Оставь себе Манхэттен

Как только правая нога коснулась земли, она сразу погрузилась в жижу по самую щиколотку. Обессиленная, я могла только наблюдать за тем, как она утопает в грязи. По крайней мере, я надеялась, что это была всего лишь грязь. К тому времени Скотт уже обошел пикап и стоял, наблюдая, как я пытаюсь вытащить ногу, не оставив в грязной жиже теперь уже испорченные новенькие кроссовки ASICS. Симпатичная пара обуви ярко оранжевого цвета теперь была неотличима от кучи собачьего дерьма. Я подняла голову, чтобы встретиться взглядом со Скоттом.

– Смотри под ноги, – посоветовал он, скривив губы.

Прежде чем я успела ответить, он повернулся и направился к хижине.

По мне нельзя было сказать, что Скотт действует мне на нервы. За долгие годы я научилась сохранять бесстрастное выражение лица и всем своим видом выражала спокойное безразличие с такой легкостью, что это стало моей второй натурой. И со временем это составило мне хорошую службу. В конце концов, меня тренировали лучшие. Мои бабушка и дедушка.

Я могла рассчитывать на несколько вещей, пока росла в их доме: постоянное наказание за провинности, которых не совершала, строгие правила и церковь по воскресеньям – единственный день в неделю, когда побои прекращались. Все остальное я узнавала из книг, которые находила в городской библиотеке. Скотт и его выходки были детской забавой по сравнению с этим. Если мы соревновались в решимости и дисциплине, то он сражался с бойцом из совершенно другой весовой категории. Я получила титул мастера по самообладанию еще в подростковом возрасте.

Резкий холод заставил меня вздрогнуть, температура в Вайоминге была ниже, чем в Нью-Йорке. Подняв воротник пальто, я наблюдала, как Скотт шагает впереди, а его собаки (слоны) бегут вслед за ним. Затем я заметила, что на нем высокие, до колен, резиновые сапоги, а джинсы аккуратно заправлены внутрь. Несколько минут спустя мы оба стояли перед крыльцом хижины. Скотт с ухмылкой на лице. Я – с морщинкой между бровями.

– Дом, милый дом, – сказал он, и моя спина напряглась.

Это был его дом? Невозможно. Скотт – гедонист в самом прямом смысле этого слова. Любовь к роскоши – неотъемлемая часть его натуры. То, что он ездил на древнем разваливающемся грузовике, поначалу удивило, но потом запах и собаки вытеснили это чувство. Но это… Это не могло быть его домом. Ни за что.

– Как… необычно.

Скотт постучал сапогами о ступеньки, стряхнув грязь, затем оглянулся через широкое плечо и ухмыльнулся. На его лице появилась игривая улыбка, а на щеках – милые ямочки. Впервые с тех пор, как мы встретились, он был похож на Скотта, которого я знала раньше.

Наклонив голову, я ответила фальшивой улыбкой. Мозговой штурм о возмездии проведу позже. Возможно, обвиню его в убийстве. Это стоило обдумать. Но не раньше, чем он подпишет свидетельство о браке. И не раньше, чем меня назначат генеральным директором.

– Оставь обувь там. – Он указал подбородком на медный поддон, стоящий рядом с входной дверью, которую он толкнул. Она была не заперта, да и с чего бы? В радиусе ста миль не было ничего, кроме коровьего дерьма, одиночества и дикой природы.

Я скинула свои теперь уже коричневые кроссовки и стянула грязные носки, входя в дом с сильным чувством страха, скручивающимся в животе. Судя по внешнему виду, в хижине не могло быть больше трех комнат. Я огляделась – действие, которое заняло всего секунду, – чтобы понять, что ошиблась. Здесь было всего две полноценные комнаты – гостиная и спальня напротив.

– Дом небольшой, но удобный.

Он махнул рукой, проведя в воздухе черту от каменного камина до кухни, расположенной на противоположной стороне комнаты, в нескольких футах от него. К моему стыду, первая мысль, которая пришла в голову, была… Это здесь он устраивает свои оргии?

Потому что хижина была небольшой. Обшарпанной и неуютной. А мебель… Хм, лучшим способом описать ее было бы сказать, что она принадлежит холостяку с ограниченным бюджетом. Это напомнило мне о студенческих днях. Кожаный диван был изношен. Квадратный стол, стоящий в углу рядом с четырьмя разными стульями, выглядел потрепанно. Гигантский телевизор с плоским экраном, который висел на стене, казалось, был единственным предметом, купленным за это десятилетие.

Это было так странно. Так не похоже на Скотта.

Вальсируя, он пересек гостиную и вошел через открытую дверь во вторую комнату. С большой неохотой я последовала за ним. Спальня была такой маленькой, что в ней едва могли свободно передвигаться два человека. В этой комнате точно не устраивались никакие оргии. Предметов мебели было немного. Унылый деревянный стул стоял рядом с комодом с несколькими отвалившимися ручками. Двуспальная кровать с дешевым темно-синим покрывалом и двумя скомканными подушками вызывала шок. Как-то раз Тея упомянула, что Блэкстоун-младший спал на матрасе ручной работы стоимостью пятьдесят тысяч долларов, привезенном из Швеции. Это определенно был не тот матрас. Хотя Скотт застелил постель. Это было уже кое-что.

– Итак, эм, где я буду спать?

Вопрос напрашивался сам собой, потому что ни за что, ни при каких обстоятельствах мы не будем спать в одной постели.

– На диване, – предложил он.

И именно так это прозвучало – как предложение. Хотя по выражению лица Скотта было очевидно, что он выбрал бы для меня любое место за пределами штата Вайоминг.

– Если не устраивает диван, у меня есть надувной матрас. Стиральная машинка стоит на кухне, – продолжил он абсолютно невозмутимо.

Это даже не было преувеличением. Она действительно была установлена прямо рядом с плитой. Но Скотт и не подозревал, что я жила в местах и похуже.

– А где мне можно установить компьютер? Принтер? Где будет мое рабочее место?

Мне необходимо было проводить видеоконференции со всеми руководителями отделов по крайней мере раз в день. Не говоря уже о Фрэнке, членах правления и моей исполнительной команде. Рабочее пространство важнее, чем место, где я буду спать.

– На столе.

Он пожал плечами и скрестил руки, этот жест подчеркнул его крепкие грудные мышцы. Если Скотт надеялся, что я потеряю самообладание и с криком выбегу из этой хижины, то ему придется ждать этого вечность. Я кивнула и направилась к столу, чтобы проверить розетку возле него.

– Как обстоят дела с кабельным телевидением и Wi-Fi? Мой телефон плохо ловит сеть.

– Не лучшим образом.

– Ты ведь не возражаешь, если я приглашу технического специалиста, чтобы он со всем разобрался? Уверена, ты бы не хотел подвергать риску бизнес компании, – проговорила я с веселой улыбкой на лице.

Голубые глаза Скотта слегка сузились.

– Не стесняйся, можешь разобраться с проблемой хоть сейчас.

– Нет необходимости. Мой специалист позже сам все посмотрит. – Я наградила его очередной улыбкой. – А теперь, если ты не возражаешь, я бы хотела воспользоваться ванной.

Скотт кивнул и нахмурился. Когда я проходила мимо него, наши плечи слегка соприкоснулись. Как только я оказалась позади, уловила его запах. Сандаловое дерево, нотка бергамота… мускус.

Это был тот же запах, который привлек мое внимание этим утром, когда я открыла дверь и во второй раз оказалась поражена тем, как сильно Скотт изменился внешне. Он как обычно вторгся в мое личное пространство прежде, чем я смогла отступить. Одного вдоха оказалось достаточно, чтобы воспоминания нахлынули снова. У меня было сильно развитое обоняние, и точно так же, как запах лавандовых свечей или сигарного дыма вызывал воспоминания о детстве – и я не могла это выносить, аромат Скотта навевал воспоминания об одном украденном поцелуе в темной раздевалке много лет назад.

Закрыв дверь, я прислонилась к ней спиной и сделала глубокий вздох, который вырвался из глубины моей усталой души. Рассеянно я оглядела ванную. Она тоже была маленькой и тесной. Застиранные темно-синие полотенца аккуратно висели на импровизированной вешалке из гвоздей. Бутылка ополаскивателя для рта размером с галлон стояла на краю раковины, составляя компанию зубной щетке и пасте, находившимся в обычном стакане для воды.

И опять же, все это было очень непохоже на Скотта.

Где был человек, который превыше всего ценил достаток, роскошь и собственный комфорт? Где был тот беспечный неудачник?

«Может, он повстречал Иисуса?» – подумала я. Возможно, открытое пространство и чистый воздух свели его с ума? Он определенно никогда раньше не проявлял склонности к аскетизму. Я не верила, что люди могут изменить свою натуру, но, возможно, Скотт направил все свои худшие качества во что-то более продуктивное и все же (к сожалению) бесконечно менее близкое мне по духу.

Взгляд упал на идеальный педикюр с малиновым лаком на моих ногах. Грязь и травинки прилипли к правой ступне. Я обещала Фрэнку, что смогу вынести выходки Скотта. Как долго мне удастся продержаться, еще предстояло выяснить.

♥ ♥ ♥

– Все еще хочешь выйти за меня замуж? – спросил Скотт, как только припарковал пикап на подъездной дорожке к Four Seasons.

Он заглушил двигатель и повернулся, чтобы посмотреть мне прямо в глаза. Пытался намеренно запугать? Если да, то у меня для него была плохая новость: это не сработало.

Мыслями я вернулась в Нью-Йорк. Что я теряла, выходя за Скотта? К сожалению, ничего. В квартире меня буквально ничего не ждало, кроме нескольких приправ и банки печеного кешью. Ни семьи. Ни парня. Ни Джоша. Просто всепоглощающее одиночество. И даже Гринч Скотт был лучшей компанией, чем банка печеных орехов.

Я могла это сделать. В течение дня решимость только укреплялась. Эта новая сварливая, любящая прогулки версия Скотта лучше, чем дегенеративный, вечно пьяный плейбой, которым он когда-то был. Как и почему произошла эта перемена, меня не касалось. До тех пор, пока изменения были в основном постоянными – а у меня были веские основания полагать, что так оно и есть, – я была готова дать этому соглашению шанс.

– Готова ли я выйти за тебя замуж ради возможности стать генеральным директором «Блэкстоун»?

Я выдержала пристальный взгляд его темно-синих глаз, казавшийся еще более тяжелым в темной кабине пикапа. Ему нужно было увидеть, что я говорю серьезно. Что я была готова довести дело до конца.

– Да.

После тяжелой паузы Скотт снова уставился в лобовое стекло.

– Зимой температура здесь опускается ниже нуля.

– Я куплю себе куртку North Face.

– И остается низкой в течение нескольких недель.

– Тогда я куплю себе еще и теплые штаны.

Его челюсть напряглась, Скотт перестал скрывать свое разочарование. Было ясно, что он действовал по принуждению. Я знала, что Фрэнк угрожал лишить его наследства – в этом случае Скотт мог бы просто быть мужиком и не продаваться за деньги. Но он так не сделал. И вот к чему это привело.

– Ты можешь здесь просто-напросто застрять. Погода бывает очень непредсказуема.

– Тогда я проведу видеоконференцию.

– На ранчо, я имею в виду. Иногда я не могу попасть в город по несколько дней. В апреле у нас бывают снежные бури.

– Мы запасемся замороженными овощами.

Скотт нетерпеливо барабанил большими пальцами по рулю.

– Будь по-твоему.

Он выглядел совершенно подавленным, и впервые с тех пор, как согласилась на этот план, я почувствовала себя виноватой.

Двигатель «Форда» заработал.

– А как же праздники? – спохватилась я. Скотт, казалось, был полон решимости уехать, не обсуждая все детали. – Мы не можем провести праздники порознь. Пока я пробуду две недели здесь, а потом улечу на две недели в Нью-Йорк, но тебе тоже придется приложить усилия. Иначе правление заподозрит неладное.

Я не знала, почему упомянула именно праздники. Я не отмечала ни один из них с тех пор, как в семнадцать лет уехала из дома бабушки и дедушки, и даже их праздники не отличались чем-то особенным. Это всегда был просто еще один повод искупить грехи, которых я не совершала.

– Праздники?

Скотт, казалось, был искренне озадачен вопросом. Правда, ненадолго. Менее чем через секунду все прояснилось, освобождая место для совершенно другого чувства, менее нейтрального. Возмущения.

– Это откровенный шантаж. – Он недоверчиво покачал головой и заглушил двигатель. – Я готов провести с тобой столько времени, сколько понадобится для того, чтобы этот фарс выглядел законным, но ни секундой больше. Пусть в правлении думают, что начало семейной жизни дается нам нелегко. С моей репутацией это не должно навлечь на нас какие-то подозрения.

Каждое сказанное им слово заставляло меня содрогаться. Мой внутренний мир можно было сравнить с большим озером: подводное течение в нем сносило все на своем пути, в то время как на поверхности была едва видна рябь. Румянец, проступивший на лице и шее, к счастью, был скрыт тусклым светом в кабине пикапа.

– Послушай, Скотт… если ты действительно не можешь с этим справиться…

– Я могу справиться с этим! – едко парировал он.

Я дала ему возможность отступить, пока не стало слишком поздно, и он, казалось, разозлился от этого еще сильнее. Нехорошо…

– На Новый год я буду на Манхэттене, – начала я после очередной неловкой паузы.

Новый год? О чем, черт возьми, я думала? Слова сорвались с языка прежде, чем я успела их осмыслить, и теперь разрешить ситуацию будет непросто.

– Обычно я захожу к твоим родителям выпить коктейлей, прежде чем отправиться на ужин к другу.

Это не совсем правда, Скотту необязательно знать, насколько скучной была моя жизнь.

Он завел грузовик и дал ему поработать на холостом ходу.

– Ты можешь ехать на Манхэттен. Передай моим родителям от меня привет.

Быстро кивнув в знак согласия, я выскользнула из машины и стала наблюдать, как Скотт уезжает. В его поведении и словах ощущалась горечь, которую я не понимала. Скотт изменился, и не совсем в лучшую сторону.

Минуту спустя я уже шагала босиком по вестибюлю отеля. Одной рукой я сжимала испорченные кроссовки, другой набирала номер на мобильном. Проходя мимо мусорного ведра, я бросила в него то, что осталось от кроссовок, и направилась к лифтам.

– Миллер? – шепотом прошипела я в телефон.

– Единственный и неповторимый, – на одном дыхании прощебетал мой язвительный ассистент.

Миллер был наглым до бесконечности, но это не помешало ему стать лучшим ассистентом, который у меня когда-либо был. Это говорило о многом, поскольку я меняла помощников каждые три месяца, пока пять лет назад Миллер Смит не подписал заявление о приеме на работу. А еще он был моим самым близким другом. Никто из нас никогда не признавался в этом, но мы оба знали, что половина времени, проведенного вместе, была личным, а не связанным с работой.

– Я в Вайоминге.

– Кто-то наконец-то отрастил ноги и убрался подальше от рабочего стола? Молодец.

– Будь реалистом, я здесь ради Фрэнка.

В трубке послышался тяжелый вздох, затем сухое:

– Ну, конечно.

– Мне нужно, чтобы ты съездил ко мне домой, собрал кое-какие вещи и отправил их службой доставки. Хотя нет, мне нужно, чтобы ты лично все привез.

– Сидни, я в отпуске… в Майами. Ты же помнишь, верно?

– Это срочно.

На этот раз вздох, раздавшийся в телефоне, был чуть более драматичным.

– Помнишь, как ты сказала: «Миллер, ты был образцовым сотрудником, совершенно незаменимым. Поэтому не только можешь, наконец, взять гребаный отпуск, но и после всех лет, которые ты неустанно служил мне, пока я пользовалась твоей безупречной трудовой этикой, я даже оплачу его». Помнишь эти слова?

– У меня нет времени на драмы. Я посылаю сигнал SOS.

Я даже не потрудилась скрыть волнение. Наконец-то до меня дошло, что я действительно делаю это – выхожу замуж за человека, которого едва знаю. Не говоря уже о том, что то немногое, что я о нем знала, мне не нравилось. И само собой разумеется, я определенно не нравилась ему.

– Пол разведется со мной, если скажу, что мне нужно вернуться в Нью-Йорк.

– Именно поэтому я собираюсь оплатить вам два билета первым классом до Джексон-Хоул и трехдневный отдых в отеле Four Seasons.

– Хм. Я не знаю…

– Я добавлю к этому одну из долбаных дегустаций вин, которые вам, ребята, так нравятся. – Пожилая пара, ожидающая лифт, нахмурилась. – И парный массаж.

– Хорошо.

У меня не получилось сдержать широкую улыбку.

– Отлично. Увидимся через несколько дней. Я пришлю тебе по электронной почте список вещей, которые нужно привезти.

– Кстати, а что за срочность?

– Выхожу замуж, – ответила я как ни в чем не бывало, после чего последовала многозначительная минута молчания.

Не было смысла вести себя как жертва. Я знала, что делала, когда практически бросила вызов Скотту, давая возможность соскочить: я дразнила его непомерное эго. Это было слишком восхитительно, чтобы так легко от этого отказаться.

– Ты шутишь?

– Я все объясню при встрече.

Глава 5

Скотт

– Я звонил тебе все утро! – рявкнул я, как только сестра ответила на звонок.

Если кто-то и мог вразумить отца, так это Девин.

– У меня сейчас серьезный кризис, Скотт. Шоколадная крошка и Сыр чеддер пропали! Подожди секунду… Фэллон, ты заглядывала в кладовку? Ладно, продолжай искать.

На заднем плане слышались крики племянниц.

Я не был до конца уверен, хочу ли знать, кто или что такое, черт возьми, «Шоколадная крошка» и «Сыр чеддер», но мне действительно нужна была ее помощь, поэтому, остановив лошадь, на которой ехал, я жестом велел Райану следовать дальше без меня. Мы переводили часть скота на другое пастбище, для этой работы нужны полное внимание и концентрация. Я всегда проповедовал своим сотрудникам важность техники безопасности и сам придерживался тех же правил.

Спешившись, я оперся рукой о седло.

– Мне нужно обсудить с тобой собственный кризис.

– Ты знаешь, что происходит, когда маленький засранец, работающий в зоомагазине, уверяет, что оба хомяка, которых он тебе продал, – самки, а оказывается, что это не так? Можешь не отвечать, потому что скажу: в итоге у тебя появляется восемнадцать гребаных хомяков в восемнадцати отдельных клетках. А еще они нуждаются в постоянной уборке, Скотт. Постоянной. И я не могу посадить их в одну большую клетку, так как рискую породить еще больше хомяков. Таким образом, Сыр чеддер и Шоколадная крошка пропали и, вероятно, в данный момент совокупляются. Я словно живу в фильме «Гремлины», и это ужасно!

Посмеиваясь, я зажал телефон между ухом и плечом, снял кепку с логотипом «Гигантов», затем запустил пальцы в волосы и снова ее надел.

– Почему бы тебе не отдать их обратно в зоомагазин?

– Они их не принимают!

Как бы ни хотелось сказать, что я сочувствую ее затруднительному положению, моя ситуация по сложности определенно превосходила ее.

– Ты говорила с папой?

– Нет. А что? Он в порядке?

– С ним все нормально.

Я посмотрел на пейзаж, открывающийся передо мной, на долину, на которой пасся мой скот, и гордость наполнила душу. Все, что я имел, было вложено в это ранчо – все деньги, которые я заработал на биржевых торгах. Потребовались годы, чтобы добиться успеха, и я сделал все это сам, без помощи родителей.

– Он решил шантажом заставить меня жениться, но в остальном с ним все нормально.

Девин фыркнула.

– В самом деле? На ком?

– И это твоя реакция, когда я говорю, что меня шантажируют?

– Да. Так на ком он заставляет тебя жениться?

Я помолчал, прежде чем неохотно ответил:

– Сидни Эванс. – Тихое хихиканье по ту сторону трубки быстро переросло в хохот. В перерывах между приступами смеха сестра пыталась отдышаться. Было ли это слишком – просить о небольшой солидарности? – Я не вижу в этом ничего смешного.

– Она тебя ненавидит, – с трудом выдавила Девин, прежде чем снова расхохотаться. – Подожди минутку, я должна написать Джону. Он описается от смеха.

– Я думал, что звоню единственному здравомыслящему человеку в семье. Приятно было с тобой поболтать, Дев.

– Ой, да ладно, братишка. Честно говоря, возможно, это не так уж и плохо. Не похоже, что ты сам смог бы найти себе невесту и остепениться, и мне нравится Сидни. Это может даже пойти тебе на пользу.

Я всегда считал себя человеком принципов, даже когда вел себя как мудак. И существовало несколько безусловных истин, в которые я верил каждой клеточкой тела.

Первая: я любил свою страну.

Вторая: бургеры без мяса были порождением дьявола.

Третья: в наше время окружающая среда остро нуждалась в защите.

И четвертая: брак с Сидни Эванс никогда не пошел бы мне на пользу.

– Удачи с хомяковым нашествием, Дев. Люблю тебя.

Сидни

На следующий день около пяти утра мне пришло сообщение. Я взяла телефон с прикроватной тумбочки и взглянула на экран.

Скотт: Сегодня в Вегасе. Будь готова к 16:00.

Недолго думая, я напечатала ответ. Сейчас или никогда. Интуитивно я знала, что если буду тянуть время, этого никогда не случится.

Я: Я буду готова.

К тому времени, когда самолет «Блэкстоун» приземлился в Вегасе, я была на взводе и не понимала почему. Разве не я настояла на том, чтобы мы сделали это? Однако теперь, когда план был почти приведен в исполнение, я испытывала сильное желание сбежать, и как можно быстрее. Предчувствие подсказывало, что цена за обман намного перевесит выгоду, и это беспокоило больше всего. В прошлом интуиция редко меня подводила. Не облегчало жизнь и то, что за прошедшее время задумчивость Скотта достигла небывало высокого уровня.

Быстрый полет прошел в пугающей тишине, поскольку мы оба работали в ноутбуках. Как только самолет закончил набирать высоту, Скотт вытащил свой и начал печатать. Ошеломленная, я не могла отвести от него взгляд, пряча за экраном компьютера лицо, на котором читалось «черт возьми». Наблюдать за тем, как Скотт выполняет настоящую работу, все равно что увидеть единорога среди стада диких лошадей – настолько же невозможно, насколько удивительно.

– Ты никого не пригласил, – сказала я наконец нарушив молчание.

Это было невозможно больше выносить. Я – человек, который еще в детстве научился контролировать все эмоциональные реакции, чтобы избегать конфликтов, – не смогла промолчать. И это говорило о многом.

– Тебе не кажется, что то, что с нами нет семьи и друзей, будет выглядеть подозрительно?

Взгляд Скотта по-прежнему был устремлен на экран MacBook Air, когда он ответил – так сухо, как я никогда еще от него слышала:

– Нет. Не думаю. Мы так страстно хотим друг друга, что не можем терять ни минуты.

Умение вести светские беседы не было моим коньком. Я скептично относилась к пустой болтовне, поскольку не видела в ней смысла. Вообще, мужчины любили поговорить о себе, и я поощряла это. В бизнесе я придерживалась своей стратегии: расспрашивала партнеров о жене, детях и последнем отпуске. Я даже поддерживала разговоры о спорте, но не потому, что мне это нравилось: подобное поведение облегчало ведение переговоров. Проблема в том, что я не могла делать ничего из этого со Скоттом. Мы не были друзьями или знакомыми. Мы даже не были деловыми партнерами. По его мнению, мы были врагами, и он относился ко мне как полагается, с едва сдерживаемой враждебностью.

Вздохнув, я уставилась в маленькое окошко за его плечом.

– Кто следит за собаками?

– Дрейк, – коротко ответил Скотт, не став больше ничего пояснять.

Он снова закрылся от меня, и я не произнесла больше ни слова, вернувшись к изучению технических характеристик здания в Куала-Лумпуре, которое Фрэнк собирался приобрести. Я умела быть тихой. Это давалось мне лучше, чем кому-либо другому.

♥ ♥ ♥

– Скотт Блэкстоун. У меня забронирован номер, – сказал он симпатичной брюнетке-администратору с застенчивой улыбкой.

Оторвавшись от экрана компьютера, она округлила глаза. Улыбка, адресованная Скотту, стала широкой и засияла яркостью тысячи солнц.

Он обратил на себя внимание не одной женщины, как только мы вошли в отель-казино Wynn, и я могла понять почему. Одетый в идеально сшитый темно-синий костюм, подчеркивающий контуры мышц, и дорогие солнцезащитные очки, идеально сидящие на лице, он выглядел как миллионер, которым и был, – и женщинам это нравилось. Просто это было не по мне. Я не сомневалась, что Скотт, только появившись на свет, вполне мог очаровать своей модельной внешностью и ухоженностью весь медицинский персонал. Но для меня он был в десять раз привлекательнее с неровным загаром и растрепанными волосами, одетый в испачканную землей рубашку. Скотт с идеальным маникюром и шикарной укладкой был мне чужд.

– Да, апартаменты люкс. С возвращением, мистер Блэкстоун, – ответила администратор.

Конечно же, он был тут завсегдатай. Однако я оставила неодобрение при себе. Меня не касалось, как Скотт проводил время – неважно, были мы женаты или нет.