Странники. Слезы небожителей

– Боже правый! – Она испуганно схватилась за сердце и нашарила руками край столешницы, чтобы опереться. – Чего вы забыли здесь в это время, золотые мои? Согласно расписанию, самостоятельные занятия начнутся только через час…

– Любезно простите нас, – склонил голову Викери, – мы не желали вас напугать, но пришли по неотложному делу.

Викери топтаться на трех листьях не стал и сразу изложил главное: лаконично, с должной вежливостью, даже подкрепил рассказ обещанной запиской от мисс Браун. Как ему удалось так легко ее получить и не вызвать подозрений, оставалось загадкой, но Леон пережевывал в уме смутную мысль, что этот рыжий юнец уже успел оставить след от своей яркой улыбки на сердце молоденькой преподавательницы.

Миссис Хоффман перечитала записку дважды. На ее круглом жабьем лице отражались то сомнение, то невроз из-за спешки. В конце концов, она положила лист на стол и изогнула тонкую темную бровь.

– Право, не знаю, золотые мои… – Сомнение взыграло в голосе. – Без согласия леди Констанции я не имею права вас туда впускать. Если она узнает…

Николь решительно выступила вперед и приподняла подбородок. Взгляд ее был холоден и отчасти высокомерен, а легкая улыбка становилась сродни ножу у шеи миссис Хоффман. Набожная женщина едва сдержала порыв перекреститься перед племянницей нынешней хозяйки. А Николь с леденящим душу спокойствием начала:

– Миссис Хоффман, когда-то эти альбомы принадлежали моей матушке, а теперь мне. Так к чему вам разрешение моей тетушки, если их хозяйка – я? Разве я не Аверлин? – Голос Николь стал похож на мурлыканье кошки перед нападением. – Или вы совсем не признаете во мне будущую хозяйку этого места?

Библиотекарь испуганно хлопнула губами:

– Что вы, что вы! Я никогда не сомневалась в вас! Бог всех нас видит, солгать не даст!

– Вы правы, не даст, – кивнула Николь. – Но боюсь, тетушка придет в негодование, если узнает, что мы не смогли выполнить задание. Ох, она будет так расстроена…

– Думаю, нам стоит уйти, Николь, – включился в игру Викери. – Миссис Хоффман торопится, а мы и без того достаточно ее задержали. Уже даже неудобно. Может, зайдем в другой раз?

– Ты прав, – наигранно вздохнула Николь и опустила глаза. – Простите нас за беспокойство. Лучше будет, если мы вернемся завтра с согласием от тетушки. Правда, придется рассказать всю правду, но я уверена, что мисс Браун позволит нам исправить плохую отметку…

– Я впущу вас! Впущу! – вскрикнула женщина, схватила связку ключей и, перекатываясь с ноги на ногу, словно тяжелый бочонок, побежала к двери.

Николь и Викери довольно переглянулись. Страх перед леди Констанцией здесь был знаком многим, и мало кто желал встречаться с ней лично, будь то хорошие обстоятельства или плохие. Само ее имя наводило в пансионе нешуточный переполох. Даже библиотекарь, что покидала эту комнату только ради сна, еды и похода в церковь, сотрясалась дрожью, а ведь видела хозяйку намного реже остальных слуг.

Вставив ключ в замочную скважину, она провернула его, и открывающийся механизм отозвался неприятным скрипом. Замок следовало бы смазать, но закрытый зал посещали редко, и миссис Хоффман постоянно забывала об этом.

За толстой стальной решеткой их встретила холодная темнота: ни единого окна с блеклым лучиком света, ни подвешенных вдоль стен ламп, только книжные шкафы в несколько рядов образовывали коридор. Пугающая тишина… Сложно было поверить, что это место, похожее на логово тайного общества, находилось всего лишь за стеной библиотеки.

Библиотекарь кашлянула, привлекая внимание уставившихся в темноту ребят, подняла лампу и засеменила внутрь, подсвечивая путь. Но прежде, чем переступить порог, Николь вгляделась в зашевелившуюся листву аспидистры и приметила одобрительно поднятую ладонь Леона. Юноша готовился юркнуть следом за ними во мрак тайной комнаты.

Как только в проеме исчезла складка летящего белого платья Николь, Леон на цыпочках прокрался внутрь и спрятался за одним из шкафов. Краем уха он слышал, как книжная моль, зовущая себя библиотекарем, указала ребятам на нужный шкаф, а после оставила им лампу и направилась к выходу. Но уже у двери ее окликнула Николь:

– Давайте оставим все в секрете, – предложила она, выглядывая в коридор с добродушной улыбкой.

Но Леон знал, что улыбка эта была фальшивой. Николь, как и многие дамы из богатых семей, использовала ее безупречно, не показывая ни одной трещины настоящих эмоций на услужливой маске.

Миссис Хоффман медленно развернулась. Ее глаза на секунду застыли, приметив что-то в темноте, губы нервно дернулись, и она покорно кивнула.

– Да, молодая госпожа… Позвольте оставить вас наедине, господин?

– Господин? – удивленно переспросила Николь, но ответом послужил размеренный голос, раздавшийся за спиной.

– Да, миссис Хоффман. Отправляйтесь на вечернее служение со спокойной душой. Бог желает вас видеть в церкви.

Библиотекарь снова кивнула, словно потерявшись в собственных мыслях, и скрылась за дверью. Казалось, она была… зачарована. Николь растерянно схватила воздух губами и развернулась. Викери стоял так близко к ней, что его теплое дыхание касалось ее макушки; серая тень от лампы легла полотном на его лицо и только радужка глаз сияла голубым пламенем.

Но сияние пропало так же неожиданно, как и появилось. Викери тряхнул рыжими локонами, словно пришел в себя, и, растерев виски, с улыбкой произнес:

– Наконец-то она ушла. Ну что, идем? – Он протянул Николь свою руку, но та инстинктивно отпрянула, и лицо Викери приобрело озадаченность: – Николь? Что-то не так?

– Твои глаза… Они только что…

– Что? – Викери прикоснулся пальцами к векам.

– Нет, ничего, – взяла себя в руки юная Аверлин. – Нам следует поскорее найти то, за чем пришли.

Когда они показались из-за шкафа, то сразу столкнулись с Леоном. Тот стоял, спрятав руки в карманы брюк, и, прислонившись к книжным полкам, испепелял их взглядом.

– Вы бы еще дольше там флиртовали, – закатил глаза Самаэлис.

– Никто не!.. – зарделась Николь и оборвала фразу на полуслове, не желая продолжать обсуждение. – Нашел альбом?

– Нет, был увлечен игрой в прятки и подслушиванием ваших разговоров, – съерничал Леон.

И все же спустя мгновение он указал на выглядывающий с верхней полки корешок. На темной толстой коже был выжжен знак с родимого пятна Николь. Правда, альбом находился так высоко, что при всем своем росте одному Леону достать его не представлялось возможным. Викери был крупнее всех, а потому вызвался стать опорой. И лучше бы лезла Николь, так как она была маленькая и легкая, но даже оставшись без чужих глаз в темной комнате, нарушать правила приличия Викери отказался, а потому полез Леон. Викери подхватил его и усадил себе на плечи, даже смог сделать пару шагов, чтобы приблизиться к шкафу. В таком положении они напоминали цирковых артистов.

– Левее… Да нет же, не так сильно!.. Да господи, Вик, не шатайся, – командовал и плевался руганью Леон. – Сможешь приподнять повыше?

– Куда выше? Может, на голову мне заберешься тогда? – выдохнул раскрасневшийся Викери, и вена на его лбу еще сильнее вздулась.

– А можно? – изобразил воодушевление Леон. – Тогда подставь свои руки. Мне нужна опора, чтобы пересесть задницей на твою макушку…

– Бесстыжий! Следи за языком в присутствии дамы!

Сквозь губы Леона вырвался смешок, а следом и поток надрывного хохота, от которого он едва не свалился с плеч Викери. И если бы не цепкая хватка друга, они оба уже валялись бы на полу с ушибами.

Николь наблюдала за всем этим с заинтересованным молчанием.

– Если вы закончили бездельничать, – наконец произнесла она, – то сообщаю, что я нашла лестницу…

Поймав на себе удивленные взгляды, она указала пальцем в сторону, где в темном углу стояла деревянная стремянка. В одно мгновение лица обоих юношей стыдливо покраснели. Выходит, что они действительно ребячились, пока юная Аверлин искала выход из ситуации. Подтащив тяжелую лестницу к шкафу, Леон уже собирался лезть наверх, но худенькая ладонь Николь преградила ему путь.

– Нет, я нашла лестницу, значит, я и полезу, а вы держите.

Мальчишкам ничего не оставалось, как согласиться. Галантно подав даме руки, оба юноши помогли Николь взойти на высокую первую ступеньку, и как только она полезла дальше, опустили головы.

– Только посмей поднять глаза, – тихо прошипел Викери.

– И без тебя знаю, – так же тихо пробурчал Леон.

Оба юноши замолчали. В тишине остались слышны только потрескивающий огонек на фитиле фонаря, поскрипывания лестницы и пыхтение Николь, старающейся дотянуться до нужного альбома. В сосредоточенности высунув кончик языка, юная Аверлин поднялась на носочки, но и этого не хватало. Ноготками она поскребла по скругленному корешку, стараясь подтащить его к краю полки. Альбом был тяжелый и поддался не сразу, но упорство Николь дало свои плоды. Фотоальбом покосился и упал прямо в ее руки.

– Достала! – сообщила с довольным возгласом Николь.

– Правда? Давай скорее сюда! – радостно вскрикнул Леон и инстинктивно дернул головой вверх.

Но удар по макушке настиг его раньше, чем он успел увидеть панталоны под платьем Николь.

– Не смотри на меня так. Я предупреждал, – вздернул подбородок Викери и повертел схваченную с полки книгу, с важным видом разглядывая название на обложке.

– Так я же случайно… – Леон потер ушибленную макушку.

– Не волнует.

Леон цыкнул. Викери был так дотошен, что аж зубы сводило. Реймонд-Квиз подал Николь руку, помогая ей спуститься со стремянки, а после бросил на пол свой белый пиджак, чтобы девушка могла присесть и не испортить свое здоровье. Положив альбом в центр, ребята расположились на паркетных досках. Сначала всех троих охватило волнение. Что, если в этом альбоме то, чего им лучше не знать?

Но отступать было уже поздно. Со вздохом Леон отстегнул ремешок и распахнул альбом. С черно-белых фотографий, испорченных временем, на них смотрели знакомые лица. Было видно, что карточки не раз брали в руки: уголки смяты, края затерты до белых пятен. И на каждой с обратной стороны была надпись чернилами. Почерк был аккуратен, изящен и, судя по тяжести нажима, принадлежал мужчине. Миссис Биккель не солгала, когда сказала, что мистер Аверлин каждый раз подписывал фотографии, чтобы сохранить ценность этих воспоминаний. Но если некоторые подписи были на понятном им английском, то другие были на тайном языке, точно таком же, как в дневнике Этана Самаэлиса.

В начале альбома фотографии казались ничем не примечательными: на некоторых из них они были еще детьми, на других уже повзрослевшими; где-то фото со свадеб, а где-то – со времен учебы. Леон уже успел сотню раз разочароваться в своей затее. Неужели они действительно так рисковали только для того, чтобы увидеть простой семейный альбом?

Но перевернутая страница открыла им новые фотографии, и, казалось бы, в них не было ничего необычного, и все же один снимок показался не таким, как остальные. Родители ребят, такие юные и прекрасные, стояли в обнимку с неизвестными людьми и улыбались, и на руках двух женщин – Алексис Самаэлис и Данэлии Квиз – были два маленьких тканевых свертка, откуда выглядывали сонные лица малышей.

– Это ведь мы, – констатировал с удивлением Викери, глядя на Леона.

– Но где сделан этот снимок? – задумалась Николь.

– Вейн-Адэр, – с трудом прочитал Викери поплывшие чернильные буквы. – Не могу припомнить, чтобы бывал в подобном месте.

– Странное дело выходит. – Леон потер подбородок. – Мы знаем, что были там, но не знаем, где это.

– Когда ты преподносишь это так, то это звучит не только странно, но и жутко, – подметил Викери. – Но загадочность ситуации отнюдь не в этом. Почему родители утаивали это? Неужели было необходимо скрывать подобное от нас?

– Мы были детьми, детям нет нужды знать подобное, – пожала плечами Николь.

– Правда в том, что, даже если и хотели рассказать, не успели, – подвел черту Леон и снова уткнулся в альбом. – Подождите, здесь еще кое-что…

Он разгладил замятый уголок. Выцветший и покрытый трещинами, этот почерк все еще хранил четкость линий и изящество выводившей его руки. Викери подтащил лампу поближе. Промелькнувшее в синеве глаз удивление сменилось смутным пониманием.

– Amon inminäĺ manies re vahzdär, – медленно прочитал он, запинаясь на некоторых словах. – Где-то я это уже слышал… Точно! Кажется, это значит: «Амон укажет путь к истине».

– Почему ты так уверен? – усомнился Леон.

– Сначала я не мог вспомнить, почему этот язык кажется мне знакомым, но сейчас вспомнил. Когда к нам приходили партнеры отца по работе, он часто напивался, а вечерами рассказывал мне одну и ту же историю, где в конце всегда звучала эта фраза. Я был еще мальчишкой, потому меня заинтересовала эта сказка, и я нашел старые записи отца со студенческих времен и попытался выучить этот язык. Но отец поймал меня за рысканьем в его бумагах и отругал. После этого я больше не притрагивался к его записям и вскоре потерял интерес.

– Мистер Реймонд говорил, что это за язык?

– Он называл его высшей энрийской речью, – напряг память Викери. – Но не похоже, что отец владел им. У него никогда не было тяги к языкам, даже в английском иногда умудряется путать слова местами. Если мои предположения верны, то из этого языка он знал не больше одной фразы.

– Нам повезло, что ты похож на своего отца только внешностью, – иронично подметил Леон.

– И повезло, что он обладает прекрасной памятью, без которой мы сейчас находились бы в очередном тупике, – с нажимом добавила Николь и кинула на Леона упрекающий взгляд. – Ты можешь вспомнить историю, Викери? О чем она была?

– Это походило на выдумку пьяного человека, – промычал Вик. – Стоит ли обсуждать это с такой серьезностью?

Николь с мягкой улыбкой погладила юношу по руке.

– Викери, мы бы не спрашивали, кажись оно нам бредом.

С тяжелым вздохом Викери начал свой рассказ:

– Мне мало что удается вспомнить, – признался он, – но я постараюсь. Много лет назад кровавое зарево оставило след на всех мирах Энрии – божества, что хранили эти земли, погибли в одну ночь. Даже Высшие боги не смогли уберечь их. И пока небеса оплакивали свою утрату, отправили Создатель и Небесная матерь на земли те свой дар и наказали хранить порядок в мире людей и беречь их. Под раскаты грома и удары молний упал первый дар и, шагая по пеплу, вышел из огненных объятий невредимым и назвался во всеуслышание странником небесным.

Викери прервал рассказ и нахмурился. Продолжение истории никак не удавалось вспомнить и пересказать.

– Что же там дальше было? Дьявол! – выругался он. – А, вспомнил! Но не все странники смогли найти дорогу с небес… потерялись они в людском мраке, растеряли свой свет и позабыли, кем являлись, и тогда Высшие боги преподнесли подарок – карту, что помогала им найти путь истинный, путь искомый, а имя ей дали «амон», что с древнего означало: «Сокрытый свет, что выводит из тьмы». Амоны стали путеводной звездой; в любом из миров они находили небесных странников и приводили на земли, которым те дали свою клятву, и по сей день хранят они верность всем мирам Энрии.

– А говорил, что не помнишь, – хмыкнул Леон и, опершись на вытянутую руку, наклонил голову.

– Ну так я… Это… – растерялся Викери. – Я столько раз ее слышал, вот и вспомнилось. Правда, немного приукрасил для красоты словца, но сути истории это не меняет.

– Интересно, как все божества смогли погибнуть в одну ночь? Что могло убить бессмертных? – потер подбородок Леон и, если судить по выражению лица, подошел к этому вопросу со всей серьезностью.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Скотленд-Ярд – штаб-квартира полицейского учреждения в Англии, основанная в 1829 году.

2

Кэб – наемный экипаж на конной тяге, распространенный преимущественно в Великобритании в XVII–XIX веках.

3

Шиллинг – английская монета, объявленная денежной единицей Великобритании в 1601 г.

4

6 футов = 182,88 см

5

Ковент-Гарден – район в центре Лондона. В XVIII веке это место стало известно как «квартал красных фонарей».

6

Денди – социально-культурный тип XIX века: мужчина, подчеркнуто следящий за эстетикой внешнего вида и поведения, изысканностью речи.