Медди. Империя Солнца

Мама покачала головой, в прочим, не особо акцентируя внимание, она поспешила сменить тему с несколько осуждаемых ею родителей моей подруги:

– Сегодня в меню появятся жаренные ребрышки, постарайся ненавязчиво предлагать их гостям. Мясник мистер Байнус час назад завез большую партию, твой отец даже хотел отказаться от части, но тот был весьма убедительным в красках расписывая, как хорошо данная закуска пойдет с элем. Надеюсь, мы не прогадали, позволив себя уговорить…

Я молча кивала, не особо вслушиваясь и собирая на отдельный поднос тряпки и моющее средство для столов, намереваясь уже покинуть кухоньку, когда мой слух зацепился за конец пропущенной мной фразы:

– … сегодня вечером на званном ужине. Пилай считает его достойной партией.

– Прости, что? – Я быстро заморгала, испытывая замешательство и появившуюся дрожь в желудке. – О чем ты?

Приняв понурый вид, мама уставилась в пол, неловко откашлявшись перед тем, как пояснить:

– Твой отец пригласил Ираклия на ужин, сегодня в девять, даже собирается закрыть таверну пораньше, ради этого. Ты ведь помнишь этого милого молодого человека?

Разумеется, я помнила сына семьи, живущей через два дома от нас. Будучи детьми, мы часто проводили время, но Ираклий был старше меня почти на пять лет и давно поступил на службу в местный сыскной участок, трудясь там секретарем. После принятия этой должности несколько лет назад наши встречи сошли на нет, и я видела разве что его матушку, иногда захаживающую к нам за свежей выпечкой по вечерам. К чему была такая необходимость звать Ираклия на ужин, тем более ради этого пожертвовав немалой выручкой, что обещала быть как раз таки ближе к ночи, при условии открытой таверны, я не понимала, о чем прямо и спросила, не собираясь теряться в догадках:

– Я помню Ираклия, но к чему это? И о какой партии говорил отец?

– Ох, дорогая… – мама запнулась, обдумывая следующие слова. – Понимаешь, мы с твоим отцом до последнего противились этому решению, но так не может продолжаться. Мы не вечны, доченька. Нам бы хотелось знать, что рядом с тобой будет достойный человек, способный защитить так же, как до этого мы всегда оберегали тебя. Ираклий хорошо образован, учтив и имеет достойный заработок.

– Постой, пожалуйста. – Я с шоком осознания задуманного родителями уставилась на виновато заламывающую руки маму, пытаясь переварить все сказанное ею. Попытавшись найти хотя бы подобие предлога для отказа, я севшим голосом протянула: – Но мне всего восемнадцать, почему именно сейчас вы задумались о партии для меня? Клэр старше на год, но ее родители еще даже не начинали подбирать кандидатов в ее мужья, так почему… И Скай! Мама, ты же знаешь, что я и Скай…

– Любимая!

Я обернулась на бодрый оклик отца. Он стоял, придерживая распахнутую дверь рукой, а в другой держал высоко поднятую бутылку из темно-зеленого стекла. Веселая улыбка медленно сползала с его лица по мере того, как взгляд отца проходился по совершенно притихшей, грустной маме и мне, застывшей с непониманием и мольбой в широко распахнутых глазах.

– Пилай… – Мама поспешила вернуть на лицо безмятежное выражение лица. – Проходи, мы с Медди всего лишь обсуждали планы на сегодняшний вечер.

– Я так и понял. – Отец приблизился, оставляя позабытую им бутылку на краю столешницы для разделки овощей, заправляя выбившийся из-под моего чепчика упрямый локон. – Дочка, предлагаю не рубить с плеча, а просто постараться провести ужин в приятной компании. Вижу, что ты не довольна, но прошу, просто попытайся. Неволить тебя я не стану, – пообещал он, дрогнувшим голосом.

Я благодарно уткнулась в его грудь, пытаясь успокоить сбившееся сердцебиение. В конце концов он был прав, от одного ужина моя жизнь не изменится кардинально, я могла бы, хотя бы из уважения к родителям, постараться не устраивать сцену и посмотреть на ситуацию по-другому – просто вечер в кругу семьи и другом детства, не более. Я была полностью уверена, что если отец дал слово не неволить, то так оно и будет. Но сердце не желало сбавлять свой бешенный темп, а врожденное упрямство просило высказать все, что я думала по этому поводу. Прикусив щеку с обратной стороны, я позволила ласковым поглаживаниям отцовской ладони заглушить голос непокорности. – «Я слишком их люблю, чтобы обижать вот так срачу, понапрасну».

– Вот и умничка! – отец погладил мою голову поверх чепчика, придавая своему голосу больше воодушевления. – А теперь предлагаю приняться за работу! Чувствую, посетителей будет не меньше, чем накануне.

***

Протирая опустевший стол, я с усталым удовлетворением от проделанной работы оглядела помещение. Музыка из граммофона еще лилась, но посетители практически полностью покинули таверну, позволяя приняться за уборку намного раньше обычного. Лишь за барной стойкой возвышалась жилистая фигура, явно принадлежащая северянину, которого я уже видела вчера вечером. Сегодня белоснежные длинные пряди мужчины не были скреплены лентой, свободно рассыпавшись по широким плечам, обтянутым белой рубашкой с кожанными полосами армбендов фиксирующих рукава. Мой взгляд соскользнул на висящую подмышкой мужчины кобуру. Гость был явно не прост, но вел себя спокойно, с некоторой ленцой допивая пузатый бокал дорогого виски.

– Господин, мы закрываемся. – Учтиво напомнил единственному задержавшемуся посетителю отец, готовясь закрывать кассу.

Северянин молча осушил остатки алкоголя, опустив на стойку несколько купюр большого наминала.

– Господин, тут слишком много, – попытался отказаться отец.

– Это с чаевыми. – Не терпя возражений бросил незнакомец, довольно приятным голосом со слегка заметной хрипотцой, покидая высокий барный стул.

Пройдя мимо меня, он приостановился рядом с оставшимся единственным висящим на высокой треногой вешалке пальто. Черная ткань соскользнула с крючка, и мужчина, перекинув свою ношу через руку, покинул стены «Глои» оставляя после себя терпкий табачный аромат.

Покачав головой, я вернулась к своему занятию, стараясь выкинуть из головы странного посетителя, явно связанного с криминальными слоями общества, и пытаясь настроиться на навязанный родителям званный ужин. – «Раз мне не удастся отвертеться, то хотя бы постараюсь отдохнуть и развеяться». – Я с тоской посмотрела в окно, за которым уже успели сгуститься плотные вечерние сумерки. С наступлением темноты мысли о Скае вновь начали бередить душу, правда теперь в них было больше грусти, чем недоверия. Молодой человек сказал, что пропадет на несколько дней, а значит мне придется какое-то время терпеть разлуку, что не добавляло хорошего настроения при сложившихся обстоятельствах.

Поспешно закончив с закрытием таверны, мы довольно скоро добрались до нашего дома.

Мама хлопотала в крохотной гостиной, накрывая на стол, а я не без легкого злорадства отметила те самые ребрышки, остатки которых все же не удалось продать посетителям, и которыми теперь придется угощаться нашему гостю. – «Если господин секретарь надеется на изысканный прием, то его ждет глубокое разочарование». – Я нисколько не умоляла способности мамы к приготовлению вкусной еды, но отдавала себе отчет, что все привычные для нас блюда были простыми и довольно незатейливыми.

Дверной замок разразился звоном, оповещая о прибывшем госте. Я отставила в сторону вазу с тюльпанами, срезанными в нашей клумбе у дома, выглядывая в коридор.

– Медди, открой дверь! – Спускаясь со второго этажа, отец поспешно застегивал запонки, чуть ли не перепрыгивая через одну деревянные ступеньки широкой лестницы.

Я покорно поплелась к двери, распахивая ту, видимо, слишком поспешно, так как застывший с нерешительностью во взгляде темно-зеленых глаз молодой человек удивленно приоткрыл рот.

– Ираклий? – Позабыв про приличия я нагло рассматривала позднего визитера. С полов его фетровой шляпы стекала тонкая струйка дождевой воды, оседая крупными каплями на плечах кремового пальто. Я с удивлением перевела взгляд на вновь разбушевавшееся небо, разразившееся очередным весенним ливнем.

Смущенно откашлявшись, парень кивнул, подтверждая мое предположение:

– Да, а ты – Медди – девчушка по соседству, что успела вырасти, но совершенно не изменилась. – Я выдавила из себя подобие улыбки, но видимо мое лицо приобрело совсем кислое выражение, так как парень поспешил исправиться, протянув мне небольшой бархатный мешочек. – Это тебе. Позволишь войти?

Приняв неожиданный подарок, я отошла в сторону, давай гостю возможность зайти вовнутрь дома.

С явным удовольствием повесив свое пальто и шляпу на вешалку, Ираклий протянул успевшему подоспеть вовремя отцу руку:

– Мистер Пилай, благодарю за приглашение. Для меня честь отужинать в кругу вашей прекрасной семьи.

– Да-да, – отец, не теряя времени даром, повел дорогого гостя в гостиную, отвечая на приветствия по пути, – мы тоже счастливы увидеться с тобой, жаль, что твои родители не смогли принять приглашение.

– Они просили передать свои извинения, отец занят на службе, а матушке не здоровится.

– Надеюсь, ничего серьезного? – Мама с волнением протянула гостю руку для приветствия, на которой он тут же оставил поверхностный поцелуй.

– Не волнуйтесь, миссис Глоя, банальная простуда, не более, не хотелось бы омрачать сегодняшний вечер подобными разговорами.

Я прислонилась к дверному проему, с любопытством рассматривая, как отец и мама наперебой суетятся вокруг молодого человека, будто и вовсе позабыв про меня. Вся эта ситуация казалась мне настолько комичной и лишенной смысла, что я сама не заметила, как губы растянулись в широкой улыбке. Мысленно я завидовала Денебу, которого отправили спать раньше положенного. Мягкая постель казалась намного привлекательней того представления, в которое задумали втянуть меня родители.

– Медди, доченька, – голос мамы отвлек, заставляя принять более приличную позу, расцепляя скрашенные на груди руки и стирая с лица прилипшую улыбку. – Не стой в дверях, присаживайся за стол, Ираклий уже успел открыть нам бутылочку вина.

Прошелестев юбками абсолютно неудобного и на мой взгляд слишком старомодного бардового платья, которое мама убедила-таки надеть меня чуть ли не слезно упрашивая и перечисляя все мои возрастающие в нем достоинства, коих я сама не могла припомнить, я приблизилась к столу, опускаясь в галантно отодвинутый для меня стул, при виде чего на лицах сидящих напротив нас родителей расцвело одинаковое благодушное выражение, от которого у меня была готова появиться оскомина. Слишком идеалистично и приторно.

Повисшее неловкое молчание нарушил отец:

– Ираклий, мы с Глоей слышали, что Ваши дела в секретариате сыскной конторы идут в гору, не так ли?

Просиявший молодой человек принялся наполнять наши бокалы, с готовностью поддерживая начатую беседу:

– Это так, мистер Пилай. О серьезном повышении говорить пока что рано, но заработок значительно увеличился за последний квартал, принося не плохую прибыл и позволяя вкладываться в одно довольно прибыльное дело. Если так пойдет и дальше, то в скором времени я планирую выкупить собственный небольшой домик, ведь Вы, полагаю, как никто другой понимаете, что главное, к чему стоит стремиться человеку моего возраста – это создание семьи.

Мама и отец согласно закивали, с восторгом воспринимая его казавшуюся мне слишком наигранной тираду.

Бесспорно, Ираклий был милым молодым человеком, не обделенным красотой метиса, соединив в себе бледную кожу и круглые распахнутые глаза южанина с черными волнами северных волос. Его работа и витиеватые, правильные суждения по поводу намеченных целей в жизни могли вызывать лишь одобрение, но меня не покидало ощущение наигранности, с которой он продолжал вещать:

– Было бы поистине чудесно, найти дом не далеко от вас, ведь… – взгляд парня задержался на мне, вяло ковыряющей вилкой в овощном салате на своей тарелке, – нет ничего лучше, чем места, к которым ты привык с детства.

Стараясь отвлечь меня от начавшего мозолить глаза занятия, мама осторожно окликнула:

– Медди, что ты думаешь по этому поводу? Может, хочешь в ответ рассказать нашему гостю о себе?

Я скрипнула зубами, но заметив умоляющий взгляд матушки поддалась:

– Семья и детство – это чудесно, будь моя воля, я бы осталась в своей семье до самой смерти. – Выскользнувшая из рук отца вилка противно лязгнула по тарелке. Стараясь игнорировать его предупреждающий взгляд, я продолжила, как ни в чем не бывало. – Что бы рассказать о себе? – Сделав вид, что серьезно задумалась, я принялась перечислять: – Помогаю в семейной таверне, о чем наш гость и так наслышан, стараюсь посещать воскресную школу, с позволения отца и… ах да, совсем забыла упомянуть – мое сердце уже занято. – С каменным лицом выдала я.

– Вот как? – Ираклий выглядел обескураженным.

– Не слушайте ее, – отец поспешно отмахнулся, пытаясь обратить мои слова в неумелую шутку. – Медди обладает необычным чувством юмора, и ни в коем случае не желала Вас обидеть.

– То есть сердце вашей прекрасной дочери не занято?

Я открыла рот, чтобы возразить, но тут же захлопнула его при взгляде на начавшего закипать отца. Сама не понимая, отчего вдруг начала дерзить, я сникла, признавая свою несдержанность, сама ведь обещала отцу не портить вечер.

Благо, он поспешил загладить углы за меня:

– Абсолютно. Медди прилично воспитанная девушка, если в ее жизни и присутствовало легкое увлечение, то на уровне детской влюбленности, не более. – Отец поднял бокал, предлагая тост. – Давайте выпьем за нашу встречу! Надеюсь, она будет не последней.

Поддержавший его порыв Ираклий легонько стукнул своим бокалом об краешки наших, которые мы с мамой подняли под пристальным взглядом отца.

– Согласен, подобные ужины могут стать неплохой традицией!

Остаток ужина мы, не сговариваясь избегали щепетильных тем, плавно перейдя с подачи мамы на обсуждение последней моды на тонкую белую полоску в мужских костюмах и туфли «броги», а следом, каким-то неописуемым образом переключившись на непомерно выросшие цены на говяжий стейк и фунт обычных яблок.

– Это чистой воды воровство! – возмущалась мама, под одобрительные кивки гостя.

Потихоньку успокоившись, я и сама не заметила, как перестала смотреть на Ираклия волком, начав смеяться над его шутками и с искренним интересом слушать рассказы из сыскной практики, которую довелось ему документировать в последнее время, признавая молодого человека довольно сносным собеседником. Улыбчивый секретарь умел к себе расположить.

Отложив кружевную салфетку, одну из тех, которыми так гордилась мама, доставая их лишь по исключительно важным случаям, в сторону, молодой человек поднялся из-за стола, учтиво кланяясь отцу и целуя вновь протянутую матушкой ладонь.

– Благодарю за чудесный ужин и не менее прекрасную компанию, а сейчас, разрешите откланяться. – Он посмотрел на напольные часы, как раз начавшие отбивать одиннадцать раз. – С моей стороны было бы просто непозволительно обременять вас своим обществом и дальше.

– Не говорите глупостей. – Отец встал из-за стола вслед за гостем. – Мы всегда будем рады вашим новым визитам!

– Я польщен.

Мама упорхнула на кухню, унося с собой часть грязной посуду, а отец и я направились к выходу, провожая гостя до двери.

С сожалением осмотрев свою не успевшую полностью высохнуть шляпу, молодой человек зажал ее в руке, предпочтя остаться без головного убора, лишь накинув пальто на плечи. Потемневшие от влаги фетровые края, украшали некрасивые пятна. Заметив это, Ираклий спрятал руку за спину.

Из приоткрытой двери тянуло ночной свежестью вперемешку с запахом влажной земли и мокрой листвы после прекратившегося дождя. С наслаждением вдыхая этот аромат, я уже предвкушала встречу с простынями и подушкой.

Отец, пожав на прощание Ираклию руку, с каким-то загадочным выражением лица откланялся, скрывшись на лестнице ведущей в их с мамой спальню. Я с нарастающим раздражением от подобной выходки, буравила его спину, пока она не исчезла из моего поля зрения окончательно.

Оставшись с гостем наедине, я вновь ощутила ту неловкость что сквозила, между нами, в начале вечера. Искоса поглядывая на отчего-то не спешащего уходить молодого человека, я покусывала губу пытаясь удержать себя от желания начать нетерпеливо переминаться с ноги на ногу. Или того хуже – прямо указать на дверь.

Парень не выдержал первым, осторожно касаясь моих пальцев, отчего я непроизвольно вздрогнула, но руку отнимать не стала.

– Медди, возможно, мы с тобой начали не с того, но… я хотел бы узнать тебя получше, ты позволишь? – протянул он.

– Наверное, ты прав. – Я с улыбкой наблюдала за окончательно растерявшимся от моего согласия Ираклием, по всей видимости, он ожидал, что я буду дольше ощетиниваться иголками, колко реагируя на каждую его фразу. Не скрою, первой моей мыслью было захлопнуть перед его носом дверь, наконец-то вернувшись в свою комнату, но помня просьбу отца, я решила проявить не совсем свойственное мне дружелюбие, решив, что от обычного общения, ничего не потеряю.

– Тогда ты позволишь пригласить тебя куда-нибудь на днях?

– Только в виде дружеской встречи.

– Да-да, разумеется! – Ираклий, смущаясь поднял руку, потирая свою шею. – Старые друзья ведь могут сходить, например на ярмарку в честь цветения?

Я задумалась, а отпустит ли меня отец, ведь чтобы попасть на неизменно сопровождающую каждый сезон цветения вишни ярмарку, мне придется пропустить весь день работы в таверне, но вспомнив, с каким усердием родители пытались свести меня с этим молодым человеком, поняла, что препятствия в виде строгого начальника не встречу…

С другой стороны, мне тоже хотелось погулять меж пестрых рядов, отдохнуть и возможно, прикупить себе сладостей и сувениров, которые привозили из других городов на многочисленных крытых повозках и грузовых кебах, да и Скай, скорее всего будет еще занят поручением мистера Шанталя. Не думаю, что он был бы против моего дружеского променада, тем более, если я приглашу с нами еще и Клэр.

– Могут. – Решилась я, расплываясь в искренней улыбке, и глаза парня просияли.

глава 3

– Итак, продолжаем записывать: Материк Солтэйра, омывается тремя океанами. – Старательно записывая за госпожой Сфенел, преподававшей в нашей воскресной школе все основные уроки, я перевернула очередной исписанный мелким убористым почерком лист своей тетрадки. – Грозовым, Лазурным и Змеиным. Мы разберем каждый из них чуть позже, сегодня же я хотела, повторить с вами основную информацию по королевству Шакар.

Рядом со мной упал сложенный журавликом листок бумаги. Подобрав его, под тихое шипение соседского мальчонки Края, что сейчас усиленно показывал мне на залившуюся румянцем девочку лет пятнадцати, сидящую за моей спиной, я с пониманием передала импровизированную записку ей, отчего ее уши запунцовели еще ярче, а Край расплылся в довольной улыбке.

«Первая любовь – не иначе». – Вернувшись к своим записям, я продолжила конспектировать за мелодичным голосом преподавательницы.

– Король Галарес, прозванный нашими войсками Безумным, после битвы на равнинах грифонов, когда он пытался вовлечь в противостояние и их, обманом завладев несколькими птенцами, правит уже более сорока лет. Королева Вара, как вы уже знаете, скончалась при родах, а так как Галарес не пожелал связать себя последующими узами брака, то у Шакара имеется лишь один наследник – принц Летам, двадцати пяти лет отроду.

Я закусила кончик карандаша, припоминая то занятие, что мы посвятили правящей чате Шакара. Королеву мне было искренне жаль, хоть она и была женой нашего вечного врага, не оставляющего попыток расширить свои территории, по средству оккупации наших залежей полезных ископаемых и минералов, находящихся на протяжении практически всей горной гряды Грас. Участь матери, умершей, так и не увидев своего ребенка, представлялась мне поистине печальной. Сохранились воспоминания современников тех лет, в которых утверждалось, что королева Вара была добра не только к своим подданым, но и к нашим пленным войнам. При ее жизни, король Галарес совершал меньше военных набегов. Возможно, если бы она осталась жива, то наши страны рано или поздно пришли бы к мирному соглашению.

– Продолжаем записывать! – Госпожа Сфенел постучала указкой по ближайшему к ней столу, призывая шепотки, начавшиеся на дальних рядах угомониться. – Шакар военное государство, граничит с пустыней кочевником, а потому их климат, менее приспособленный для земледелия, чем в нашей Империи, из-за высушивающих ветров, задувающих с Земли Кобылицы, как свои территории именуют проживающие там племена. Успеваете конспектировать?

Я закивала, не поднимая головы от своих записей.

Занятия в нашей школе проходили всего раз в неделю, и я, выпросив у отца позволение на их посещение всегда с особым трепетом слушала каждый урок. Госпожа Сфенел умела преподнести знания с особым трепетом. Даже самые отъявленные хулиганы, заслушивались ее историями, погружаясь в историю Солтэйра и близлежащих островов.

Я оглянулась на наш класс, заметив, что парней, как всегда, было больше, чем девушек.

В действительности, не то, чтобы обучение женщин осуждалось, скорее считалось чем-то не обязательным, так как приличной мисс надлежало думать о замужестве и домашнем уюте, а не о науках, но даже сейчас воскресная школа насчитывала всего лишь один класс состоящий из молодых горожан от десяти до двадцати лет. Далеко не все желали тратить свое время на подобное, что казалось мне, впитывающей каждую крупицу знаний, чуть ли не кощунственным. Мужчинам было проще – они могли поступить в университет либо обучаться на дому. Родители планировали назначить домашних учителей Денебу уже на следующий год, мечтая о его последующей карьере на научном поприще. Родители Клэр обещали замолвить за него словечко, среди именитых коллег. И как бы отец и матушка не относились к их постоянным разъездам, но не могли не признать полезность их протекции.

От неожиданного толчка в локоть мой карандаш съехал в сторону, оставляя на листе рваную линию. Шикнув, я с досадой повернулась на своего соседа по парте.

Закари, с извиняющейся улыбкой, одним движением пальцев, прищелкнув, направил по столешнице в мою сторону небольшую конфету, завернутую в цветастый фантик. Блестящий шарик остановился рядом с моей тетрадью, ударившись об ее край.

Вздохнув, я отодвинула угощение, не собираясь принимать очередной знак внимания от порядком надоевшего ухажера.

Закари был не плохим молодым человеком, обладающим внешностью истинного южанина – его светлые волосы и глаза лучились солнцем. В свои восемнадцать он трудился разнорабочим, находя подработки то там, то тут, взвалив на свои плечи пропитание трех малолетних братьев и престарелой матери, но его упрямое нежелание понимать мои вежливые отказы, выводило из равновесия. Благо, дальше подобных проявлений интереса, как данная сладость, парень не заходил, но из-за того, что он каждый раз, пусть и не специально отвлекал нас от уроков, я ловила осуждающие взгляды госпожи Сфенел, чувствуя себя виноватой.

– Медди, возьми, пожалуйста. – Закари настойчиво пододвинул конфету обратно. – Это вкусно, девушки ведь должны любить сладости?

– Я не из их числа. – Отвернувшись, я решила просто игнорировать нежеланный презент. И нет, дело было не в моей личной неприязни к парню, или нежелании портить фигуру, просто единожды, приняв от незнакомого тогда еще соседа по парте плитку шоколада, я еще месяц прятала от отца начавшие появляться в нашем почтовом ящике письма. Парень, отчего-то решивший, что его симпатия взаимна, настойчиво просил о встрече, о чем не стеснялся упоминать в каждом послании. Наверное, было бы лучшим решением рассказать обо всем отцу, но я боялась его реакции, не желая наивному Закари расправы от моего не в меру заботливого родителя.

– Но… – парень осекся, натолкнувшись на мой хмурый взгляд.

– Медди! Закари! – Госпожа Сфенел вновь постучала указкой, недовольно поджав губы. – Вы снова нарушаете дисциплину? Тишину пожалуйста! – Перестав прожигать нас взглядом все еще ясных голубых глаз, по всей видимости удовлетворившись моим смущенным румянцем, она продолжила, обращаясь к классу: – Кто помнит, как король Галарес Безумный был связан с бывшим Императором Андроклесом?

Та самая девчонка, которой я передала журавлика и имя которой я никак не могла вспомнить, хоть оно и вертелось на языке, подняла руку, вставая после утвердительного кивка учительницы:

– Опальный Император Андроклес, обезумев совершил предательство, решив подписать с королем Галаресом мирный договор, по условию которого королевству Шакар переходила часть гряды Грас и обширные территории Леса Истины на севере нашей Империи. Взамен Андроклес собирался получить военную поддержку Шакара и нескольких племен кочевников. Сотрудничая с их королем, вожаки племен намеревались свергнуть Совет Правящих Домов и распустить узников с Острова Забытых.

– Верно, Мэй, присаживайся. – Госпожа Сфенел довольная точным ответом ученицы, продолжила более миролюбивым тоном. – Медди, поведай нам, как удалось остановить бывшего Императора.