Истоки Русского Раскола. Грани и смыслы

Комиссия действительного статского советника, профессора Московского университета Николая Ивановича Надеждина умершего в 1856 году, в большей степени имела негативное отношение к расколу. Но архивных документов самого Надеждина не нашли, как утверждает Пыжиков, а вышла в 1855 году «История русского раскола, известного под именем старообрядчества», под авторством московского митрополита Макария.

Комиссия помимо оптимистических планов по нейтрализации раскола, выявила ранее неизвестного властям согласия, получившего название бегунов или странников, по всей видимости тех, кто стремился в «места обетованные». Говорят, что комиссии, работавшие по губерниям, пользовались данными местных администраций и перепись населения, проведенная в 1897 году, показала около 2 миллионов староверов. А по оценкам заинтересованных персон эта численность явно занижена, как минимум в 10 раз.

И так по всей книге Александра Пыжикова, между строк, слышатся стенания историка, изображающего себя в роли наивного простака, – ну когда! Когда начнут публичное рассмотрение темы старообрядчества, для обсуждения в публичном поле. Непонятная заинтересованность человека, не желающего понимать о религиозных войнах, вызванных религиозной нетерпимостью, последователей какого-либо учения. И хочется ответить на этот повисший в воздухе вопрос: «Потому, что руководителем церкви со времен Петра I является император. А после революции 1917 года церковь отделена от государства. Поэтому, ни какой информации о сектах, в публичном обсуждении не будет. Обвинение в том, что правительство ни чего не делает в отношении изучения истории раскола, является неправдой, и как мы видим историк Пыжиков сам перечисляет действия правительства, в отношении старообрядчества и привлечения к этому вопросу этнографов. И надо сказать, что страна в указанный период временя вело войны. Крымская война 1853—1856, Русско-турецкая война 1877—1878, а между ними совершались походы в Туркестан.

Пыжиков отмечает, что популяризация старообрядчества в российском обществе, со второй половины 1850-х – начала 1860-х годов. Именно в этот период нарастает волна интереса к расколу со стороны различных общественных деятелей, литераторов, ученых и прочих заинтересованных лиц. Тема раскола, разрабатывавшаяся в недрах министерства под строгим грифом секретности, становится достоянием гласности. Сейчас же на фоне многолетнего насаждения атеизма во все образовательные структуры СССР, какого-либо значительного интереса к религиозным сектам в обществе нет. А весь клубок, перепутанных между собой радикальных учений христианской церкви, изучают соответствующие структуры РПЦ. Которые в рамках единоверия возможно предложат конкурирующей церкви вернуться к рассмотрению догматических противоречий начиная с разделения церквей произошедшее в 1054 году. Когда некогда единая христианская церковь разделилась на два крыла:

• Римско-католическую церковь на Западе с центром в Риме;

• Православную церковь на Востоке с центром в Константинополе.

КУПЦЫ РАСКОЛЬНИКИ

Перечислять купеческие фамилии, находящиеся в расколе с официальной церковью, мы не будем по причине того, что все известные по этой теме материалы не являются истинными. Как и упоминал сам историк Пыжиков, говоря о том, что в теме раскольничества нет достоверной информации. И вот наконец, к радости Александра Пыжикова, появилась нужная информация о том, что выпускник Казанской духовной академии А. П. Щапов выступил с рядом статей, опубликованных «Православным собеседником». Где автор рассматривал раскол не только как обрядовое уклонение от православия, но и как явление, напрямую связанное с состоянием русского общества начиная с XVII века. А. П. Щапов использовал те материалы, которые содержались в свезенных в Казань полицейских архивах из которых он выделил политическую составляющую староверия, придавая ей особое значение: «Общность вражды раскольничьих сект к православному правительству и православной церкви, связала всех вообще раскольников, несмотря на различие их толков, в одно братство, которое хотя и предоставлялось как будто бы распавшимся на части, но всегда единодушно стремилось к одной общей цели – к большему расширению и, если можно, к господству в России». И тут становится понятным зачем нужно историку Пыжикову будоражить общественность, требуя диалога между двумя противостоящими друг другу конфессиями, о чем будет сказано в другом разделе.

А пока вернемся к теме российского рыцарства, тема давно присутствующая в русском менталитете, когда такое религиозное учреждение, как монастырь напрямую связано с рыцарскими замками. Когда сакральный смысл рыцаря и святого возникает при прочтении слова в обратном направлении. Монахи рыцари жили в орденских замках, монахи воины жили в монастырях и часто бывало, что обороной от нападения какого-либо «супостата», на отдельной территории, руководил игумен монастыря, под защиту которого собиралось все местное население.

Рыцарь, – явление относящееся к католической церкви, и в России они появились после раздела Польши, и включения царсттва польского в состав российского государства. А в титул императора российского, был включен и титул, -царь польский, император российский. Появились российские графы и бароны из числа польско-литовской знати и прибалтийских государств. С появлением Великого приорства Российского (орден госпитальеров – Мальтийский орден), магистром которого был избран Император России Павел I. Который в 1797 году подписал договор с мальтийским орденом о создании Римско-католического Великого Приорства из 10 Командорств в России в качестве компенсации за потерю доходов из бывшего Великого Приорства Польского. В 1798 году, после захвата Наполеоном Мальты, Орден был разогнан, но большому количеству беглых мальтийских рыцарей было дано убежище в Санкт-Петербурге, где находился Павел I Великий Магистр ордена. Это очень важная знаковая точка в истории России, когда лидер Русской Православной Церкви, принял руководство Римско-католическимй орденом.

Существуют списки членов Мальтийского ордена святого Иоанна Иерусалимского в Российской империи: Священный Совет Державного Ордена святого Иоанна Иерусалимского, Великое Российско-Православное Приорство, Великое Российско-Католическое Приорство, Командоры Ордена в России. Это достаточно много дворян представителей известных аристократических фамилий. Знатнейшие русские дворяне (Нарышкины, Юсуповы, Долгоруковы, Трубецкие, Бутурлины и др.) с разрешения Императора начали учреждать родовые командорства. Для этого достаточно было иметь три тысячи рублей ежегодного дохода с собственных имений и отчислять каждый год с него десять процентов в орденскую казну. Учредитель и его наследники получали право носить командорский крест и мальтийский мундир. Единственная возможность наследования – при происхождении по мужской линии от основателя Командорства и наличие офицерского звания на воинской службе. По традиции рыцарь должен знать тактические приемы ведения войны и уметь командовать отрядом.

При императоре Александре I корона гроссмейстера мальтийского ордена и церемониальный меч оказались в Оружейной палате. Прежний высокий статус мальтийского креста был принижен. Говорят, что при Александре I рыцарем-командором и министром финансов был граф Васильев. Царь-Миротворец Александр III, с разрешения отца, получил звание бальи Большого Креста Чести и Преданности Мальтийского ордена 29 декабря 1875 года, когда был еще цесаревичем. Говорят, что после императорских указов Александра I имущество российского Великого Приорства в России было национализировано, как и имущество наследственных Командорств.

И есть информация о том, что в 1953 году Потомственные командоры провели встречу в Париже и составили Конституцию для Российский Великого Приорства в изгнании. Говорят, что это иллюзорное приорство мальтийских рыцарей, как и иллюзорный орден тамплиеров существует до сих пор. С упразднением мальтийского креста, в качестве воинской награды, не закончилась рыцарская тематика в России. Мальтийский крест был передан в качестве особого знака в Пажеский корпус, и сразу вспоминается история с институтом пажей в средневековой Европе. Институт пажей в России учрежден был по указу Петра I по образцу германских дворов. А сам Пажеский Его Императорского Величества корпус был учреждён в 1759 году именным указом Елизаветы Петровны, как придворный пансион «Пажеский Ея Императорского Величества Корпус» и просуществовал в таком виде до вступления на престол Александра I. Который в 1802 году реформировал его в военно-учебное заведение, поставлявшее кадровых офицеров лейб-гвардии. Выпускники Пажеского корпуса к началу ХХ века составляли основу гвардейского офицерства и генералитета, а также высшей государственной бюрократии империи. 5 апреля 1742 года, императрица Елизавета Петровна указом утвердила комплект в числе восьми камер-пажей и 24 пажей, которых предварительно обучали в пажеской придворной школе истории, географии, арифметике, французскому и немецкому языкам, танцам и фехтованию.

Екатерина II, указом 1762 года ограничила приём в Пажеский корпус исключительно детьми дворян, известных своими заслугами перед Россией. Штат пажей был определён в числе шести камер-пажей и 40 пажей. В таком виде Пажеский корпус просуществовал 12 лет и на начало XIX века состоял из трёх пажеских классов (на 50 пажей) и одного камер-пажеского (на 16 камер-пажей). В рыцарских традициях должность пажа, является первой ступенью на пути к посвящению в рыцари. Вторая ступень к посвящению в рыцари, – это должность оруженосца. Корпус после реформы Александра I, наилучшим образом соответствовал этому требованию, превращаясь из придворного в элитарное военно-учебное заведение, для будущих офицеров гвардии. Которым при получении офицерского звания (до подполковника включительно) было пожаловано старшинство «против армейских одним чином выше». Впоследствие, после революции, такую привелегию будут иметь офицеры МГБ.

После реформы 1865 года все воспитанники пажеского корпуса носят звание пажей, а при переходе в старший специальный класс, те лучшие из них, кто удовлетворяет определённым требованиям (по успехам в науках и по поведению), производятся в камер-пажи. К приёму в корпус допускались только зачисленные предварительно, по Высочайшему повелению, в пажи к Высочайшему двору, а просить о таком зачислении разрешалось лишь о сыновьях и внуках лиц, состоящих или состоявших на службе в чинах первых трёх классов или же об отпрысках древних родов, занесённых в родословные книги. Камер-пажи были прикреплены и несли службу при императрице и великих княгинях во время балов, торжественных обедов, официальных церемоний и других мероприятий, где их присутствие было обязательным по протоколу. Количество камер-пажей и общий порядок был такой: при императоре – один камер-паж, при каждой императрице (вдовствующей и действующей) – по два камер-пажа, и при каждой из великих княгинь – по одному камер-пажу. Ещё один паж назначался запасным камер-пажом на случай болезни одного из камер-пажей. Таким образом, в 1896 году, когда имелось девять великих княжон и две императрицы, несли почётную придворную службу 14 камер-пажей и один был запасным.

Масонство, считающее себя наследниками рыцарских традиций, незримо присутствовало и в пажеском корпусе, наследовавшим знаки мальтийского ордена. Когда в качестве директорского и учительского состава могли находиться представители командорств учрежденных еще Павлом I. Примером тому может служить масонский диплом декабриста П. И. Пестеля. Таким образом мы можем видеть не только соблюдение в России рыцарских традиций, но и свободные нравы, позволяющие формирование среди пажей зачатков тайных обществ. Когда выпускниками элитного Пажеского корпуса были не только прославленные генералы Паскевич, Брусилов, но и либералы революционеры Кропоткин, Пестель, Родзянко. В 1992 г. Мальтийский орден официально вернулся в Россию. По слухам, его членами стали Горбачев, Ельцин, Березовский, Бурбулис и еще ряд деятелей из российской политической элиты. Но это скорее можно сравнить с какой-то клоунадой, имеющей свойство пиара.

Принадлежность к пажескому корпусу революционно настроенных лиц говорит о том, что они, – эти лица не выполнили своего обязательства перед сувереном в соответствии кодекса рыцарской чести. А представленный объем информации приводит к умозаключению, что вопреки всяческой критики, правительство обращало внимание на обстоятельства, когда помимо православных старообрядцев имеющих множество разных толков, в стране имеется множество других сект включающих в себя христиан католиков. Здесь мы видим, что профессор Пыжиков явно кривит душой обвиняя власти в том, что они не сотрудничают с раскольниками. Что заставляет профессора от истории извращать информацию и давать недостоверные данные, рассматривая историческую картину с позиции староверов, попытаемся узнать в следующем разделе.

ОТКРОВЕНИЯ

Рассказывая о работе комиссии МВД, по вопросу религии старообрядцев, документы которой исчезли таинственным образом, историк Пыжиков тем самым, мог видеть себя самого в качестве эксперта в вопросах старообрядчества. Описывая деятельность чиновника МВД П. И. Мельникова по разгрому скитов на территории Нижегородской губернии, Александр Пыжиков упоминает, что у молодого чиновника, помимо служебного рвения, просыпается и научный интерес к расколу, изучением которого он занялся вплотную. По итогам работы комиссии, благодаря стараниям П. И. Мельникова, был подготовлен обширный отчет, который затрагивал большой комплекс вопросов: религиозных, экономических, статистических, географических и т. п. Затем П. И. Мельников покинул службу и посвятил себя литературной деятельности, написав популярные романы «В лесах» и «На горах», которые дают масштабную панораму староверческих представлений и быта.

В разделе «Мода на старую веру» Александр Пыжиков пишет: «Исследования раскола, проведенные властями в середине XIX столетия, позволили аккумулировать значительный материал. Однако, как известно, после кончины Николая I внутриполитические акценты в России существенно сместились. Ожидавшаяся отмена крепостного права, либерализация общественной жизни, выдвинувшись на передний план, стали основной заботой власти. Обширное изучение раскола, предпринятое николаевским правительством, было свернуто. Наработанный чиновниками МВД за десять лет информационно-аналитический массив был передан в редакцию «Православного собеседника». Этот журнал был учрежден для миссионерских целей при Казанской духовной академии в 1854 году. Получив такое подспорье, он одним из первых стал публиковать содержательные материалы по самым различным вопросам старообрядчества и сектантства, сразу привлекшие внимание общественности. Вот некоторые из них: «О причинах разделения главных раскольничьих сект на многие толки», «Происхождение раскольничьего учения об антихристе», «Исторические сведения о молоканской секте», «О самосжигательстве раскольников», а также справочные материалы о расколе в различных губерниях и др. Значительная часть публикаций представляла собой переработанные записки, справки и отчеты, подготовленные в разные годы чиновниками из МВД.

Правда, ссылки на них в журнале отсутствуют; вместо этого во многих номерах указано, что в качестве главного источника тех или иных материалов использованы рукописи бывшего саратовского епископа Иакова. Помещенные на страницах «Православного собеседника» статьи во многом задавали тон в деле популяризации старообрядчества в российском обществе второй половины 1850-х – начала 1860-х годов. Именно в этот период нарастает волна интереса к расколу со стороны различных общественных деятелей, литераторов, ученых и прочих. Тема, разрабатывавшаяся в недрах министерства под строгим грифом секретности, становится достоянием гласности».

Здесь ученый историк Александр Пыжиков либо ошибается, либо намеренно вводит своих читателей в заблуждение. Потому, что интерес общественности возникает не к старообрядчеству как таковому, а вообще происходит моральное возбуждение в среде интеллигенции и студентов, стремившихся «развивать» барышень всех званий и состояний. Молодые люди пустились развивать их посредством умных разговоров и чтения передовых русских и европейских мыслителей. Писатели того периода, достаточно много представили литературы по этому поводу.

В Европе возникает движение возглавляемое Олимпией де Гуж, направленное к улучшению семейного, социально-экономического и юридически-политического положения женщины. Романы Жорж Санд призывали к защите свободы женской индивидуальности в семье и обществе. Большое значение имела переведенная на все языки книга британского философа и политического деятеля Джона Стюарта Милля «О подчинении женщины» (1869). С 1870-х возникают первые женские союзы: в Северной Америке для достижения избирательных прав, в Германии для содействия женскому труду и женскому образованию. Женское движение, развиваясь в европейских странах, в общем, усилилось с 1890-х, получив название феминистского. До второй половины XIX века среднеобразовательные школы для женщин в Западной Европе были малочисленны. Доступ для женщин в университеты и другие высшие школы начался лишь в последнюю четверть XIX века. В России женское образование для высших сословий получило начало с учреждения в 1764 г. Смольного института и ряда закрытых учебных заведений в начале XIX века. Открытые женские гимназии для всех сословий начали учреждаться с 1860 г. Например, Читинское Епархиальное женское училище открыто в 1895 как 6-классное по просьбе епископа Забайкальского и Нерчинского Георгия. Воспитанницы получали знания по Закону Божьему, русскому и церковно-славянскому языкам, арифметике, географии, теории словесности, физике, истории, литературе, рисованию, черчению, различным педагогическим дисциплинам. О свободных настроениях в обществе, того периода времени, мы знаем из произведений классиков: «Отцы и дети» Ивана Тургенева. Или у Дмитрия Писарева: – «Вслед за крестьянским вопросом – главным вопросом эпохи – возникало множество других. Среди них одно из первых мест занимает, пожалуй, женский вопрос. Он не был ни самым значительным, ни самым острым, но самым общедоступным». Проснувшееся общественное сознание, ополчилось против лицемерия, предрассудков, населения, по отношению к женщине, которая хочет и может учиться, работать, участвовать в общественной жизни, свободно создавать семью и быть в ней равноправной. Поводом для практической постановки женского вопроса послужила самоотверженная деятельность русских женщин в качестве сестер милосердия во время Крымской войны.

Организатор этой деятельности известный хирург Николай Иванович Пирогов выступил в 1856 году в Морском сборнике со статьей «вопросы жизни». «Воспитание женщины, в котором заключается „воспитание человечества“, вот что требует перемены, – утверждал Пирогов и доказывал, что от уровня образования женщины зависит духовное и материальное благополучие страны. Вслед за статьей Пирогова, появились в журналах другие статьи; раздавались голоса „за“ и „против“. В условиях имеющихся противоречий поэт Михаил Ларионович Михайлов начал „поворачивать“ внимание общества к женщине. Осенью 1858 года он начал публиковать в „Современнике“ свои Парижские письма», за которыми в следующем году последовали «Лондонские заметки», а еще через год – обширная статья «Женщины, их воспитание и значение в семье и обществе» и ряд более мелких – о женщинах в университете, об эмансипации женщин по взглядам Милля, об истории женщин в разные века и у разных народов. В своих статьях Михайлов знакомил русских читателей с женским движением на западе. Статьи Михайлова произвели, по словам Н. В. Щелгунова «в русских умах землетрясение», но большинство их появилось позднее, в 1860—1861 годах. Наполеоновские войны начала века, дух масонства, пронизывающий молодых аристократов послужили причиной того, что в стране стали создаваться различные общества занимающиеся вопросами изучения разных культур и религий. Сюда же можно отнести и теософское общество Елены Блаватской, поддерживаемое масонскими ложами. Все происходит на фоне освободительных войн, в Европе движение Гарибальди, в Америке начало гражданской войны Севера с Югом.

К разночинцам пошедшим в народ относились выходцы из духовенства, купечества, мещанства, крестьянства, мелкого чиновничества. Получение образования без службы государству означало для разночинцев не только отрыв от прежней социальной среды, но и необходимость существовать на доходы от своих личных занятий, в основном от умственного труда. В художественной литературе и публицистике того времени разночинцы часто противопоставлялись дворянам, как мы это видим в романе Тургенева «Отцы и дети». Они воспринимались не только как социальный слой, но и как носители новой идеологии – либеральной, демократической, прогрессивной, революционной, социалистической или нигилистической. Определённая их часть была сторонниками радикальных политических преобразований. Литературные выразители этих идей назывались писателями-разночинцами. К политическим их представителям относили «революционных демократов» и народников.

Первая публикация романа П. И. Мельникова «В лесах» происходит в 1874 году. Из чего можно сделать вывод о том, что романы П. И. Мельникова «В лесах» и «На горах» появились не из любви к раскольникам, а благодаря ситуативным проявлениям интересов общественности. Когда историк Пыжиков сам дает информацию, что другие авторы публикаций о раскольниках видят в старообрядчестве – как в купеческих верхах, так и в народных низах – источник всевозможных преступлений.

Здесь надо сказать, какие аналогии можно проводить между специальным чиновником МВД П. И. Мельниковым и специалистом ЦК КПСС Александром Пыжиковым. Павел Иванович Мельников, работал чиновником особых поручений (1847—1856) в комиссии МВД по искоренению старообрядчества. А популяризатор старообрядцев Александр Пыжиков работал младшим научным сотрудником отдела истории КПСС Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. Разные у них были направления деятельности, и сравнивать их по роду деятельности не получается.

И пора открыть причину взволнованности и возбуждения историка Александра Пыжикова, в попытках создания ажиотажного спроса в теме деятельности раскольников. Ключевым выражением, в нескольких приведенных отрывках из книги историка Пыжикова, являются слова: «Тема, разрабатывавшаяся в недрах министерства под строгим грифом секретности, становится достоянием гласности». О какой гласности говорит Пыжиков, когда он на протяжении своего труда ждет, когда же наконец начнутся публичные обсуждения темы раскола и старообрядчества. Дело в том, что все данные государственной статистики являются секретными и на всеобщее обозрение не выставляются, за исключением небольших фрагментов, под грифом ДСП. Поэтому получив какие-то сведения в архиве, касаемых этно-эволюционных вопросов в обществе, историк Пыжиков не может о них публично рассказать, чтобы его не обвинили в разглашении государственной тайны. Когда Александр Пыжиков не архивист, а учитель и поэтому он изнемогает от нетерпения, когда же начнут обсуждать эти вопросы публично другие ученые. Какую же тайну стремился раскрыть народу историк Александр Пыжиков, мы можем понять по ряду его выступлений и публикаций. Историк говорит о том, что представители раскола не противились, как это показано в ряде фильмов, а участвовали в революции, помогая большевикам свергнуть ненавистный режим. Казалось бы «Секрет Полишинеля» о котором знают все. Когда мы в школе изучали, что Савва Морозов и другие купци давали деньги на революцию. Хотя эта информация не связывалась с деятельностью раскольников. А дальше раскрывается другой пласт информации, говорящий о том, что многие деятели революции были воспитаны в старообрядческой среде, когда отстранением царя от власти руководили старообрядец Гучков и закончивший пажеский корпус Родзянко.

Тут надо согласиться с тем, что историк Пыжиков прав, но не все тут, как говорится, чисто и просто. Не важно, что мог увидеть историк Пыжиков в архивах КПСС, но мы получили ответ на вопрос, кто мог ломать церкви в Забайкалье на территории ЗКВ чьим девизом был слоган «За веру, царя и отечество». И стало понятно, что рушили церкви если не сами раскольники, которых здесь достаточно много, то люди воспитанные в традициях старообрядчества, для которых храмы РПЦ не имеют ни какой святости. В Забайкалье много раскольничьих поселений, которых называют «семейскими», они адаптированы в общество, хотя держутся отчужденно и живут по своему уставу. В перид правления Никиты Хрущева и гонений на православную церковь, старообрядцы жили в привычном для них режиме, не испытывая ни каких затруднений и даже несколько укрепили свои позиции. В такой интерпретации истории, не каждый раскольничий скит мог укрывать у себя представителей белой армии против отрядов красных. Ита история требует дополнительного изучения.

Помогали раскольники делать революцию или нет, советское правительство решило не афишировать эту помощь, убрав все подтверждающие документы в архив. А потом, как можно рассказывать историю, когда одна религиозная секта, хотя и многочисленная, могла помогать устанавливать советскую власть в стране и бороться против РПЦ. Это не возможно, не смотря на якобы имеющиеся доказательства, и рассматривать историю революции с позиции старообрядцев, требуя при этом сравнительного анализа догматических материалов обоих течений русского провославия. Церковь отделена от государства и требовать признания религиозных догматов не может ни кто.