За стеклом

Одним октябрьским днём, когда мы с Эмили сидели в столовой, я размышлял обо всём и ни о чём сразу. Дождь монотонно стучал по окнам, унося меня всё дальше и дальше в водоворот моих хаотичных мыслей.

О матери, которая вечно пропадала у бабушки. Порой я даже скучал по ней. Жаль, но она никогда не брала меня с собой, невзирая на то, на какой срок оставляет нас с отцом наедине. Всё потому, что она боялась за мою психику, видите ли. Какая ирония. Знала бы она, что оставаться дома было не менее опасно для всех видов здоровья, как и находиться рядом с бабушкой.

Бабушка была серьёзно больна. Шизофрения с каждым днём проявлялась всё ярче, и временами находиться рядом с ней, этой старушкой, превращавшейся в настоящего монстра, по рассказам матери, было попросту опасно. Временами, когда мама возвращалась домой, видел на ней синяки и ссадины, её глаза всегда были опухшими в какой-то степени от слёз, но чаще из-за похмелья.

Да, я знал, что она начала пить. Это началось ещё до болезни бабушки. А если быть более точным, то со смерти Джеймса.

Она думала, что я этого не замечал. Что никто не замечал. Но даже до поступления в школу, когда я проводил с ней почти всё время, я то и дело ловил её за тем, как она, морщась, пила что-то из стакана.

Она говорила, что это кислый сок для взрослых, а иногда, что это особая вода, которую нельзя детям, а порой, что это было горькое лекарство, утоляющее боль.

Об отце, который, как и мать, тоже не слишком часто бывал дома из-за работы. Мыслей о нём было мало, и если они приходили, то лишь тёмные, отравленные негативом.

Я ненавидел его. Возможно, чуть меньше, чем себя, но всё же эта ненависть пылала в миллионы раз ярче любого другого чувства, что порой вспыхивало в глубине души.

– Ник, – мягкий голос Эмили вернул меня в шумную столовую. Хоть я и ненавидел это место, этих людей, суету, но ради неё я был готов терпеть всё это, даже находить в этом какое-то странное удовольствие. Лишь бы оставаться рядом с ней, лишь бы продолжать быть частью её жизни. Несмотря ни на что.

Да, я заметил, как наши отношения утратили былую лёгкость, ту воздушность, что царила между нами ещё пару лет назад. Срок, казалось бы, невелик, но она изменилась. Изменились её интересы. Даже тем для разговоров стало в разы меньше.

Точками соприкосновения оставались школа, музыка, громкие новинки кино и, на крайний случай, погода. Насколько всё может стать ужасным в общении, когда ты начинаешь говорить о погоде? Когда других тем нет.

– Ник, приём. Земля вызывает, – Эм помахала перед моим лицом рукой, снова выводя из задумчивости.

И я вновь посмотрел на неё.

Сколько бы времени мы ни проводили вместе, каждый раз я замечал в ней что-то новое, что-то необычное, что поражало, как вспышка молнии, будто я видел это впервые.

Мне нравилось смотреть на её зелёные глаза, обрамлённые пушистыми коричневыми ресницами, на её русые волосы, которые всегда казались такими же мягкими, как и были на ощупь. Нравилось видеть её улыбку, от которой на правой щеке появлялась милая ямочка.

Мне нравилось чувствовать то, что я чувствовал рядом с ней. Я не мог определить, что именно это было. Но мне это нравилось. Даже нравилось не знать.

– М-м?

– Ник, я хотела сказать, что сегодня домой пойду с Амандой и девочками. Нам по пути нужно будет ещё заскочить в магазин. У Дэми намечается вечеринка в честь Хеллоуина, и она хочет выбрать наряд, – видя, с каким энтузиазмом она всё это рассказывала, то, как хочет с ними пойти, вызвало какую-то тупую боль в груди.

Ты должен был сам это понять.

Ну и что? Пусть идёт.

Ты же ничтожество. Не забывай это.

Помни это столько, сколько тебе осталось жить.

– Ник, ты обиделся? – Эм схватила мои руки, лежащие на столе, крепко сжимая. Она выглядела несчастной, глядя в моё лицо.

Я выглядел обиженно?

Нет. Ты делаешь её несчастной.

– Нет, конечно, Эм. Иди. Мне не нужна нянька, которая сопроводит домой в целости и сохранности, – бросил я, стараясь не выдать своих истинных чувств. Мне не хотелось убирать руки, ведь они только начали согреваться её теплом. Но именно сейчас её прикосновение обжигало.

Даже при всей любви к боли, мне нравилась другая. Не эта.

И только при упоминании о ней, сразу почувствовал, как нога под столом начала подёргиваться, отбивая нервный ритм.

Хотелось сорваться с места и скорее пойти домой.

Скоро. Терпи.

– Ну да, ты же уже большой мальчик, – хмыкнула она, закатывая глаза и отпивая какао из стаканчика.

– Да.

– Но завтра ты точно от меня не отделаешься, – она шутливо погрозила мне пальцем.

Она явно была счастлива, что отделалась от меня сегодня. В этом я был абсолютно уверен.

Как бы то ни было, это означало лишь одно: больше времени для самого себя и одиночества. И, раз уж на то пошло, его стало много – так много, что я с каждым днём всё больше и больше тонул в нём.

Когда наконец пришёл домой, внимательно прислушался к пустоте стен.

– Пап? Ты дома? – Встретив в ответ лишь тишину, бросил ключи на тумбочку и, отшвырнув промокшие от осенних луж кеды в дальний угол, пошёл к себе.

Есть не хотелось, но я был голоден.

Голоден до другой пищи, которая накормит мою страдающую душу.

Бросив рюкзак на пол, я рухнул на кровать, ощущая, как она прогибается под тяжестью моего тела.

Все мы прогибаемся. Кто-то под других, кто-то под обстоятельства, но в конечном счёте – под жизнь. Под ту самую штуку, которой наивно полагаем, что управляем сами. Какая глупость.

Мы сами взращиваем в себе этих мелких монстров, чтобы потом лишь потакать им, кормить их, влача своё жалкое существование, называя это жизнью.

Мой монстр ненасытен и мерзок. Он практически всегда голоден. И пока я не дам ему то, чего желает, не утолю его жажду, он будет мучить меня. Доводить до агонии.

Поначалу я сопротивлялся ему. Изо всех сил. Столько, сколько мог. Но всё было бесполезно. Было уже поздно.

Находясь во тьме, породив его однажды, я больше не мог избавиться от него. И теперь лишь кормил.

Мои руки дрожали, пока я тянулся к прикроватной тумбочке.

От страха? Или от предвкушения?

От желания? Или от освобождения?

Я жаждал.

Жаждал исцеления. Спасения. Облегчения.

Вытащив тонкий скальпель, который вот уже несколько лет являлся моим верным другом, надавил на лезвие подушечкой большого пальца, ощущая тягучее чувство наслаждения, хлынувшее по венам.

Я долго думал, где стоит начинать делать это? Как делать так, чтобы этого никто не увидел?

Возможно, я стыдился. А быть может, хотел, чтобы эта тайна, этот постыдный секрет, принадлежал только мне. А может, не хотел, чтобы кто-то ещё видел это уродство.

Стянув через голову рубашку, посмотрел на испещрённый тонкими шрамами торс. Для меня выбор этого места был самым верным.

Раздеваться ни перед кем я не планировал. Точнее, оголяться полностью. То, что нужно мне, то, что нужно девушкам, ниже, с точки зрения эстетики, было в норме. Остальное их не касалось. Не их дело.

В целом, кроме спортивных раздевалок в школе, больше проблем не возникало. На всяческие медосмотры отец разрешения не давал, ссылаясь на то, что у нас есть семейный врач, и заключения, зачастую купленные, свидетельствовали о том, что всё идеально.

Но мы оба знали, почему покупались справки. Почему я не ходил к врачам. И я умело пользовался этим прикрытием в своих целях.

Устроившись удобнее на подушках, я прикоснулся лезвием к бледной коже, слегка надавливая. Под холодным металлом пульсировала обжигающая полоса, оставляемая им, и я судорожно выдохнул.

Для полного облегчения посмотрел на тонкие струйки багровой крови, которые плавно заскользили вниз. Они не только были похожи на прекрасный рисунок, который творил я сам, черпая краску из самого же себя, используя кожу как холст. Они дарили блаженство и эйфорию.

Словно наркотик.

Мои глаза закатились от наслаждения, а голова откинулась назад на мягкие подушки.

– Да-а....

Сегодня мне было мало. Тупая боль, засевшая внутри, была слишком глубоко. Чтобы выпустить её, нужно больше. Глубже.

Облизнув пересохшие губы, я нетерпеливо сделал ещё один порез, в этот раз надавливая чуть сильнее.

Да. Вот так.

Ты молодец.

На лице расплылась блаженная улыбка.

Это то, что я делал, пока никто не видел.

Это мой маленький секрет.

Который навсегда останется за стеклом.

5

Три с половиной года назад

Эмили

Я пряталась за полупрозрачными рваными шторами, которые были испачканы неряшливыми мазками акварельной краски алого цвета, и не могла понять, что здесь делаю. Изначально, когда только планировалась вечеринка по случаю Хеллоуина, мои подруги заверили, что придёт не больше десяти человек. Но я уже насчитала порядка тридцати возбуждённых подростков, которые продолжали заполонять весь первый этаж дома Дэми. Большинство из них были футболистами из нашей школьной команды – их невозможно было не заметить: высокие и широкоплечие, вокруг них витала аура доминирования, приправленная придурковатостью и громогласным гоготом.

И, конечно же, среди них был Джейми. Его светловолосый затылок, возвышающийся над толпой, невозможно было не заметить. Ещё бы. Он ведь капитан команды. И такой красивый. Не затылок. Джейми. Джейми красивый.

Я протяжно выдохнула, но сделала это слишком громко, отчего тут же поёжилась, отступая чуть глубже в тень, где, подпирая стену, стоял пластмассовый скелет со светящимися глазами.  Мне безумно хотелось уменьшиться до размеров человека-муравья, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Ну или стоило предпринять попытку побега отсюда и в кратчайшие сроки найти костюм получше.

Сейчас на мне было простое розовое платье с уродскими рукавами и воротником, а под носом красовалась кривая линия от красной помады, имитируя струйку крови. Я старалась воссоздать образ героини из «Странных дел» и думала, что для любителя вышло довольно неплохо, но теперь я чувствовала себя нелепо. Даже глупо.

Я прекрасно помнила, как ещё четыре дня назад мы сидели с девчонками в комнате Дэми и обсуждали все приготовления к вечеринке. Мы с Кэм листали Ebay в поисках наиболее дешёвых украшений для интерьера, пока Дэми красила ногти на ногах Аманде. Тогда я по-прежнему не знала, какой образ хочу создать, и жутко обрадовалась, когда Аманда бодро сказала, что не нужно чересчур усердствовать и можно обойтись любым бюджетным вариантом.

В целом, она так и поступила, потому как теперь щеголяла по дому одетая в короткие кожаные шортики чёрного цвета, обтягивающую белую майку, а пикантности и изюминки её образу придавали колготки в крупную сетку, высокие сапоги на каблуке и заячьи ушки. Она выглядела старше своего возраста, но очень красиво. И даже сексуально.

Я вспыхнула, когда эти мысли пронеслись в моей голове, и обхватила себя руками, пятясь назад, забиваясь подальше в угол.

Ещё никогда не приходилось так жалеть о собственном выборе. Мне не хотелось показываться в таком виде перед Джейми Доунсоном, особенно если на горизонте где-то маячит Аманда. Ведь более чем очевидно, чей костюм мог бы понравиться любому парню больше. И Джейми в том числе.

Из колонок на весь дом вот уже раз в третий зазвучала песня «Billie Eilish – Bad guy», подпитывая атмосферу весёлой вечеринки. Все пили безалкогольный пунш и ели мармеладные глазные яблоки и пауков. Танцевали и скакали. Общались. Веселились. В целом, занимались всем тем, чем должны заниматься подростки на вечеринках.

Внезапно телефон, зажатый в моей руке, завибрировал от входящего сообщения, и на экране вспыхнуло имя Ника. Я тут же открыла наш чат и приняла слишком сосредоточенный вид, чтобы со стороны казалось, что это куда важнее, чем всё происходящее вокруг. На деле так и было. Ник дал мне шанс на передышку, и я не могла им не воспользоваться.

Ник: Как дела?

Я: Супер

Подумав пару мгновений, решила всё-таки сказать правду.

Я: На самом деле не очень

Ник: ?

Я: Чувствую себя тупо. Здесь все такие красивые и стильные, а я в этом убогом розовом платье.

Чтобы он понял весь масштаб катастрофы, я отправила селфи, состроив на снимке очень печальное лицо. Сама не заметила, как задержала дыхание, пока наблюдала за тем, как прыгают на экране три точки, то появляясь, то исчезая.

Ник: Милый воротничок, Стоун.

– Ну конечно, – закатила глаза и быстро напечатала ответ.

Я: Это не смешно.

Ник: Ты отлично выглядишь, даже несмотря на то, чтослегка переборщила с помадой. Или ты перепутала место или это тренд такой?

Я поджала губы, стараясь не улыбнуться такой глупой шутке.

Я: Ха. Ха.

Я: Жаль, что тебя здесь нет.

Я: Иначе я бы тебя разукрасила точно так же. Только не помадой.

Ник: Хоо. Звучит как угроза. Заманчиво. Хочешь, чтобы я пришёл?

Я моргнула, и мои пальцы застыли над экраном.

Я: А ты можешь?

Ник: Я могу всё сделать для тебя.

Сердце глупо встрепенулось, и я постаралась как можно ровнее выдохнуть.

Спокойно. У него просто хорошее настроение или он шутит.

Я прикусила ноготь на большом пальце. Придя к выводу, что это всё же больше похоже на очередную шутку, решила подыграть.

Я: А если попрошу надеть розовое платье?

Я: Чтобы мы были как два отстоя на этой тусовке. Одной так не весело.

Я: Ужас+ужас= всеобщий восторг и поклонение!

Ник: Ноо. В пределах разумного.

Ник: Если бы ты предложила голубое, то я бы ещё подумал.

Ник: Ты упустила свой шанс.

Ник: Жди. Ты узнаешь меня. Я буду в красном.

Я улыбнулась и опустила телефон. Хотя и не была уверена, придёт ли он на самом деле, в душе уже ощутила лёгкость, когда Ник сказал ждать. Но моя радость не задержалась надолго. Стоило только увидеть Джейми. И Аманду.

Сначала они просто стояли рядом, оживлённо болтая, но, когда Аманда встретила мой взгляд, она засмеялась и бросилась к нему в объятия. И он обнял её в ответ. Естественно.

Сжав губы в плотную линию, я прошла через холл, стараясь не сильно расталкивать извивающуюся толпу, и поднялась по лестнице, где уселась на верхней ступеньке. Здесь не было такой бешеной суеты и открывался отличный обзор на входную дверь. Либо я увижу, как придёт Ник, либо сама незаметно сбегу. План идеален.

Заиграл трек «Lil Peep, XXXTenntacion – Falling down», и тяжесть на плечах стала ощущаться ещё острее. Я ссутулилась, а когда мимо прошла пара, явно ищущая уединения, уткнулась взглядом в телефон, пытаясь отгородиться от мира. Ник больше не слал никаких сообщений и вообще вышел из сети, потому я тупо листала ленту новостей, мечтая о скорейшем завершении вечеринки.

Через некоторое время на ступеньке ниже, прямо передо мной, появились чьи-то ноги в чёрных кедах, и я медленно подняла взгляд. На лестнице стоял Ник. Его щёки были слегка покрасневшими, а грудь часто вздымалась и опадала, но выглядел он довольным. Меня тут же затопило тепло и облегчение.

– Ник, – больше прошептала я, всё ещё не в силах поверить своим глазам.

– Развлекаешься? – он ухмыльнулся и уселся рядом, вытягивая длинные ноги.

– Теперь да, – улыбнулась я в ответ.

Ник собирался ещё что-то сказать, но не успел, потому как перед нами внезапно возникли Аманда и Дэми. Они выглядели слегка удивлёнными, но в то же время заинтригованными.

– Миллер? Не ожидала тебя здесь увидеть. – Мэнди изогнула тонкую бровь, пристально рассматривая его. – А я всё думаю, куда же пропала наша Эмили. Теперь ясно.

– Ага. Привет, – спокойно ответил тот, но Аманду это, похоже, не удовлетворило. Она по-прежнему оставалась на месте.

– Так спешил, что забыл принарядиться в костюм? – она упёрла руку в бедро и самодовольно усмехнулась.

– Это и есть мой костюм, – невозмутимо парировал Ник, задумчиво рассматривая потёртый носок своих вансов, болтая им из стороны в сторону.

– О, знаю! Ты у нас…? – Дэми нахмурилась, пытаясь понять, что означал его наряд, состоящий из повседневного чёрного худи и выцветших чёрных джинсов. – А кто ты?

– Маньяк-убийца.

Видя озадаченные выражения лиц подруг, мне захотелось рассмеяться, но я лишь поджала губы и покачала головой.

– Но ты одет обычно, – Дэми сморщила нос, отчего нарисованные кошачьи усики искривились.

– Абсолютно, – подтвердила Аманда.

– А где вы видели, чтобы маньяки как-то выделялись? Их преимущество как раз в том, что они незаметны среди толпы, – Ник спокойно встретил изучающие взгляды Аманды и Дэми. – Они обычные. Как и их одежда.

– Факт, – наконец подала голос я.

– Маньяк-убийца и Одиннадцать. Какой милый дуэт, не правда ли? – Странный блеск в глазах Аманды и лёгкая улыбка отчего-то вызвали во мне тревогу. Я уставилась на свои сцепленные на коленях руки, жалея, что вообще напомнила о своём присутствии.

– Невозможно не согласиться. Пойдём выгуляем наши прикиды, Эм. Как раз закончилась эта тухлая песня. – Ник схватил меня за руку и потащил за собой. – Посторони-ись, – прогудел он, проскальзывая вниз по лестнице мимо Аманды и Дэми. Я лишь крепче вцепилась в его тёплую ладонь, спиной чувствуя взгляды подруг.

Наверняка мне это ещё припомнят, но сейчас я была рада уйти от них подальше. Даже туда, где меня в таком виде сможет увидеть Джейми. Внизу за последние двадцать минут, казалось, стало ещё больше народа и нам пришлось протискиваться вперёд, туда, где было посвободнее.

– Ну и? Что за кислая физиономия? – Ник остановился прямо посреди импровизированного танцпола и изогнул тёмную бровь, которую рассекал тонкий белёсый шрам. – Ты же пришла сюда, чтобы повеселиться. Так?

Я уже не была в этом так уверена. Единственное, чего хотелось на самом деле, поскорее отправиться вместе с другом домой. Но, глядя, как Ник с энтузиазмом начинает раскачиваться под первые биты популярного трека «Major Lazer feat Dj Snake, MØ – Lean on», невольно улыбнулась и кивнула:

– Так.

Яркие огоньки плясали по комнате и мерцали в тёмных глазах Ника в ритм музыки. Казалось, весь мир сжался в одну точку, которой был сейчас он. Я почувствовала, как волнение внутри поднимается с новой силой, как ноги прилипают к полу, а сердце начинает бешено колотиться.

– Тогда давай начнём. – Его лицо озарила редкая улыбка, и он покрепче сжал мою ладонь. Потянул, направляя так, что мне пришлось закружиться на месте.

Я закусила губу, пытаясь подавить глупую улыбку и смущение, которое уже ползло вверх по шее. Но энергия и настроение Ника были заразительными. Он практически светился изнутри. Его движения были плавными и ловкими. В какой-то момент он вовсе начал имитировать танец из клипа. Так сосредоточенно, что я не удержалась и захихикала.

– О боже, Ник, – я зажала рот ладошкой, чтобы не засмеяться в голос.

– Что? – он криво ухмыльнулся. – У тебя ещё есть несколько припевов, чтобы поддержать меня. Движения же простые! Смотри!

И я смотрела. Просто не могла отвести от него глаз, постепенно забывая о том, что мы здесь не одни, что вокруг толпа ребят из нашей школы. Даже Джейми сдвинулся на второй план. Всё, что могла осознавать, так это то, что Ник пришёл сюда ради меня и ему искренне весело. А это было бесценно.

– Сейчас припев, Эм! – он дёрнул меня за руку, отгоняя все посторонние мысли, и встал рядом, начиная повторять знакомые движения, активно качая головой в такт.

И… Я последовала за ним. Отдалась музыке и ритму, позабыв обо всём. Отдалась этому яркому чувству, которым Ник поделился со мной в тот вечер.

6

Три года назад

Ник

Зима.

Ненавижу зиму. Ненавижу холод.

Плотнее закутавшись в одеяло, я зажмурил глаза, которые нестерпимо жгло бессонницей. Ещё одна ночь прошла без сна, но на этот раз не потому, что не мог уснуть, а потому, что боялся позволить себе это.

Сегодня очередная годовщина с того дня, как жизнь чётко поделилась на эти пресловутые «до» и «после». С того дня, как не стало Джеймса. В это время кошмары становились просто нестерпимыми, и лишний раз позволять себе их увидеть было бы настоящим сумасшествием.

Слушая, как по стеклу бьёт снег, смешанный с дождём, шумно выдохнул. Скверная погода за окном отчётливо передавала мрачную атмосферу дома в этот день. Из года в год.

Несмотря на то, что время близилось уже практически к полудню, выползать куда-то за пределы комнаты, собственного подобия убежища, не хотелось. И поэтому я лежал, жалея, что сегодня хотя бы не понедельник. Ведь когда этот день выпадает на выходные, хуже и быть не может. Оставаться наедине с родителями, не имея особого предлога для побега, становилось невыносимо.

И неважно, сколько лет прошло.

Тот, кто придумал фразу «время лечит», явно не осознавал, какую чушь нёс. Если ты забыл, это не значит, что излечился, если тебе плевать, не значит, что всё прошло. Это всегда с тобой, пока ты помнишь, кто ты, что сделал, пока не потерял моральный облик, ты всегда будешь страдать.

Грудь тисками сдавила боль. Снова.

Я знал, чем её ослабить, но так часто пытаться спастись от неё – довольно трусливо.

Перекатившись на спину, я уставился в белый потолок, который даже больше казался серым благодаря пасмурной погоде.

Ладно, пора начать жить этот день. Хотя бы немного.

Сев в кровати, я тут же поёжился от холода и, нашарив взглядом серое худи, натянул на себя.

Возможно, ещё одним шагом в сторону тепла и бодрости станет кофе. Он же станет поводом выйти за пределы комнаты и встретиться лицом к лицу с печалью, которая, казалось, витала даже здесь.

– Мам? – негромко позвал, спускаясь по лестнице на первый этаж. Я сразу заметил её светлую макушку. Мама сидела в гостиной на диване и, как по обычаю, листала фотоальбом за чашкой горячительного. Возможно, фотографии вызывали у неё желание пить, а возможно, наоборот. Алкоголь побуждал её перелистывать страницы потрёпанного альбома, бередившего старые раны.

– Джеймс? – мать резко вскинула голову, поднимая удивлённый и полный надежды взгляд. Но, переборов пелену слёз, затуманившую зрение, и поняв, что это всего лишь я, растерянно моргнула. – А, Ник… Это ты.

То мимолётное разочарование, что отчётливо проскользнуло в её охрипшем голосе, было больше похоже на удар под дых. Болезненный и заслуженный.

– Да, мам, – тихо ответил я, стараясь всеми силами удерживать на лице маску невозмутимого спокойствия, которое уже на полном ходу летело чёрту под хвост.

– Ты что-то хотел? Голоден? – она зашуршала фотографиями, сгребая их в кучу. – Сейчас приготовлю тебе завтрак.

Я внимательно следил за её движениями, поэтому безуспешная попытка спрятать полупустую бутылку за диван не осталась незамеченной.

– Нет, мам. Я.... – чувствуя растущий ком в горле, покосился на дверь, и ответ пришёл сам собой. – Я просто хотел сказать, что ухожу сейчас. Пойду, прогуляюсь, – не планируя находиться в этом доме хоть на минуту дольше, натянул куртку и принялся шнуровать кроссовки.

– С Эмили? – отстранённым голосом спросила мама, уже полностью сосредоточенная на возвращении волшебной бутылки, в которой плескалось красное забвение.

Нет. Просто дай мне убраться отсюда.

– Да.

– Хорошо. Это хорошо, Ник. Я спокойна, когда ты с ней, – она откинулась на диван, устало вздохнув.

– Ага. До вечера, мам.

Не ожидая больше ничего, кроме тишины, вышел на улицу. Мне было необходимо заглушить собственные мысли громкой музыкой. И не позволить тревожить мой мир, хотя бы ненадолго. Включил на телефоне режим «полёта» и, вставив в уши наушники, которые мигом заполнили слух песней «Beartooth – Afterall», я медленным шагом направился в парк.

Несмотря на скверную погоду, людей было хоть отбавляй. Возможно, дело в том, что близилось Рождество, и все хотели быть хитрее и закупиться до наступления ажиотажа. Только вот таких умников было больше, чем тех, кто откладывал это дело в самый дальний ящик.

Смахнув мокрый снег с лавки, уселся, не понимая, чего хочу и что делать дальше. Шататься бесцельно по городу весь день? Вариант был бы хорош, если бы не погода.

Куда идти?

Мимо промчался маленький мальчик и, запутавшись в собственных ногах, упал, немного прокатившись вперёд лицом и ладонями по снегу.