Новый рассвет. Побег из забвения

Слова Николаса показались Урсуле насмешкой.

– О, а теперь я, знаешь ли, в большей безопасности! Это то же самое, что смерть, если ты не понял!

– То, что ты сюда загремела – не моя вина. —Николас окинул Урсулу серьезным взглядом. Казалось, что он чего-то опасался.

Урсула замялась и смутилась.

– Ты прав, – ответила она, но затем с возмущением напомнила: – Но ты бросил меня в какой-то глухомани без денег и документов! А такие, как я, сюда и попадают!

– У них была моя сестра, – попытался он оправдаться. – У меня не было выхода!

– И где теперь твоя сестра?

– Она мертва.

– Прекрасно. То есть, конечно, ужасно. Но, кажется, что твоя жертва оказалось напрасной.

– Я знаю, что виноват перед тобой и перед ней, и поэтому хочу помочь тебе. Только ты должна вести себя спокойно и не повторять того, что случилось вчера. Это было ужасно, Урсула.

– Да, я переборщила, ты прав. – Урсула опустила взгляд. Она до сих пор не понимала, как решилась поднять бунт.

– Та надзирательница теперь тоже одна из вас. И тебя, и твоих сестер по несчастью живыми людьми не считают. Вы – просто конвейер по производству доноров. А Мария лишь выполняла свою работу, и ты просто уничтожила ее. – Николас говорил так, будто отчитывал расшалившегося ребенка. Впрочем, это был его обычный тон при общении с Урсулой. Это ее и раздражало в нем всегда.

– Вы растите маленьких детей, чтобы потом их потрошить, и ты говоришь мне о подставе?! – вспылила она.

– Я сейчас передумаю, – ответил Николас, делая шаг назад.

– Ладно, извини. – Злость ушла, а вместо нее накатила усталость. Урсула отступила от стекла, разделявшего ее с Николасом.

– Просто веди себя тихо, и тогда ты повысишь шансы на свое спасение, – сказал он, наблюдая за женщиной. Она выглядела слабой и отчаявшейся, впрочем, как и другие. Однако в ней все еще жила надежда и она была готова к борьбе, как и прежде. Как тогда, когда она четко понимала, что Джина – не жилец, но боролась до конца, чтобы выцарапать для нее хотя бы еще один день жизни, пусть даже он будет полон страданий.

– Хорошо, – сдалась Урсула.

Николас ушел, и женщина вернулась в кровать.

Урсула впервые подумала о ребенке, которого сперва ненавидела и из-за которого ей приходилось терпеть столько унижений и неудобств. Джина и Ли говорили о том, что ей нужно спасти его. Интересно, что в нем такого особенного?

Слабость и безразличие охватили ее целиком, казалось, что все заволокло каким-то туманом. Выключили свет, и камера погрузилась в густую темноту, от которой, казалось, замер воздух. Урсула зажмурилась, пытаясь справиться с накатившей паникой, укрылась одеялом до подбородка и почему-то позвала Гедеона.

Уснула она в слезах.

***

Мария согласилась ехать сюда за очень большие деньги.

А до этого она успела заложить свой дом и все, что у нее было, чтобы вытащить отца из проблем, в которые он попал из-за бизнеса.

Мария все еще не вышла замуж. Она очень любила свой небольшой двухэтажный дом, который купила на собственные накопления. А отец был ее единственным родным человеком. Мария не могла поступить иначе.

А потом она лишилась работы из-за отца, которому грозила тюрьма, нашла другую, там ей не выплатили того, что полагалось, ей пришлось снова искать работу. Так Мария металась по всему городу. Ей пришлось отдать свое золото, телевизор, продать компьютер – все, что она копила столько лет, ради отца, который медленно, но верно скатывался в пучину алкогольной зависимости. И Мария приходила в отчаяние.

А потом ей позвонили с незнакомого номера и позвали на собеседование.

Терять Марии было нечего, и она согласилась со всеми условиями. Деньги, заработанные за первый месяц, она тут же отнесла в банк и спасла свой дом. А за оплату следующего месяца купила небольшую квартиру отцу и отвезла его туда.

А потом ей пришлось ехать в Непал. Ее уверяли, что это ненадолго, всего три месяца. Мария согласилась и поехала. Мало кто предложит необразованной девушке работу с такой зарплатой. На заработанные здесь деньги она решила купить какое-нибудь кафе и продавать выпечку. Печь Мария умела и любила.

И все было спокойно и хорошо почти три месяца, пока она не столкнулась с какой-то чокнутой беременной девкой.

Все ее мольбы и заверения, что этого больше не повторится, что впредь она будет аккуратнее, – все оказалось напрасным.

Но прежде, чем ей вкололи снотворное, Мария хорошенько врезала по зализанной морде доктору Риду.

***

Месяц проходил за месяцем. Урсула почти смирилась с тем, что ей придется остаться здесь навсегда, хоть в ней еще теплилась надежда на то, что Николас все же что-нибудь придумает и выведет ее отсюда.

Беременным все так же приходилось гулять, смотря на голые каменные стены вокруг. Но теперь Урсуле не было скучно, потому что ее снедали переживания за ребенка. Она боялась, что после рождения малыша просто заберут. Почему-то она связала его с Ли и Джиной. Окончательно привязаться к нему Урсулу заставило шевеление внутри, которое она почувствовала однажды ночью. Ее накрыло радостью и изумлением – и еще страхом и щемящей грустью. Слезы побежали на подушку по виску и переносице.

«Прости меня! Прости, что мы с тобой тут оказались. Я не хотела…» – прошептала она.

С каждым днем Урсула все больше переживала за ребенка. Живот становился все больше, и после очередного осмотра врач что-то написал в ее карточке, приклеил к папке красную наклейку и переложил в другую стопку. Что это значило – Урсула не знала, но однозначно что-то серьезное. Ей врач ничего не сказал. Врачи вообще ничего не говорили женщинам. Они просто делали пометки в карточках и отпускали их или передавали в руки другим врачам. Сегодня Урсулу просто отпустили.

Но на выходе из отдела осмотра ее взяли под руки двое инспекторов и куда-то повели. Урсуле стало страшно, и она сделала слабую попытку воспротивиться, но все же последовала за ними. Будь что будет.

У больших металлических ворот инспекторы оставили ее и просто ушли. Урсула удивилась и решила открыть двери и заглянуть внутрь. Это оказался гараж. Ничего не понимающая госпожа Вайс стала с недоумением ходить между машинами, пока не встретила Николаса.

– Давай за мной, – сказал он. Урсула воспрянула духом. Они подошли к автомобилю. Николас открыл заднюю дверь, взял с сиденья теплые зимние ботинки и куртку и кинул их Урсуле. Она надела их с трудом. Куртка еле застегнулась на ней. Николас помог ей завязать шнурки. А потом вынул из машины какой-то свёрток, завернутый в одеяло.

– Идем, – сказал он и повел Урсулу по коридорам и тоннелям, пока они не покинули здание через выход, которым в свое время воспользовался Гедеон, когда оставлял эту же колонию четыре года назад.

– Почему бы нам не поехать на машине? – спросила она.

– Потому что на машинах датчики слежения.

Урсула еле поспевала за своим спутником. Ходить с таким животом было трудно. К тому же у нее болела спина.

– Я до последнего верила, что ты поможешь мне, – сказала Урсула, когда они ушли от колонии на достаточное расстояние.

– Мы пока в опасности, – сказал Николас, – наше отсутствие могут заметить в любую минуту, поэтому нам придется идти долго. Ты сможешь?

– Я постараюсь, – ответила Урсула, хотя ей было тяжело. Срок был уже большой, спина и ноги ныли, но ради свободы от этого жуткого места она готова была идти хоть целую вечность.

Внезапно Николас резко остановился, положил сверток на снег и взял Урсулу за руку.

– Сейчас будет немного больно, но тебе придется потерпеть. Отвернись, если не терпишь вида крови.

Урсула отвернулась и закусила рукав куртки. Она почувствовала, как Николас разрезает кожу на ее руке ножом и ковыряется в ней. Было очень больно, и Урсула едва не потеряла сознание. Наконец все закончилось, и Николас перевязал руку взятым с собой бинтом и оторванным рукавом своей рубашки.

– Ты в порядке?

Бледная до синевы Урсула услышала голос Николаса как сквозь трубу и кивнула. Николас взял пригоршню снега и протер ее лицо.

– Нам нужно идти, Улла! Я не смогу тащить вас обеих.

– Да… да, я в порядке, – ответила она, хотя у нее темнело в глазах.

Она шла от дерева к дереву, все плыло и качалось, но спину Николаса Урсула видела четко. Рука болела, тело отяжелело. Вскоре она начала видеть перед собой то Джину, то Ли, и это придало ей сил.

– Держись, Улла! Ты почти пришла, – говорила Джина, бледная, со вздувшимися и посиневшими венами и капиллярами, похожая на утопленницу.

«По крайней мере ребенок родится на свободе», – произнесла Ли своим тонким голоском, и эта мысль засела в голове Урсулы, словно мантра.

Вскоре сверток в руках Николаса зашевелился. Это оказалась маленькая темноволосая эльфийка. Она зевнула и обняла мужчину.

– Кто это? – спросила Урсула, пытаясь придать своему голосу хоть немного бодрости.

– Это моя племянница, ее зовут Лорен. Она – дочь моей сестры, – ответил Николас. Его голос прозвучал так, будто он говорил из колодца.

– Она будет свободна, – сказала Урсула.

– Да, и она будет жить. Как и твой ребенок. Я хотел дождаться, пока ты не родишь, но понял, что тебе этот ребенок дорог.

– Спасибо. Он мне действительно дорог.

– Если честно, то я уже жалею, что задумал все это.

– Со мной все в порядке. Я не позволю, чтобы с ним что-нибудь случилось, – заверила Урсула.

– По виду и не скажешь, – вздохнул Николас, остановившись и внимательно посмотрев на нее.

– А что с твоей сестрой? – спросила Урсула. Она поняла, что разговор помогает ей оставаться в сознании и понимании происходящего.

– Она умерла при родах.

– Мне очень жаль.

– Я копил деньги, чтобы выкупить Лорен, но не успел, потому что ее купила какая-то престарелая жена политика.

– Зачем?

– Я не знаю. Лорен хотели отдать ей, но я нашел способ спасти ее.

– Надо узнать, зачем этой конторе теперь понадобились эльфы.

– Ты хочешь выяснить это прямо сейчас?

– Нет, сейчас я хочу лечь в постель в своей индийской квартире и не вставать из нее неделю. А еще хочу в душ и горячего чаю с имбирем и лимоном.

– Ты знаешь, я не беременный, но хочу того же.

Урсула слабо улыбнулась, хотя из-за тумана в голове не была уверена, получилось ли у нее. И был ли этот разговор вообще?

– А еще я отдала бы все свои вещи за банку колы.

– Отличная идея. Я думаю, ты скоро сможешь купить ее, только сперва нужно выбраться из этой передряги.

– Да, очень надеюсь, – ответила Урсула с улыбкой. И вдруг у нее потянуло низ живота.

«Ну конечно, мне ведь именно этого не хватало!» – подумала она. И почувствовала, как намокли ее брюки.

Николас, говоривший о чем-то, обернулся и увидел свою подругу, опершуюся на ствол дерева и придерживающую живот.

– Только не говори, что собираешься рожать прямо сейчас! – обеспокоенно произнес Николас.

– Я и не говорю, – резко ответила Урсула.

– Сейчас не время…

– Я знаю, Николас, но это не от меня зависит. – Ее бросило в холодный пот, сдерживать боль стало трудно, и, чтобы не напугать Лорен, она закусила рукав куртки.

Но схватки скоро прошли, и Урсула вновь пошла торопливым шагом, чтобы успеть пройти как можно больше, пока ее не задержит очередная схватка. Николас удивленно проводил ее взглядом, а потом зашагал следом.

Они шли почти полдня, и схватки стали останавливать Урсулу все чаще и чаще. Единственное, что мог сделать Николас – это держать женщину за руку и подбадривать. Перспектива принять у нее роды его пугала. В последний раз Урсула упала наземь и, казалось, потеряла сознание. Николас склонился к ней, поставив Лорен на ноги. Но тут его удивила и Лорен. Она подошла к Урсуле, погладила по животу, и женщина пришла в себя, но ненадолго. Боль вновь погрузила ее в забытье.

Николас вдруг увидел идущего к ним человека.

– О нет, только не это, – пробормотал он, приняв его за инспектора.

– Урсула? – испуганно воскликнул незнакомец.

– Ты знаешь ее? – удивился Николас.

– Она моя жена, я искал ее!

Мужчина поднял Урсулу на руки и отнес в небольшой охотничий дом, который оказался неподалеку от них. Николас последовал за ним.

– Ты поможешь ей? – уточнил он.

– Да, я врач. – Незнакомец явно был обеспокоен не меньше Николаса.

Николас почувствовал, как с его души сваливается огромный камень. Урсула в надежных руках, и это невероятная удача.

– Я Николас. Я был ее коллегой.

– Да, она рассказывала. Ведь это ты оставил ее в той деревне.

Николас хотел что-то ответить, но суетившийся вокруг жены Гедеон остановил его. Урсула пришла в себя и застонала от боли.

– Сейчас не время это обсуждать. Выведи, пожалуйста, ребенка. Ему не стоит смотреть…

Николас согласился, взял Лорен за руку и вышел из хижины. Они остановились неподалеку, и мужчина сел на землю возле дерева. Притихшая Лорен, все еще укрывавшаяся одеялом, села рядом, прижалась к нему и прикрыла глаза. Николас обнял ее за плечи и сказал:

– Я отвезу тебя в Лондон, в мой красивый дом, куплю тебе нарядные платья и кучу игрушек. И мы будем играть с тобой, кататься на аттракционах. И я никому не дам тебя в обиду.

Лорен посмотрела на Николаса своими золотистыми глазами и улыбнулась, а потом снова прижалась к нему и уснула.

Приглушенные крики Урсулы смолкли лишь под утро. Николас укутал спящую девочку своей курткой, а сам успел замерзнуть. К нему подошел уставший и озадаченный Гедеон с пледом. Он укрыл Николаса и присел рядом.

– Ну как? – спросил сонный Николас.

– Родила. Девочку. С эльфийскими ушами! – В голосе Гедеона звучало искреннее недоумение. – Ты можешь объяснить мне, что происходит?

Николасу пришлось все рассказать. Гедеон внимательно выслушал и какое-то время молчал. Николас смотрел на него внимательно, пытаясь угадать, о чем думает этот человек. Не бросит ли он Урсулу с ребенком? И если все-таки бросит, то что делать ему, Николасу?

– Понятно, – наконец озадаченно сказал Гедеон. «И все? Это все, что ты можешь сказать?» – удивился про себя Николас. Но провоцировать доктора он не стал. Лишь спросил:

– Значит, ты – ее муж?

– Да. Мы поженились в Индии.

– Когда-то я хотел жениться на ней.

– Ну, ты бросил ее без средств к существованию, так что…

– Мне пришлось. Ее хотели убить.

– Я понял. Спасибо, что вызволил ее. – Взгляд Гедеона упал на спящего ребенка.

– Это моя племянница, дочь сестры. Ее зовут Лорен. А сестры нет в живых. Она, как и Урсула, угодила в такую же колонию, но умерла во время родов.

– Сочувствую.

– Спасибо. Лорен – единственное родное мне существо. Ты ведь позаботишься о ней, если со мной что-нибудь произойдет?

– Если с нами тоже ничего не произойдет, мы обязательно позаботимся о Лорен.

– Насчет Урсулы… Ты ведь не бросишь ее сейчас? Она ни в чем не виновата, пойми…

– Я все понимаю, Николас, – прервал его Гедеон. – И я очень благодарен тебе за помощь и спасение жены. Я в неоплатном долгу перед тобой. И Урсулу я, конечно же, не брошу. Ребенок – это, конечно, немного неожиданно, но совсем не повод ее оставлять. Я люблю ее по-настоящему.

– Хорошо… – Николас почувствовал облегчение. И острую ревность.

– Пойду проведаю ее. – Гедеон поднялся с земли. – Вы тоже не задерживайтесь на холоде. – И направился в хижину.

Николас смотрел ему вслед. «Может, зря я ее вызволил?» – мелькнула злая мысль, но он отогнал ее. Он не мог бросить Урсулу, ведь и так был виноват перед ней.

Урсула лежала на боку, полусонная и бледная от потери крови, и любовалась ребенком. Ее остроухая дочь была такой красивой и хрупкой… Гедеон завернул младенца в полотенце и свой свитер, положил рядом с матерью и вышел, чтобы дать жене хоть немного поспать.

В старой печи потрескивал огонь, и в хижине было тепло. В углу были брошены вещи Гедеона, а Урсула с ребенком, укрытые одеялом и курткой Гедеона, лежали на полу, на старом матрасе. Единственным источником света служила керосиновая лампа на столе. Но даже в этой полутьме Гедеон видел жену и младенца. Его пошатывало от усталости. Он тяжело опустился на матрас и лег рядом с женой и ребенком. Затем повернулся к Урсуле и прикоснулся к ее волосам так, словно не имел на это права. Урсула посмотрела на него со смущением.

– Как ты? – спросил он, убрав руку.

– Немного побаливает все, – слабым и слегка охрипшим голосом ответила жена.

– Тебе нужно отдыхать. Ты потеряла много крови. Я присмотрю за малышкой. Кстати, как назовешь ее? – Гедеон положил руку на ребенка.

– Я хотела назвать ее Джиной, но потом поняла, что у сестры слишком печальная судьба. Так что теперь я не знаю, какое имя ей дать.

– Как насчет имени Пенелопа?

– Красивое имя. Ей подойдет. Давай так и назовем. – Урсула робко и устало улыбнулась.

– Хорошо, это тебе решать.

– Она наполовину эльфийка…

– Да, я заметил. И что?

– Ты, наверно, расстроен?

–Тем, что ребенок не от меня? Улла, если ты еще не заметила, я очень далек от предрассудков. Ты попала в беду, и я шел тебя вызволять. Ну, будет у нас в семье маленькая эльфийка, это даже интересно. Я рад, – почти сонно проговорил Гедеон.

Урсула вновь улыбнулась и накрыла его руку своей рукой. Она была благодарна за поддержку. Все же ей повезло с мужем.

– Ты самый лучший, – прошептала она.

– Я ведь не планировал детей, наше положение слишком шаткое. Но теперь все изменится.

– Мы ведь не сможем жить в нашей квартире?

– Думаю, нет. Нас там будут искать.

– Жалко. Она была такая красивая. Все это время я так скучала по этой квартире и кровати с балдахином.

– А я совсем не скучаю по той больнице, – с закрытыми глазами проговорил Гедеон. Он медленно, но верно засыпал.

– Пенелопе бы там понравилось. – Урсула вздохнула и посмотрела на спящую дочь, а потом вновь взглянула на мужа. – Я больше не хочу приключений и борьбы. Я хочу спокойствия, Гедеон.

– Я тоже. И я знаю, где мы можем его найти. – Гедеон вздохнул и погрузился в сон, не в силах больше ему сопротивляться.

К двухэтажному аккуратному дому, стены которого были густо увиты девичьим виноградом, подъехал автомобиль. Из нее вышел невысокий мужчина. В его кудрявых волосах блестела седина, а на исхудавшем лице топорщилась изрядно отросшая щетина. За мужчиной вышла светловолосая женщина. Она наклонилась и вытащила из автомобиля детскую автолюльку, в которой спала девочка в темно-синем платьице. Голову ребенка плотно укрывал теплый чепчик.

Мужчина расплатился с водителем, и тот уехал. У прибывших оказались только две сумки багажа: одна висела у мужчины на плече, а вторую он держал в руке.

На крыльце стояла пожилая пара.

– Гедеон, сыночек мой! Я верила! Я верила, что ты вернешься ко мне! Как же я переживала, сколько молилась! И ты вернулся! – рыдала женщина. Мужчина, который тоже тихо плакал, молча заключил Гедеона в свои объятия и долгое время не выпускал. А его жена тем временем знакомилась с Урсулой и обнимала ее.

– Какую красотку наш сын отхватил! Ты такая хорошенькая! – говорила она, целуя Урсулу в обе щеки.

Гедеон почувствовал умиротворение. Наконец-то он убедился, что все идет по нужному пути. Он с радостью обнимал родителей. Для него и Урсулы, кажется, наступили спокойные времена и можно хоть немного перевести дух. Кто знает, может, впереди ждет борьба…

Агата накрыла обед для всех. Малышка спала, и Урсула смогла спокойно поесть. А после обе женщины отправились в спальню, где Урсула наконец-то распеленала дочь, чтобы умыть ее и переодеть.

Агата с удивлением смотрела на острые ушки девочки.

– Что это значит? Откуда этот ребенок? Чей он?

– Я расскажу вам позднее. Мне нужно накормить ее и уложить спать, – сказала Урсула.

– Это как-то связано с колониями и эльфами? – спросила Агата у невестки, пока та кормила ребенка.

– Да, почти.

– Тогда мне понятно. Ты можешь не рассказывать. Как ты ее назвала?

– Пенелопа. Гедеон предложил.

– И принял ее?

– Да. – Урсула улыбнулась.

– Что же, значит, эта маленькая эльфийка теперь моя внучка. – Агата погладила ребенка по голове. Девочка оторвалась от материнской груди и посмотрела на бабушку странными золотистыми глазами.

***

Ночью Урсула лежала в объятиях Гедеона, а Пенелопа спала в кроватке из двух сдвинутых кресел

– Мы не сможем всю жизнь прятать Пенелопу, – тихо сказала Урсула. – Когда-нибудь нас найдут.

– Значит, нам есть за что бороться. За Пенелопу, за Лорен, за Николаса. И за нас с тобой.

– Да. Но не сейчас. Сейчас я слишком устала.

– Я тоже. Нам нужно время, чтобы Пенелопа хоть немного подросла.

– И что дальше?

– Не знаю.

– А я знаю. Я бы хотела ребенка от тебя. Мальчика.

– Серьезно? Сейчас? – Голос Гедеона был приятно-изумленным.

– Не сейчас. В будущем. Может, в следующем году.

– Я не ожидал, что ты это скажешь.

– Ты самый лучший муж, Гедеон. Понимающий, умный и надежный.

– Ну… за мной много ошибок.

– Это неважно. Мне с тобой хорошо. И я хотела бы родить тебе ребенка. Человека, как мы с тобой.

– Я согласен и рад это слышать. Но давай немного повременим с этим вопросом. Хотя бы пару лет.

– Хорошо… как скажешь. Надеюсь, за это время ничего страшного не случится.

Николас и Лорен

Николас не чувствовал себя в безопасности нигде. Он был уверен, что каждый встречный хочет отобрать у него Лорен и причинить ей зло. Казалось, что в его маленькой остроухой племяннице заключена вся его жизнь.

Гедеон и Урсула привели Николаса в дом своего друга Раджеша, который жил в небольшой индийской деревне и работал там врачом.

Лорен понравился этот дом. Ей нравились крошечные желтые цыплята, которых показала ей старушка-индианка. Нравились качели посреди гостиной. Как заливисто смеялась маленькая полуэльфийка, когда Николас раскачивал ее! А еще Лорен нравилось цветастое сари с пайетками и ярким рисунком, которое Николас ей купил. И тоненькие медные браслеты. Она бегала по дому, махала руками, и браслеты весело звенели. Она кружилась, и юбка раскрывалась, показывая свой пестрый рисунок. Николас улыбался, глядя на счастливую племянницу.

Но к Раджешу приходили деревенские жители, и Николас боялся, что Лорен увидят и заберут, а после продадут агентам «Теранос» или убьют. Но индийцы лишь умилялись маленькой эльфийке. Они уже видели эльфов в окрестностях и относились к ним доброжелательно.

Весть о европейском мужчине и сопровождавшей его девочке-эльфийке, к ужасу Николаса, быстро разлетелась по округе. Раджеш же только радовался этому и спокойно относился к частым визитам людей и к тому, что они играют с маленькой Лорен. Он видел в этой ситуации надежду на то, что эльфы снова будут жить среди людей. С тех пор, как он познакомился с ними и узнал всю грязную правду о компании, он мечтал, что компания разрушится, а эльфы станут жить как раньше. Это была его странная мечта – увидеть мир измененным, с долей волшебства.

– У нее золотые глаза, она особенная, – сказала как-то раз одна деревенская женщина. Николас лишь раздраженно посмотрел на нее. Раджеш совершенно не понимал, почему Николас так нервничает.

Но однажды на рынке Николас заметил мужчину-европейца, и его сердце замерло от страха и безысходности. Неужели инспекторы нашли его и он потеряет Лорен? Неужели снова придется бежать? Он ведь даже документы не успел получить…

Николас прибежал к Раджешу и сообщил о том, что по сельскому рынку ходит европеец. Раджеш в этот момент варил рисовую сладкую кашу, слушая песенки Лорен. Но когда пришел дядя, девочка примолкла.

– Не думаю, что это слежка, – пожал плечами Николас. – Скорее всего, это Салазар.

– Кто?

– Тут у нас застрял один из инспекторов Красной линии. Компания бросила его без средств к существованию, а одна эльфийка свистнула у него все документы и сожгла. Салазар живет у моей знакомой фермерши и часто приезжает сюда, чтобы купить продукты.

– Я даже не сообразил подойти и познакомиться… Пойми, я беспокоюсь за Лорен, не хочу ее потерять.

– Давай завтра я пойду и посмотрю, кто это. Ты пока посиди дома, хорошо? – спросил Раджеш. Он был раздражающе-спокоен, и это бесило Николаса. Однако он ответил:

– Хорошо.

На следующее Раджеш ушел на рынок. И в это время в дом пришел тот самый европеец. К счастью, Лорен спала у себя в комнате.

– А где Раджеш? – спросил пришедший.

– Он вышел, приходи позднее или завтра, – неохотно ответил Николас.

– А ты откуда? Я тебя раньше не видел.

– Это не твое дело. Раджеша нет, приходи позднее. Это все, что тебе надо знать.

Но Салазар не мог успокоиться. Впервые с тех пор, как Красная Линия развалилась, он видел тут европейца, и это его взволновало. У него появилась маленькая надежда на то, что он выберется отсюда. Своей агрессией незнакомец дал понять, что он скорее всего сбежал из колонии и возможно что-то прячет или скрывается. Возможно, это и заставляет его бояться Салазара, он боится преследования. Что же, тем интереснее. Нужно узнать, что он скрывает.