нам подошел ученик явно постарше нас.

Рослый, даже слишком. Тощий, как гвоздь, кадык выпирает так, что жалко смотреть. Старшеклассник склонился над нами и расплылся в такой улыбке, что его очки поднялись до надбровных дуг.

– Привет, молодежь!

– О нет, – простонал лич. – Только не он…

– Я тоже очень рад тебя видеть, Жоэль. Скажи, сколько еще ты собираешься тянуть с визитом ко мне в бюро?

Жоэль засовывает руки в карманы и пожимает плечами.

– Недолго, если школа не сделает ничего для поддержки самых нуждающихся учеников.

– Ты снова о деньгах?

– Как всегда, – огрызается Жоэль. – Вы завалены подачками родителей, которые боятся, что их отпрысков не допустят в Академию. Не нужно мне рассказывать, что у вас нет фондов, это просто вопрос приоритетов. Меньше расходов на цветочки – больше на учеников; достаточно разумная концепция, мне кажется, разве не так?

В груди моей как будто заворочался тяжелый шар, когда я сообразил, что являюсь отличным примером «отпрысков», упомянутых Жоэлем.

– Твои предложения будут непременно доведены до сведения дирекции, – заверил его долговязый. – Но сейчас не время дискутировать. Итак… Привет всем, меня зовут Огюстен, я учусь на третьем, последнем, курсе и сейчас, если не возражаете, проведу вас по школе. После полудня у вас будет свободное время, чтобы устроиться в дортуарах.

Он привел нас в анфиладу залов первого этажа; и у меня мелькает мысль, что минотавру Креону будет чертовски трудно ориентироваться в этом лабиринте.

Огюстен сообщает, что план галерей и переходов можно получить в бюро администрации. Самия и Жоэль хватаются за головы. Колен говорит мне о способах придать индивидуальность нашим блейзерам. А Ноэми демонстрирует свое презрение, когда вдруг путь нам преграждает стена. Не поймите буквально, вообще-то на ней юбка с блейзером и движется эта стена прямо на нас.

– А, вот и ты! – восклицает Огюстен. – Познакомьтесь, это моя младшая сестра, Прюн.

Младшая сестра?! Да она нависает над его двухметровой фигурой и заметно шире его в плечах. Даже я чувствую себя тщедушным пред лицом ее великолепия, скажем так!

Я пытаюсь различить знаки на ее нашивке, но Ноэми опережает меня, вскрикнув:

– Великанша?!

– Полувеликанша, – поправляет ее Огюстен. – Она будет учиться в вашем классе, и я рассчитываю, что вы хорошо ее примете, договорились?

Мы все киваем в унисон. Великаны в общем неопасны, но излишек в размерах и силе иногда их подводит. Великан мог бы, сам того не желая, оторвать вам голову при попытке стряхнуть перхоть с вашего блейзера. Посему я намерен следить за чистотой своих волос.

Прюн, молчащая, как пень, встала позади нас, и мне не удается даже разглядеть черты ее лица, прикрытого прядями, свисающими до подбородка, потому что она сутулится, несмотря на приличную высоту потолка.

– Ну хорошо, – Огюстен бодро возвращается к теме. – Пойдем дальше?

Чтобы Ноэми не спеклась в первый же день, Огюстен повел нас полутемными коридорами, попросив своего блуждающего огонька осветить их.

– Кстати, – замечает он, почесывая огоньку брюшко, – я вижу, что кое-кто из вас еще не обзавелся огоньками. Хотите зайти в магазин и купить набор для сотворения?

Мое сердце екнуло.

Я так радовался, предвкушая, как мы с Сюзель сотворим мой огонек. Вот еще штука, которой мы лишились из-за ее предательства.

– Да, – говорю я. – Я хотел бы, да!

Я глянул на Жоэля, ожидая, что он выскажется по поводу такой траты денег, но он занят болтовней с Коленом. Между тем наш гид, показав библиотеку и учебные кабинеты, увлек нас на четвертый этаж (без лифта), где располагается школьный магазин.

Больше всего это оказалось похоже на лавку безумного травника, живописную, как в фильмах Миядзаки. Десятки стеллажей громоздятся до узорчатого потолка, плохо различимого в полумраке, и ломятся под тяжестью магических книг, сундучков, кувшинов и кубков, переполненных зельями и жидкостями с психоделическими ароматами.

Огромный деревянный стол, отполированный многими сотнями локтей, перегораживает вход в эту сокровищницу. Такой прилавок был бы уместен в волшебной сказке; но прямо за ним возвышается новенький автомат, какие ставят на вокзалах. Однако он загружен не шоколадными батончиками. Нет, тут лишь крошечные пакетики, а в них сказочно мерцает что-то голубое. Цены, указанные на табличке, запредельные: щепотка таумы стоит двенадцать персеев[7]. Я прикинул: в пересчете на полдневную валюту вышло около ста шестидесяти евро.

– Здесь никого нет? – удивился Колен.

Жоэль потыкал пальцем в углы помещения:

– Будь спокоен, за нами хорошо следят.

Я опустил очки на нос. Сумрак рассеялся, открыв впечатляющее количество всяких устройств, прежде мною не виданных. Кабели, поршни, линзы… гоблинские технологии. Я сглатываю.

– Советую держать руки в карманах, – предупреждает Жоэль. – Малейший подозрительный жест – и нас прихлопнут.

– Прости, что?!

– Ты затеял хитрость, или просто кажется, что затеваешь, – и тебя прихлопывают, – повторяет он совершенно обыденным тоном. – Мой кузен Люка в прошлом году попробовал залезть в кассу, и ему пришлось заново перешивать физиономию, так его изуродовали.

Жоэль захихикал, скрестив руки на груди, словно уродовать учеников – дело вполне нормальное.

– Ну и мерзкая же у тебя манера переписывать историю, когда это тебя устраивает, – проворчала Самия.

– Эй, эй, потише, – призвал нас к порядку Огюстен. – Симеон, ты можешь купить набор для сотворения в автомате.

– О, неужели?

Как ни странно, я расстроился. Сестра говорила мне, что магазин содержит консьерж, а консьержем здесь служит не кто иной, как гоблин. На картинках-то я их видел, но мне ужасно хотелось увидеть гоблина вживую.

Тем хуже. Значит, отложим это до следующего раза.

Я засунул в прорезь машины почти все деньги, что мне оставила мать, и после долгих содроганий автомат выдал сильно потрепанную картонную коробку.

– Теперь пойдемте, – позвал нас Огюстен. – Направляемся в столовую на обед.

Мы пришли почти последними, и на столах мало что осталось от угощения, организованного в честь нашего приезда. Лично я от этого не пострадал, потому что блюда с жирами, протеинами и овощами в состав моего питания не входят. Мне хватило двух полулитровых бутылочек сангинады из ведерка, набитого кубиками льда; с ними я направился следом за моими новыми знакомыми, которые уныло тащили подносы с блюдами не очень аппетитного вида к столику в глубине зала.

Когда все уселись, я заметил, что ни Прюн, ни Огюстен за нами не пошли. Я оглядел помещение, но великанши не увидел.

– Могли бы пригласить ее пообедать с нами, – сказал я укоризненно.

– Это еще зачем? – резко ответила Ноэми, откинув прядь волос за плечо. – Она все равно не смогла бы усесться на эти скамейки.

– Это разве мешает нам проявить вежливость?

Вампирка метнула в мою сторону неприязненный взгляд, потом решила меня проигнорировать и пустилась в оживленную беседу с Самией. Сидела она напротив меня, но уж не знаю каким чудом дала почувствовать, что я прозрачный.

– Не заморачивайся, – утешил меня Колен. – Великаны очень застенчивые.

– Вот как?

Он подмигнул.

– Точно. Мы с ними ведем коммерцию, и вечно приходится очень стараться, чтобы их растормошить.

– И как это происходит? – поинтересовался Жоэль. – Они обряжаются в бикини и встречаются с вами на пляже?

Колен расхохотался, а я чуть не задохнулся от восторга, такой он красавчик. Потрясающая внешность!

– Это было бы фантастично, но все не так. Это мы посещаем их на дому, говорю же, они жутко застенчивы. Отхлебнешь полдневного питья и – бац! – ты уже на ногах.

– Полдневного питья?

– Ага, – отвечает Колен, набивая рот пудингом. – Несколько капель эликсира и…

Взрыв, сотрясший всю школу, не дал ему договорить.

Мы повскакивали, и тут на нас посыпалась известка с потолка, а возле главного входа в столовую сразу образовалась пробка из убегающих учеников.

– Это что такое?

– Я тебя выше всего сантиметров на десять, – отозвался Колен. – Откуда мне знать?

Я нахмурился. Не больше, чем на семь сантиметров. Но я не успеваю его поправить: нас захлестывает волна перепуганного народа.

Какой-то парень хватает меня за руку и тащит к одной из боковых дверей; мне удается вырваться за мгновение до того, как он вытащил бы меня на солнце и погубил вконец.

Жоэль словил меня за плечо и прижал к стене, защищая от напора толпы.

– Твоя вуаль в порядке?

Я малость испугался, но тут же убедился, что кожа моя вся прикрыта.

– Да, в порядке.

– Тогда убираемся. И быстро!

– Да что же стряслось? – спрашиваю я на бегу.

– Демон удачи!

Глава 4

– Не понимаю! – мне все еще было тревожно, когда мы добрались до комнаты отдыха для первокурсников. – Демон инугами[8]? В нашей школе?

Часть лица Жоэля такая бледная, что я боюсь, как бы он не упал в обморок. А Колен усердно отряхивает известковую пыль со своих плеч.

– Оборотень, великанша, а теперь еще и демон удачи? – перечисляет Жоэль. – Они решили, что ли, извести нас в этом году?

Я упал в кресло, мои приятели тоже уселись.

– Не называй его демоном, – попросил я Жоэля.

– Почему бы и нет?! Он взорвал дверь!

– Не приписывай этому существу способности, которых у него нет. Это инугами, вот так. И потом, что касается двери и взрыва: никто ничего не знает, не видел.

– Ну, во-первых, известно, что он там был, – Колен начинает считать на пальцах. – Во-вторых, дверь взорвалась. Это по меньшей мере очевидно.

– Ладно, только я не об этом хочу сказать. Может быть, это случилось ненамеренно?

– А то как же, – хихикает Жоэль. – Ты прав. Я к нему имел бы меньше претензий, если бы он меня убил ненарочно.

– Ага, тебя-то можно восстановить, – возмутился Колен. – Немножко таумы, два-три свежих лоскута вместо наиболее поврежденных. А вот из меня получится полное сашими[9].

Я с любопытством поглядел на него.

– Ого, мы тоже можем поиграть словами насчет сирен и рыбы?

Колен чешет в затылке.

– Нет, это только я могу. Такой нюанс.

– Если ты умрешь раньше меня, ты не против, чтобы я забрал твои глаза? – спросил его Жоэль.

– Да ты что! – воскликнул сирен. – Ты это всерьез?

– Не договоримся?

– Нет, ни за что!

– Я всегда предпочитаю сначала спросить, – Жоэль пожал плечами. – Чтобы без недоразумений.

Лич, сменив тему, похлопал меня по колену.

– Итак? Не пора ли заняться?

Он указал взглядом на коробку, которую я все еще крепко держал в руках. Картонная, банальная, на крышке логотип в винтажном стиле и надпись:

«ОГОНЁК БЛУЖДАЮЩИЙ. Набор работы мэтра Кремпкинса. Элементаль – это элементарно!»

Я открыл коробку и изучил ее содержимое: смесь трав, мешочки с землей, восемь камешков, сушеный цветок в конвертике из хлопковой ткани, чаша из переработанного бамбука, руководство по сборке (видимо, переведенное с древнегреческого через гугл, настолько оно невразумительно) и крошечный пластиковый пакетик с тремя пылинками таумы. Я отчетливо ощущаю, что меня надули.

Колен взялся расшифровать инструкцию и читает с нарастающим изумлением:

– «Козу в чашу и смешай песок цветов»?

– Работу гоблинов легко узнать, – пробормотал Жоэль. – Цену взбивают до небес, а товар выдают по минимуму.

– Закон рынка, – решил я поумничать.

Зря. Жоэль вскипел:

– Ага, закон одурачивания. Когда-нибудь это им аукнется, только они не поймут.

Мы с Коленом переглянулись и промолчали, но я сделал заметку на будущее: никогда не заговаривать о гоблинах при Жоэле.

– Как твои дела, приятель? – спросил у него Колен. – У тебя есть все, что нужно для учебного года?

Жоэль покраснел. А поскольку лицо его составлено из лоскутов разной кожи, результат весьма впечатляет.

– Ладно-ладно, простите. Просто ситуация меня бесит. Моя сестра хотела девочку, но из-за цен на тауму собрать ее не удалось.

Собрать девочку.

Я сдержал дрожь и изо всех сил постарался не представлять себе, как семейство личей ищет нужный материал среди трупов детей-полночников, чьи родители не имели средств на покупку места в вампирской крипте.

Я выхватил листок с инструкцией из рук Колена и стал разбираться с формулировками.

– Ты уверен, что не нужно подождать, пока приедет твоя сестра? – спросил Жоэль. – Эта штука стоит целое состояние!

У меня задергалась щека. Лучше умереть.

Я пожал плечами, демонстрируя уверенность.

– Ничего, я справлюсь. Она говорила, это совсем просто. Если не так, разве продавались бы такие наборы, а?

– Это ты так говоришь, потому что не видел, чем кончился первый опыт Самии с тинктурами[10] в прошлом году. Между тем они тоже продавались в виде набора.

Я пропустил его слова мимо ушей. Мой огонек – мой собственный выбор.

– Помяни гарпию… – пробормотал Колен, оглянувшись.

– Ребята! Ребята, ребята, сюда, СЮДА-А-А!

Самия подлетела к нам, воздевая руки под немыслимыми углами.

– Что?! – разозлился Жоэль, в которого она сразу вцепилась и принялась трясти. – Черт побери, ты всегда была такая зануда? Я что-то не припоминаю.

– Ты бы заткнулся! Вы ушли слишком быстро, вы все пропустили!

– Что пропустили?

– Из Полночи прибыли санитары, чтобы забрать раненых, с ума сойти!

– Откуда вдруг санитары? – спросил Колен.

– Были раненые? – одновременно спросил я.

– Ну да! – воскликнула сильно возбужденная Самия, широко улыбаясь. – Там с ума сойти можно, демон снес напрочь стену столовой, представляете?!

– Но почему он это сделал?

– Она, – поправила Самия. – И я не знаю, что с нею сделают. Похоже, какой-то парень наступил ей на ногу, а она разозлилась.

– Ну как же, конечно, не иначе как парень ее раздавил, – пробурчал Колен явно невпопад.

– Ах, так это меня вы называете занудой?!

– Ты говорила о раненых, – перебил я их. – Много?

Самия в последний раз погрозила Жоэлю кулаком и повернулась ко мне.

– Не знаю, в любом случае санитаров Полночи вызвали в первый раз. Там были такие хорошенькие, и… ЭЙ, НОЭМИ, ПОДОЖДИ!!!

Она сделала полуоборот и, оборвав рассказ на полуслове, растворилась в потоке учеников, выкрикивая имя вампирки, которая, я уверен, пыталась от нее улизнуть.

– Гарпии – это нечто, – поморщился Жоэль.

– По-моему, она миленькая, – заявил Колен.

– Угу, вижу, что от твоих глаз мне пользы не будет. Они явно подслеповаты!

Колен показал ему язык; Жоэль, как мне кажется, от этого зрелища не в восторге.

– Не дури, – парировал сирен. – В любом случае, я решил, что женюсь на волчице.

От удивления я уронил чашу, к счастью, еще пустую.

– Прости, что?!

– Я на ней женюсь, – повторил он.

– Эй, друг, – скривился Жоэль, – Ты ее даже толком не видел!

– Нет, я предчувствую: это та девочка. Единственная волчица в Полночных школах. Она – для меня.

– Откуда ты знаешь, что единственная? – процедил я сквозь зубы, смущенный тем, с каким пылом он упоминает мою родовую врагиню.

– В Полночные школы не принимают только сфинксов и оборотней. Если она здесь, значит, она – исключение из правил. Если она исключение из правил, значит, она – исключительная. А если она исключительная, значит, она – для меня!

Ну вот, мы потеряли Колена.

– Признавайся: затеваешь какую-нибудь глупость? – забеспокоился Жоэль.

Колен рассмеялся.

– Глупость? Ну вот еще! Посмотри на меня.

– Мне достаточно того, что я тебя слышу, – отрезал Жоэль. – И то, что я слышу, звучит как-то не очень здорово.

Сирен не смутился, но ограничился лишь загадочной улыбкой уголками губ. Жоэль, кажется, поверил ему наполовину.

Я, со своей стороны, решил сосредоточиться на творении огонька, и вскоре мы все трое опустились на колени перед низким столиком, чтобы пораскинуть мозгами и понять, как это делается.

– Положи цветок перед камешками, – советует Колен.

– Да, но тут четко сказано, что цветок должен лежать на камешках.

– Кстати, обрати внимание: ты их выложил в неправильном порядке!

– Ах, значит, еще и какой-то порядок должен быть?

– В магии все имеет порядок, – с мягкой насмешкой поучает меня Колен, – смысл и причину.

– Спасибо, великий Штрумпф[11]!

– Великий кто?

Я покраснел.

– Да ладно, никто. Спасибо.

– Странно, что ты до сих пор не обзавелся своим огоньком, – заметил Жоэль.

– Почему же?

Он поставил локти на стол и подпер кулаками подбородок. Из-за этого рот у него слегка растягивается и становится наконец правильным.

– Ну, не знаю. Просто ученики, у которых есть средства, сотворяют себе компаньона намного раньше.

Я попытался всунуть сухой лепесток в пестик маргаритки, знававшей лучшие дни.

– Ага, понятно: у тех учеников нет такой мамаши, как моя.

Жоэль морщится, я вздыхаю. Выйдя замуж за моего отца, мать рассорилась со всем своим семейством. А когда родились мы, Сюзель и я, это возбудило такое любопытство в вампирском сообществе, что наши родители предпочитают избегать в доме каких-либо напоминаний, даже косвенных, о Полночи. Единственное исключение – Улисс, которого мать сотворила еще в юности; он так же неотъемлемо принадлежит ей, как ее глаза цвета галактики. Я знаю, что на стороне Полночи у нас есть родня: родители матери и вдоволь теток, дядьев, кузенов и кузин. Но мы с ними никогда не виделись.