Трио вдвоем

Под утро меня разбудило шлёпанье босых ног по полу. Матрас прогнулся, горячее обнаженное тело перекувырнуло меня на спину и зарылось носом в подмышку.

Вы заметили? Трусы он снять не забыл.

– Ириска, погладь меня по головке. Эмм… по волосам, а не там, где ты подумала, – даже в таком состоянии Вик не изменял самому себе.

– Поняла все как надо. Спи, милый.

Я с нежностью перебирала мягкие волосы, любовалась мускулистой спиной и крепкой задницей, пока он не перекатился на бок. Захватив мою кисть, поцеловал центр ладони и вырубился. Прижавшись к нему вплотную, я засыпала, отчего-то чувствуя себя почти счастливой.

15 сентября, вторник

Должно быть, вам интересно, что же случилось с моим великовозрастным негодником? Все не так уж и страшно. Накануне он заполучил солнечный удар, плескаясь в джакузи без головного убора, хорошо хоть не обгорел, потому что успела намазать его молочком для загара. Знаете, иногда он вел себя как ребенок, оставленный без присмотра безалаберными родителями, и это было бы жутко трогательно, если бы не было так утомительно.

По моему настоянию недотёпа дремал в тенечке до обеда, но прежде чем отправиться на процедуру в спа, я в ультимативной форме загнала его в номер.

– Ириска, я хочу с тобой. Мне скучно-о-о, – он страдальчески заныл мне в спину, когда зашла проведать перед уходом.

– Милый, давай сочетать приятное с полезным. Я ухожу в спа-салон, и это полезно, а ты занимаешься чем-то приятным.

– Не-а, давай сочетать приятное с приятным.

Вик распластался на постели и по-младенчески шевелил в воздухе конечностями, являя собой воплощение умственно недоразвитого Адониса, так сказать, в натуральном виде.

– Ну и как ты себе это представляешь?

– Ты идешь на свою эпиляцию, раздвигаешь ножки, а я сижу напротив и пожираю взглядом твою киску.

– Господи, какой же ты озабоченный пошляк. И в чем приятное для меня?

– Будешь наслаждаться моим восторженным взором, голодной слюной, капающей изо рта, и фантазировать о том, как я вылизываю твою киску.

– Воронов, ты невозможен! Не представляешь, каких душевных сил стоит делить с тобой одну жилплощадь!

Больной в широком понимании этого слова горестно зевнул, шмыгнул носом и по-детски невинно потер пудо́выми кулаками воспаленные зенки. Я обреченно закатила глаза и цокнула языком, затем в сердцах топнула ногой и, подобрав с пола скомканное полотенце, запулила в него. К великому огорчению, промахнулась. Пришлось спешно драпать из номера под звуки конского ржания. Поверьте, ни один мало-мальски уважающий себя арабский скакун не сотворил бы подобного вопиющего безобразия.

* * *

Вечером, измученная оздоровительными процедурами, я вернулась в апартаменты и увидела накрытый к ужину стол в гостиной. Правда, лепестки роз и зажженные свечи отсутствовали.

Эх, не фига не романтик ты, Воронов.

– Ну что, Ириска? Аниме, бейлис со льдом и тирамису с малиной?

Ослепительная улыбка рассеяла полумрак, длинные пальцы привычным жестом отвели со лба непослушную челку. Прекрасный мужчина в честь предстоящего (не)свидания вырядился в кислотно-желтые трусы с парами черных человечков в однозначных позах.

– Не люблю аниме, но на остальное согласна, – я подала голос, закрывшись в спальне, чтобы спокойно переодеться.

– Нет, комбо не разбиваем, – в дверь настойчиво поскреблись. – Есть еще вариант. Водка, порно и котлеты.

– Почему котлеты? – от изумления я запустила обе ноги в одну штанину домашних брючек.

– Хм… Обычно цыпочек смущает порно.

– Да хрен с ним, с порно! Почему котлеты?!

– Мама готовила, когда я болел, – трогательно шмыгнул носом, и сразу захотелось его обнять и приголубить. – Ну, если не хочешь, можем заменить на… Так, сосиски не вариант. Давай стейк?

– Ты же сказал, комбо не разбиваем.

– Я передумал.

Заказывать ничего не стали, обошлись тем, что есть: шампанским и фруктами. Хоть Воронов и пытался изобразить праведное негодование, пыхтел и стонал, все же ему пришлось повиноваться и посмотреть слащавую мелодраму.

Разумеется, и в эту долгую ночь безмятежный сон снова был нарушен без зазрения совести. Вик забрался в постель, потискал мою грудь, игнорируя возмущенные восклицания, поластился, как не в меру бо́рзый щенок, а после этого зарылся носом в волосы и засопел.

16 сентября, среда

Утро выдалось как никогда более умиротворенным. Под сдавленное шипение недавний пациент энергично наглаживал своего королевского питона, прислонившись к изголовью кровати (моей, между прочим). Едва я завозилась и ошеломленно уставилась на грандиозный стояк, одарил затуманенным взором из-под пушистых ресниц и мотнул дурной башкой, предлагая составить компанию.

Блин! Вот же застенчивый подросток на мою голову.

– Утречко! Я быстренько подрочу, – белобрысую морду осветила искренняя улыбка. – Ты же не против?

Так ты уже это делаешь.

Вот и что прикажете с ним делать?

Потеряв дар речи, я не выдавила ни слова и неопределенно махнула кистью. Вик довольно осклабился и продолжил безобидное занятие. Отказавшись от щедрого предложения присоединиться, тем не менее вытаращилась на впечатляюще длинное и толстое хозяйство, не упуская возможности рассмотреть хорошенечко. Повторюсь: там было на что посмотреть. Просто не смогла взять себя в руки и отвернуться, как бы недвусмысленно это не прозвучало. Я же не дура.

Меня бросало то в жар, то в холод, лоб покрылся испариной, во рту пересохло. Это выглядело порочно, развратно и, черт побери, соблазнительно. Куда в тот момент испарилась скромная девушка со скудным жизненным опытом? Потряхивало от возбуждения, между ног томительно распирало, трепетало под ложечкой и почему-то ломило поясницу. Грудь отяжелела, под тонкой тканью топа топорщились соски.

Чем все закончилось? Закончилось более чем успешно: мускулистое тело вдруг напружинилось, кулак заскользил чаще, замедлился и… раздалось низкое рычание.

– Анька, спасибо, что… что была со мной в этот час.

Хриплый ироничный шепот привел в чувство. Приподнявшись на локте, я протерла глаза, потянулась за бутылкой воды на дальнем краю тумбочки и едва не свалилась на пол. Воронов же так и остался сидеть с блаженным выражением на лице.

Вот черт! За что мне вот это вот все?

Подвергаться самобичеванию смысла не было. Надо было соображать, как выпутаться из дерьмовой ситуации, и соображать очень быстро.

– Охренеть как круто.

– Не привыкай, милый. Акция одноразовая, в рамках благотворительности.

– Фигасе, благотворительность… Да у меня чуть мозг со спермой не вытек. И часто ты так меценатствуешь?

– Нет.

Вообще-то впервые, но ему знать об этом не стоило.

– Черт, Ириска. Это печально. Но помни: если что, на пособие я первый в очереди.

Я ринулась в ванную комнату, чтобы успеть защелкнуть замок и, затаившись в уголочке на унитазе, хорошенько все обдумать. Оставалась пара сраных секунд, и вот оно – спасение, но Вик оказался проворнее. Схватил меня за предплечье, дернул назад и повалил на постель.

– Э нет, кнопка. На твоем месте я бы не убегал, а восхитился моими талантами в…

– Ага, размечтался.

– Тогда щекотушки.

В попытке вывернуться из стального захвата, я пнула коленом в накачанный пресс – естественно, особого вреда не нанесла, – а когда тяжеленная туша навалилась сверху, звезданула ладонью по лбу.

– Ай! – возмутившись, потер ушибленное место. – Хватит драться!

Не растерявшись, я воспользовалась недолгим замешательством, оттолкнула его и удрала без оглядки. Логично, что заперлась, прежде чем раздеться и войти в душевую кабину, но разве озабоченного красавчика это когда-нибудь останавливало?

Воронов каким-то чудом взломал дверь, под шум воды просочился бочком, заключил в кольцо рук и начал смывать мыльную пену. Бренная плоть подвела, откликнулась замиранием сердца и мурашками. Дальше, опустившись на колени, использовал по назначению свой болтливый язык. Я даже и пискнуть не успела, как свернувшаяся внизу живота спираль горячо распрямилась. Это было подобно фейерверку.

К тому же помимо острых ощущений, испытала ни с чем не сравнимое удовольствие от сердитого шиканья Вика, которому едва не сняла скальп, изо всех сил вцепившись в лохматую шевелюру.

– Ай! Ну сейчас-то за что?.. – потирая саднившую черепушку, вскочил, поскользнулся и едва не шлепнулся на задницу.

– Сам облажался, – ехидно буркнула я. – Я тебя не звала.

– Ага. Отнекиваешься, а голосок-то подрагивает, – стиснул в объятиях и чмокнул в нос.

– Сам дурак, – отчего-то стало неловко.

– Ну, дурак не дурак, а скулила ты знатно, – горделиво сияя, солнечный мальчик выбрался наружу, передал мне полотенце и как был мокрым, так и потопал к выходу, добавив через плечо. – Пойдем уже пожрем.

* * *

– Ириска, собирайся, едем на дикий пляж. Свежий воздух, чистое море, деревья там всякие, горы. Фруктами тебя накормим до отвала. И кое-чем еще… – перехватив настороженный взгляд, Вик легонько подтолкнул меня локтем в бок и подмигнул с улыбочкой, а я как обычно залипла на очаровательных ямочках. – Не, ну не захочешь, просто поболтаем. Надо же будет чем-то рты занимать.

– Это далеко?

– Десять минут черепашьим шагом. Домчу с ветерком за пять.

Действительно, мы добрались до пляжа шустрее, чем я предполагала, и угнездились под зонтом, предоставленным заботливой девушкой-администратором. Она с самого приезда кокетливо улыбалась Воронову и проявляла всяческие знаки внимания.

По дороге я закатила пристрастный допрос, возмутившись такой беспардонностью, на что благочестивый сосед после яростного гоготания объяснил, что девица считает меня нелюдимой сестренкой, которая ездит отдыхать только в сопровождении брата. Тогда я демонстративно надулась, а он снова заржал, не подозревая, что обида была самой что ни на есть настоящей.

Солнце, чистое море, свежий воздух, зелень – все, как обещал Вик, – плюс вдохновенный массаж с миндальным маслом. Кстати, бикини я снять не позволила. До невозможности сексуальный и чересчур голый златовласый плейбой нырял с разбега (хозяйство при этом задорно болталось из стороны в сторону), а я наблюдала.

Что еще нужно для идеального отдыха? Правильно, определенность, но её-то как раз и не было. С Вороновым день можно было считать за неделю, и нереально предугадать, что он выкинет в следующий момент.

Только-только я улеглась под тент, побарахтавшись на мелководье, а красавчик-подлюка совершил заплыв метров на стопятьсот и обратно, зазвонил телефон. Он расхаживал по кромке воды, хмурился, иногда останавливался, пускал блинчики из плоских камешков, размахивал руками, снова хмурился, матерился и после десяти минут экспрессивного разговора отключился, глубоко вздохнул и явился с повинной.

– Эмм… только не ругайся, хорошо?

Присел на корточки, почти доставая висюлькой до полотенца, почесал в затылке, округлил небесно-голубые глаза и смешно наморщил нос. Я милостиво кивнула и отложила книгу, усаживаясь по-турецки.

– Мля-я, кнопка, мне надо… – заметив недобрый прищур, поднял руки вверх, сдаваясь на милость, и на всякий пожарный освежил мою память. – Ань, ты обещала не ругаться. Надо сгонять в Москву на два дня.

Я не смогла скрыть разочарования, как ни старалась. Погрустнела и принялась строить пирамидку из гальки, чтобы не заплакать. Черт, вот уж не думала, что подобная новость так меня расстроит.

– Ань… ну Ань, – Вики убрал со лба прилипшую челку и поковырял пальцем мою коленку. – Ну не реви. Я скоро вернусь, и зажжём не по-детски. Веришь?

– Нет.

– А вот это ты зря.

Что я могла сказать? Как надо было отреагировать? Мы ни о чем не договаривались, не давали ни обещаний, ни клятв про «и в горе и в радости». По сути, были друг другу никем. Так, волею случая встречные одиночества.

Не проронив ни слова, я просто встала и, обжигая ступни раскаленным песком, со слезами на глазах начала собирать вещи.

– Ириска, не спеши ты так. Давай я машину оставлю, а сам на… Да ёшкин кот, ты ж не водишь. Хорошо, давай за тобой приедет водитель. Не проблема, примчится молниеносно.

– Нет, я с тобой, – со злостью швыряла барахло в сумку. – Я же нелюдимая сестра, и без брата не выживу. Забыл?

В номере я не пошла в душ и даже не переоделась, осталась в купальнике, чтобы успеть проводить Вика. Пока он извлекал из кучи дорогущего шмотья и облачался в брюки-карго, футболку и худи с косой застежкой, стояла в гостиной с потерянным видом, стиснув зубы, чтобы окончательно не разреветься, а потом буркнула сухое «пока» и помахала на прощание.

– Ириска, подожди!

Красавчик перехватил меня по пути в спальню, пригвоздил к стене и, не отводя темнеющего взгляда, медленно спустил с плеч бретельки. Я замерла как вкопанная, не в силах пошевелиться, ощущая биение пульса где-то в пятках. Он обхватил за талию и скользнул в рот кончиком языка. Кровь прилила к лицу, ноги подкосились, а сердце заныло. Обвив жилистую шею руками, чтобы не упасть, я запустила пальцы в пахнущие солнцем пряди. Он подсадил меня под ягодицы, вклинился бедрами между ног и, неистово целуя, ритмично вбивался с глухими стонами, а я вскрикивала и покусывала настойчивые губы.

Знаете, именно тогда я официально потеряла голову от обольстительного мерзавца и готова была отдаться прямо там, но у него по чистой случайности не было времени. И хорошо. Если бы мы переспали, а подлюка в отъезде отодрал другую, да еще и растрындел об этом (а он мог со своей непосредственностью), мне было бы дико больно.

– Ань, дождись меня, – расстроенный предстоящим расставанием, он бессильно зарычал, уперся лбом в мой, на мгновение затаил дыхание и с трудом отстранился. – Пожалуйста, скажи да.

Будучи не в восторге от предстоящего расставания, смотрел на меня с мольбой, как на хрупкую драгоценность, как будто я предавала смысл его личной Вселенной, как будто только я в тот момент имела значение. И это было так чувственно и проникновенно, что к горлу подступил колючий комок.

– Да, – я окончательно попрощалась с разумом.

– Что ж, пора ехать. Эх, кнопка, – вот романтика и закончилась, – придется и дальше тоскливо стирать ладони в кровь.

Вик взял меня за руку и не отпускал до последнего, словно боялся, что я вот-вот растаю в воздухе без следа. Перед тем, как плюхнуться на заднее сидение такси, крепко обнял, поцеловал в макушку и пообещал вернуться так скоро, что я не успею соскучиться.

17 – 18 сентября, четверг – пятница

Воронов только по утро коротко написал, что долетел. Спасибо и на этом. После завтрака я хотела позагорать, но небо окрасилось в серый; решила съездить на тот же пляж, но стал накрапывать дождь. Возникла мысль отправиться на обзорную экскурсию, насладиться окрестными видами хотя бы из окна минивэна, даже раздобыла на ресепшен контакты гида, но и пальцем не пошевелила, чтобы договориться о встрече. Вернулась в номер и шлепнулась на постель, которая, к глубочайшему разочарованию, Виком уже не пахла, потому что белье здесь меняли ежедневно.

Мобильный зажужжал внезапно и совершенно некстати. Вообще-то даже не помню, чем занималась, но вызов был точно не к месту. И знаете почему? Он был не от того, кого желала услышать, зато на другом конце провода отозвался бесцветный голос Матвеева. Бывший просил прощения, клялся и божился, что больше ни с кем и никогда, уверял, что весь исстрадался, что я ему нужна, короче, нес поэтичную ерунду, которая еще неделю назад могла бы меня осчастливить. И дело было не в обидах, не в злости и ревности, не в стремлении устроить проверку на вшивость. Нет. Просто за нескольких дней с Виктором Вороновым я как будто прожила целую жизнь: яркую, увлекательную, раньше недоступную. Не придумав ничего путного, скрепя сердце все-таки пообещала Яну вернуться домой и во всем разобраться.

Официант доставил шоколадное фондю с фруктами и ледяное шампанское (не иначе как широкий жест солнечного мальчика), и только я настроилась на приятный вечер в компании душещипательной мелодрамы, как телефон снова ожил.

От кого посыпались сообщения, гадать не стоило, потому что так поступала моя дорогая подруга Тори. Два-три слова в каждом послании, так как в полном предложении для нее было слишком много букв. Клиповое мышление во плоти́. И если вы вдруг решили, что я осуждаю подругу, поверьте – это не так. Она прекрасна в своей незатейливости, и пытаться ее изменить бесчеловечнее, чем пнуть беспомощного котенка кованным сапогом (слова Воронова, не мои).

Так вот, моя любознательная соседка из квартиры напротив отчиталась в том, что следила за Матвеевым – надолго ли уходил, с кем вернулся, кто навещал, – но ничего предосудительного не выявила. Полюбопытствовала, не затрахал ли братец-очаровашка мне мозги, на что я ответила лаконичным «нет» и на этом свернула тему.

Потом поступил вызов от мамы. Она поделилась впечатлениями от поездки куда-то там в прошлые выходные, о том, что с папой видели и что купили, в каком кафе посидели и что заказали. В самом конце поинтересовалась, в Москве ли я, дождалась остроумной реплики в виде «нет, не в Москве» и отключилась.

Вот так и прошел насыщенный событиями день без Вика.

* * *

Второе утро без моего ветреного кавалера встретило мягким обволакивающим теплом и ароматом морского бриза. Казалось бы, вот он – прекрасный повод для прогулки, но я снова не сдвинулась с места. Настроения не было никакого. Слонялась без дела по номеру, потерянно бродила по территории, даже воспользовалась услугами массажистки – крохотной тайки с кривозубой улыбкой, называвшей меня мадам, – но удовлетворения так и не обрела.

Все было не то и не так.

Мобильный почти не выпускала из рук, косилась на экран каждые пять минут, ждала весточки от сами знаете кого. Он объявился ближе к полуночи, точнее, не объявился, а написал.

«Ириска, кнопочка моя! Прилечу завтра. Развлекайся».

От первой фразы сердце забилось чаще, от второй я безоговорочно сникла, а третья вызвала раздражение и обиду.

Развлекаться совсем не хотелось.

Без Воронова время не бежало, а пузырилось клейкой массой. Все вокруг становилось зыбким, теряло четкость очертаний, как в преддверии сумерек. Он всегда искрился задором, как радужный пони, отражался в восхищенных взглядах солнечным зайчиком, согревал и щедро одаривал радостью. Едва он входил в помещение, лучезарная улыбка с ямочками и объятия нараспашку порождали ощущение собственной исключительности.

И это становилось сильнейшим наркотиком, вызывало привыкание с первой дозы.

А потом Вик исчезал в никуда, унося с собой буйство красок и веселый кураж, и наступало отрезвление, принося с собой горечь утраты.

Вам интересны мои душевные томления? Нет? Простите, накипело.

Тогда к чему это я? К тому, что к вечеру второго дня без него началась адская ломка.

19 сентября, суббота

Радужный пони позвонил прямо из аэропорта в каком-то взбудораженном состоянии и объявил, что в двадцать два ноль-ноль возле лагуны меня встретит водитель и отвезет куда надо. На вопрос, какого рода будет мероприятие и как одеваться, поржал, сказал, что дресс-кода там нет, но поставил условие: чтобы легко снималось.

В двадцать два тридцать я вошла в пафосный ресторан, похвалив себя за то, что нарядилась в пудрово-розовое коктейльное платье с пышной юбкой, приобретенное в прошлом году на распродаже для новогоднего корпоратива. Может, оно и не было таким стильным, как наряды присутствующих дам, зато прекрасно сочеталось по цвету с сизым костюмом в пижамном стиле моего неотразимого сердцееда (кто не понял – погуглите). С фигурно растрепанной шевелюрой и двухдневной щетиной он выглядел более мужественным, брутальным, взрослым и, чего уж скрывать, вызывающе сногсшибательным.

– Ириска, кнопочка моя! Как же я скучал!

Он устремился навстречу, сграбастал в охапку, и смешавшиеся ароматы сладкого мандарина, мха и слегка вспотевшей кожи приятно пощекотали ноздри.

– Вик, какой ты красивый!

– Хм… Только сейчас заметила?

– Я имею в виду костюм.

– А-а-а… Ну да, в нем я невероятно обворожителен. Сама понимаешь: главную драгоценность в классических брюках хрен спрячешь.

Мой приземленный спутник засмеялся, приподнял меня над полом и закружил тропическим ураганом по имени Вик. А дальше: обильные возлияния, бесконечные обнимашки и неприлично грязные танцы.