Нежный анал для Ани

Ирма Гарич

Нежный анал для Ани

Внимание!

Возрастное ограничение 18+.

Роман содержит сцены сексуального характера.

Все имена, персонажи, события и некоторые места являются вымыслом автора.

Любое совпадение с действительностью случайно.

Роман носит исключительно развлекательный характер и не имеет цели оскорбить или ущемить чьи-либо права, а также не является пропагандой и не призывает к каким-либо действиям.

Если ваши чувства были случайно задеты, автор приносит глубочайшие извинения.

Пролог

Всем привет!

Я Трофимова Аня.

Мне двадцать два года.

Метр шестьдесят один, пятьдесят килограммов, каштановые волосы с карамельным оттенком до середины спины, глаза серые, талия… хм… вроде бы стройная, грудь на двойку с натяжкой (не подумайте, что про секс, хотя дальше его будет много и разного).

В общем, миловидная, скромная, не слишком опытная. Обыкновенная.

Точнее, такой я была до того, как…

Стоп-стоп-стоп! Так ничего не понятно.

Давайте представим, что я разговариваю с вами как с дневником, просто описываю события, чувства и мысли. Могу открыться, рассказать по порядку, не боясь осуждения, и даже если оно будет, я об этом все равно не узнаю.

Согласны? Да? Тогда продолжаем.

Знаете, когда не в меру общительная подруга в красках описывала подробности своей сексуальной жизни, я поражалась ее распущенности и была уверена, что такого рода развлечения не для меня.

Как же я ошибалась.

Знаете, когда залипала на эротических роликах (на самом деле не эротических, а… ну, вы поняли, о таком в приличном обществе ни-ни, и не залипала, а… ну, вы поняли), где женщина получала удовольствие, ублажая двоих мужчин одновременно, я поражалась фантазии создателей и была уверена, что так не бывает, потому что бывает не так.

Как же я ошибалась.

Знаете, когда смотрела кино, где люди влюбляются за несколько дней, поражалась фантазии сценаристов и была уверена, что мне такое не светит, потому что все эти сказки для глупеньких девочек, а я девочка рассудительная.

Как же я ошибалась.

Знаете, когда читала любовные романы, где героиня отдавала сердце сразу двоим и не могла сделать выбор, я поражалась фантазии авторов и думала, что со мной такого никогда не случится.

Как же я ошибалась.

И знаете почему?

Со мной все это произошло. И секс втроем, и двойное проникновение, и влюбленность, и муки выбора. Такое ведь не расскажешь маме, подруге, соседке, не рискуя прослыть… А впрочем, неважно. Каждый сделает выводы сам.

Важнее то, что мы с вами познакомились, заинтересовались друг другом и договорились. Да? Так зачем понапрасну терять время?

Начинаем.

Краткая предыстория

С Яном Матвеевым мы были практически неразлучны с последнего класса старшей школы. Первая сигарета и первая бутылка пива (мои, он уже пробовал), первый поцелуй и первый петтинг (мои, он уже пробовал… хм… интересно, с кем это?), подготовительные в один уник, бабочки в животе на выпускном и первый секс на узкой кровати по завершении (мой, а про него не знаю, говорил, что уже пробовал, но… как-то не верилось).

На втором курсе Ян получил права, проездил полгода на отцовской машине и устроился курьером с личным авто в небольшую торговую компанию. Оплата, конечно, не ахти какая, но все-таки позволила снять крохотную однушку в районе Теплого стана. Мы съехались и начали взрослую жизнь. В будние дни вкалывали (кроме учебы, я писала курсовые на заказ), в пятницу вечером и всю субботу тусовались в основном у нас, потому что друзья все еще жили с родителями. В воскресенье отсыпались, заказывали пиццу, включали киношку и валялись на диване, то и дело тиская друг друга.

К моменту вручения диплома Матвеева повысили в должности до ведущего специалиста по логистике. Он стал прилично зарабатывать, и мы арендовали большую однокомнатную квартиру на пятнадцатом этаже в жилом комплексе на Ленинградке. Год назад я получила место ассистента финансового менеджера в строительной компании и, честно говоря, втайне мечтала о мелодраматичном предложении руки и сердца, счастливом материнстве, большом доме и собаке. Ничего нового, все по списку.

В итоге: несколько лет вместе, как говорится, и в горе и в радости, но постепенно радости становилось все меньше, а разочарования все больше. Яну по-прежнему нравилось тусоваться с друзьями, но уже без меня, и я все чаще по вечерам оставалась дома.

Одиночество скрашивала соседка Виктория Воронова, для своих Тори, без царя в голове и с шилом в заднице. Девушка имела приличный штат воздыхателей, так как была жутко привлекательной и легкомысленной. Пышногрудая блондинка с аквамариновыми глазами, бесконечно длинными ногами и веселым нравом любила свидания, а также пьянки с последующими песнями и плясками до упаду в самых злачных заведениях Москвы.

Жилплощадь светловолосой дивы я считала невероятно огромной (около ста квадратов) и шикарной, втихаря завидуя дорогому ремонту, мебели из натурального дерева и ярко-красной кухне с навороченной техникой. Пару раз в неделю девушка посещала какой-то неведомый офис (не знаю толком, чем занималась, уверяла, что собирает букеты), но жила на широкую ногу, ни в чем себе не отказывая.

Когда у Тори выдавалось свободное время, а такое случалось нечасто, она утаскивала к себе на вино и вкусняшки и начинала вдохновенно сплетничать о людях, о которых я и слыхом не слыхивала. Если уж говорить начистоту, в плохие дни мне было по фиг, лишь бы кто-то был рядом, бухтел на ухо и подливал в бокал, а в хорошие охотно включалась в девчачью болтовню.

10 сентября, четверг

– Аннет, ты чего такая смурная? – вопросительно изогнув безупречную бровь, подруга потеребила бриллиантовую шпильку в крыле носа.

– Все нормально.

– Когда я имею честь лицезреть вот это, – она несколько раз обвела пальчиком с коралловым ногтем овал моего лица, картинно закатила глаза, слегка остекленевшие после второй бутылки, – становится тошно, – и высунула подкрашенный вином язык, изображая подкатившую к горлу рвоту.

– Знаешь, иногда мне хочется послать все на хрен и уехать подальше. От совместного быта, о котором почему-то забочусь только я, ненавистной работы, бесконечных тусовок…

– … и Янчика твоего облезлого, – услужливо подсказала Тори. – Так кто тебе мешает?

– Викуль, да о чем ты? Он же без меня…

– Ничего ему не сделается, – она неприязненно скривилась. – Другую бабу в дом приведет и снова будет в шоколаде.

– Почему ты так?.. Ты что-то знаешь?

– Если бы и знала, не сказала. Не мое это дело – нервишки тебе мотать. Ты же, мать твою, лучшая подруга.

Неожиданно затрезвонил мобильный в ярко-лимонном чехле, и оглушительный рингтон в стиле хардкор-панка заставил меня вздрогнуть. Девушка еще не взглянула на имя абонента, а в глазах уже заплясал азартный огонек.

– Привет, засранец! Как ты? Ох, вот так сразу. Смогу. Когда? Надолго? Компаньонку возьмешь? – она заговорщицки подмигнула. – Милашка, только не твоего поля ягодка. Потому! Ну? Возьмешь? Права есть? – это уже мне, и я беспомощно развела руками. – Не-а, не водит. Ой-ой, а то ты не справишься. Зато вместе веселее. Ну? Берешь? Ладно, привози сволочь пушистую. Пригрею по мере сил. Блин, утром? – в отчаянии захныкала. – Ой, ну все. Сам такой. Жду. Чмоки.

По ходу разговора с неизвестным засранцем я нервничала все больше. Спросите почему? Виктория Воронова имела одну уникальную особенность (конечно же, не одну, но эта, на мой скромный взгляд, была самой противной). Она регулярно вляпывалась в истории и предоставляла близким исключительные права на расхлёбывание последствий. К близким относила в том числе и меня. Поэтому, едва подруга нарочито аккуратно опустила телефон на стол и потерла ладошки, сердечко забилось как сумасшедшее.

– Вик? – ноль эмоций. – Что ты задумала?

Вопрос благополучно был оставлен без ответа. Сузив глаза, она смотрела сквозь меня, задумчиво постукивая по подбородку.

– Ви-и-ик?

– Еще раз назовешь меня Викой, хрен отзовусь. Кстати, о Вики… – кукольное личико оживилось и заиграло лукавой улыбкой. – У меня есть брат. Ты его видела пару раз… эм-м… наверное, со спины. Да, красавчик. Да, подлюка. Но! – тот же палец с тем же ногтем уставился вверх, и девушка продолжила, загадочно растягивая слова. – Он… завтра… уезжает… в Сочи! Та-да-а-м! Получите и распишитесь. Я – твоя очаровательная фея-крестная.

– И?..

– Что и?.. Ты поедешь отдыхать на понтовом драндулете, как и хотела. Подальше от быта, работы и облезлого Янчика.

– И тусовок.

– Э, нет, дорогуша. Вот здесь ничем помочь не могу. Вики, Мирка и тусовки – неразлучная троица.

– Кто такая Мирка?

– Да не забивай голову, – Тори небрежно отмахнулась. – Может, он не приедет.

– Надолго?

– Грозился недели на три, на свадьбу к другу и по делам заодно. Мышку завтра на постой привезет с приданным.

– Какую мышку?

– Кошку.

– И кошку?

– Нет, не и, просто кошку. Кошку по имени Мышка. Боже, да о чем?.. Короче, поедешь?

– Вик… Ой, Тори, а если я… мне надо будет вернуться раньше?

– Мля-я-я… – соседка застонала, посыпая волосы пеплом (фигурально, конечно). – Захочешь свалить – позвонишь мне. У бывшего турагентство свое, придумаем что-нибудь.

– У тебя весь город, что ли, в бывших?

– Не-а, только половина. Вторую Вики отжарил.

И знаете, я так задралась изображать верную «жену», добропорядочную хозяйку и ответственную сотрудницу, что согласилась, не раздумывая, пока не успела устыдиться бунтарского порыва, а следом и струсить. Подсчитав активы, решила, что средств хватит на несколько недель скромного отдыха в очень скромном частном секторе. Ну и пусть, зато там будут безбрежное море, солнце и свежий воздух.

11 сентября, пятница

Прискакав в офис на пятнадцать минут раньше, я трясущейся рукой накарябала заявление на месячный отпуск по семейным обстоятельствам, с честью выдержала допрос, наврав с три короба, и под недовольное пыхтение начальника была отпущена на все четыре стороны. Я мчалась домой собирать вещи с радостью в сердце и легкостью в теле, мысленно посылая благодарности Матвееву за то, что решил до следующего вечера зависнуть у какого-то Сашки с работы.

Ровно в двадцать два ноль-ноль, минута в минуту раздался звонок в дверь. Возможно, вы решили, что красавчик-подлюка проявил редкую пунктуальность? Ох, да если бы.

– Аннет, ну едет он, едет. Просил передать, чтобы дождалась. Пешком до Сочи хрен доберешься.

– Хорошо, я дождусь.

– Окей, детка, – Тори возбужденно обняла меня, чуть не придушив. – Хорошей дороги! Я побежала на свиданку. Ар-р-р! – царапнула воздух острыми коготками. – Ночка будет горячей. Напиши, как доедешь.

– Хорошо. Напишу. Яну только не говори ничего.

– Могила! – красноречивым жестом она застегнула рот на замок и спрятала воображаемый ключ в откровенное декольте. – Ты, кстати, тоже зажги там. Да хоть с Вики. Он тот еще жеребец. Ревновать не стану.

* * *

Знаете, я пока не перехожу к описанию следующего дня, потому что для меня предыдущий еще не закончился.

Виктор Воронов опоздал на три часа. На три! Когда я вылетела в тамбур, кипя от негодования, он как ни в чем не бывало окинул меня с ног до головы оценивающим взглядом, звонко чмокнул в щеку, подхватил багаж и направился к лифту. Меня затрясло от волнения. Дверь никак не хотела закрываться, потому что мешал угол коврика, потом в замочной скважине застрял ключ, затем я уронила связку себе на ногу и взвыла.

Трындец! Как не перебудила весь подъезд, не знаю.

В общем, я выскочила на улицу, мысленно изрыгая огонь, и приготовилась задать случайному попутчику хорошую трепку, но меня словно окатило ледяной водой. Представьте себе ангела, который однажды спустился в наш мир, обернувшись простым смертным (ахах, простым), загулял, увлекся и остался здесь жить. Сумасшедше красивый блондин с удлиненными вьющимися волосами, васильково-голубыми глазами, родинкой над полной верхней губой, заостренным упрямым подбородком и мускулистым торсом. Привалившись пятой точкой к краю капота темно-серого внедорожника, он протягивал букетик ромашек.

– Анька, прими в качестве компенсации.

– И все? Что-то маловато для…

– Лады. Отвязный секс подойдет?

Возмутиться я не успела. Мужчина оторвал задницу, соблазнительную даже в мешковатых джинсах-багги (словила кайф, пока он нес чемодан), пружинисто подскочил и обменял цветы на дорожную сумку, в которой было сложено все необходимое на крайний случай. Пока пристраивал мое барахлишко в машину, я обошла драндулет по кругу и, должна признаться, восхитилась чуть ли не больше, чем владельцем. На том самом куске железа, радушно приютившем вышеозначенную сексуальную попу, красовалась искусно выполненная аэрография: по подсвеченной серебристым сиянием ночной степи мчался клубок перекати-поля. Рисунок выглядел так реалистично, что мне даже почудился свист ветра в ушах.

– Лютик, ты куда это?!

Бли-и-ин! Вот только Матвеева не хватало.

Я резко обернулась, чертыхаясь про себя такими словами, услышав которые папа – учитель русского языка и литературы – меня точно бы выпорол. Он стоял как-то очень уж неустойчиво рядом с детскими качелями, вцепившись побелевшими пальцами в металлическую стойку. Расстегнутую до пупа рубашку украшали заскорузлые бордовые пятна.

– Лютик!

– Ян, ты ж завтра собирался…

– Не-а… Сашка выгнала… – Ян икнул и пьяненько засмеялся. – Сучка белобрысая.

– Ой, дебил, – прищелкнув языком, Вик хлопнул себя ладонью по лбу.

– Ты вообще кто?

Матвеев попытался засучить рукава, но быстро отказался от зряшного занятия, потому что они болтались разорванными по швам вялыми тряпочками.

– Конь в пальто. А вот ты дебил конченый, – парень криво усмехнулся. – Даже если на цыпочке застукали, отрицай до последнего.

Пока они переговаривались, я уставилась на обтрепанные мыски кед и пыхтела от злости, мысленно проклиная всех Сашек, Светок и им подобных белобрысых сучек.

– Лютик… – горе-сожитель вытаращил на меня бесстыжие зенки.

– Сашка?!.. – с вызовом вскинув подбородок, я подлетела к нему и, практически клацая зубами, отметелила цветами по роже. – Сучка белобрысая?! Я тебе покажу сучку белобрысую!

– Ну малыш, – он заныл, питая надежду умильной мордой вырвать прощение, но от букета все же уворачивался, прикрываясь предплечьями, – не сердись. Ничего ж не было.

– Сейчас или вообще?

– Сейчас… и вообще, я с ней… потому что Светка, сучка белобрысая…

– Ой, дебил. Блондинок любишь? – с притворным сочувствием поинтересовался Воронов, когда Ян заторможено осел на землю. – Чего ж тогда с темненькой живешь?

– А потому, что дебил и есть! Я от тебя ухожу, Матвеев! Понял?! – метнув трупики ромашек в голову предателю, я рысцой припустила к пассажирской двери, дернула за ручку, запрыгнула на сидение и рявкнула водителю. – Поехали!

– Как скажешь… Лютик, – он не утерпел, съехидничал, уселся за руль, завел мотор и с ленцой в голосе посоветовал. – Даже не думай к нему возвращаться. Сначала Светка, потом Сашка, потом презик лопнул и… Упс. Янчик твой – папаша по залету с пивным животиком, а ты – потрепанная женщина средних лет.

– Стартуй давай. Тоже мне провидец нашелся.

Вик скосился на меня с ироничной ухмылкой, покачал головой, но промолчал. Когда машина выруливала из двора, я посмотрела в боковое зеркало и брезгливо передернулась. Ян брел к подъезду нетвердой походкой, отряхивая заляпанные грязью джинсы.

И прежняя жизнь уже не казалась такой радужной, и надо было как-то строить новую. Только как?

* * *

– Так почему Лютик? – спутник открыл рот, как только выбрались на трассу.

– Ян сказал, что лютик – символ нежности и чистоты.

– Янчик поглумился?

– Почему поглумился? Он от всей души.

– Он ничего не попутал? Мля-я… Знаешь про куриную слепоту? Так вот, это тоже лютик, но ядовитый. Типа зуд, сыпь, волдыри… От тебя рвота бывает? – уточнил, изо всех сил подавляя рвущийся смех, но все же не вытерпел и заржал.

Я насупилась и закусила губу. Комментировать пламенную речь не хотелось, присоединяться к безудержному веселью не было настроения, поэтому вытаращилась в окно на проносившиеся мимо автомобили. С того момента прошло ровно пятьдесят три минуты, когда Воронов вдруг свернул на заправку.

– Кофе хочешь?

– На ночь не пью.

– Придется, Лютик. Какая ночь? Кто меня будет развлекать по дороге?

– Я что, клоун? Давай уж как-то сам.

– Не смогу, обе руки будут заняты, – с притворной грустью сообщил наглый засранец и похлопал меня по ляжке.

– Эй! Клешни убрал!

– А то что? Не поедешь со мной? Ой-ой, как же ты домой доберешься? Автостопом? Боюсь, Лютик, найдешь на задницу приключения. А вот со мной, – он продемонстрировал потрясающие бицепсы, – твоей милой попке ничего не грозит. Впрочем, если подумать, пока не грозит.

– Не пока, а вообще, – я мрачно буркнула и направилась в сторону магазина.

– Пока, Лютик! В смысле, пока не грозит, – попутчик бросился мне вдогонку, оставляя последнее слово за собой.

Я успела сходить в туалет, купить кофе (Вик выразил бурный протест тому факту, что только себе) и вернуться, пока он запасался всякой мелочью вроде жвачек, леденцов и сухариков. Вывалив всю эту кучу мне на колени, торжественно водрузил сверху большую упаковку презервативов размера XXL.

– Ты себе льстишь? – не смогла устоять перед соблазном его подколоть.

– Да если бы.

– А что ж так печально?

– Дамы побаиваются. Но уверен, Лютик, ты справишься.

* * *

– Не называй меня Лютик!

Позеленев от злости, я грозно рявкнула, так как за полчаса с того момента, как выехали с заправки, Вик обратился ко мне целых восемь раз (считала на пальцах).

– Какие цветы еще знаешь?

– Зачем?

– Лютиком быть не хочешь. Значит, надо придумать что-то милое, но другое.

– А имя не прокатит?

– Не-а, не круто.

– Но…

– Розочка? – отнекиваться было бесполезно, поняла это по убийственному выражению лица. – С Розочкой даже отдаленного сходства нет, – не успела обиженно возразить, как он пояснил. – Гладенькая ты, без колючек. Шиповник туда же. Репейник? Не-а, это лопух, – полет мысли было не усмирить даже усилием воли. – Кактус? Тоже нет, ты слишком добрая.

– Кактус – не цветок.

– Да ладно, еще какой цветок. Капризный, правда, – прищурившись, смерил меня взглядом и покачал головой. – А может и Кактус.

– Не хочу быть кактусом!

– Детка, кактус проехали три километра назад. Не отвлекайся. Гвоздика? Фу-у-у. Ромашка под вопросом. Пион, гортензия, гербера. Эм-м… Анна, давай подключайся. Своими познаниями я блеснул. И вообще, когда руки заняты, у меня мозги плохо работают.

– Я думала, мозги у мужчин плохо работают, когда…

– Когда мы спариваемся? Смешно. У меня полностью отключаются, я ж не только руки задействую, – невзирая на мою мученическую гримасу, Воронов расплылся в улыбке, и на щеках тут же заиграли озорные ямочки. – Анька, ты, главное, не паникуй. Еще успеешь мной насладиться.

– Не думаю.

– А вот это ты зря, но сейчас не об этом. Мы все еще не придумали зачетное прозвище.

– Сестре позвони, проконсультируйся.

– Не могу, – Вик покосился на часы на торпеде, – она сейчас стопятьсотую позу из Камасутры осваивает.

– Нет такого числительного.

– Есть. Если я так говорю, значит есть.

– Антуриум. Бувардия. Вибурнум. Кампанула. Краспедия. Леукадендрон. Озотамнус. Оксипеталум…

– Стоп-стоп-стоп! Анна, ты что, высшего демона призываешь? Без шансов. Мы на одной территории не работаем. Откуда ты вообще всю эту хрень?..

– Погуглила. Серрурия. Снежноягодник. Трахелиум…

– Стоп! – мужчина черканул воображаемым карандашом в воображаемом блокноте. – Вот это запиши.

– Вик!

– Ань!!! – он досадливо поджал сочные губы. – Давай дальше.

– Тюльпан. Мимоза. Нарцисс.

– Стоп! Это про меня. Не записывай.

– Лилия. Ирис.

– Стоп! Концепция в корне меняется. Будешь Ириской.

– Что?..

– Мягкая? – здоровенной ручищей по-хамски пожамкал левую грудь и с удовлетворением сам себе ответил. – Мягкая. Твердая? – потыкал в ягодицу. – Твердая.

– А зубы не обломаешь?

– А я аккуратненько. Сначала долгая прелюдия, а потом… все остальное. Продолжаем. Сладкая? – выразительно уставился мне между ног. – Это еще предстоит попробовать, но, сдается мне, не разочаруюсь. Решено, пусть будет Ириска.

Воронов поёрзал на сидении, устраиваясь поудобнее, гордо расправил широкие плечи и, удовлетворенный мозговым штурмом, сосредоточился на дороге. Минут на двадцать.

– Ириска! А ты какую позу больше всего любишь?

– У тебя что, синдром дефицита внимания?

– Не-а, я просто общительный, – он игриво подмигнул. – Так что там у тебя с сексом?

– Любишь кошек? – честно говоря, я очень надеялась, что парень поведется и перескочит с темы на тему.

– С чего ты взяла?

– Ну, Мышка…

– Ах, это. Сердобольная дамочка на помойке подобрала, отмыла, выкормила и свалила, а дочь на меня оставила. Так что я поневоле стал счастливым отцом-одиночкой. Понимаешь, почему за Янчика твоего переживаю?

– Вик, ты когда-нибудь серьезным бываешь?

– Бываю.

– Когда?

– Когда женщин деру, – в ответ на мое явное изумление почесал в затылке и пояснил. – Ну, понимаешь, я про секс говорю…

– Да поняла я, но…

– Я к этому делу отношусь чертовски серьезно. Все исключительно по любви. Мозги отключаются, зато несу прямую ответственность за качество и результат.

– А-а-а… круто.

– Анька, а у тебя много любовников было?

– Вик!

– Ань!

– Опять?! Ты о чем-то еще можешь беседовать?

– Уф-ф… Беседовать. Богатый словарный запас?

– Папа-филолог, – я процедила сквозь зубы и прислонилась виском к прохладному стеклу.

– Сочувствую, – Вик присвистнул, стрельнул по мне взором из-под пушистых ресниц и перевел его на дорогу. – Итак, продолжаем о сексе.

– Ви-и-к! – на этом терпение лопнуло. – Давай ты заткнешься хотя бы ненадолго.

Я отгородилась стеной равнодушия и не издала ни звука до следующей остановки, но поверьте, ненавязчивый спутник очень старался до меня достучаться. И снова по старой программе: туалет, кофе и скабрезные шуточки.

В какой-то момент я все-таки задремала и вдруг подскочила на месте, как будто пробудила какая-то неведомая сила (не иначе как древний демон). Было подозрительно тихо. Боковым зрением уловив то, чего быть не должно, я наклонилась вперед, заглянула водителю в лицо и чуть не поседела от страха. Он сидел с прямой спиной, руки крепко сжимали руль, нога на педали, но…

Воронов ехал с закрытыми глазами!

– Вик, – тихонько прошептала, очень осторожно поглаживая по бедру.

– А? Да… Ириска, что случилось? – он тут же встрепенулся и растер ладонью напряженную физиономию.

– Вик, ты заснул…

– У-у-ф-ф… – смачно выругавшись, тыльной стороной кисти смахнул со лба мгновенно выступившую испарину. – Так, Ань, едем до ближайшей ночлежки, но ты со мной постоянно болтаешь.

Растерявшись, я озиралась по сторонам в поисках достойной темы для болтовни и повеселела, когда мужчина поправил очень стильный и очень дорогой на вид трехрядный сет, плотно облегающий левое запястье. Подметив мой интерес, приосанился и выступил с вдохновенной презентацией изделия из плетеной кожи высокой выделки с серебряным напылением, вставками из лабрадора – черного лунного камня или Вороньего глаза – и магнитной застежкой с именной гравировкой.

– Послушай-ка, понторез, – я вклинилась, когда от потока красноречия зазвенело в ушах. – Тебе бы в ювелирке работать, – фыркнула свысока, – аж от зубов отскакивает.

– Ириска, да ладно тебе. Это подарок, и я его ценю… как память.

– Давно он у тебя?

– Лет десять. У Мирки, кстати, такой же был. Потерял, – между бровей пролегла горькая морщинка.

– Кто такой Мирка?

– Друг. Да забей. Еще познакомишься. Смотри, зато здесь форменный беспредел, – потряс у меня перед носом фенечками, болтавшимися на правой руке.

– Ты их никогда не снимаешь?

– Снимаю, конечно, – он снисходительно хмыкнул, – но без них я как голенький.

Косичка из разноцветных бечевок, темно-синий ремешок со стальными колечками, потертая замшевая рыжевато-коричневая спираль, прочная красная нить, леска с деревянными бусинами и тонкий витой браслет с двумя нанизанными перьями. Экстравагантно и живописно, вполне в духе раздолбая по имени Вик. Он рассказал, откуда и как пришла к нему каждая, и что для него значат все вместе, и вот так слово за слово мы добрались до маленького двухэтажного мотеля, на удивление чистого и опрятного.