Pasta per amore, или Макароны для Любы

Изольда Рыбкина

Pasta per amore, или Макароны для Любы

Пролог

Вы любите итальянцев?

Ой, да ладно! Это не вопрос вовсе. Вы любите итальянцев!

Откуда я знаю? Ха! Ну, вот представь себе, красавица: ты сидишь в летнем кафе, в развевающемся шифоновом платье, твои волосы треплет свежий морской бриз. Представила, моя нимфа? Так вот. Ты сидишь и пьёшь свой любимый капучино с мягким ореховым сиропом (ну, или с карамельным, они оба потрясающе вкусно будут ощущаться на твоих губах), и тут из тени стоящего рядом дерева к тебе идёт горячий красавец… Высокий, подтянутый, загорелый… Черные кудрявые волосы маняще падают на щетинистую скулу и ты понимаешь, что хотела бы сама на секунду оказаться такой же кудряшкой, чтобы вот так же беззастенчиво гладить лицо этого тестостеронового альфа-самца, пока сильная, но в то же время нежная ладонь… не смахнет тебя к другим таким же кудряшкам.

Ладно, пора заканчивать с твоими фантазиями, малышка! Какой бы вкусной конфеткой ты не была, а этот красавчик всё равно дольше одного раза тобой не полакомится. Ему нужно чувствовать разные вкусы – их ведь вон сколько! И все разные… Мммм…

Спросишь, откуда я знаю? Да потому что этот жгучий итальянец – я. Наверняка ты обо мне уже слышала. Марио Гардиани собственной персоной. Как не знаешь такого? Красотка, нам нужно срочно это исправить ;)

Глава 1.

– Марио, – слышу недвусмысленный шепот у самого уха. – Маааариоооо…

Воу-воу, палехче, кошечка! Твои коготки что-то чересчур впиваются в мою нежную кожу. Не люблю так. Кого-то это заводит, а мне реально больно. «Брысь!» – так и тянет сказать в ответ на её фальшивое мяуканье в моё музыкально настроенное ухо.

– МАРИО! – упс… а это рявканье принадлежит уже не милой кошечке и означает оно только одно: сегодняшней Мурке пора домой, а мне, как бы прискорбно ни было это признавать, – в институт.

– Я уже собираюсь, – скидывая с себя когтистую лапу вместе с её продолжением, подаю голос, чтобы отец из-за двери мог меня слышать. – Пять минут!

Конечно, не пять. Собираться пока горит спичка – это не про меня. Стереотип: мужику, чтобы быть красивым достаточно умыться, – глупый и не рабочий. Каждый мой день обязательно начинается с подтягиваний на турнике, который висит в моей комнате сколько себя помню. Далее идут отжимания и планка две минуты. В выходные люблю побегать и поколотить грушу. Естественно, после физической нагрузки мне нужно принять душ, сбрить лишнюю щетину у висков (бакенбарды мне не идут) и уложить волосы. А вы как думали? Эти роскошные кудри сами собой такие упругие и манящие? Как бы не так! Репутация первого красавчика универа – эта ежедневная работа.

Когда я наношу гель для укладки и включаю фен, слышу очередной стук в дверь – это уже мама. Отец всегда будит меня перед отъездом на работу, а мама потом в течение часа заканчивает начатое своим мужем – добивается того, чтобы их единственный сын получил-таки диплом журналиста.

Да, в универе я уже на финишной прямой. Мне осталось отучиться всего два месяца и, защитив диплом, начать настоящую самостоятельную жизнь. Почему, настоящую? Да просто мои родители к самостоятельности приучали меня с самого детства. В пятнадцать у меня появилась своя комната в мансарде нашего особняка. Нет, до этого у меня тоже была своя комната, но вся фишка в том, что на пятнадцатилетие мне вручили не только ключ от мансарды, но и пристроили отдельный вход с улицы. Чем не отдельная квартира? Да даже лучше: захотел – спустился в кухню и поел маминой еды, захотел – поднялся к себе и позвал друзей, которым очень полюбилась моя берлога, в которую родители заглядывают крайне редко.

И только вот такие «побудки» всё еще имеют место в моей жизни.

Ладно, утренние процедуры окончены, пора поточить зубы о гранит науки.

Моя лазурная малышка с четырьмя переплетенными колечками на решетке подъезжает ко входу в универ аккурат в перерыв перед второй парой. Успел!

Лучезарно улыбаясь, неспеша выхожу из салона, являя себя этому серому миру. Да, без меня здесь явно было бы скучно и уныло. Подмигиваю по пути паре девчонок, которые, пуская слюни, стоят тут каждую перемену, ожидая моего появления. Всем подряд подмигивать нельзя – растрачивается потенциал, а вот держать при себе постоянных фанаток необходимо – в случае чего пригодятся. Да и для самооценки полезно видеть их щенячьи взгляды.

У входа меня встречают не только чикули, но и мои друзья. Первым меня замечает и, отделившись от всей компании, идет навстречу мой лучший друг – Чацкий. Да, он тоже красавчик, и тоже имеет свой фанклуб, но куда ему против меня? У него ведь фамилия не Гардиани! Да он даже не Чацкий – Димка Петров. В общем, делить нам с ним нечего. Тем более, что он, похоже, влюбился. Дурак! Променять свободу и возможность пробовать разные «блюда», на одну-единственную… Глупо и нерационально. Ну да ладно, надеюсь, он скоро и сам это поймет.

– Марио, какого ху…дожника ты опять не был на первой паре? – накидывается Чацкий с предъявами. Собираюсь уже его отбрить, как вспоминаю причину возмущения друга.

Еще на прошлой неделе препод по философии раздавал темы проектов, а я, как оказалось, за весь год не посетил ни одного его занятия… Нет, ну кто ставит философию только первыми парами?!

В общем, у меня, похоже, на пустом месте нарисовалась проблемка.

– Да ладно тебе, Чацкий, не преувеличивай. Сейчас схожу к нему, перетрем, – намереваюсь и правда двинуть прямиком к старому философу, как друг хватает меня за локоть, рывком возвращая на место.

– Стой, идиот! – вмазать бы ему за идиота, но так и быть, сначала послушаю, чего он такой злой сегодня. – Филиппыч с тобой «тереть» не будет. Ты вообще в курсе, что он отец нашего декана? – связь пока не улавливаю, поэтому молча жду, что вытекает из этой родственной цепи. – Декан давно на тебя зуб точит, – оп-па! А вот это что-то новенькое! – Да-да, не лупись так! Забыл, как подставил его на конференции в прошлом году?

Блин, я думал, что все уже забыли это. Ну, да, некрасиво получилось, когда я готовил доклад от факультета на международную конференцию, и декан числился в моих научных руководителях, а я тупо проспал своё время выступления. Говорю же: ранний подъем – не моё!

– И чё теперь? Он мне будет до старости это вспоминать? – спрашиваю у Чацкого, прекрасно понимая, что ответ на этот вопрос он мне не даст.

– Ты реально не сечешь? У тебя прогулов больше, чем посещений. Не понимаешь, почему он тебя не выпер до сих пор из универа?

– Почему? – тупой вопрос, знаю. Голова что-то никак не начнет соображать с утра.

– Да потому что ты в команде по баскету и волейболу. Спорт тебя только и тянет.

– Может протянет и по философии? – с надеждой ищу положительного ответа в лице друга, но тот лишь отрицательно мотает головой.

– Марио, нам осталось учиться два месяца, – так-так, Чацкий начинает раскладывать всё по полочкам – значит, у него есть какой-то план. Внимаю. – Филиппыч на тебя зол. Декан тоже. Спортивные соревнования закончились на прошлой неделе. Каков процент того, что они отчислят тебя за неуспеваемость?

– Какой?

– Думаю, 80-90, – спокойно говорит Чацкий. Капец.

– И? – и где план?

– И всё. Дальше сам думай, – чё, реально что ли не будет никакого плана???

– Да брось, не может же быть, чтобы студента отчислили перед самыми ГОСами и защитой диплома?

– Студента, у которого неуспеваемость по минимум трём дисциплинам? – откуда три-то??? – Или студента, который своей страницей в соцсети уже не раз роняет имидж института на самое дно?

– Чего??? Какой еще имидж? У Меня почти 10 К подписчиков!

– Ага, и все они видели, как ты вышиваешь на своей ауди прямо во дворе университета! – парирует Чацкий.

– Этот дрифт набрал больше всего лайков, между прочим, – говорю не без гордости. – И откуда ты знаешь, что имидж института пострадал? Может, подписчики наоборот захотели после того видео поступить к нам!

– Ну да, особенно, когда ты в конце фак показал охраннику и уехал.

– Да это на последней секунде было – многие даже не досматривают до конца…

– Слушай, я не хочу с тобой спорить, – устало говорит Чацкий и смотрит на часы. – У нас сейчас зарубежное право. Если тебе интересно, то там у тебя тоже не всё гладко. Но ты, конечно, можешь пойти к Филиппычу и пропустить очередную практику у Залесной. Дело твоё.

Чацкий уходит, оставляя меня одного с навалившейся кучей проблем. Друг еще называется! Констататор фактов! А помощь где?!

Ладно, будем рассуждать логически. С Залесной проблемы есть, но не такие глобальные. Тем более, она женщина, а с женским полом у меня разговоры получаются куда продуктивнее, поэтому пойду к Филиппычу. А вдруг!?

Подхожу к кафедре философии и, деликатно стукнув в дверь, открываю её. Надо быть милым и вежливым. Так вопросы всегда легче решаются.

– Можно? – заглядываю внутрь и ищу глазами профессора.

– Войдите, – отвечает мне совсем детский голосок. – Вы к кому?

На диванчике возле стола Филиппыча сидит худенькая девчушка в больших очках. Из-за белого вязаного свитерка и рюкзачка, который стоял у неё на коленях, я бы подумал, что она школьница. Но джинсовая юбка выше колена, очень удачно подскочившая и оголившая хорошенькие, однако, ножки, заставила меня засомневаться в школьном дресс-коде.

– Мне нужен Аркадий Филиппович, – отвечаю девчонке, понимая, что больше на кафедре никого нет.

– Он вышел. Если хотите, можете его подождать.

Девчонка, двигается на диване, освобождая побольше места, видимо, рассчитывая, что я туда сяду, и одергивает свою коротенькую юбчонку. Малая ни о чём – но вот этот жест прямо-таки зацепил. И ножки понравились. Мне бы к Залесной идти и не профукать хоть зарубежное право, но нет. Я, как полный идиот (прав был Чацкий), сажусь рядом с девчонкой и тупо пялюсь на её острые коленки, обтянутые тонкой капроновой сеткой.

– А ты что, тоже философию сдавать пришла? – задаю вопрос, скорее чтобы отвлечься от созерцания, нежели хочу получить ответ. Мне плевать, что она тут делает. А вот, что здесь делаю я – вопрос интересный!

– Нет, – улыбается, поправляя большие круглые на пол-лица очки. – Я дедушке, то есть Аркадию Филипповичу, – быстро поправляется девчонка, – помогаю работы студентов разбирать.

Дедушке? Серьезно???

– Филиппыч – твой… – забывшись, пытаюсь задать вопрос.

– Да, – скромно улыбается она. – Я его единственная внучка, и дед решил, что я должна пойти по стопам всех членов семьи – стать потомственным философом. Хотя, если честно, мне больше нравится журналистика.

О-ФИ-ГЕТЬ! Единственная внучка еще что-то щебечет, но я уже слушаю в пол-уха. Шестеренки во внезапно проснувшемся мозгу закрутились!

Это же передо мной сейчас сидит решение всех моих проблем! Единственная – значит, она не только внучка Филиппыча, но и дочка декана! И это сокровище что-то лопочет мне, заглядывая в глаза. Неужели она из моего фан-клуба?

Блин! Какой же я всё-таки везучий засранец!

– Раз уж мы тут встретились, – разворачиваясь всем корпусом к девчонке, готовлюсь пускать в ход своё обаяние, – то было бы правильным познакомиться. Как тебя зовут, прекрасная незнакомка?

Это очкастое недоразумение даже рот раскрыло от моих внезапных дифирамбов. Да, детка, у тебя ноль шансов!

– Любовь…

Глава 2.

Любовь…

Кто придумал так называть людей? Да и слово само по себе какое-то… с ароматом банальности, привкусом рутины, а в ушах отдается звоном кандалов.

То ли дело итальянское «amore»! От него веет солнечным лазурным берегом, ласковым закатным солнцем и женскими духами. Я не большой специалист в парфюмерии, но по запаху могу определить, сколько усилий нужно потратить на ту или иную «неприступную крепость».

Да-да, девяносто процентов девушек постоянно строят из себя святую невинность и «я не такая», но я-то знаю, что аромат ванили и конфет – гарантия долгого и изнурительного «уламывания», а после такой же ночи в награду за все брошенные на завоевание усилия.

Запах фруктов от девушки – переводится как «я тоже хочу, но в первую встречу не дам, ибо у меня принципы. Приходите завтра».

Горчинка или кислинка в парфюме – такую можно покорить только «подвигом» или развести на жалость. В общем, замороченные особы, но иногда интересно заморочиться.

Духи в стиле унисекс – отдельная история. Попадались такие пару раз… «Что это было?», «Зачем?» и «Давай сделаем вид, что ничего не было» – примерно с такими мыслями мы расставались навсегда после первой «встречи».

Конечно, теория моя не работает со стопроцентной точностью. Некоторые совершенно не умеют выбирать себе парфюм и пользуются тем, который им подарила подруга или посоветовали в магазине. И это большая подстава, я вам скажу. Ты к ней подкатываешь, как к «ванильной», а она «фруктовой» оказывается. И всё – вечер насмарку. Или наоборот, чувствуешь запах цитруса и выпендриваешься, чтобы произвести впечатление, а в итоге оказывается, что перед тобой «унисекс» и её твои понты только бесят.

В общем, девушки, выбирайте духи тщательнее, не вводите парней в заблуждение!

Что-то я отвлекся. Любовь. Любаня. Любаша. Любка. Любуся… Рука-лицо… Как её называть-то? Все эти слова словно придуманы под бабу Любу в красном халате в мелкий цветочек, которая моет полы в универе после пар. Мы с парнями идём на тренировку и обязательно встречаемся с её необъятной ж… жизненной позицией. И когда эта позиция принимает вертикальное положение, то половина цветочков вместе с халатом неизменно уходят в какие-то шокирующие моё богатое воображение глубины. Зрелище не для слабонервных, поэтому я всякий раз спешу проскочить мимо до того момента, когда голова бабы Любы окажется выше всех остальных её частей.

И вот передо мной сидит Любовь. Если бы её имя можно было представить в виде человека, то этой девчушке достался бы максимум первый слог – «Лю». Худая, мелкая, с очками в толстой круглой оправе, которая совершенно непонятным образом держится на смешном вздернутом носике с пятью веснушками.

Принюхиваюсь, чтобы понять, какую стратегию к ней применить, и… ничего не чувствую. Ну вот совершенно! Двигаюсь ближе… Девчонка, что-то щебечущая всё время, замечает моё движение и умолкает, подозрительно глядя на меня.

– Ой, прости, – включаю невинного ягненка, – у тебя такие духи классные, не скажешь название? Я просто сестре подарок выбираю.

Приходится включать фантазию, так как Люба уже смотрит на меня как на дурачка. Однако спустя минуту всё же отвечает:

– Пчёлка, – простота и наивность в голосе, с которыми она рассказывала мне о своём дедуле, куда-то исчезли. Девушка смотрит прямо и будто ждёт моей реакции.

– Интересное название, – не кривя душой, действительно удивляюсь. – Похоже на название детского шампуня.

– Угадал. Только это детский порошок, – продолжает странно смотреть. Блин, похоже, я сорвал первый этап операции по обольщению. Надо срочно что-то придумать, чтобы продолжить диалог.

– Куплю себе такой, запах просто обалденный!

– Очень странно, – девушка отсаживается от меня, как от больного и взгляд становится настороженным, – это специальный гипоаллергенный порошок без отдушек. У меня непереносимость искусственных ароматизаторов, поэтому я не пользуюсь ничем, что содержит парфюмерию.

Отлично! Просто отлично!!! Так встрять – это у меня впервые!

Может, ну её, эту Любу? Попробую и без неё договориться с Филиппычем…

– Ой, дедушка, тебя тут студент уже заждался, – подскакивает гипоаллергенная Пчёлка, словно укушенная этим насекомым за мягкое место, и уносится к двери на ходу бросая деду: – Я к тебе на перерыве забегу, хорошо?

– Хорошо, Любочка, – ласково отвечает ей бескомпромиссный препод. – Я буду ждать тебя здесь, вместе поедем.

Хм… Любочка… А что, так можно было? Вроде бы неплохо звучит. Надо будет запомнить.

– Аркадий Филиппович, здравствуйте, – начинаю с официального приветствия, когда дверь за внучкой профессора закрывается.

– Здравствуйте, Гардиани, – куда делся Любочкин милый дедуля? В голосе только сталь и лёд. – А я только от вашей группы пришел. Вы решили лично поприветствовать меня сегодня? Уверены в своей исключительности? Может, занятия вам тоже нужно проводить в индивидуальном порядке и в удобное для вас время?

Было бы неплохо. Ха.

– Я хотел извиниться перед вами… – пытаюсь как-то перейти к делу, не отвечая на провокационную риторику.

– За что же вы собираетесь извиняться? И почему передо мной? Вы меня ничем не обидели, – Филиппыч невозмутимо садится за стол, раскладывая бумаги на нем и всем видом демонстрируя полную незаинтересованность в разговоре.

– Так вышло, что я вынужден был пропустить несколько ваших лекций…

– Несколько??? Вы пропустили ровно сто процентов всех моих занятий. Если бы вы не завалили моего сына на конференции в прошлом году, я бы наверное и не знал, как выглядит Марио Гардиани и кто это вообще такой.

Блин! Блин! Блин!

– Я еще в сборной по волейболу и баскетболу… – скромно добавляю. Ну, а вдруг!?

– Не интересуюсь спортом.

– А студенческая группа «Грибоедофф»? Я там гитарист.

– Современная музыка увлекает меня еще меньше, чем бездумное перебрасывание мяча.

– У меня еще блог есть в ин…

Договаривать я не посмел. Профессор зыркнул на меня так, что я чуть не провалился под стол.

– Молодой человек, ваши сомнительные достижения меня не интересуют. Как говорит моя внучка, от слова «вообще».

– Совсем.

– Кто совсем?

– Вы совсем.

Филиппыч позеленел, а я только сейчас допер, что ляпнул.

– То есть, не вы «совсем», а слово должно быть другое, «совсем».

– Какое?

– Совсем.

– Вы издеваетесь?

– Нет. Простите. Вы сказали: моя внучка говорит «От слова «совсем». А вы сказали не «совсем», а… – а что он сказал? – вы сказали другое слово, а нужно совсем.

– Покиньте деканат!

– Совсем?

– Вон!

Теперь точно совсем.

Глава 3.

– Ты с ума сошел?

– Ой, только не включай мамочку!

– Ты точно идиот!

– А ты повторяешься. Зануда…

– Я не собираюсь в этом участвовать.

– Да тебе и не нужно ничего делать – просто аккуратненько стукни меня вооот сюда, – показываю пальцем на скулу. Тут синяк или ссадина, смотря как получится у Чацкого, должны смотреться очень эффектно и даже придавать моему виду своеобразный шарм.

– Врезать тебе хорошенько мне как раз совсем несложно, – зло рычит друг. – Ты совсем тронулся – может мозги на место встанут.

– Во-первых, я прошу не «хорошенько», а «аккуратненько»! А во-вторых, ты опять повторяешься, дружище, – ржу, потому что меня веселит этот чересчур серьезный вид Чацкого.

– Марио, у меня в голове не укладывается то, что я от тебя слышу! – продолжает свои причитания-нравоучения. – Как тебе могло прийти в голову охмурить внучку Филиппыча?!

– И дочку декана! – добавляю ценную информацию.

– Ты… Да ты… – Чацкий не может подобрать слов, чем вызывает мой очередной приступ хохота. – Ты безнравственный придурок!

– Слушай, а кто это мне сейчас морали вздумал читать? – вдруг вспыхиваю, услышав очередные «комплименты» в свой адрес. – Совсем недавно один из моих друзей заставил понравившуюся девушку притворяться его невестой. Помнится мне, даже шантажировал. Не помнишь, как звали предприимчивого и очень нравственного непридурка?

– Это другое!

– Конечно! – перебивая ловлю друга на слове. – Это же только тебе можно врать девушкам и использовать их против воли в своих интересах!

– Ну Ника же мне нравилась! – мы с Чацким уже перешли на крик, доказывая собственную правоту за счет неправоты другого. – Я встречаться с ней хотел по-настоящему! А ты? Собираешься влюбить в себя девчонку и бросить, едва получив свой гребанный диплом!

– Не собираюсь я никого влюблять, – пытаюсь смягчить обвинения в свой адрес. – Просто немного внимания такой девчонке, как эта серая мышка, даже пойдет на пользу. Она за мой счет может вообще самооценку повысит! Кто еще будет в накладе в итоге: моя-то репутация может и пострадать.

– А если она влюбится в тебя? – не отстает Чацкий. – Тогда бросив её, ты окончательно убьёшь в ней веру в любовь.

– Тьфу, Чацкий, заканчивай со своими розовыми соплями! Хотел получить поддержку друга, а выхватил только какую-то ванильную отрыжку…

Я разворачиваюсь, чтобы уйти, но слышу в спину обреченный вздох.

– Ладно…

– Слушай, ты так вздыхаешь, будто это тебе нужно синяк на рожу поставить, – довольный поворачиваюсь к другу и тут же получаю хук справа. Блин, даже подготовиться не успел…

– Ну вот, считай, что и эмоции свои выплеснул и доброе дело сделал, – говорю, поднимаясь с пола и потирая щеку. – Надеюсь, ты мне не сломал ничего…

– Идиот… – шепча себе под нос, Чацкий уходит, не забыв хлопнуть на прощание дверью.

– Спасибо! – весело кричу ему вслед.

Всю неделю после нашего знакомства с Любой я тщетно пытался к ней «подкатить». Её как подменили! В первый день она так живо щебетала со мной на диванчике на кафедре, что я рассчитывал на быструю победу, но девчонка вдруг резко переменилась. В коридорах стала отводить взгляд при виде меня, когда я сам подходил поздороваться, делала это так, словно боялась, что кто-то заметит что мы знакомы. Пытаться куда-то пригласить – вовсе дохлый номер – она сбегала от меня так, словно боялась опоздать на поезд, который вот-вот отходит с платформы очередного лестничного пролета. С каждым разом это всё больше начало меня бесить. Вчера собрался уже бросить эту затею, как наткнулся на список студентов на предзащиту.

Список-то был. А вот меня в нём – нет.

Разборки в деканате привели к тому, что я получил ровно месяц на устранение задолженностей по трем дисциплинам. И главной проблемой тут опять же стала философия…

Времени у меня минимум, поэтому приходится идти на кардинальные меры и обратиться за помощью. Посвящать всех подряд в свои деликатные планы я не собирался, поэтому решил доверить самое ценное – своё лицо – только лучшему другу. Дело осталось за малым – разыграть красивый и зрелищный мини-спектакль для единственного зрителя.

Для того чтобы зритель в первом ряду плакал, а дух великого Станиславского заходился в овациях, необходимо продумать каждую деталь представления, не забыв про декорации и костюм. С этой целью я заранее приобрел в магазине для розыгрышей флакончик с искусственной кровью, разгрохал дома один из стеклянных бокалов из маминого шкафа и разорвал свою старую футболку. Ну не всю, конечно, так, немного на рукаве, чтобы эпичнее смотрелось.

И вот, когда наступил час X, я уже ждал своего выхода на авансцену – вернее, в лаборантскую химии.

Тут нужно немного пояснить. Девушка мне попалась «с изюминкой». Мало того, что учится на философском (тьфу-тьфу три раза) факультете, так она еще и увлекается химией! Два раза в неделю по вечерам посещает факультативы в лаборатории в пятом корпусе нашего вуза. Об этом факте я узнал совершенно случайно. В один из дней, пытаясь подкараулить девчонку после занятий, наткнулся на своего знакомого, который составлял Любе компанию. Васёк играл в нашей группе на басгитаре, пока в прошлом году не выпустился и его не сменил Пуля. И теперь вроде бы работал у нас же, только я пока не знал кем.

Увидев девушку вместе с Васьком немного расстроился – наличие ухажера сильно осложнит мне задачу. Но позвонив ему вечером и договорившись о встрече в баре, я выдохнул.

Оказалось, нашего бывшего барабанщика приняли лаборантом в наш вуз, и он теперь ведет факультативные занятия по химии.

– Жениться-то еще не успел? – подмигиваю, словно произнося обычный подкол, и закидываю удочку для того, чтобы перейти к главному вопросу и узнать, что связывает его с Любой.

– Нет, куда там! Сначала нужно устроиться нормально… А то мне и жену-то привести некуда пока.

– То есть, ты уже встретил свою любовь? – нарочно ставлю именно такой вопрос и внимательно слежу за реакцией.

Лицо парня меняется моментально. Как у ребенка, которого окунули в сладкую вату, на лице появляется широченная улыбка.

– Любовь встретил, – тоже делает акцент на этом слове и мечтательно закатывает свои осоловелые очи.

– В институте познакомились? – наверное, вопрос слишком прямой и мог бы насторожить Васька. Трезвого Васька – наверняка.

– Почти, – не обратив внимания на явную прямоту с моей стороны, продолжает рассказ Василий. – Она на другом факультете учится, а ко мне на дополнительные занятия по химии приходит. Но вот только сложно пока всё…

– А что так? – словно между делом задаю вопрос, знаком прося официанта повторить нам еще по бокалу пива. – Девчонка упрямится? Или в родственниках проблема?

Ого! Последний вопрос, похоже, попал прямо в цель…