Ловец человеков

Климентина Чугункина

Ловец человеков

Сейчас

Пребывая в ожидании полуночи, я сидел и нервно поглядывал на часы. Книга лежал на коленях, но я и не пытался её читать, потому что постоянно ловил себя на том, что либо тереблю брючину, либо постукиваю пяткой об пол.

Необычное время, необычный человек.

Наша встреча произошла в девять вечера. Он сказал мне возвращаться домой и ждать его посланника, который отведёт меня туда, где должна совершиться наша сделка.

– Я живу в очень странном месте, мистер Оскар, – сказал тот старикашка. – Одному вам туда ни за что не добраться, поэтому я пришлю к вам своего человека. Он проводит вас ко мне. Доверяйте ему во всём, как собираетесь довериться мне.

Поэтому сейчас я сижу у себя дома и жду, и всё гадаю, кем может оказаться этот неожиданный незнакомец. Одно хорошо, другого такого страшилища, как этот старик, пообещавший исполнить моё заветное желание, в мире не сыщешь. Хотя, с другой стороны, его любезность и заискивающие манеры, которыми он снискал моё расположение, во многом компенсируют в нём недостаток благоприятной внешности.

Я был крайне удивлён, когда он объявился совершенно внезапно, едва ли не материализовавшись за моей спиной, и, вот так с ходу, сразу предложил мне то, о чём я страстно и давно мечтаю, так что эта мечта чуть ли не стала моим наваждением. Не раздумывая, я согласился на его предложение, потому что это мог быть мой единственный шанс, но, во-первых, я едва ли поверил, что в его силах исполнить моё желание, каким бы хорошим колдуном он ни был; а во-вторых, если это ему всё же удастся, цена моей платы смехотворна и нелепа. Так и тянуло спросить, не разыгрывает ли он меня, но, словно прочитав мои мысли, старик ещё раз повторил свои слова, наделяя их особым смыслом и придавая веса и значимости:

– Я за вами давно наблюдаю, молодой человек. Знаю, как страстно вы желаете стать кем-то большим, нежели есть сейчас, и знаю, о ком вздыхаете. Я сочувствую вам. Неразделённая любовь у молодых разрывает сердце старика. Поэтому я поклялся, что помогу ещё одному бедолаге. Работа у меня такая – помогать нуждающимся и страдающим обрести желаемое. И люди счастливы-довольны, и я получаю немножечко для себя. Вот с вас, например, собираюсь всего-то взять ваш фантастикум. Он станет мне верным помощником, ведь мои жизненные силы изрядно истощились за годы непосильной работы.

Я не вполне понял, что он имеет в виду, и так и сказал об этом.

– Что это ещё за фантастикум?

– Вот видите, вам он ни к чему, раз вы даже не знаете о его существовании, а мне, старику, сможет принести пользу. Фантастикум отделяется от человека, как то происходит во сне. Он несколько равен душе, но окружающие видят не его самого; это лишь внешний вид телесного существа, приданый необычайной способностью таких людей, как я, чьи возможности превышают силы, которые обычно даны человеку.

Старикашка ещё долго верещал нечто едва понятное и вразумительное, чтобы убедить меня, что изъятие фантастикума никоим образом не отразится на моём самочувствии, прежде чем наградить инструкциями о том, каким образом должна совершиться наша сделка. Конечно, странностями эта полуночная деловая встреча так и сыпалась.

А вот и звонок в дверь. Надо идти открывать.

На пороге стоял высокий человек, одетый во всё чёрное. Нет, не совсем человек, скорее какая-то объёмная тень. Искусственный свет падал на него как-то тускло, так что я совершенно не мог разглядеть его лица, лишь неясные линии носа и ушей, провалы глаз и рта на вполне обычных своих местах, как и у прочих людей. Но ни намёка на выраженную индивидуальность. Одним словом, человек толпы, неотделимый от остальной массы.

– В вашем доме огни погашены? – первым делом спросил он, не торопясь входить. Его голос тоже оказался каким-то тусклым, бесцветным.

– Да, всё приготовлено в соответствии с инструкциями, – подтвердил я.

Старик сказал, что его помощник не выносит яркого освещения, поэтому света в доме у меня быть не должно. Хватит уличного освещения, проникающего через окна. Я подумал, не по этой ли причине и время выбрано полуночное. Но в моём доме гости со странностями не были редкостью…

Мужская тень в шляпе прошла мимо меня. Небольшое колебание воздуха, будто мимо проплыл какой-то бесплотный невесомый дух. Если бы я не был так возбуждён, я бы забеспокоился из-за близости такого спутника, но мои мысли занимали картины будущего в случае успешного выполнения колдуном своей части сделки, так что сейчас меня не могло ничего испугать или потревожить. Я вышел бы один против противника, превосходящего численностью, потому что чувствовал лишь прилив новых неограниченных сил. Безрассудство торжествовало, благоразумие же вовсе оставило меня.

– Что вы стоите? Берите пальто, шарф, шляпу. Перчатки можете не брать. Я дам вам свои.

Я воззрился на пришельца. Этот тип, похоже, нервничал сильнее меня. Уж не новичок ли он в своей сегодняшней работе? В самом ли деле он обладает той властью, о которой мне поведал старик? Мне не слишком пришлось по душе, что не успел он войти, как уже полноправно командует в моём доме, даже не представившись. Но тут я вспомнил указание во всём слушаться полуночного визитёра, поэтому подавил в себе возмущение. Я накинул верхнюю одежду и собрался распахнуть входную дверь, чтобы пропустить его вперёд и следовать за ним, куда бы он ни привёл. Но не успел я дотронуться до дверной ручки, как он предупредил мой жест.

– Не этим путём. Хозяин сказал, в вашем доме имеется большое зеркало в пол. Отведите меня к нему.

Да, мы говорили об этом. Я тогда удивился, зачем старик совершенно не к месту спрашивает о зеркалах в моём доме. Но от прежних владельцев действительно остался гардероб, как называли они этот громоздкий предмет, с большим встроенным зеркалом, хотя по мне это был обычный большущий шкаф. Так я ему и сказал, а потом отвёл своего гостя в залу, она же гостиная, и вытянул руку в сторону тяжеловесного гардероба с большим прямоугольным зеркалом в пол между его дверцами. С любопытством ожидал я того, что за этим последует.

– Этот гигант достался от бывших владельцев. Всё собираюсь выставить его на аукцион, да никак руки не доходят, – пояснил я, чтобы не молчать.

– И правильно, что он всё ещё у вас, – похвалила тень к моему недоумению, измеряя размеры зеркала рулеткой. – Большие зеркала – это входы в иные пространственно-временные миры. И как раз сейчас одним таким мы воспользуемся.

– А если бы в моём доме такого зеркала не оказалось? – поинтересовался я, потому что многого не понимал и попросту думал, что впустил в дом сумасшедшего.

– Тогда мы бы потратили время на поиск другого входа. Но мой хозяин не любит ждать, особенно если речь идёт о новичках, как он называет тех, кто впервые собирается прийти к нему. Но лучше прекратим эту пустую болтовню. Для чего гадать, что было бы, если зеркало у вас есть и мы вот-вот в него войдём.

Я слушал его как помешанного. Войти в зеркало? О чём он вообще? Из-за своих желаний я скоро окажусь в Бедламе. Ведь я уже начал серьёзно относиться к тому, что мне придётся заложить свой фантастикум, что бы это ни было, хотя любой нормальный человек посчитал бы всё это бредом воспалённого сознания. Но после этой встречи со стариком в девять часов вечера я готов поверить во что угодно, потому что никто кроме него не способен дать мне желаемое. Так что после этого предложения войти в зеркало я продолжал стоять в тёмной гостиной и молча таращить глаза на эту хлипкую тень в мужском обличье, которая водила руками в толстых кожаных перчатках по тусклой поверхности между дверцами гардероба, проделывая какие-то незамысловатые пассы. Он был внимателен, не пропуская ни малейшего участка, словно бы выполнял некую очень важную работу, где требуется огромная концентрация усилий, а малейшая небрежность способна привести к катастрофе. Наконец он выпрямился и сказал:

– Готово. Путь открыт.

Тень вынула из кармана ещё одну пару перчаток и протянула мне. В голове промелькнула мысль, окажется ли он телесным на ощупь, но он передал перчатки так, чтобы не коснуться моей руки. Я надел их. Они пришлись впору и удивительно обволакивали. И они были не кожаные, а из какого-то странного синтетического материала.

– Теперь мы можем идти. Вы первый, – бросил гость.

– Не понимаю. Что я должен делать?

– Вытяните руки, кончиками пальцев коснитесь зеркальной поверхности и пройдите вперёд. Внутрь входите, не оглядываясь. Ничего не бойтесь.

Я не тронулся с места, не желая выглядеть нелепо и комично. Проделывать фокусы перед зеркалом при помощи рук это одно, но заставлять и меня участвовать в этом балагане… Должно быть он прочитал на моём лице то, что было у меня на уме.

– После смерти моей физической оболочки, я превратился в допльгенгера, которого незадолго до того уничтожил собственными руками, так как он был убийцей невинных. Я властвую в мирах теней и зазеркалья, поэтому именно меня послал хозяин на этот раз. Сомнамбула, мой товарищ по несчастью, всё же не вполне пригоден для такой работы. Если вы будете чётко выполнять мои инструкции, с вами ничего не случится, – он сказал это так, словно меня это должно было утешить.

Всё-таки я не решался, уверенный в том, что зеркальное стекло меня не пропустит ни вперёд, внутрь гардероба, не тем более ещё дальше, туда, куда мы собирались.

– Мы зря теряем время. Делайте, как я говорю.

Я нутром чуял, что тень пребывает в сильном нетерпении, и ещё раз вспомнил о том, что старик советовал доверять моему провожатому. Так что я пожал плечами и подчинился, ожидая, что уткнусь в непреодолимую преграду и сразу скажу этому ненормальному, чтобы он отвёл меня в нужное место обыкновенным путём. Хотя мне едва ли хотелось иметь такого спутника. Вечер выдался сумасшедший, да и ночь обещала стать такой же. Не хватало ещё иметь подле себя неадекватное существо. Я даже не стал спрашивать его, что значит быть допльгенгером. Но тут мои кончики пальцев погрузились в поверхность, слегка подёрнувшуюся рябью, и я спокойно прошёл вперёд – туда, внутрь ли гардероба или комнаты, потому что границы пространства на миг необъятно расширились и снова сжались, и я сам не понял, как оказался в другом месте, а именно, в совершенно иной реальности. Рядом со мной стоял высокий мужчина, теперь вполне ясно обозначенный. Не какая-то безликая тень, а вполне себе красивое лицо, складки на одежде, выражение целенаправленности и решимости в глазах. Почему-то мне подумалось, что с такой внешностью он мог бы быть киноактёром при жизни.

– Как же так? Мы ведь только что были там, – я беспомощно развёл руками и обернулся, но позади не было ни намёка на комнату. Мы стояли среди руин зданий, имеющих самое отдалённое сходство с нормальными зданиями Лондона.

– Здесь никаких там не существует. Это зона между жизнью и смертью вне времени, – его голос обрёл необъятную глубину, но, мне показалось, он специально придал ему такую интонацию.

Здесь был его мир, а я лишь путник, проходящий мимо. Чтобы не приключилось какой-либо беды, мне следует беспрекословно подчиняться ему.

– Постарайтесь не отставать, – бросил он и пошёл вперёд.

Я поспешил следом, но вертел головой, рассматривая живописные руины и полуразвалившиеся конструкции. Иногда я узнавал какую-нибудь улицу Лондона или известную достопримечательность, однако в этом мире она приобрела крайне причудливый вид. Архитектура распахивала свой зев, давая мне возможность оценить правильную геометрию внутренностей. Фантасмагория царила повсюду, так что по большей части я не понимал, где мы идём.

Несколько раз допльгенгер останавливался, поджидая меня, но как бы я ни ускорялся, я всё же не мог идти с той же лёгкостью, что и он. В зеркальном мире любое движение давалось мне несколько тяжеловато. Здесь царили иные законы физики, и на меня, как на незваного пришельца, они по-другому влияли.

Часто мой провожатый бросал мне через плечо «Скорее!» или «Ускорьтесь!», хотя прекрасно видел, что я весь выдохся. Каждый шаг давался с трудом, как будто на ногах у меня были свинцовые ботинки водолаза или цепи каторжника со сферической гирей на конце.

Всё то время, что мы шли, я замечал то тут, то там людей. Самых обычных людей, идущих по своим делам, которые не выглядели ни напуганными, ни сбившимися, словно это я один здесь не к месту. Вот женщина, развешивающая бельё, или паренёк с кипой газет и в жёлтой кепке оказались вполне близко к нашему маршруту.

– Тут есть люди, – доверительно сообщил я, наконец-то нагнав посланника колдуна, хотя из-за этого у меня сбилось дыхание от нагрузки.

– А почему им тут не быть? Зазеркалье такой же мир, полный населяющих его существ.

– Но вы сказали, мы в зоне между жизнью и смертью, а не в зазеркалье. О, смотрите, кажется, мимо нас только что прошёл стекольщик, – я оглянулся на человека, нёсшего стёкла в специальной сумке на спине.

– Так и есть. Стекольщики – самые нужные люди на свете. Они поддерживают связи между мирами. Это в вашем мире все они вымерли, потому что их профессия устарела и считается ненужной. В этом же они по-прежнему продолжают исполнять свою важную миссию.

– Какую же?

– Довольно вопросов. Мы почти пришли.

После этих слов я забыл обо всём.

Осталось совсем немного, а потом я подпишу договор, заключу эту чёртову сделку или что там хочет колдун, отдам свой фантастикум, что бы это ни было, и получу то, что так желанно для меня. У меня реально появится та жизнь, о которой я только и мог мечтать. Всё остальное я забуду как страшный сон – прозябание в серой действительности, сумасшедший вечер и встречу с двояким стариком, его не от мира сего посланника и эту прогулку по зазеркальной стороне пространства-времени.

Мы подошли к витрине, по видимости, бывшего магазина женской одежды, судя по установленному на подиуме манекену в шляпке, пласированной юбке и туфлях-лодочках. Все остальные предметы, которые я мог различить в неосвещённом помещении, были расположены причудливым образом. Однако явно чувствовалась атмосфера заброшенности, словно никто не заходил сюда по меньшей мере лет двадцать, но при этом складывалось впечатление того, что какой-то человек всё же присматривает за всем этим добром. Предметы явно были разложены так хаотически не случайно. Возможно, хозяин, чьё дело прогорело, предаётся ностальгии, а возможно, специально нанятый работник следит, что бы в этой витрине всё оставалось по-прежнему, если какой-то смысл имела подобная демонстрация.

– Мы пройдём сквозь витрину в точности так, как прошли сквозь зеркало, – дал мне инструкции называющий себя допльгенгером, чтобы это ни означало.

Мне хотелось уточнить, разве не будет он над этой витриной проделывать такие же пассы руками, чтобы проход открылся, как у меня дома, но, взглянув на его серьёзное лицо с оттенком смутного напряжения, я передумал. Вдруг, если мы задержимся здесь, то не сможем вернуться? Тем более мой спутник должен знать, что делает, лучше меня. Так что, вытянув вперёд руки в волшебных перчатках, я коснулся кончиками пальцев стеклянной поверхности витрины, которая незамедлительно подёрнулась рябью и пропустила меня в своё нутро. Пространство расширилось и снова сжалось. В следующий миг я оказался на одной из незатихающих ни на час лондонских улиц на значительном расстоянии от своего дома. На площади церковные часы пробили полночь. Но полночь уже наступила, когда в мою квартиру вошёл этот посланник колдуна. Всё это до крайности странно. Поскорей бы оставить эту ночь позади…

За моей спиной светилась ярким неоном вывеска магазина одежды, а в витрине выставлялись вполне нормальные образцы современной моды. Мой провожатый стоял рядом, возвышаясь на полголовы, но снова казался тенью. В свете фонарей я не мог различить в его внешности и лице никаких подробностей. Он попросил назад перчатки и, когда я снял их с рук, сказал:

– Видите этот дом в конце улицы? Завернём за него и окажемся на месте.

Теперь мы шли плечом к плечу. Вернулись законы моего привычного мира.

– Я прав, думая, что вас бесполезно отговаривать от этой затеи? – вдруг так неожиданно и быстро проговорил допльгенгер, что мне потребовалась пара секунд, чтобы понять, о чём именно он спрашивает.

– Да, я не переменю своего решения, – отозвался я.

– Неужели вам так необходимо то, что пообещал вам Хозяин? – в его голосе послышались судорожно-истеричные нотки.

– Его предложение – единственная возможность, – начал пытаться объяснять я, потому что не хотел, чтобы он так нервничал из-за меня, хоть и не вполне понимал причину этого. – Я потерял всякую надежду на то, что в моей жизни наступят перемены. Мне всё опротивело, а потом вдруг так внезапно появился этот …колдун. С трудом верится, что он выбрал именно меня, чтобы помочь. Он так любезен и услужлив, а я прекрасно понимаю, что он не может помогать всем нуждающимся. Но, раз выбран я, ничто не удержит меня от заключения этой сделки.

– Мой хозяин не любезен и отнюдь не из жалости помогает смертным. Он змий. Он намерено подбирает такой момент, когда человек находится на распутье, когда надежда оставила его, но впереди существуют два пути, по которым он может пойти. Тогда мой хозяин соблазняет несчастного слабака сладостными обещаниями, и тот сдаётся, и так начинается его падение. Хозяин мимикрирует, притворяется, выдаёт себя за того, кем не является на самом деле, а потом втаптывает жертву в грязь и получает то, что измыслил получить с самого начала. Я сам повёлся на это, а до меня были и многие другие. Потому я и хочу предостеречь вас не доверяться его лести и лживым словам, какими бы приятными они ни были, потому что мёдом он пользуется, чтобы привлечь дураков.

– Я не дурак, – огрызнулся я, опять начиная считать своего спутника несколько сумасшедшим. Я прочувствовал это подсознательно и не случайно начал относиться к нему с некоторым опасением с самого начала. И я тем более не стану прислушиваться к его безумным речам.

– Я не хотел вас обидеть. Это было образное выражение. Я лишь хочу сказать, что сам был таким, как вы. Был тщеславен и самовлюблён и не мог думать ни о чём, кроме славы. Мне казалось, моя жизнь невозможна и невыносима до крайности. И меня предостерегали в своё время, но я и слушать не желал. У меня был шанс избавиться от вечных страданий и не быть тем, кем я стал, но я проигнорировал его. Поэтому теперь я обречён на невыносимые мучения в образе допльгенгера на службе у зла против собственной воли.

– Понимаю, и мне жаль вас, но я иду своим путём. Счастья мне не достичь, пока я не закончу то, что начал. Моя нынешняя жизнь ужасна.

– И я был таким же! Думал так же! – вскричал допльгенгер, заламывая руки в каком-то неестественном театральном жесте. Я вспомнил о своём сравнении его с актёром и подумал, сейчас подходящий момент для того, чтобы он начал рвать на себе волосы. – Я тоже не осознавал, что счастьем было то, чем я владею, а не то, к чему стремлюсь. Подумайте! Готовы ли вы расстаться с тем, что есть у вас сейчас? Задумайтесь о том, что именно придётся отдать. Расплата наступит скорее, чем вы себе представляете, поверьте мне. Если есть хоть малейшее сомнение, я отведу вас назад сейчас же, чего бы мне это ни стоило.

– Благодарю вас за сочувствие и предостережение, но я не передумаю. Мне нечего терять и не о чем жалеть. У меня ничего нет, кроме моей жизни, да и она мне не в радость. Если бы вы знали меня лучше, вы бы поняли, что я говорю правду.

– Вы уверовали в то, что это правда! – он едва ли не всхлипывал. – А мне опять предстоит быть свидетелем того, как зло восторжествует. Но я не способен на это. Я слишком слаб, чтобы наблюдать за тем, как ещё один бедняга скачет навстречу своей гибели, как все его планы обернутся крахом и он кончит жизнь раньше времени, и знать, что я тому виной. Колдун предвидел это с самого начала. Он намерено стал поручать мне именно эту работу – приводить новичков – потому что знает, что тем самым причиняет мне ещё большие муки. Он наказывает меня за то, что однажды я пытался противостоять ему и желал разрушить его злые намерения, – всё это было сказано с неподдельным страданием.

– Не вините себя, – сказал я твёрдо, потому что он искренне мучился. – Вы сделали всё возможное, чтобы меня предостеречь. По собственному решению иду я на этот шаг. Что бы ни случилось в дальнейшем, я не стану вас винить. Наоборот, именно вы открыли мне глаза на истинное лицо этого колдуна, так что при подписании контракта я буду проявлять большую осторожность и бдительность.

– Это не поможет. Он хитрее вас и всё равно заполучит то, что ему нужно.

– Это ещё предстоит увидеть. Не судите всех по себе.

Тут мы как раз завернули за нужный дом в конце улицы. Я с удивлением отметил, что на часах чуть более полуночи, хотя прошли мы изрядно. Мы уткнулись в нечто вроде сторожевой башни португальских колонизаторов. Ничего подобного прежде мне в Лондоне не встречалось.

– Дальше я с вами не пойду. Вам придётся в одиночку проделать остаток пути. Входите и поднимайтесь по лестнице. Полуотворённая дверь в освещённую комнату, туда вам и надо.

Я собрался пожать ему руку на прощание. Как-никак, но он доставил меня в нужное место, но тень покачала головой.

– Я потерял способность пожимать смертным руки, – его голос прозвучал крайне печально, насколько это было возможно при его бесцветности. – Берегите себя, если сможете.

Я кивнул и открыл дверь в башню, но оглянулся, прежде чем войти. Он отвернулся от меня, прикрыв рукой глаза в безмолвной скорби. Несчастный! Что перенёс он, прежде чем стать безвольной игрушкой в руках того, к кому я иду? Чаша страданий его души полна до краёв.

Ещё какое-то время допльгенгер продолжал так стоять, успокаивая свои искорёженные чувства, прежде чем сгинул в страну теней. Он страдал неимоверно, вспоминая и о том, что приключилось с ним самим. Теперь будет ещё одна жертва алчущего Колдуна. До каких пор ему предстоит являться несчастным глупцам, каким и сам он был когда-то, и провожать их к месту заключения сделок, где их чистые души обмениваются на какие-нибудь капризы и прихоти нестоящего материального мира? Сколь долго ему ещё предстоит наблюдать за тем, как у них отбирают самое дорогое? Это его кара, потому что однажды он попытался сопротивляться, ведь на службе у тёмных сил он по-прежнему не может мириться с некоторыми вещами. Хозяин всегда добивается того, что хочет, и получает то, что ему положено. Так что все они, в конце концов, попадают в зависимость от его воли.

Один фрагмент из многих похожих фрагментов детства Криса

Зимой в доках снега не бывает, либо его очень мало и он быстро стаивает. Но маленьким ребяткам порой так хочется налепить снеговиков и поиграть в снежки, что они готовы ради этих забав очень долго идти и идти до какого-нибудь парка, где с утра пораньше в выходной день почти нет людей, снега достаточно, а деревья припорошены, так что кажется, где-то совсем рядом скрывается какая-то тайна.

В один год зима оказалась поразительно морозной, и в одном парке прохожие часто могли видеть двух мальчиков, одетых очень похоже и в одинаковых ручной вязки шапочках, шарфах и варежках, которые постоянно играли или возились в снегу; а когда пруд превратили в каток, они стали кататься на коньках.

Любопытный наблюдательный прохожий уже знал, что они братья, что они приходят сюда издалека, потому что очень любят этот парк с его зимней тайной, что связь между мальчиками крепка, и что младший постоянно тормошит старшего разговорами на одну и ту же тему.

Вот, например, что мог подслушать этот любопытный наблюдательный прохожий из типичных разговоров этих двух маленьких мальчиков, если бы остановился неподалёку, пока старший помогал младшему справиться с коньками. Братья уже накатались и собираются домой, и младший начинает свои обычные просьбы. Чувствуется, что для него всё это представляет огромную важность.

– Генри, пойдём завтра в театр, ну пожалуйста! Давай сходим завтра в театр, – начинает младший жалобным голоском, будто для него этот поход вопрос жизни и смерти. Однако видно, что он большей частью притворяется. Словом, прирождённый актёр.

– Ты, как и я, уже выучил весь репертуар и должен помнить, что завтра идёт «Ромео и Джульетта». Мы уже смотрели этот спектакль дважды. И если мы даже и пойдём в третий раз, то как ты думаешь выполнять домашние задания? Другую ногу давай.

– Да ну их, – отмахнулся младший с деланным равнодушием, вытягивая левую ногу вперёд. – В школе скучно, а в театре нам дано познать саму жизнь. Школа этому не научит, – по-философски протянул он, совсем как взрослый. – И если мы сходим в третий раз, то ничего не потеряем. Спектакль ведь интересен, а актёры каждый раз преподносят свои реплики по-другому. И вдобавок, Шекспир не может надоесть.

– Ну, не знаю, надо спросить у мамы. Но она скажет, что мы опять собираемся потратить деньги, которых и так мало, на глупости.