Ветшающий мир

А пикапчик-то молодчина. Андрей готов был дать ему имя. Немного обкатав, они забили машину под завязку всем необходимым, чтобы им, современным пилигримам, не знать и десятой доли тех неудобств, что испытывали когда-то их средневековые предшественники. Сейчас он смотрел и видел, что на передних колесах совершенно лысая резина. Странно, но на обкатке казалось, что с шинами все в порядке. И как он не заметил? Игорь первым обратил внимание. Опять ткнул носом. Любит подчеркивать ошибки другого. Ладно, дорога великолепна и ничем не уступает европейским хайвеям, ну, может быть, с небольшими минусами, которые видны только профессионалам-дорожникам. И через каждые сто-двести метров ступеньки вниз. Так что до Уссурийска доедут без проблем, а там огромный авторынок – попробуем поменять резину там.

Они ехали только полчаса, когда на заднем сиденье подала голос Надя. Черт возьми, придется делать остановку.

Игорь

Дорога в Уссурийск

Владивосток все еще был в легкой дымке, несмотря на то, что утро почти закончилось. Туман не давал запомнить красоты родного города, который прощался со мной нехотя, с огорчением, как будто не желал оставаться в моей памяти, сердился на меня. Ну что же, он вправе назвать меня предателем. Я и впрямь чувствовал себя им, почему-то был уверен, что никогда сюда не вернусь. Выехать из города у нас получилось намного позже 12 часов при том, что собирались отправиться ранним утром. Мы рассчитывали попасть на авторынок Уссурийска к обеду. Задерживаться там дольше, чем на час, в наши планы не входило. Все-таки Андрей молодец, четко обозначил маршрут. Он сказал, что подходящую резину найдем без труда. Дальше рывок до Хабаровска с небольшими остановками, чтобы сделать кому что приспичит. Ну да, поддакнул я, ведь с нами девушка. Я сказал это нарочито громко, чтобы Надя услышала. Все-таки дружба она такая – любит подтверждения.

Новая, недавно построенная дорога, располагала к тому, чтобы развить хорошую скорость. Через два часа съехали с А-370. Не прошло и 20 минут, как мы увидели первые признаки того, о чем вчера говорил Иисус. Может, мы и не сочли бы за странность все, с чем столкнулись в пути, и отнеслись бы к его словам без всякого внимания, если бы спустя еще минут десять эти странности не стали бы приобретать все более тревожный характер и не выглядели бы как предупредительные знаки, не сулящие ничего хорошего. Нам всем стало ясно, что они, в отличие от дорожных, были сигналами новых для нас угроз, причем настолько явных, что заметить их мог любой внимательный человек безо всякого труда, даже не предупрежденный, как мы. А еще я подумал, что история с шинами выглядела загадочно.

Сразу после обкатки пикапа Андрей сказал, что с машиной все отлично, но уже через минуту ситуация стала иной. Я обратил внимание, что на передних колесах резина напоминает череп, освобожденный от волос и кожи – без намека даже на малейший рельеф.

– Андрей, резина впереди гладкая как яйцо. Вряд ли мы на ней далеко уедем, – кинул я приятелю, как только он объявил о полной готовности пикапа, и увидел его недоуменный взгляд…

На выпад Нади: «А куда он смотрел», – Андрей спокойно велел садиться в машину. Почему я увидел, в каком состоянии шины на колесах, когда Андрей подкатил к нам на отцовском пикапе, а хозяин авто – нет? Торопился? Ну, это странно только теперь, для меня. Сначала я решил не делиться своими подозрениями с Андреем. Слишком они подтверждали его намеки на то, что им следует слушать все, что говорит Иисус. Но тогда какого черта я так отговаривал Андрея взять в компанию Иисуса? Получается, что странности уже присутствуют, и мои опасения насчет него – это просто опасения ревнивца. А коли так, то надо расспросить Андрея поподробнее, если уж признавать верховенство этого чудака Иисуса.

Нам все чаще попадались автомобили, – как во встречном, так и в попутном направлении, двигавшиеся со скоростью, неуместной на этой трассе, как будто был сильный туман, и водители осторожничали, чтобы не допустить столкновения при плохой видимости. В действительности же никакого тумана не было, и обзор был отличным.

Мы продолжали путь в гипнотическом молчании, которое первым нарушил Андрей. Сидя за рулем, он не мог больше делать вид, что не замечает странностей на дороге.

– Асфальт слишком мягкий. Машина плывет, – резко выпалил он. После этого друг неожиданно спокойно сбавил газ и припарковался на обочине. За исключением Иисуса, все вышли и стали всматриваться в дорожное покрытие. И тут же обратили внимание, что были далеко не первыми, кто остановился. Наверно, другие водители тоже тормозят, чтобы посмотреть на трассу.

Андрей нагнулся и без всякого труда вытащил большой кусок покрытия в районе боковой разметки. Все с удивлением смотрели, как он пальцами крошил его, и тот материал, который все еще казался асфальтом, теперь мелкой черной крошкой сыпался обратно на проезжую часть. Каждый не преминул провести собственное исследование – кто-то стучал ногой по дороге, кто-то по примеру Андрея ковырял ее рукой. Эксперименты по исследованию асфальта закончились словами Андрея. Как всегда он сказал их в своей манере – резко и отрывисто:

– С асфальтом покончено. Его нет, – и пробормотал едва слышно.

– Сбывается.

Мы не совсем поняли, что он имел в виду. До меня окончательно дошло, что вчера Иисус намного больше сказал Андрею, чем нам, и теперь я ждал, когда и мы обо всем узнаем. Слова о разрушении, исчезновении всего, которые я услышал от Иисуса, нуждались в расшифровке.

– Не пойму, в чем дело, но асфальт как будто изменил химический состав, – задумчиво продолжил Андрей. – Такое впечатление, что он утратил один из своих компонентов. А может даже…

– …потерял все свойства? – с тревогой закончил за него Женька.

– Да, такое бывает, когда асфальт совсем старый. Но эта дорога построена относительно недавно.

– Трещин или ям на ней не наблюдается, – попробовала высказаться Надя. – Ведь должны же они появиться, если асфальт постарел на несколько лет и стал чем-то другим.

– Ну, если бы по такому покрытию ездили машины несколько лет… да хоть несколько дней… – я попытался развить мысль Андрея. – Если верить Иисусу, то теоретически мы на пути к тому самому разрушению из-за резко ускорившегося хода времени…

– Какая уже к черту теория? Это теперь суровая действительность, – хмуро перебил Женя.

– Да я просто рассуждаю и отвечаю на Надины мысли вслух. Похоже, что временны́е изменения произошли разом, но вот следов их воздействия на окружающую среду или человеческую деятельность пока, кроме этого участка асфальта, не ощущается.

– Ты не прав, Игорь, – не подтвердил мои догадки Андрей. – Это не отдельный участок асфальта в таком состоянии. Думаю, дальше будет то же самое. А если точнее, то еще хуже.

– Значит, скоро дорога окажется разбита машинами окончательно. И к бабке не ходи, – Женька все больше впадал в пессимизм.

– А вот как раз машины ее не разобьют – их нет больше, – возразил Андрей и показал на дорогу, а точнее на ее край. Тут мы тоже обратили внимание, что движение на трассе практически прекратилось, зато вся обочина, сколько мог охватить глаз, была заполнена автомобилями. Но почему-то особой активности их пассажиров не наблюдалось – никто не рассматривал полотно и не ковырял асфальт по нашему примеру, хотя поначалу мы подумали, что все остановились по той же причине, что и мы.

– А что это наш Иисусик из машины не вылез? Ему неинтересно? – язвительно высказалась Надя, и все разом посмотрели через лобовое стекло нашего авто на сидящего на заднем сиденье парня. В глубине салона видно его было плохо, но все равно заметно, что он смотрел на нас безучастно и без всякого интереса.

– Именно об этом он и говорил вчера. Так что до нашего любопытства ему нет дела, – бросил Андрей и коротко помахал Иисусу.

Тот в ответ приподнял растопыренную пятерню, а я приготовился требовать разъяснений. К своему любопытству я всегда относился с уважением и никогда не скидывал его со счетов.

– Мне надо позвонить родным, – сказала Надя и направилась к машине. – Блин, хотела же это сделать вчера, а вы меня отговорили. Я советую поступить также, кстати. Мне это подсказывает женская интуиция, если кому-то интересно.

В этот раз возражать никто не стал, и все двинулись следом за ней.

– Мда, к тому же ехать пора, пока еще хуже не стало, – обронил банальное Андрей. – Это оно? – зачем-то спросил он Иисуса, едва залезши на водительское сиденье.

Прозвучало с упреком, будто вчера не он был главным защитником иисусовой неправдоподобной истории. Иисус, как обычно молчал, не произнес свое привычное «да», а лишь посмотрел в глаза Андрею.

– Ясно, – подытожил Андрей. Похоже, они стали понимать друг друга без слов. В это время Надя уже достала свой мобильник и безуспешно пыталась позвонить. Мы с Женей тоже засуетились в поисках телефонов. Иисус повернулся к девушке и глянул на нее так же, как минуту назад смотрел на Андрея.

– Ну, ответьте же хоть кто-нибудь, возьмите трубку, – бормотала Надя. Она глядела на экран, лихорадочно нажимала кнопки и прикладывала аппарат к уху. На ее глазах стали выступать слезы. Похоже, она была в отчаянии.

– Успокойся. Просто пока нет связи, – я попытался приободрить ее. – Скоро появится.

Насчет того, что связь скоро появится, я был не прав. И понял это, когда внимательно посмотрел на свой «Самсунг». Смартфон показывал полное отсутствие сигнала.

Андрей не стал изображать из себя джентльмена. Он сказал просто:

– Связи нет и больше не будет. Мужская интуиция.

Я напрягся в ожидании Надиных воплей. Не только я, но и все мы с недавних пор увидели ее с совершенно другой стороны. Вопли не заставили себя долго ждать.

– Черт, я не могу поговорить с матерью. Ни с ней, ни с сестрой. Ни с кем. Мои подруги тоже ничего не знают, я не успела им сказать. Мы так быстро уехали.

Надя была близка к истерике. Надо как-то успокоить ее. Вот только как это сделать после слов Андрея? Мне и самому не помешали бы успокоительные. Еще немного и психану вместе с Надей. Я совсем не ожидал такого развития событий и уже пожалел, что не внял словам Иисуса, не догадавшись перед отъездом позвонить родным. Напротив, вчера деятельно поучаствовал в отговаривании от этого Нади: «Зачем раньше времени разводить панику». Я произнес это вслух, чем еще больше усугубил ситуацию. И совершенно зря зачем-то обвинил во всем Иисуса:

– А что, разве нельзя было нам сказать прямо, если ты такой проницательный?

– Интересно, а они живы? – Женькин вопрос был обращен к Иисусу вразрез моему, и от того остался без ответа.

– Думаю да. Скорее всего, да. Но вы можете попрощаться с ними мысленно, – Иисус ответил спокойно, не обращая никакого внимания на общую нервозность. – Ничего изменить уже нельзя. Мы не успеем ни к одному из ваших родственников, даже если прямо сейчас отправимся к кому-нибудь из них на максимальной скорости.

– Жаль отца, очень не хочется оставлять его в одиночестве. Хоть он и заслужил, – медленно и нарочито жестко произнес Андрей.

Из всех нас он единственный, кто сохранял самообладание, или, по крайней мере, пытался делать вид. Я подумал, что, знай я такой расклад, может быть никуда бы и не поехал. И тут же хмыкнул про себя: «Ага. А не я ли первый ему не поверил?»

Я посмотрел на Женьку. Интересно, какие мысли в голове у нашего спортсмена? Может спросить прямо?

– А что думает наш библеист? Есть ли в Священном писании что-то на этот счет? – Я не хотел поддеть его, но мой вопрос прозвучал как издевка. Так получилось. Наверно, хотелось увидеть, что колени трясутся не только у меня. С Надей все ясно. Она оказалась сильно напугана и готова была на любую выходку.

– Не беспокойся. И не надейся, никакого апокалипсиса не будет, – Женька старался держаться оптимистично, но голос выдавал его – там явно проскальзывали дрожащие нотки.

Ну, вот и все. Мы заложники всей этой кутерьмы. И никто из нас не знает, что будет дальше. Я посмотрел на Андрея. Он продолжал строить из себя супермена – типа, ничего не боится, плевать на все, и будь, что будет. Ну-ну, поглядим.

– По местам, – скомандовал Андрей. – Едем.

Мы едва тронулись, как мимо нас по встречной полосе промчался блестящий черный «Геленваген». Он чуть не врезался в нас. «Мерседес» был настолько заметен, что мы проводили его взглядами и еще долго смотрели, как он удаляется на большой скорости, пока совсем не скрылся из виду. А заметен он был потому, что никакого автомобильного движения на дороге больше не было. Проезжая часть оказалась абсолютно пуста, такого здесь не бывает ни глубокой ночью, ни в четыре часа утра. Только припаркованные авто по обочинам. Ни единой машины не наблюдалось ни в одну, ни в другую сторону.

– Странно, он несся по встречке и мог запросто снести нас еще до… – Андрей осекся, посмотрев сначала на Иисуса, потом на нас.

– Может быть, он уснул, – высказался Женька. Спортсмен пытался копировать самообладание Андрея.

– Он сумасшедший, ха-ха! Конечно, чокнутый. Лететь на бешеной скорости прямо на людей.

– Да, уснул и всего делов. Небось, выехал ни свет ни заря, – продолжал отстаивать свою версию Женька, глядя на меня. И уже прямо мне в лицо произнес, – ты бы поосторожнее… – и кивнул в сторону Нади.

Лучше бы он этого не делал. Надя тут же вспыхнула, выдав то, что было у всех на уме:

– А может он умер? Ну да. Конечно, умер! Прямо за рулем, окочурился.

После этого в салоне повисло тягостное молчание. Оно придавило нас, мы продолжили путь в полной тишине, слушая размеренное урчание двигателя. «Мицубиси» был абсолютно безразличен к нашим страхам. Это Надино заявление, хотя ничем и не подтвержденное, высветило еще одну непреложную, тягостную и неизбежную истину, актуальную на данную минуту – люди начали умирать. И символом того был промчавшийся на безумной скорости «Мерседес». Хотя еще вчера такое происшествие никого бы не удивило – вот есть очень дорогой автомобиль, а значит, с большой степенью вероятности, за его рулем присутствует кто-то, кто ничуть не заботится о безопасности окружающих. Но сегодня все было по-другому.

Андрей ехал медленно, и мы наблюдали все ту же картину – множество припаркованных авто на обочине, с той лишь разницей, что все чаще стали встречаться и те, что остановились прямо на проезжей части. Внутри еще живые, но, кажется, уже не вполне нормальные люди. В лучшем случае многие сидели с безучастными лицами и даже вяло разговаривали между собой, не обращая внимания на то, что происходит за стеклами их автомобилей. Кто-то уже спал, кто-то только собирался, пристраиваясь на неудобных сиденьях. Другие – и водители, и пассажиры, находились в каком-то ином, измененном состоянии – сидели или полулежали с закрытыми глазами. Про них наверняка можно было сказать, что они обречены. Похоже, они находились на пути в мир иной, но желания проверить и убедиться в том, что, может быть, они все-таки спят, ни у кого из нас не возникло. Я был уверен, что и Андрей, и спортсмен, и Надя версию со сном отмели, как и я – неестественные для этого позы только подтверждали наши догадки насчет того, живы люди или нет. Мы оказались придавлены увиденным. Я посмотрел на Иисуса – в отличие от нас, его лицо не выражало никаких чувств.

Ехать стало сложнее не только из-за плохого асфальта. Движение все больше затрудняло огромное количество брошенных посреди дороги автомобилей, но до окончательного коллапса и полной непроходимости для езды вперед их, слава Богу, было недостаточно.

– Дальше станет попроще, – обронил Иисус, как бы отвечая на повисший в воцарившемся молчании, но не произнесенный вопрос. Мы поняли его, а потому не стали спрашивать «почему».

Впереди показался Уссурийск, со стороны которого со времен черного «Геленвагена» не проехало ни одного автомобиля, а потому мы спокойно перестроились на встречку, чтобы не утруждать себя объездами попутного транспорта, водители которого заглушили моторы на последней в их жизни стоянке. Из-за такого дисбаланса – попутного транспорта стало больше, чем встречного – рождалась догадка: там, дальше, могло случиться все что угодно, и это, наверняка, произошло со многими.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.