Караван. Исторический роман. Том III

– Ас-саляму алейкум, – поприветствовал их темник*, – С какими благими вестями прислал вас ко мне сын достойнейшего из достойных Урус-хана и каков настрой моих желанных гостей перед столь великими делами?

– Ва-алейкум ас-салям, – ответил на приветствие Дурбай, – Койричак в целом выказал благосклонность на наше предложение о возведении его на ордынский трон, но перед тем как заявить окончательное «ДА», он хотел бы услышать это предложение лично из твоих уст. Он велел передать тебе, что ждёт встречи с тобой в караван-сарае* Ашулук в любое время, как только тебе позволят обстоятельства.

– Рад слышать от тебя столь благостную весть, – ответил темник*, – Обстоятельства мне уже позволяют, сейчас уладим ещё некоторые дела и я сразу же отбуду в Ашулук, чтобы лично навестить Койричака.

– Какие ещё необходимо уладить дела? – спросил бакаул*.

– Сразу же, как только оглан* даст согласие, нужно будет первым делом арестовать Ису-Бека, – стал объяснять Хасан-Бек, – Но его аскеры* не подпустят моих людей даже близко к без-сараю* Исы-Бека. У тебя есть наготове свои собственные люди, и сколько их?

– Три десятка в караван-сарае* Кок-Тан, – ответил Дурбай, – Но они там безлошадные.

– Насчёт лошадей я побеспокоюсь, – успокоил его темник*, – А трёх десятков вполне хватит. Бек-сарай* Исы-Бека охраняется не более чем двумя десятками, да если что, и мои потом подоспеют. Тебе лишь остаётся придумать правдоподобную причину, для столь раннего посещения темника*. Можешь что нибудь про меня, или Койричака им «промычать». Командовать своими ведь всё равно тебе придётся. Если что, темника* и его домашних не жалейте. Нам Ису-Бека, после всего, в любом случае в расход пустить придётся.

– Я всё понял, – согласился Дурбай, хотя подобному развитию событий и не обрадовался.

– Теперь далее, – продолжил Хасан-Бек и обратился к купцу, – У тебя есть свои вооружённые люди?

– Два десятка, – ответил новгородец, не понимая, зачем темнику* понадобилось и его охранение, – Они в том же караван-сарае* Кок-Тан.

– Нужно будет переодеть их какими либо оборванцами и с помощью их устроить ложное нападение на Алт-Сарай*, – продолжил Хасан-Бек напутствовать снова Дурбая, – Пусть немного пошумят, типа они ушкуйники* и убираются прочь, а к Алт-Сараю* для «выручки» подоспеет моё подкрепление во главе с Кудук-Беком. Подругому, Пулад моих туда тоже не пустит. С Пуладом тоже придётся покончить и лишь потом ввести туда Койричака и провозгласить его там каганом*. Там же ему будет принимать присягу вся ордынская хаваши*, а потом возле Алт-Сарая* и эмиры* с аскерами*, обеих наших столичных туменов*. Не присягать же им ему в каком нибудь Ашулуке?

– Но для моих подобное не под силу, – взмолился перепуганный Аника, – Они ведь не воины регулярного войска! Сделают ещё что либо не так как следует?

Купец прекрасно понимал, что его людей, вместе с ним, могут использовать в этом неблаговидном деле, а потом всех уничтожить за ненадобностью.

– А им много ума и не понадобиться, – стал успокаивать его Хасан-Бек, – Да не бойся ты так за своих людей! Ничего мы им не сделаем. Пустят по паре стрел в сторону дворца и убегут восвояси. А потом переоденуться и делай дальше с ними, что хочешь. А нападение мы свалим на неизвестных ушкуйников*, которые как всегда, неизвестно откуда появились, а потом, неизвестно куда исчезли. Кроме того, ты лично, в этом участвовать не будешь. С тебя там действительно толку мало. Я вместо тебя найду в тумене эмира*, твоего соотечественника. У нас таких тоже хватает. Передашь ему своих людей и отдыхай спокойно, пока мы не сделаем всё остальное. А потом, вот с ним (темник указал на Дурбая), делайте всё, что считаете нужным.

– Я понял, – пришлось согласиться купцу, так как в создавшемся положении ему ничего другого не оставалось. В противном случае, новгородец из этого бек-сарая* просто бы не вышел живым.

– И последнее, – сказал Хасан-Бек, – До получения подтверждения от Койричака, я вынужден подержать вас под стражей. Как говорится «доверять-доверяй, а проверять-проверяй». Если действительно я нужен оглану* лишь для подтверждения его согласия в деле, то вам беспокоится нечего, много времени это не займёт. Ну а если ты меня ввёл в заблуждение …!

– Да разве я посмел бы в этом случае сюда явиться? – пытался доказать свою правоту Дурбай, – Я что, самоубийца?

– Чего же тогда тебе бояться? – спокойно произнёс темник, пожав плечами, – Ну постерегут тебя немного мои люди. Это ведь вовсе не смертельно? Зато, в этом случае, мне будет и за вас, и за себя спокойнее. Что в этом плохого?

В помещении появились шестеро нукеров* Хасан-Бека, которые забрали у Дурбая с Аникой оружие и увели прочь. Подобное обращение темника* для бакаула* было неприятным, но в то же время и не настораживало его вовсе. Ведь они оба выполняли условие Койричака, и что в том особенного, если старый, выживающий из ума темник*, вздумал таким образом перестраховаться? Примерно так думал в тот момент Дурбай. Некоторый испуг испытывал лишь его напарник, новгородский купец Аника, который до конца не понимал действий Хасана-Бека. Его испуг усилился ещё больше, когда нукеры* подвели их к зиндану* и поместив в полусырое помещение, заперли на замок.

– Не бери в голову, – старался успокоить купца бакаул*, – Закончится это дело, и я с этим старым куем*, ещё потягаюсь. У беклярибека* в подчинении аскеры*, а у везира*, кешиктены* и кади*. Если ко всему мозги приложить, то место везира* даже удобнее. Да и на долго ли будет нужен Койричаку старый, выживающий из ума беклярибек*? Так что, не вешай нос торговец, мы ещё повоюем!

А тем временем Хасан-Бек, взяв с собой три десятка конных аскеров*, направлялся к караван-сараю* Ашулук. Своему ясаулу*, он велел собрать ещё десятков пять аскеров* и направляться следом. Подъехав к строению, он потребовал от стражи пропустить его внутрь к Койричаку, или пригласить того наружу для очень важного разговора.

– Он не хочет сейчас с тобой говорить, – сообщил вышедший навстречу темнику* Нур ад-Дин.

– Он не мог такое сказать, – не согласился с ним Хасан-Бек, – Койричак сам просил меня сюда приехать для разговора.

– Если он и просил кого-либо сюда подъехать, то только не тебя, – ответил Нур ад-Дин, – Он мне сам об этом сказал. Вот того человека, я с удовольствием пущу.

– И кого же он просил интересно? – c усмешкой произнёс темник*.

– Вон его, например, – ответил Нур ад-Дин, показывая за спину Хасан-Бека.

Темник оглянулся назад, откуда к нему, верхом на лошади, подъезжал Иса-Бек. С ним было множество других всадников, втрое превышавших числом хасанбековских. Аскеры* Исы-Бека стали брать в полукольцо людей Хасан-Бека, при этом держа наизготовке, готовые к стрельбе луки. Но из-за дальних тораков* стали появляться и новые всадники Хасан-Бека, ведомые ясаулом* Кудук-Беком, которых пока ещё Иса-Бек видеть не мог. Те тоже стали поднимать наизготовку свои луки. Хасан-Бек понял, что со стороны Койричака, вероятно последовала измена и он поменял своё решение. Но Хасан-Бек не был бы тем темником*, которого в Орде* звали не иначе, как устомон* эркак тулки*, который предусмотрел и такой ход развития событий. Не зря же он, отправляясь сюда, закрыл на замок у себя в зиндане этих двух «незадачливых» на его взгляд людей, бакаула* с купцом!

– Ну и что мы здесь делаем в столь ранний час? – с ехидной насмешкой произнёс подъехавший поближе Иса-Бек.

– Я приехал арестовать Койричака, – спокойно ответил Хасан-Бек, – Этот оглан* готовил заговор против нашего законного царя*, куда пытался вовлечь и меня.

– Ну и почему ты его сразу не арестовал? – с таким же ехидным выражением лица, вновь произнёс Иса-Бек.

– Я об этом услышал только сегодня утром, от человека, которого Койричак прислал ко мне, чтобы предложить участие в заговоре, – стал изворачиваться Хасан-Бек, – Ну я этого человека сразу же и арестовал. Он у меня теперь в зиндане*. Кстати, уговаривая меня, он сказал, что ты уже замешан в заговоре, а вот как, я тебе пока не скажу.

Такого хода событий, Иса-Бек никак не ожидал и готов к этому не был. На какое-то мгновение он обернулся и увидел, что позади полукольца его воинов, выстроилось с луками наизготове, ещё большее полукольцо воинов Хасана-Бека. При этом, Иса-Бек со своими людьми оказывался в более худшем положении, чем его оппонент. Но тем не менее, самообладания темник* не потерял. Он сразу же попытался ещё раз морально обезоружить устомон* эркака тулки*.

– А если мне, как замещающему царя*, будет угодно проверить, действительно ли ты арестовал заговорщиков, ты сможещь мне это доказать? – попытался Иса-Бек применить свой приём в разговоре.

– Да хоть в сей же момент, – невозмутимо произнёс Хасан-Бек, – Ты сам поедешь смотреть, али кого пошлёшь?

– Булан-Бек, – обратился Иса-Бек к отному из своих эмиров*, – поезжай проверь, действительно ли всё так, как говорит темник*.

Хасан-Бек подозвал своего ясаула* и тот, вместе с Буланом-Беком, ускакали к бек-сараю* темника* для проверки только-что сказанного им накануне. Темники* посмотрели каждый на своих аскеров*, готовых в любой момент отпустить тетевы луков и послать стрелы в своих собратьев.

– Скажи своим, чтоб опустили луки, а я велю своим, не то перестреляемся ни за что, ни про что, – попросил Хасан-Бек Ису-Бека.

Оба темника* приказали своим воинам опустить луки. Вскоре вернулись Булан-Бек с ясаулом Хасана-Бека Кудук-Беком. Булан-Бек подтвердил, что в зиндане* бек-сарая* Хасана-Бека действительно содержатся два арестанта, один из которых царский кешиктен* Дурбай, а с ним какой-то новгородский купец по имени Аника.

– Что это за купец? – cпросил Иса-Бек.

– Я его впервые вижу, – ответил Хасан-Бек, – Дурбай, который кстати, с недавнего времени бакаул*, мне сказал, что купец вёз из Новгорода «чёрный бор»*, который якобы передал тебе, и который якобы тоже должен пойти на нужды заговора. Ну, так что, ты мне теперь дашь арестовать Койричака?

– А его то, за что арестовывать? – удивился Иса-Бек, – Как только этот, твой заговорщик Дурбай, предложил ему участие в заговоре, Койричак сразу, без промедления, сообщил мне. Сделал всё очень грамотно, оттянул время у заговорщиков, чем дал мне возможность как следует подготовиться и принять меры для недопущения заговора.

– То есть, для ареста меня как заговорщика? – на этот раз уже, заулыбался Хасан-Бек и, сделав паузу, добавил, – Ладно, если ты не считаешь Койричака виновным в заговоре, пусть будет потвоему. Но если что окажется не так, ответственность перед нашим царём*, вся полностью на тебе.

– Согласен, – успокоил его Иса-Бек, – Мне кажется, пора заканчивать это представление. Передавай мне своих арестантов, и разъезжаемся по своим местам.

– Прошу прощения, но в данный момент я этого сделать не могу, – отверг предложение Хасан-Бек, – Неизвестно, в какую сторону ты настроишь Дурбая и что он «напоёт» на меня Али-Беку после возвращения царя* из московского похода. Так что, как говорится, «бережёного, бог бережёт».

– Отъедем в сторону, поговорим наедине, – предложил Иса-Бек.

Темники* отъехали в сторону, чтобы их разгора не было слышно остальным присутствовавшим.

– Ты что, всерьёз полагаешь, что у Дурбая самого хватило ума на организацию этого заговора? – спросил Иса-Бек, – Насколько мне успели донести, он кроме как «крысятничать» у своих же, да собирать бакшиш* себе в карман у меликов*, ни на что большее не способен!

– А я это сразу же понял, как только он мне предложил участие в заговоре, поэтому и поспешил его арестовать, – стал оправдываться Хасан-Бек, – Кому, как не опальному темнику*, ждать подвоха от царя*? Дурбай мне ещё утверждал, что якобы именно ты пытаешься привлечь его к заговору и со дня на день ждёшь прибытия сюда Едигея и Тимура-Кутлуга.

– Вздор, – произнёс Иса-Бек, – От Сыгнака* до Сарая* не один день пути, и пройти его незамеченым целому тумену*, невозможно. И как не горько сознавать, но об этом в первую очередь узнал бы Великий амир* Тимур. У него в каждом нашем тумене* свои засланцы. А Тимур не заинтересован в свержении Тохтамыша, которого сам же здесь и возвёл на трон. Так что, попытайся Идигу выйти из Сыгнака*, Тимур тут же ударит бы ему в спину.

– Да передо мной-то, зачем ты оправдываешся, я это и сам понимаю, – сказал Хасан-Бек, – Это лишний раз говорит о том, что проделка Дурбая, это затея если не самого Тохтамыша, то его приспещника Али-Бека, чтобы нас всех, в том числе Койричака, проверить на «вшивость». Тогда считай, что эту проверку мы прошли достойно. А эти двое, пусть пока посидят у меня, до возвращения царя*. Вот посмотришь, как только Тохтамыш вернётся, так Али-Бек их сразу же из зиндана* и выгонит.

– Ты бы всё-таки передал их мне? – ещё раз предложил Иса-Бек, – Дела яргу* ведь по моей части!

– Ничего, пусть посидят у меня, – вновь не согласился Хасан-Бек, – Ты же можешь ежедневно присылать ко мне по паре нукеров*, пусть охраняют вместе с моими людьми, если мне всё ещё не доверяешь. Ты лучше пошли своих аскарбеков* в караван-сарай* Кок-Тан, пусть арестуют их сообщников. Вот их и держи у себя до прибытия царя*. Только учти, их там пять сотен. Тридцать ордынцев* и двадцать урусов*. Все вооружены и надо полагать, неплохо обучены.

– Квайс*, я согласен, – ответил Иса-Бек, – Только ты своих арестантов не очень уродуй, а то Али-Бек от этого, не в восторге будет. Если ему будет угодно, пусть сам их них мясо для шурпы делает.

– Нужны они мне, как лысому гребень, – произнёс Хасан-Бек, – Пусть сидят себе сколько понадобиться. Я с ними больше, даже разговаривать не намерен. Али-Бек их подослал, пусть и разбирается.

Темники вернулись обратно к караван-сараю*.

– Булан-Бек, – окликнул Иса-Бек своего эмира*, – Возьми пару сотен отборных аскеров* и езжай в караван-сарай* Кок-Тан. Арестуй всех, кто там есть и определи к нам в зиндан*. Потом разберёмся, что с ними делать.

– Послушай, эмир*, – обратился Хасан-Бек к Нур ад-Дину, – Иди к Койричаку и успокой его. Я чувствую, он теперь дрожит как заяц. Скажи, что мы во всём разобрались, пусть не волнуется, его здесь больше, никто и пальцем не тронет.

Нур ад-Дин ушёл внутрь караван-сарая* Ашулук, а Булан-Бек, взяв с собой две сады* воинов, умчался к караван-сараю* Кок-Тан. Вскоре, все жившие в нём постояльцы были арестованы и помещены в городской зиндан* ордынской столицы. Темники* же, просвистев каждый своим аскерам*, развернули свои булюки* и отправились каждый к своему бек-сараю*. Так бесславно закончился этот заговор против ордынского царя* Тохтамыша, бездарно затеянный одним из его кешиктенов* и одновременно бакаулом* по имени Дурбай.

Глава 2: Уход ордынских войск Тохтамыша из Москвы

Миновало немало времени с того момента, как многочисленные кошуны* Тохтамыша разбрелись по землям Московского княжества для захвата и разграбления русских городов и деревень. Сам ордынский царь* продолжал оставаться в Москве, получая отовсюду вести о творимых делах своего войска. Но первые успехи, о которых ему сообщали прибывавшие из мест баталий уртоны*, были не столь впечатляющими. Согласно первым донесениям, ордынцы осадили Звенигород, Волок Ламской, Юрьев, Дмитров и Переяславль*. Но взять им удалось лишь последний. К тому же город оказался пуст. Его жители, спасаясь от врага, переплыли на лодках на середину Плещеева озера, где обосновались на островах и стали недоступными для малознакомых с плавательными средствами ордынцев*, которые максимум чему были обучены, так это сооружать малоподвижные и неповоротливые на воде плоты. Ещё с одной неизвестной ранее проблемой, ордынцам* пришлось столкнуться при осаде Звенигорода. Там весьма крутой вал, высотой более чем в четыре кулача*, был сплошь покрыт глиной. Достаточно было полить его водой, чтобы эта крепость была неприступной. Согласно докладам уртонов*, свои сложности были и при осадах других русских городов, что не давало возможности ордынцам взять их с ходу. Но пожалой общей сложностью для всех, являлось то, что понеся огромные потери при взятии Москвы, теперь каждый улусбек* старался сберечь как можно больше своих людей. Ведь это были аскеры* их собственных туменов*, набранных в их собственных местечковых улусах* по родоплемпенному признаку, а потому, разбрасываться их жизнями безрассудно бросая на хорошо укреплённые стены осаждённых русских городов, не имел желания ни один из темников* Тохтамыша. Каждый из них рассчитывал, либо на то, чтобы взять осаждённых измором, либо постараться поджечь крепостные стены и лишь потом штурмовать сами города. Благо, что стены в них всех были деревянными. Тохтамыш это всё прекрасно понимал, но в данном случае и повоздействовать на улусбеков* в полной мере не мог, так как те находились от него на значительном удалении, и пользуясь этим, придумывали в своё оправдание в донесениях своему царю* всё более неестественные небылицы. Тохтамышу не оставалось ничего другого, как лишь нервничать и ждать, что он ежедневно и проделывал, находясь в своём походном коше*.

В один из дней к Тохтамышу привели задержанного к округе урусовского купца. После непродолжительных пыток, тот сообщил, что вёз в Москву запрещённый Тохтамышем для вывоза «китайский снег»*. Купец сообщил, что приобрёл его в Орде, заплатив несколько больший, но вполне сностный бакшиш*, однако в пути следования сюда, в караван-сарае* возле Казанских бродов* через реку Тан* был ограблен неизвестными джете*. Купца звали Жирослав. С ним якобы находился ещё один урусовский купец, который возвращался из Орды* пустым, но должен был загрузиться на Осереди* каким-то поташным камнем, из которого производят поташ*. Но после ограбления, тот купец не пожелал следовать с московский кош* Тохтамыша и направился искать место нахождения Московского князя Дмитрия. Ордынский царь* изъявил желание сам побеседовать с купцом.

– Ты знаешь людей, которые тебе продали «китайский снег»? – cпросил он купца.

– Не так чтобы очень, но нас с ним познакомили накануне, – ответил Жирослав, – Его зовут Домбек, кажется. В его владении тот самый карьер, что возле Сарая*.

– А что известно о тех, кто вас ограбил? – cпросил Тохтамыш.

– Лишь имя их главаря, да и то, мне его тот самый напарник назвал, – ответил купец, – Сананчик его зовут, если мне память не изменяет.

– Купца в зиндан*, – дал Тохтамыш распоряжение Али-Беку, – Пусть посидит, чтоб не сбежал. В Орду* вернёмся, разберитесь как надо.

Жирослава увели прочь, а Тохтамыш, оставшись наедине с Али-Беком, дал тому дополнительные указания.

– Срочно найди Байондура, – распорядился царь*, – Пусть возьмёт с собой всех, с кем был в Чолкане* и изгоном проследует по Первой сакме*. Не нравится мне это дело с ограблением купцов. По этому пути ушли сразу две наших миссии с туфангами*, Пулада и Дурбая. Что-то не спокойно у меня на душе. Не случилось ли там чего с ними?

Байондур вновь собрал всех аскеров*, с которыми ходил в Чолкан*, и в сопровождении качарги* Карая, по Первой сакме* направился в сторону Сарая*.

Между тем, жизнь в подмосковном коше* Тохтамыша вошла в свою привычную среду. Оставшаяся здесь часть войска бездельничала, а эмиры* из окружения царя* продолжали собирать сведения от разбрёвшихся по землям всего Великого княжества Московского кошунах* ордынского войска. Постепенно от уртонов* стали приходить всё более обнадёживающие известия о взятии особо значимых городов урусов*. Собрав их воедино и подготовив содержательный доклад, Казанчи преподнёс его Тохтамышу. Впервые за всё время после взятия Москвы, ордынский царь* был в беле-менее приподнятом настроении. Из доклада следовало, что ордынцами* взяты, разграблены и сожжены крупные города урусов* Владимир, Звенигород, Можайск, Юрьев и Лопасня*. При этом потери ордынского войска были, как писали царю* его темники*, в пределах допустимых. И всё казалось бы было замечательно, но не приходила лишь только основная весть, которую с нетерпением ждал Тохтамыш. Она касалась места нахождения Великого князя Московского Дмитрия Ивановича и его войска. Тохтамыш в очередной раз собрал у себя своих самых приближённых сподвижников: Али-Бека, Казанчи, Урлук-Тимура, Ак-Бугу, Шихмата и Карач-Мурзу.

– Что вы думаете по этому поводу? – спросил он у собравшихся, после того, как Казанчи изложил суть дела.

– Я думаю, что наиболее вероятным местом его пребывания является всё же Кострома, – высказал своё предположение Али-Бек, – Об этом говорит большая часть урусовских перебезчиков. Там бесследно пропало и несколько наших караульных* булюков*, а также самаркандская миссия хабаргири*. Кроме того, уже точно известно, что на стенах Костромы присутствуют укрытые деревянными коробами от посторонних глаз какие-то предметы. Что это, если не туфанги*? Кроме того, именно туда из Москвы, перед самым нашим приходом направилась семья Адама Москвалика. Какие ещё нужны доводы?

– На стенах Твери урусы* даже перестали туфанги* под что либо прятать, – вмешался Казанчи, – Кроме того, если на помощь Адаму Москвалику* поспешат литвалики*, там им соединиться будет куда удобнее, мы даже знать об этом не будем. Ну и насчёт, семьи! Зачем Адаму Москвалику* прятаться там, где у него семья, и об этом всем известно? А между прочим, их главный жрец Киприан, перед нашим приходом в Москву, сбежал именно в Тверь. Не за спины ли Адама Москвалика он решил там спрятаться? А семью Адам Москвалик в Кострому мог отправить и по той причине, что оттуда, если что, ближе до Нижнего Новгорода. Ведь его жена является дочерью нижегородского нойона* и сестрой нашего с вами «друга» Больки* Курдяпы*. Может быть вся эта затея с нижегородцами, это тоже хитрая уловка Адама Москвалика*? Но даже если это не так, для нас всё равно опаснее, если урусы* объединившись с литваликами* и ударят по нам.

– Казанчи прав, – высказал своё мнение Карач-Мурза, – Для нас самым опасным будет объединение Адама Москвалика* с литваликами*.

– Что вы всё заладили про литваликов? – опять вмешался в разговор Али-Бек, – Если бы они захотели прийти на помощь урусам*, давно бы это сделали, а то стоим здесь столько, а о них «ни слуха, ни духа». Нас напугало появление в Москве Остея, так он и до этого уже был на куче* у москвачей*.

– И не только, – вступил в разговор Шихмат, – Перед самым выступления сюда, я получил интересный якширин хабар* от некоего суздальского бузудельного нойона* Галиба*. В нём этим меликом* представлено приглашение ишонч* жреца Киприана на его куч* в Москву из Кыюва*, как некий сговор между литваликами* и москвачами*. Согласно суждению нойона*, это якобы сделано для того, чтобы единоверцы из числа подданных Литвы, подпадали под контроль москвачей*.

– Посуди сам, – обращаясь к Тохтамышу, вновь вмешался Карач-Мурза, – Если литвалики* и впрямь придут на помощь Адаму Москвалику*, то к Костроме, Суздалю или Нижнему Новгороду они никак не смогут пройти от нас незамеченными, чего не скажешь о Твери или Новгороде.

– Поэтому, я давно предлагаю сделать Тверь независимым от Москвы улусом*, – как бы соглашаясь с Карач-Мурзой, добавил Шихмат.

– Ладно, подождём ещё пару недель, – промолвил Тохтамыш, и обращаясь уже непосредственно к Казанчи с Али-Беком, добавил, – А вы направьте дополнительные дозоры боха-дуров* к Твери с Костромой, может они ещё узнают что-то полезное.

Но двух недель Тохтамышу ждать не пришлось. Не прошло и недели, как в его стан прибыл чопар* от Ак-Ходжи, царский кешиктен* Азат. Он сообщил, что ордынское войско, осаждавшее Волок Ламской*, наголову разбито урусами*. Те, что остались живы, попали в плен к урусам*. Сам чопар*, в последний момент едва спасся бегством.

– Где Ак-Ходжа? – cпросил ордынский царь*.

– Пропал без вести ещё в середине сражения, – ответил Азат, – Я лишь видел, как в гуще боя пал его байрак*. Ак-Ходжа находился при нём. Мы с Турсаем покинули жанг майдони* последними. Турсай отдал мне последних двух оставшехся невредимыми лошадей и отправил сюда предупредить о случившемся. При нём осталось не более десятка аскеров* и шесть израненных лошадей. Так что быстро он двигаться не сможет.

– Сколько было урусов*? – спросил Тохтамыш.

– Этого я знать не могу, – ответил кешиктен*, – Но их было бесчисленное множество. Они напали совершенно внезапно и сзади, откуда мы их совершенно не ждали. Ак-Ходжа считал, что все, что у них есть, находятся на городских стенах, поэтому позади своих воинов кечки* не оставлял.

– Кто командовал урусами*, не Адам ли Москвалик? – допытывался Тохтамыш.

– Этого я тоже не знаю? – отвечал Азат, – Я видел какого-то нойона*, и байрак* возле него. Но какие, и у каких урусовских нойонов* байраки*, мне не ведомо. Я видел на жанг майдони* два или три байрака*, но у кого они какие, нас этому никогда не учили.

– Что было нарисовано на этих байраках*? – спросил вмешавшейся в разговор Казанчи.

– На одном кажется длинноволосая голова с узким носом, на другом всадник на лошади, на третьем, кажется что-то похожее на солнце с глазами, губами и носом, – стал вспоминать Азат.