Нежный анал для Ани

– Ви-и-к, – я почуяла неладное, когда Воронов отошел от конторки, – почему ключ один?

– Ириска, не переживай. У них последний номер остался, но там две кроватки. И к тому же я джентльмен, а настоящий джентльмен не вскочит, если цыпочка не захочет. Так что твоя честь будет не тронута, – от белозубой улыбки с очаровательными ямочками тревога чуточку отпустила, но тут же нахлынула, когда мужчина совершил коронный подкат. – Пока не будет.

Наверное, я побледнела, потому что он успокаивающе потрепал меня по волосам, достал из багажника дорожные сумки и махнул рукой, предлагая присоединиться.

– Анька, да не паникуй. Если что, нажалуешься Тори. Она ж мне голову отгрызет, ты ее знаешь.

Вот это был убедительный довод, так как в талантах подруги я нисколько не сомневалась.

* * *

Мансардный номер оказался довольно просторным и уютным. Заняв на всякий случай ближайшую к двери кровать, я откопала косметичку, пижаму и стрелой понеслась в душ, опередив Вика ровно на два шага. С торжествующим визгом щелкнув замком, стащила с затекшего тела одежду, блаженно застонала, и тут же вздрогнула от настырного стука.

– Ириска, если ты продолжишь издавать вот такие непристойные звуки, ворвусь и вытащу из штанов последний аргумент! И это послужит достаточным оправданием. Догадываешься, для чего?

Больше я ни разу не пикнула, старалась не греметь пузырьками и вроде бы даже дышала урывками. Завершив водные процедуры, бесшумно как мышка приоткрыла дверь, осмотрелась, с облегчением выдохнула (Воронова в номере не было), юркнула в постель, укрылась по шею и притворилась спящей. Однако сна не было ни в одном глазу, и я промаялась примерно час, судя по занимавшемуся рассвету. Вдруг в коридоре раздался девичий смех, глухие шаги, и вскоре скрипнула дверь.

– Ириска, дрыхнешь?

Естественно, я не ответила. Шорохи, шелест воды, довольное мурлыканье, а потом босые ноги прошлепали к соседней койке. Ресницы сами собой дрогнули (ох уж это нездоровое любопытство), и сквозь узенькую щелочку я разглядела очертания аппетитной задницы, аппетитной и чертовски… голой. Хотела бы рассмотреть ее в мельчайших подробностях, но мужчина шустро развернулся и одним прыжком очутился у моей кровати. Честное слово, это вышло само собой! Я распахнула одновременно и рот, и глазищи, потому что прямо передо мной болтался розовый член, чертовски голый и чертовски… огромный.

Так вот ты какой, размер XXL.

– Да, Анька! Я так и знал! А чего это ты не спишь? Ой-ой, какая милая пижамка.

Я ахнула, когда одеяло было отброшено, и, неуклюже перекатившись на другой бок, поджала колени к животу, защищая все самое ценное. Матрас угрожающе прогнулся, пышущее жаром тело пристроилось вплотную к моему, тяжелая рука обвила талию, а к ягодицам прижалось длинное и толстое сокровище моего спутника. Попыталась отползти, но не тут то было.

– Давай-ка поспим, – он сгреб меня в охапку и закинул полусогнутую ногу на бедро, – а то не доедем.

– Чем плоха твоя кровать?

– Я башкой о потолок бьюсь.

– Лежа?!

– Хоть стоя, хоть лежа. С тобой теплее, кнопка.

– Кнопка? – со злобным шипением я заелозила, отодвигаясь подальше.

– Только мелкие кнопки спят в пижамках с котятами, – совершенно некстати твердеющее нечто потерлось о попу. – И перестань вертеться. Тебе повезло, что мое одноглазое Лихо только что насладилось женской киской.

Так вот где пропадал мой замкнутый, молчаливый водитель.

Я присмирела, оцепенела, чтобы не будить лихо, пока оно тихо, и молилась божеству-покровителю бездомных скиталиц, чтобы путешествие, полное ловушек, подводных камней и опасностей, завершилось с минимальными потерями.

12 сентября, суббота

Ох, напрасно я взывала к высшим силам. Все было впустую и все сложнее было сохранять девичью честь. Меня разбудили большая ладонь, которая, пробравшись под майку, беззастенчиво лапала грудь, и восставший член, упиравшийся в копчик. Если вам режет глаз слово «восставший» или типа того, не обессудьте. Помните про моего папу?

– Ириска, я знаю, что ты не спишь. У тебя дыхание сбилось, – кисть опустилась ниже и двумя пальцами пробралась под резинку штанов.

– Твой кабачок упирается мне в спину, – я отшвырнула руку.

– Ага.

– И все? Ни попросить прощения, ни отползти?

– Зачем? Это, между прочим, комплимент, потому что стояк – исключительно твоя заслуга.

– Вик! Ты извращенец!

– Ладно, не кипятись, кнопка, – Воронов перекатился через меня, распластав по матрасу, разок толкнулся (сами знаете для чего), сполз на пол и тут же выпрямился, являя себя во всей красе. – Да, я жуткий извращенец. Предупреждаю на тот случай, если аморальная часть моей личности пока вызывает сомнения.

Ого! Вздыбленный ствол был всем девкам на загляденье. Немного загнутый кверху, с крупной нежно-розовой головкой и синими лучиками вен, он смотрел мне в самую душу, плутовато прищурившись. О боги, даже пенис у него был жизнерадостным! Я не уверена, так как была занята любованием, но, по-моему, облизнулась и сглотнула слюну.

Словно насмехаясь (собственно, почему словно?), извращенец эффектно покачал бедрами, отчего идеально выбритые причиндалы чуть не заехали мне по носу, и скрылся в ванной комнате. У меня отлегло от сердца, но, к сожалению, всего лишь на короткий срок. В попытке уберечь хрупкое целомудрие я взяла на себя смелость покопаться в вещах Вика, отыскала чистые боксеры и футболку и, приоткрыв дверь, оставила на раковине. А что? Пусть одевается там.

– Ну ты, конечно, затейница.

План провалился. Едва я успела напялить джинсы и майку с длинным рукавом, мой скромный попутчик возник на пороге в клубах пара без единой ниточки на распаренном теле, вытирая полотенцем роскошную шевелюру. Чуть подсушенная длинная челка лезла в глаза, и он сдувал ее целеустремленно, но безуспешно. Я решила проявить участие и отвела прядь, за что он благодарно боднул меня в лоб, а потом под влиянием импульса провела пальцами по горизонтальным штангам в сосках.

– М-м-м… Обычно женские руки опускаются ниже, – он нащупал одежду за спиной. – А знаешь, кнопка, у меня еще и головка проколота, – самолюбованию не было предела. – Принц Альберт…

– Кто такой Альберт? И за что он тебя проколол? – я съязвила, прекрасно понимая, о чем он говорит.

– Мля-я, кнопочка, ты прямо дитя непорочное. Пирсинг моего жгучего перчика. Если хочешь посмотреть, так я быстро банан вставлю.

– Нет!!! – мне и так было достаточно наглядной демонстрации его мужской мощи. – И я тебе на кнопка! Видишь, – от греха подальше застегнула верхнюю пуговицу полосатой хенли, – это не пижама.

– Твоя правда, Ириска.

Воронов принарядился, подхватил сумки, свободной рукой обнял меня за плечи и чмокнул в щеку.

– Может, пожрем уже? Я дико голодный!

Естественно, он не был бы самим собой, если бы живописно не поиграл бровями.

* * *

Восемь часов в машине с краткими остановками на заправках стали тем еще испытанием, и когда мое хрупкое тельце вконец одеревенело, я запросилась на волю. Вик отыскал в приложении придорожный мотель с неплохим рейтингом, позвонил и под моим жестким контролем запросил два номера.

Блин! За этим подлюкой нужен глаз да глаз.

Уже на месте я узнала, что пока ходила в туалет, он успел перебронировать на один.

– Ириска, ты режешь сардельки с жутко свирепой мордочкой. Вот смотрю, и мороз по коже, а на душе скребут кошки. Поверь, я очень ранимый.

Во время позднего ужина я демонстративно молчала, наказывая за самоуправство, так как отдельную комнату мне не предоставили, сославшись на стопроцентную загрузку.

– Знаешь, у меня живое воображение, – мой робкий сосед по комнате продолжал несмотря на бойкот, потому что терзать колбаски не прекратила. – Представляю, как ты кромсаешь беззащитное Лихо. Оно трусливо сжимается, а я катастрофически быстро теряю всю свою мужественность. Бр-р-р!

Я мстительно сузила глаза, но Воронова это мало тронуло. Отклонившись назад, он жонглировал воображаемыми мячиками, а затем швырнул один из них мне в лицо и заливисто рассмеялся, когда я непроизвольно зажмурилась и, согнувшись в три погибели, съехала под стол.

– Очень смешно, Вик!

– Ладно. Ладно! – на губах появилась ухмылка, больше походившая на волчий оскал, и он поднял руки вверх, признавая поражение. – Я к тебе сегодня приставать на буду, даже проложу между нами подушку.

– У нас что, одна кровать?!

В этот раз промолчал Вик, что само по себе представлялось немыслимым, только беспечно пожал плечами. К моему изумлению, он сдержал обещание: разделил постель одеялом, скрутив свою половину валиком, а сам вольготно раскинулся на спине нагишом.

13 сентября, воскресенье

А потом наступило бодрое утро.

Вик проснулся раньше меня и плескался в душе, оставив дверь приоткрытой. Разлепив ресницы, я зашипела, потому что глаза чесались и слезились, как будто под веки насыпали песок. Наплевав на приличия, помчалась к раковине, умылась, вгляделась в отражение и выругалась, обнаружив кое-где бледно-серые разводы туши.

Зачем я вчера накрасилась? Для кого?

Ох, не к добру это, не к добру.

Рассеянно обведя взором тесное помещение, боковым зрением зацепила странное копошение в душевой кабине. Плотно обхватив объемный стержень, кулак скользил снизу-вверх, и каждый раз большой палец обводил по кругу налитую головку. Кривая ухмылка и хитрый взгляд пронзали насквозь, скручивая низ живота горячими спазмами.

Вы думаете, я отпрянула, брезгливо сморщилась и выбежала из комнаты с криками «Помогите»? Ага, конечно, едва унесла ноги (простите, ничего личного, но тон издевательский).

Все было не так.

Я как зачарованная подошла ближе, прильнула носом к стеклу и наблюдала, покусывая губы. Ведь я не делала ничего плохого, да? Он смотрел на меня, а я смотрела на стоявший колом член и ощущала дикое, дикое, дикое возбуждение. Вдруг ладонь крепко стиснула мошонку, другая сделала несколько коротких рывков, утробное рычание эхом отразилось от стен, и густая сперма выстрелила ровно туда, где находилась моя промежность. А вот потом я сорвалась с места и стрелой понеслась прочь из номера прямо в пижаме.

За завтраком сидела как в воду опущенная, вяло ковыряясь в тарелке, и упорно отводила глаза. Мне было стыдно, как будто я все-таки сделала что-то предосудительное.

Воронов поначалу старательно меня обхаживал: подливал кофе, подсовывал под нос свежую выпечку, даже отыскал где-то мини-сосиски и предложил нашинковать соломкой. В конце концов сообразив, что все усилия напрасны, он обиженно надулся, швырнул салфетку на стол и удалился, невнятно бубня себе под нос.

– Ириска, поехали! – нарисовавшись под окном номера спустя полчаса, Вик как ни в чем не бывало ликующе объявил. – Все, случка случилась, и тебе ничего не угрожает!

– Серьезно?

Я высунула любопытный нос на улицу. Засранец, он точно знал, чем меня пронять.

– Нет.

– Врешь?

– Ага.

Мой изобретательный спутник заранее погрузил вещи в багажник, поэтому я налегке выбежала на улицу прямо в пылкие объятия.

– Такими вещами не шутят, – продолжил он, распахивая пассажирскую дверь. – Жаль, дама торопилась, – скользнул на водительское сидение, – а то скучать бы тебе у оконца, обсасывая кончик косы и кусая локти, – задумчиво постучал пальцами по торпеде. – Кстати, про обсасывание… Анька, мля, да что случилось?!

– Ничего.

– Ясно. Сама придумала, сама обиделась. Чего тут страшного? Всего-то попала на сеанс теребилдинга. В первый раз, что ли? – навалился грудью на руль и отвел мои волосы назад, чтобы заглянуть в лицо. – Ань, серьезно?! Ой-ой…

Прикусив язык, Воронов вырулил с парковки на трассу и оставил меня в покое на целых полтора (!) часа. Видимо, дольше не смог, но всю оставшуюся дорогу молол всякую чепуху, и я постепенно оттаяла.

И знаете, что я в итоге придумала и на что обиделась? Мне чертовски понравилось то, что произошло в душе, меня это взбудоражило и навело на всякие непристойные мысли, но это было как-то… неправильно.

Нет, не подумайте, я совсем не ханжа, просто Ян был первым и единственным, и с ним было хорошо, но то, что ощутила сегодня, подсматривая за едва знакомым мужчиной, вызвало всплеск эмоций и вихрь откровенной похоти. Это открытие надолго выбило из колеи, но поделиться я ни с кем не могла. До Тори не дозвонилась, с мамой, простите, мы такое не обсуждали, подружки детства были теми еще кисейными барышнями, с Яном (без вариантов) и с Виком (по понятным причинам) поговорить не могла.

В общем, день определенно не задался.

* * *

На последней остановке перед серпантином я наконец-то озаботилась выбором жилья. Цены были прямо-таки непомерными. Думаю, отдых в Турции обошелся бы дешевле в учетом перелета и страховки. И трансфера. И сувениров. Отправляясь в свободное плавание, совсем позабыла про бархатный сезон, черт бы его побрал. Я уже вовсю хлюпала носом, раз за разом пролистывая трясущимися руками одну и ту же подборку дешевых гостевых домиков, когда на соседнее кресло плюхнулся мой беззаботный спутник.

– Ириска, ты чего это?

– Да так… жилье ищу-у-у…

– Эй, кнопка. Я сейчас тоже заплачу, если не скажешь, в чем проблема.

– Мне жить негде-е-е… – из горла вырвался то ли жалобный вздох, то ли всхлип.

Захотелось вернуться в детство и спрятать лицо на папиной груди, но за неимением родительской поддержки пришлось перепачкать горючими слезами лавандовую майку-алкоголичку Виктора Воронова.

– Ш-ш-ш… Кнопочка, как это жить негде? Нас с тобой ждет люкс с двумя спальнями. Конечно, я предпочел бы кувыркаться в одной, но ты так яростно охраняешь свою симпатичную попку, что придется воспользоваться методом последовательного приближения. Я ж не насильник какой.

– Я с тобой жить не стану.

– Еще как станешь.

– Нет.

– Ириска, я как банный веник, прилип – хрен отстану. Соглашайся по-хорошему.

– Там хоть красиво?

– О да, тебе точно понравится.

Жуликоватая усмешка вызвала смутные сомнения, но я предпочла на этом не зацикливаться. А зря, надо было внять голосу разума.

* * *

В таких отелях я не бывала ни разу, да что там не бывала, даже представления не имела, а уж тем более не мечтала. На компактной огороженной территории, утопающей в зелени, в отдалении друг от друга располагались несколько двухэтажных коттеджей. На берегу искусственной лагуны с каменистым дном стояло круглое здание из белого кирпича с красной покатой крышей. Там находились стойка ресепшен, СПА-комплекс и ресторан. По периметру участка извилистыми ручьями петлял бассейн, опоясывая мраморную чашу-джакузи у каждого домика.

Горбатые мостики, подвесные качели и гамаки среди цветущих чайных кустов, зоны отдыха с мягкими шезлонгами, навесами от солнца и деревянными тележками с минибаром – для стороннего наблюдателя все как в первоклассном отеле. Давайте внесем ясность: для стороннего наблюдателя.

Пока Вик флиртовал с администратором, я прошла по узкой дорожке между двумя высоченными соснами и остолбенела. Плавно изогнутые скамьи диковинной формы, стальные треноги с кожаными подушками, укороченные массажные столы с подставками для ног, решетки с цепями и наручниками, а еще (о, боже!) деревянная дыба с отверстиями для шеи и рук.

Я рванула к машине, с ужасом оглядываясь через плечо, как будто меня преследовал кровожадный маньяк, чтобы утащить в свою маньяческую нору, пропахшую кровью и спермой. Столкнувшись около машины с красавцем-подлюкой, взвизгнула, а потом злобно зашипела.

– Воронов, ты куда меня приволок?!

– Ой, а я тебе не сказал? – невинно похлопав ресницами, он проследил за моим испуганным взглядом, ухмыльнулся и потрепал по макушке. – Частный секс-отель, только для своих. Возрастной рейтинг двадцать один плюс. Можно дрочить, мастурбировать и спариваться где угодно, когда угодно и с кем угодно, никто слова не скажет и советами не замучает. Мимо пройдут или тихо посмотрят, а может и присоединятся. Все по желанию и согласию.

– Вик!

– Ань!

Я недвусмысленно покрутила пальцем у виска, отобрала у него дорожную сумку и, наплевав на чемодан, поспешно засеменила к подъездной дорожке.

– Ириска! – Воронов нагнал в два шага, обхватил за талию и привлек к себе. – Ну прости, кнопочка. Вот уж не думал, что ты такая впечатлительная, прямо как девственница. Ты же не девственница? – я отрицательно качнула головой. – Жаль, обожаю быть первым. Так сколько любовников у тебя было?

– Ты уже спрашивал.

Вырваться не удалось, и я бессильно обмякла. Усталость и нервная взвинченность брали свое.

– Спрашивал, а ты не ответила.

– Один, – уныло пробормотала с тяжелым вздохом.

– Да ладно? – он даже отстранился и вытянул шею, чтобы заглянуть мне в лицо. – Как же ты выжила в суровом мире мужчин?

– С трудом. Так почему все-таки сюда?

– А почему бы и нет? Я охренеть в каком восторге.

– Господи, если б я знала, что ты настолько безумен…

– Хм… Думал, ты убедилась в том, что я и здравый рассудок – несовместимые понятия, – чмокнув меня в нос, переспросил для очистки совести. – Ты ведь поняла? Да?

– Теперь поняла, но здесь не останусь. Отпусти.

– Ань, не пузырись. Во-первых, ты со мной…

– Вот этого-то я и боюсь.

– Я же говорил, со мной секс только по желанию и согласию.

– И в чем разница?

– Желание не гарантирует согласие. Например, можно быть педофилом, но сопротивляться соблазну и обходить малышей стороной. Кстати, я не педофил. Согласие, в свою очередь, не гарантирует желание. Например, проститутки соглашаются, но только за деньги. Кстати, я их услугами не пользуюсь. Лично мне нужен полный комплект у обоих партнеров, понимаешь? – Вик задрал мою голову, провел большими пальцами по скулам и поцеловал смущенно зажмуренные веки. – Или у троих, или у четверых, или… – осекся, едва я пугливо выпучила глаза. – Короче, как фишка ляжет. А иначе никак.

– Я тебя ненавижу!

– А я тебя нет. Вообще, ты знала, что привлекательным мужчинам нельзя доверять?

– Теперь я тебе точно не доверяю.

– Вот это ты зря. Я к привлекательным не отношусь, так что безвреден.

– Да ладно!

– Я чертовски сексуальный красавчик. Огромная, знаешь ли, разница, – он старался выглядеть серьезным, но уголки губ предательски ползли вверх. – Пойдем, Ириска, покажем тебе постельку. Если не влюбишься в нее с первого взгляда, отвезу куда скажешь.

К постельке меня даже подталкивать не пришлось. Огромная, с высоким изголовьем и затейливо расшитым покрывалом в изножье, она так и манила к себе кремовым атласным бельем. Я быстренько расшнуровала кеды, с разбегу плюхнулась на нее с довольным стоном и, прижав к животу самую большую подушку, свернулась клубком.

– Ириска, ты собралась дрыхнуть?

Воронов так и не переступил порог (как вампир, которого не пригласили), в ответ на мое благодарное «угу» почесал в затылке, оставил карточку от номера на комоде и вышел, прикрыв за собой дверь.

Когда я проснулась в три пятнадцать утра, чтобы раздеться и выпить воды, в соседней спальне все еще было пусто. Кровать не разобрана, вещи неряшливо раскиданы по полу, сырое полотенце валялось в углу махровой кучкой. Машинально подобрав его, отнесла в ванную комнату, вернулась к себе, спряталась под одеялко и снова вырубилась, но, к сожалению, ненадолго.

Спросонья стук показался оглушительным, и я подлетела чуть ли не до потолка. Пока натягивала толстовку, чтобы не светить сосками под полупрозрачным топом, дверь затряслась от ударов и отлетела к стене. Выбежав в гостиную, я окаменела. Вик смотрел на меня исподлобья, опираясь на косяк плечом, а когда попытался скрестить руки на груди, покачнулся и упал на колени.

– Черт, Ириска… – острый язык спьяну заплетался, – ну вот зачем ты… так злонбо… злобно на меня… молчшь?

– Я на тебя дико злюсь, – процедила сквозь зубы, протирая глаза костяшками пальцев. – Мне снился волшебный сон (вранье, но во благо), а ты меня разбудил.

– Надеюсь, со мной… – он кривенько улыбнулся и понурился. – Ань, не сомтри… на меня так… – бормотание становилось все менее внятным, – … пнуть беспщенн… беспомщемного котенка… ковнным сапогом.

Это было последнее, что юный алкоголик выдавил из себя перед тем, как растечься лужицей у моих ног. Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, я попробовала отбуксировать тряпичный куль хоть куда-то (ахах, хорошо, не надорвала спину), потерпела поражение, плюнула, кое-как запихнула под голову подушку, укрыла пледом с дивана и пошла досыпать.

14 сентября, понедельник

Не могу сказать, что проснулась свежа, как роза, скорее уж липкая, как ириска, и сразу побрела в душ. Кстати, Воронов так и не приснился, чему я была несказанно рада, потому что хватало и наяву. Он лежал, бедненький, там же, где я и оставила, подложив руку под щеку, и время от времени причмокивал пухлыми губами. Я сжалилась, откопала в аптечке растворимую таблетку от похмелья, положила на блюдце, накрыла стаканом, поставила рядом бутылку воды и написала записку: «Прими это, милый, и станет полегче».

Загорая у бассейна после завтрака, я засмотрелась на пухленькую незнакомку, которая, ни капли не стесняясь, дефилировала голышом по территории. Вот бы мне такую самооценку. Разглядев ее безупречно гладкий лобок, я озаботилась собственным внешним видом, сходила на ресепшен, благо была в купальнике, и записалась на эпиляцию. По возвращении обнаружила непутевого спутника, блаженствующего на моем шезлонге в мокрых шортах и темных очках.

– Ириска, а ты чего это одетая?

– А ты? – парировала я, вытаскивая из-под него любимый парео.

– Я решил поберечь твое целомудрие, – промурлыкал Воронов, удерживая платок за уголок.

– Припозднился ты что-то, парнишка, – я нависла над ним, закрывая солнце.

– Ну что, кнопка, – он приспустил очки указательным пальцем и улыбнулся до ушей (и не думайте, что пристыженно), – понравился номер? Мы остаемся?

– Эм-м… – нерешительно уточнила, присаживаясь на соседний лежак. – Я должна буду за это с тобой?..

– Ты про разнузданный секс? Ань, серьезно?! Я, конечно, известный распутник, но не урод, – таким сухим тоном он со мной еще не разговаривал, да и глаза были сердито прищурены. – Мне окрестных цыпочек, что ль, мало? Вон ходит кругами, – кивнул подбородком на ту самую женщину в теле.

– Тогда зачем тебе я?

– С тобой прикольно. Ты заботливая. Милым меня называешь. Приятно же. Ты, Ириска, – крохотный комочек доброты. Кто ж от такого в здравом уме откажется?

– Мы вчера выяснили, что он у тебя не такой уж и здравый.

– Ну, знаешь ли, бывают и у меня моменты просветления. А если без шуток, я тебе благодарен. Мне и правда полегчало, только вот не знаю, то ли от таблетки, то ли от того, что назвала милым.

– В чем подвох… милый?

– Обычно меня называют сексуальным жеребцом, похотливым кобелем, греховодником, коварным соблазнителем, подлым нарциссом… Милый – это так романтично и… мило. Я давно такого не слышал.

– А кто так называл?

– Да забей. Не важно. Ты не она.

И в этот момент я отчего-то почувствовала себя несчастной.

* * *

Вик ходил за мной по пятам, развлекал и тормошил, но к вечеру его сияющий ореол потускнел. Мой жизнелюбивый сосед сделался апатичным и раздражительным, отказался от ужина и побрел в номер. Я не находила себе места от беспокойства, поэтому отправилась следом и обнаружила его на кровати в кромешной темноте.

– Вик, ты спишь?

– Ириска, иди ко мне, – судя по звуку, похлопал по матрасу.

– Я не вижу, куда…

Он включил настольную лампу и кое-как взбил подушку, а когда я уселась, опираясь на изголовье, поймал за ноги и уложил рядом с собой. Капризный и болезненно слабый, он сильно потел, вертелся, тихонько постанывал и не отпускал мою руку.

– Вик, что с тобой? – я потрогала пылающий лоб. – У тебя температура.

– Хреново.

– Что мне сделать?

– Просто не уходи.

– Хорошо, я останусь, но ты будешь беспрекословно слушаться.

– А что мне еще остается? Я же под каблуком.

Отворив окна в обеих спальнях и устроив небольшой сквозняк, я попросила его раздеться. Мой беспомощный друг оживился, стащил футболку, джинсы, поинтересовался, надо ли оставлять трусы. Метнув в него укоряющий взгляд, я направилась в ванную комнату, сопровождаемая звуками утробного завывания. Я меняла на лбу мокрое полотенце и поила прохладной водой, а когда он уснул, чуть-чуть подождала и ускользнула в свою комнату.

Под утро меня разбудило шлепанье босых ног по полу. Матрас прогнулся, горячее обнаженное тело перекувырнуло меня на спину и зарылось носом в подмышку.

Вы заметили? Все-таки трусы он снять не забыл.