Полная версия
Оставь себе Манхэттен
Факт оставался фактом: Сидни не выдавила и подобия улыбки с тех пор, как прошла через раздвижные стеклянные двери, выражение ее лица было пустым и отрешенным. Так что мне все еще предстояло определить, что именно было главной проблемой. Я даже задумался о том, чтобы собрать вещи, посадить собак в грузовик и рвануть из города.
Сидни пересекла вестибюль, направляясь к лифтам уверенным шагом. Она вообще была олицетворением слова «уверенность». Образ ее гусиной походки промелькнул в голове, пришлось подавить желание рассмеяться. Различные оттенки золота в ее аккуратно разделенных на пробор светлых волосах отражались в мерцающем свете люстры, висящей над головой. Чертовски жаль, что у такой красивой женщины был такой ужасный характер.
Не обращая внимания на то, что за ней наблюдают, она прошествовала мимо, сжимая в руке маленькую сумочку, каблуки ее туфель Manolo Blahnik раздражающе цокали по мраморному полу. Я решил дать ей несколько минут, прежде чем постучать в ее дверь. Захотел побыть немного добрым. Но это все, в чем я был бы к ней добр. Пришла пора приводить план в действие.
СидниГромкий стук в дверь гостиничного номера вытащил меня из постели. Только что я лежала, распластавшись на кровати, в мягком гостиничном халате, уставившись в потолок и размышляя о безумии своего жизненного выбора – в частности, о предстоящем замужестве, а в следующую секунду быстрым шагом направлялась к двери.
– Кто там? – крикнула я, затягивая туже верхнюю часть халата. Это движение внушало мне чувство безопасности.
Приблизившись к двери и заглянув в глазок, я смогла увидеть только часть надетой на кого-то рубашки в бело-голубую клетку.
Ковбой? Он следил за мной, а я не заметила? Это жутко. Я взглянула снова, и на этот раз на меня смотрел темно-синий глаз… окаймленный густыми черными ресницами. Ох. У меня сжался желудок. Я знала, кому принадлежат эти ресницы, способные произвести впечатление на любую женщину.
– Черт, – вырвалось у меня. Я поморщилась: получить отсрочку от неприятной встречи не выйдет. – Чего ты хочешь, Скотт?
По ту сторону двери послышался низкий мужской смешок.
– Впусти меня, жена.
Я съежилась при звуке его хриплого голоса. Кого я обманывала? Я не смогу пройти через это. Спустя неделю попаду в криминальные хроники за то, что испекла пирог из своего жениха.
– Уходи. Мы поговорим завтра.
– Нам нужно поговорить сейчас, Сидни.
– Я устала. Завтра.
Он тяжело вздохнул.
– Пожалуйста.
Пожалуйста? Я бы поставила хорошие деньги на то, что словарный запас Скотта не включал в себя подобные слова. И все же отчетливо слышала, как он произнес одно из них.
– Десять минут. Затем ты уходишь, или я вызываю охрану.
Он усмехнулся.
– Какое у нас отличное начало.
Я удивилась, почувствовав, как на лице появляется улыбка. А распахнув дверь, удивилась еще больше, увидев мужчину, стоявшего в дверном проеме. Этот Скотт Блэкстоун был уже не тем Скоттом Блэкстоуном, которого я в последний раз видела на свадьбе его сестры. Который разделся догола перед семьюстами гостями, залез в бассейн, украшенный лепестками лилий, а затем вынырнул из него, прижав к половым органам всего несколько несчастных лепестков. Передо мной стоял другой человек.
Я всегда считала Скотта красивым. Был ли он невыносим? Конечно да. Но, говоря откровенно, нельзя отрицать, что природа наградила его привлекательностью. Но сейчас… святые угодники.
Если бы только эти перемены касались не только его физических данных.
Мои глаза впитывали все изменения по частям. Широкая мускулистая грудь под клетчатой рубашкой, крупные бедра, на которых отлично смотрелись поношенные джинсы. Слегка лохматые черные волосы и короткая борода. Загар придавал его глазам неестественный оттенок индиго. Ресницы, однако, были такими же. Это первое, что я заметила в нем много лет назад. Мои были такими светлыми, что если я их не красила, они словно исчезали с лица. Его ресницы завораживали, даже вызывали зависть.
Его ухмыляющееся выражение лица мало что выдавало, кроме того, что он находил забавным, как я его рассматривала.
– Как дела, куколка? – спросил он, без приглашения протискиваясь в номер.
Фу. Возможно, он все-таки не изменился. Это были те же слова, которые он сказал мне более десяти лет назад. Та ночь закончилась тем, что я чуть не оставила его без яиц. Хотя, честно говоря, поцелуй, предшествовавший этому, я бы оценила на десять из десяти.
Остановившись в центре комнаты, Скотт резко повернулся, его пристальный взгляд прошелся по мне с головы до ног без капли стыда. Он остановился на моем лице, и что-то странное промелькнуло между нами, что-то неописуемое, от чего у меня запылали щеки и захотелось отвести взгляд. Однако я этого не сделала. Я скорее снова вернусь к бабушке с дедушкой – а это судьба похуже, чем жить в королевстве отшельников[6], чем позволю Скотту Блэкстоуну поверить, что он запугал меня. Выдохнув, он первым отвел взгляд. Как оказалось, для того чтобы собраться с духом перед важным выступлением, которое началось с очередного пристального взгляда.
– Ты должна сказать Дарту, что не можешь сделать это.
Его тон вывел меня из себя. Он был резким и властным, а я – усталой и раздраженной. Не очень удачное сочетание.
– Дарту?
– Франклину. И чем скорее, тем лучше. Сегодня вечером подходит.
Я не смогла ничего с собой поделать и закатила глаза. Ну и придурок. Я была слишком уставшей, чтобы даже изображать холодное безразличие. Я прочистила ухо.
– Извини, у меня, должно быть, ушная инфекция. Могу поклясться, что только что слышала, как ты отдавал приказ.
– Ты хочешь выйти за меня замуж меньше, чем я за тебя.
– Верно, – кивнула я.
Наверное, это единственный раз, когда мы в чем-то сошлись во мнении.
– Тогда в чем проблема? Позвони. Освободи нас от этого дерьмового соглашения. Отец пойдет на это только в том случае, если это сделаешь ты.
Ситуация осложнялась многими факторами. Работой, которую я отчаянно хотела получить. Обещанием, которое дала Фрэнку. А если и было одно правило, которое управляло моей жизнью, так это то, что я никогда не сделаю ничего, что могло бы предать доверие Фрэнка.
Скрестив руки на груди, я выпрямилась и вздохнула, чтобы успокоиться.
– Я дала твоему отцу слово.
Именно тогда мой голос дрогнул. Всякий раз, когда я думала о Фрэнке, меня охватывала удушающая печаль.
– Сидни…
Взгляд Скотта был напряженным. Такую напряженность можно было увидеть в глазах пойманных в ловушку животных. Он выглядел так, будто был готов отгрызть свою ногу, чтобы освободиться из капкана – то есть от меня. По непонятным причинам, это меня немного обожгло.
– Ты не хочешь выходить за меня замуж. Поверь мне, ты этого не хочешь. Я ругаюсь, пью и развлекаюсь до поздней ночи…
Я уже знала об этом, как и о многом другом. Плюс способность Скотта шокировать меня своими выходками с годами ослабла.
Когда слегка недовольное выражение моего лица не изменилось, он продолжил:
– Я привожу домой незнакомых женщин.
Он бросил мне вызов. По крайней мере, он так думал. Глупыш. Я продолжала тупо смотреть на него.
Как-то раз Тея рассказала (за слишком большим количеством коктейлей в кафе «Счастливый час»), что однажды он привел домой женщину в костюме клоуна. В костюме настоящего клоуна… Но это еще не все. С собой у нее был миниатюрный ослик, одетый в смокинг. Крошечный осел, ради всего святого! В течение нескольких недель всякий раз, когда Фрэнк упоминал сына, у меня перед глазами вставал образ Скотта, женщины в костюме клоуна, миниатюрного осла и того, как эта троица поднимается на лифте в его пентхаус. Я не переживала за благополучие ослика, потому что знала: Скотт действительно очень любил животных. Насчет клоуна я не была так уверена. Как по мне, после этого инцидента незнакомые женщины – вполне безобидный и даже довольно консервативный вариант.
– В любое время ночи, – добавил он. В его глазах вспыхнуло отчаяние, он покраснел. – Иногда устраиваю настоящие оргии.
Это вызвало у меня удивление и нездоровое любопытство. Если бы это сказал кто-то другой, я бы никогда не поверила. Но сейчас передо мной был Скотт.
– В самом деле? Люди делают это в реальной жизни?
Руки Скотта уперлись в бедра, а челюсть напряглась. Он выглядел сердитым. Что раздражало меня еще больше. Из-за чего он злился? Учитывая обстоятельства, я думала, что проявляю понимание.
– Да, Сидни. Они действительно это делают.
– Правда? Прям с другими мужчинами? – Несмотря на то, что вопрос вызывал у меня смех, я задала его спокойно. В конце концов, как будущая миссис Блэкстоун я должна о подобном знать.
Лицо Скотта скорчилось в гримасе.
– Да. – Он покачал головой. – Я имею в виду нет. У меня нет… – Он резко выдохнул. – Забудь об оргиях. Ты собираешься позвонить ему или как?
Внезапно обмякнув от усталости, я подошла к кровати и села на краешек. Только тогда я осознала, что совершила ошибку, потому что теперь Скотт, гора мышц десяти футов ростом, нависал надо мной, как сварливый Пол Баньян. Сексуальный… невероятно подтянутый и, ну… брутальный. Отбросив все неподобающие мысли, я встала.
– Пока ты будешь выбирать партнеров, которые могут держать рот на замке, проблем не возникнет. Я не понимаю, почему ты не можешь продолжать устраивать свои… оргии? Я даже могу составить для тебя соглашение о неразглашении, если хочешь… – Мои слова потонули в тишине, Скотт нахмурился. – Почему ты так на меня смотришь?
– Почему ты шепчешь?
– Ох…
На мгновение я забыла, что Скотт был не такой, как другие люди. У него напрочь отсутствовало чувство стыда. Я имею в виду буквально – никакого стыда. Я сомневалась, что он когда-либо испытывал подобные эмоции. Ему даже в голову не пришло бы скрывать свои оргии.
– Хорошо, – проговорила я обычным голосом. – Просто хочу сказать, что я здесь не для того, чтобы вмешиваться в твою личную жизнь, Скотт. Я полностью осознаю, что тебе требуется много… развлечений. Понадобятся ли усилия, чтобы все сработало? Да, конечно. Если мы собираемся жить вместе, нужно идти на уступки. Но если это пойдет на пользу «Блэкстоун», то что такое каких-то три года? И когда Фрэнк… – В горле встал ком. Я сглотнула и, сделав глубокий вдох, продолжила: – Когда твои родители… ну, ты знаешь… «Блэкстоун» будет принадлежать тебе и Девин… В общем, ты тоже выиграешь от этого соглашения.
Скотт продолжал смотреть на меня со смесью скептицизма и раздражения на лице, напряжение между нами росло. Странно, он казался больше расстроенным брачным соглашением, чем диагнозом отца. Он даже не упомянул об этом.
– Ты говорил с отцом?
Выражение его лица стало настороженным.
– Да, я говорил с ним.
Окей. Опять же, у каждого свой способ горевать, и я уважала это. То, что он никак не проявлял этого внешне, не означало, что он не испытывал внутреннюю боль. Во всяком случае, я могла ему посочувствовать, поскольку тоже склонна держать все в себе. Не мое дело совать нос в чужую жизнь, если он хотел сохранить свои чувства в тайне.
– А что насчет тебя?
Мне не понравились его тон и интерес, который он внезапно проявил ко мне.
– Что ты имеешь в виду?
– Есть ли парень? Приятель для секса?
Последнее было сказано со слишком большим сарказмом, чтобы это проигнорировать. Вопрос был ни чем иным, как насмешкой. На секунду я почти забыла, с кем разговариваю, и каким черствым мог быть Скотт. Это тут же охладило мою симпатию к нему.
– Нет. Никого.
Глаза Скотта сузились. Как будто он прилагал огромные усилия, чтобы сдержаться и силой не выжать из меня правду. Мгновение спустя, без каких-либо объяснений, он резко прошел мимо меня, направляясь к выходу.
– Куда ты идешь?
Я услышала, как окликаю его. Это произошло прежде, чем я успела сообразить, что, черт возьми, делаю или говорю. Оказалось, подобное в порядке вещей, когда он рядом.
– Все подробности обсудим завтра. – он повернулся к двери. Его рука замерла на ручке. – Запри замок.
Дверь захлопнулась, воздух в комнате будто был наэлектризован. В голове у меня все смешалось. В основном из-за осознания: только что я, кажется, уговорила Скотта жениться на мне.
Скотт– Я женюсь.
Это прозвучало странно даже для моих собственных ушей.
Вот. Я сделал это. Объявил. И все равно это казалось неправильным. Проведя ладонью по лицу, я устало выдохнул. Мысли перемешались, в голове будто произошел ядерный взрыв, и крепкий черный кофе не мог исправить это. Несмотря ни на что, я все равно попытался. Сидя в офисе в одном из кресел напротив дивана, пил уже третью чашку.
Тем временем на меня уставились два человека с шокированными выражениями лиц. Одно принадлежало Лорел, которая выглядывала из-за монитора компьютера, стоявшего на ее рабочем столе. Другое – Райану, от удивления выглядевшему едва живым, лежа рядом с Ромео на кожаном диване. Потребовалось время, чтобы они смогли осознать услышанное. Как только это произошло, светлые брови Лорел опустились над серыми глазами, выражая недоверие, а брови Райана поднялись до небес.
– И кто же мать твоего будущего ребенка? – Голос Лорел звучал расстроенно. Как будто разбираться с моими проблемами – ее обязанность.
Реакция Райана была менее обеспокоенной:
– Для того, чтобы продолжить этот разговор, мне потребуется кофе.
С невозмутимым выражением лица он потащился через кабинет на кухню, делая вид, что не имеет отношения к происходящему.
– Нет никакой матери и никакого ребенка, – заявил я несколько обиженным тоном.
Пусть ни для кого не было секретом, что я часто заводил интрижки, но, по крайней мере, на протяжении многих лет, пока я вел разгульный образ жизни, мне удалось никого не обрюхатить.
Лорел сняла очки и положила на стол.
– Что происходит, Скотт? Только честно.
Этот разговор выводил меня из себя. Встав, я подошел к панорамному окну.
– Ни один из вас не должен никому об этом говорить. – Я многозначительно посмотрел на Лорел. – Это значит, что если ты расскажешь Питу и хоть слово об этом просочится наружу, я буду знать, кто именно предал мое доверие.
Лорел закатила глаза.
– Перестань драматизировать. Пит умеет хранить секреты.
– Пит не умеет хранить секреты, – ответили мы с Райаном в унисон.
Муж Лорел, помощник управляющего ранчо, был хорошо известен как городской сплетник. Все сходились во мнении, что Пит упустил свое призвание в качестве обозревателя светской хроники.
– Я серьезно, Лорел. Слишком многое поставлено на карту.
– То, что ты сейчас скажешь – совершенно секретно. Поняла.
Она сделала жест, закрывающий губы на замок.
– Мой отец уходит на пенсию и выбрал кое-кого на свое место в качестве генерального директора «Блэкстоун».
– О боже мой! Ты возвращаешься в Нью-Йорк?!
Лорел выглядела расстроенной, ее крошечная рука упала на грудь.
– Ну и кто теперь драматизирует? – Я с усмешкой посмотрел на нее.
– Тогда давай ближе к делу.
– Это женщина. Ее зовут Сидни Эванс.
– И в чем проблема? – вмешался Райан.
Зевнув, он провел рукой по взъерошенным темно-русым волосам.
– Проблема в совете директоров. Может возникнуть судебная тяжба, которая продлится годы, если Сидни не будет Блэкстоун. Вот почему я должен на ней жениться. Либо так, либо возвращаюсь в Нью-Йорк, чтобы самому занять эту должность, а я скорее перережу себе горло.
Лорел кивнула, как будто все это имело смысл.
– Я видела что-то похожее на канале Hallmark на днях. Алисия Уитт была…
– Лорел…
Мне пришлось прервать ее, иначе головная боль от напряжения могла перерасти в полномасштабную мигрень.
– Хорошо. Продолжай.
– Никто не должен знать, что брак фиктивный. Никто. Вы меня поняли?
Лорел кивнула, как будто эта ситуация была совершенно обычным делом.
– Это выплывет наружу, – заметил Райан. – Запомни мои слова. Так или иначе, это произойдет, и мало тебе не покажется.
Райан Саттер был настолько прямолинеен и рассудителен, насколько возможно. И именно этими качествами я восхищался в нем больше всего. Его слова всегда попадали прямо в цель.
– Нет, пока вы двое держите рты на замке.
Но сомнения продолжали мучить меня. Из-за социальных сетей и смартфонов с крутыми камерами в наши дни хранить секреты было почти невозможно. В Нью-Йорке или в дебрях Вайоминга – люди везде были одинаковыми, то есть любопытными.
– Мы еще не обговорили детали, но она периодически будет жить здесь.
– Значит, все не только на бумаге? – уточнила Лорел. – Вы должны жить вместе? Как будто это настоящий брак?
– Ненастоящий. Но мы будем жить вместе. – Слова были горькими на вкус.
– Как долго?
– Три года.
Глаза Лорел расширились.
– Боже милостивый.
– Она горячая штучка? – поинтересовался мой близкий друг, что было не в его характере.
– Она моя жена, придурок. Никаких приставаний к будущей миссис Блэкстоун. Никто не должен знать, что это фиктивный брак, помнишь?
Райан улыбнулся.
– Я приму этот ответ за «да».
– Что еще важнее – что бы я ни делал или ни говорил при ней, я ожидаю, что вы двое будете с этим соглашаться. – Мой пристальный взгляд метался между ними двумя. Я всем своим видом старался донести до них серьезность происходящего. – Ясно?
У Лорел было хмурое выражение лица. Обычно она выглядела так, когда в офисе пукали собаки.
– Что это должно означать? Мне снова придется лгать?
– Все это ложь, Лорел, – раздраженно объяснил я.
Выкупленная земля постоянно была у меня на уме. И насколько мне известно, отец ни разу не выступил с пустой угрозой. Именно это сделало его таким эффективным в бизнесе.
– Достойная ложь во спасение. Что ни сделаешь ради общего блага?
Глава 4
– Ты уверен, что там найдется для меня место? – спросила я мужчину, стоящего рядом, – того самого, у которого было подозрительно нейтральное выражение лица.
Скотт постучал в дверь моего номера в семь утра. Когда я открыла, обнаружила его прислонившимся к дверному косяку с печальной улыбкой на лице и в черной рубашке хенли, которая облегала грудь, как вторая кожа.
– Приехал забрать свою жену, – растягивая слова, произнес Скотт, на его лице читалась сдержанность. – Тебе нужно хорошенько ознакомиться с тем, на что ты подписываешься.
Это была первая полуразумная вещь, которую он когда-либо мне говорил.
Взгляд вернулся к его древнему голубому пикапу «Форд», припаркованному перед гостиницей. Две серые собаки размером со слонов уставились на меня из салона.
– В чем проблема? Ты не любишь собак? – спросил брюзга.
– Я люблю собак, – резко ответила я. На самом деле это была правда, и меня возмутил ехидный взгляд, которым Скотт меня наградил. – Просто я сомневаюсь, что в кабине найдется для меня место, если только ты не ждешь, что я поеду в кузове.
– Послушай, куколка. Если планируешь жить со мной, тебе лучше к ним привыкнуть. Итак, ты едешь или нет? У меня еще много работы.
Он сказал «работы»? Я могла поклясться на Библии, что это слово наряду с «пожалуйста» никогда не входило в словарный запас Скотта.
– Что это за собаки?
– Ирландские волкодавы. Давай залезай.
Он положил руку мне на поясницу и подтолкнул вперед, придерживая дверь грузовика. Я сделала еще несколько неохотных шагов, снова заглянула внутрь и заметила, что макушки собак задевают потолок кабины.
– Они дружелюбны?
– Ромео и Джульетта – комнатные собачки. – Затем, повернувшись к ним, Скотт добавил: – Дети, познакомьтесь со своей монстро-мачехой.
Да ты издеваешься?
Я искоса посмотрела на них и залезла внутрь, вжавшись в сиденье грузовика и ощущая, как от страха в животе завязывается узел. И неспроста: головы собак были больше моей.
– Милые собачки. Милые собачки.
Собака рядом – та, что практически сидела у меня на коленях, – тяжело дышала мне в лицо, высунув розовый язык размером с носок. Только теперь до меня донесся запах. Я была готова поспорить на сто баксов, что их не купали месяцами.
– Чем это пахнет? – спросила я, когда Скотт сел за руль.
Я ощущала так много конкурирующих между собой острых запахов, что не могла сказать, какой из них был хуже.
– Сладкий аромат деревенской жизни, миссис Блэкстоун, – парировал он с циничной ухмылкой. – Тебе лучше привыкнуть.
Деревенская жизнь для меня пахла полным дерьмом как в прямом, так и в переносном смысле, но я оставила этот комментарий при себе.
Скотт рванул с подъездной дорожки Four Seasons так, словно где-то начался пожар и каждая секунда была на счету. Собаки навалились на меня, и я ударилась о дверную ручку. Я была уверена, что позже появятся синяки, но не издала ни звука. Не собиралась доставлять ему такого удовольствия. Скотт Блэкстоун еще не знал, с кем имеет дело. И раньше времени я не раскрою всех карт.
♥ ♥ ♥
– Это южное пастбище. При выведении скота мы используем ротационный выпас. Таким образом заботимся об окружающей среде, причиняя ей как можно меньше вреда…
Я наклонилась вперед, чтобы посмотреть на Скотта, поскольку собаки закрывали весь обзор, и обнаружила на его лице совершенно бесстрастное выражение. Он говорил о ранчо уже несколько часов. Часов! Он показал мне амбар, конюшни, складские помещения, пастбища, загоны. Он объяснил, что ранчо «Лэйзи С» было названо в честь реки Лэйзи Снейк, протекающей по территории, а не в честь Скотта, как я изначально подумала. Вполне логичное предположение, если знать владельца. Он описал каждую долбаную травинку, которая ему принадлежала.
Невозможно было отрицать потрясающую красоту этого места. Бог не торопился, создавая Вайоминг. Но было только утро, а мы еще не остановились даже попить воды. Не говоря уже о туалете! Таким образом, моя признательность матери-природе за великолепную красоту была скрыта под толстым слоем негодования и слабости от низкого уровня сахара в крови. Серьезно, я умирала с голоду, и сахар падал быстрее, чем Кинг Конг с Эмпайр-стейт-билдинг.
Грузовик накренился и подскочил на очередной кочке.
– Тебя не укачивает в машине? – спросил Скотт, перекрикивая музыку, льющуюся из радио.
Келси Баллерини пела о каком-то парне, который никогда не повзрослеет, называя его Питером Пэном, что, по сути, отлично описывало мужчину, сидящего через две собаки от меня.
Мы ехали по грязи и канавам, по холмам и зарослям кустарника. Чудо, что мы еще нигде не застряли, и я уже начинала жалеть об этом, потому что еще немного – и набросилась бы на Скотта, если бы он не прекратил это мучение.
– Ау?
Он все еще говорил? Я перестала вникать в смысл разговора час назад, когда мочевой пузырь начал давать о себе знать.
– Ты что-то сказал? – рассеянно спросила я, в сотый раз взглянув на телефон. Мобильная связь все еще была никудышной.
Если я собиралась здесь жить, эту проблему необходимо было разрешить, и чем раньше, тем лучше. Работа превыше всего. Было бы самой жестокой участью из всех, если бы я вышла замуж за незрелого мужчину, а затем меня бы отстранили от должности генерального директора, потому что я не справлялась с работой. Это определенно стало бы основанием для супружеского убийства.
Наконец зазвонил телефон. Один взгляд на экран сказал мне, что это адвокат, представляющий имущество моей бабушки, а не офис «Блэкстоун», как я надеялась. Я отправила звонок прямо на голосовую почту. Адвокат пытался связаться со мной в течение нескольких недель, с тех пор, как умерла бабушка, и до сих пор я делала все возможное, чтобы избегать разговора. Это было после того, как я объяснила в длинном электронном письме, что мне ничего не нужно от нее – от них. И все же телефонные звонки не прекращались.
– Хочешь выйти и прогуляться? – Скотт пытался перекричать музыку.
– Конечно.
К этому моменту я была более чем готова вернуться в гостиницу пешком. Не успела я договорить, как грузовик попал в очередную выбоину, и, пытаясь уберечь телефон от полета в стекло, я ударилась лбом о приборную панель.
– Кочка.
Скотт изо всех сил старался, чтобы в голосе не прозвучали веселые нотки. Ублюдок. Я оглянулась, потирая ушибленное место, и обнаружила, что он подозрительно сильно сжимает губы в прямую линию.
В двадцати ярдах показалась бревенчатая хижина с небольшим крыльцом и каменной трубой, насколько хватало глаз – ее окружала трава. Скотт съехал на обочину и припарковал пикап. Под длинным черным кашемировым пальто на мне были узкие джинсы, а на ногах – кроссовки. Не лучший наряд для прогулки по пастбищам, мокрым и грязным от тающего снега. С другой стороны, я точно не ожидала того, что мне предстоит прогулка по сельской местности, когда собирала сумку, которую всегда оставляла в офисе. Большинство экстренных поездок совершались в такие города, как Рим, Дубай, Токио. А не к черту на кулички.
