Сделка на смерть

Второй удар, затем третий.

Кровь заполнила мне рот. Все вокруг начало кружиться.

Четвертый, пятый…

Казалось, она собиралась убить меня.

Шестой удар, седьмой…

Мое зрение стало меркнуть, а тело пронзила жгучая боль.

Она точно собиралась убить меня. Я попыталась осознать это… Она действительно собиралась меня убить!

Восьмой… девятый удар…

Я закрыла глаза в ожидании последнего удара. Ждала, когда моя душа навсегда покинет этот мир, отправившись в самые темные места царства Чосын, пересечет реку Сочхонган. А мое тело… мое тело превратится в безжизненную плоть, оставшуюся лежать здесь, на полу спальни Конранда Калмина.

Я хотела помолиться, однако не смогла пошевелить губами.

Все кончено.

Если боги будут милосердны, все закончится быстро. Но…

«Сражайся! – прорычал голос, который не принадлежал ни мне, ни Асине. – Сражайся!»

Я открыла глаза.

Голос, который я узнала бы где угодно, такой резкий, такой хриплый. Это был голос Юнхо.

«Сражайся!»

Асина сжала руку в кулак.

Борясь с болью, грозящей захлестнуть меня, я перекатилась на бок и нашла в себе силы пусть пошатываясь, но встать на ноги.

«Жнец Сунпо не сдается, – произнес голос Юнхо. – Смерть не умирает. Ты тоже не умрешь, Син Лина».

Это была мантра, которую Когти придумали для меня, когда я была еще юной. Когда дрожала от страха и осознания того, чего они от меня ждали.

Эти слова я шептала себе, когда в самые темные ночи перерезала людям глотки.

Это был девиз моего детства до того, как я научилась убивать людей не моргнув глазом.

Я медленно подняла глаза и пристально посмотрела на Асину.

А затем нанесла удар.

Глава 6

Стоя над Асиной, я провела пальцем по рукояти ее кинжала и направила его прямиком на бледное, незащищенное горло. Кровь продолжала стекать по моему подбородку. Правый глаз опух настолько, что практически ничего не видел, боль сковала лицо. Ныло абсолютно все.

Но… я выиграла.

«Смерть не умирает. Ты тоже не умрешь, Син Лина».

Голос Юнхо исчез, оставив в моей голове лишь приглушенный гул.

Надо было подумать, что это могло значить и что нужно сделать, чтобы выжить, оказавшись в здании, полном Чернокровых, убежденных в том, что я что-то сделала с их лидером. Меня превосходили числом один к ста.

Это было даже забавно. Потому что если бы я планировала нападение на Конранда Калмина, то это было бы вовсе не похищение, а зверское убийство.

Я думала, я прикидывала, я пыталась рассчитать.

Крысолов забрал Калмина в Кёльчхон за украденный гобелен. Во всяком случае, я так думала и могла поклясться своей жизнью и жизнью Ынби, что так все оно и было.

Я провела языком по своим окровавленным зубам, тщательно подбирая слова, которые скажу Асине.

– Калмин не умер. Если Крысолов действительно забрал его, значит, он жив и сейчас находится в Кёльчхоне.

– Пока жив, – поправила меня Асина. – Токкэби убьет его.

– Ты не знаешь этого наверняка, – ровным тоном ответила я. – Если Крысолов действительно хотел убить Калмина, то почему не убил его сразу? У Токкэби были все возможности, но он ими не воспользовался, оставив Калмина в живых.

Крысолов… Сегодня утром я говорила с этим проклятым Токкэби.

Он сказал, что ошибся крышей. Но так ли это?

Я была единственная, кто причастен к краже гобелена. Если Крысолов знал о том, что именно Калмин приказал украсть произведение искусства из Храма руин, то ему было известно и то, что гобелен украла я. И все же Крысолов похитил не меня. Он просто встретился со мной. Но почему?

Слово, которое сразу пришло мне на ум…

Мышеловка.

Это была тактика, которую использовала почти каждая банда. Нужна была приманка, чтобы заманить в ловушку нужного человека. На протяжении многих лет я сама устраивала такие мышеловки.

Как и сейчас… Вот только на сей раз я оказалась в роли мыши…

Украв Калмина, Крысолов пытается заманить меня в ловушку, потому что именно я проникла в храм и украла его драгоценности, я и никто иной. И Крысолову известно об этом.

Он пытается заманить меня, наивно полагая, что я помчусь спасать своего хозяина?

Я чуть не рассмеялась.

Крысолов реально думает, что Калмин – мой любимый хозяин, а я – его верный пес? Он даже не представляет, насколько сильно мое презрение к этому ублюдку. Да я была счастлива каждой клеткой своего тела, что его утащили в Кёльчхон. Он не знает, что я навсегда останусь Когтем.

Значит, Токкэби хочет наказать меня за кражу гобелена…

Я выругалась про себя. В храме находился лишь один-единственный предмет – гобелен. Предполагать, что его исчезновение останется незамеченным, было роковой ошибкой. Я попыталась взять себя в руки. Нужно стать образцом самообладания, если хочу покинуть это место живой. Ведь у меня остался только один способ выбраться отсюда.

– Я украла гобелен, – выдавила я, прекрасно осознавая, что дальнейшие слова определят мою судьбу, и опустила кинжал. – Я верну Калмина.

Асина прищурилась. Пристально вглядываясь своими рыбьими глазами, она искала хоть толику искренности в моем лице.

– Я отправлюсь в Кёльчхон, – хрипло продолжила я. – Верну нашего хозяина из логова императора Токкэби.

Едва договорив последнюю фразу, я увидела, как в голове у Асины словно повернулись шестеренки. Было ясно как день, что она хочет вернуть Калмина, спасти своего возлюбленного и покровителя, однако совсем не горит желанием самостоятельно отправиться в царство Токкэби. Требовать у них вернуть Калмина и играть со смертью – не в ее стиле.

– Тридцать дней, – проговорила она наконец своими тонкими губами. – Даю тебе тридцать дней, чтобы ты сделала то, что должна. Но мне нужны гарантии.

Гарантии…

Я напряглась. Асина знала, что я боюсь потерять только одно.

Она откровенно ухмыльнулась.

– У тебя ведь есть сестра, не так ли? Сестра, которая сейчас находится в школе, в горной академии Йэпак, если я правильно помню…

Ынби. Сладкая, как сахар, и невинная, как голубка.

– Верни мне Калмина через тридцать дней, – сказала Асина, сверля меня вглядом. – Иначе я верну тебе лишь голову твоей сестры.

Нет…

Меня прошиб холодный пот. Мысленно я взмолилась богам, которые больше не отвечали людям. Если быть точнее, я молилась Камынчжан – богине удачи и судьбы. Судьба, пожалуйста, только не Ынби. Я сделаю все что угодно. Я отдам все, что у меня есть.

Асина с удовлетворением наблюдала, как я молюсь давно покинувшим нас божествам. Как и большинство жителей Сунпо, она не придерживалась какой-либо религии. С тех пор как боги ушли в другой мир, большинство людей не могли вообразить то, что было скрыто от их глаз. Одни перестали молиться богам, а другие и вовсе позабыли о них.

Но не я…

Я все еще говорила с ними, надеясь, что как-нибудь, когда-нибудь они все-таки услышат мои молитвы из своего заоблачного мира.

Безусловно, Асина получала неимоверное удовольствие, наблюдая, как молитвы той, кто все еще ждет возвращения богов, остаются без ответа.

– Тридцать дней, Син Лина. Тридцать дней. А если ты попытаешься сбежать вместе с сестрой… – Она цокнула языком. – Что ж, тогда я поквитаюсь с тобой сполна…

– Я не подведу, – прошептала я, сжав кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. – Я верну Калмина. Клянусь богами.

Асина лишь жестоко и холодно усмехнулась.

Мой язык хорошо знал вкус лжи. Ложь так похожа на жженый сахар с ноткой медовой сладости, которая быстро исчезает, оставляя после себя лишь привкус горечи.

Вкус собственной лжи остался на кончике моего языка. Я покидала Дом Чернокровых прихрамывая, чувствуя, как каждый мой шаг отдается стреляющей болью, изо всех сил пытаясь оставаться в сознании. Тяжело дыша, я вышла на мощеную улицу.

Мой кинжал все еще лежал там, где я его оставила, тускло поблескивая в лучах заходящего солнца. Подняв, я сунула его в ножны.

Тридцать дней…

Оказывается, Чернокровые забывают еще быстрее, чем я думала. Какая жалость…

Конечно же, я заберу сестру и сбегу… И конечно, убью всех, кто встанет на моем пути, несомненно получая удовольствие от этого процесса.

Они реально думали, что я по собственной воле подвергну свою жизнь опасности ради Калмина? Что, имея шанс увезти свою сестру в безопасное место, я оставлю Ынби в академии в окружении Чернокровых? Наконец-то у меня появилась возможность начать жизнь с чистого листа, подальше от этого про́клятого королевства… от всей этой жестокости и кровопролития.

Ынби была еще совсем юной, но и ее уже коснулось горе, и я всеми силами пыталась защитить сестру от безжалостного мира. Защитить невинность и остатки детской наивности, которые сестра еще не успела потерять, чтобы дать ей жизнь, отличную от моей… Безопасную жизнь…

Она была воплощением того, о чем я всегда мечтала. Одна лишь мысль о том, что за мои поступки ей придется поплатиться жизнью, приводила меня в такую ярость, что темнело в глазах. Моя младшая сестренка, мой лучший друг… Ее звонкий смех, то, как она забавно морщит носик…

Крысолов просто глупец, если думает, что я так просто попадусь в его ловушку. Он глупец, если думает, что мне есть дело до какого-то Калмина. Да пусть убьет его, мне все равно. Надеюсь, он так и сделает.

И надеюсь, что он получит от этого удовольствие…

Ночь накрыла королевство своей тенью, погрузив все вокруг в кромешную тьму. Я оглянулась в сторону Дома Чернокровых. Темная стена едва виднелась во мраке ночи.

В этот момент богиня луны Даллим озарила своим сиянием то место, где я, закипая от злости, вспоминала, сколько страданий, сколько пыток и слез мне пришлось перенести. Сколько пришлось пережить бессонных ночей, наполненных голосами Когтей, – они и сейчас звучали в моей голове, словно мои друзья стояли рядом, еле видимые на фоне звездного неба.

Мои губы задрожали, и я почувствовала, как что-то сжало мое горло. Неожиданно в глубине подсознания с ужасной улыбкой появилась Мысль.

Ощущение присутствия Когтей пропало без следа, остались только холод, одиночество и… Мысль.

Вдох… выдох…

«Разве ты не хотела убить Калмина собственными руками? Убить, чтобы отомстить… В конце концов, его смерть от твоих рук – единственное, что может искупить твои грехи. Только когда ты запачкаешь руки его кровью, они станут по-настоящему чистыми».

– Проваливай, – прохрипела я и от дикой боли в ноге упала на колени. – Ынби. Мне нужно к Ынби…

Мои слова эхом звенели на пустой улице. Но было уже слишком поздно.

Я переместилась во времени… через вспышки улыбок и смеха, через обрывки давно законченных фраз.

«Мне иногда кажется, что ты слишком молода, чтобы быть Жнецом…»

Падая, я увидела темные глаза Сана с его длинными ресницами.

«Лина! – Ко мне бежала пухленькая малышка Ынби, и ее непослушные черные кудри подпрыгивали от каждого шага. Ей снова было четыре года. Ее маленькие ножки едва касались блестящего пола дворца. В грязной ручке она держала кинжал. – Сестренка, смотри, что у меня есть! Смотри, что у меня есть!»

Я услышала собственный голос, полный ужаса, который кричал: «Стой! Ынби, стой! Где ты это взяла?»

«Юнхо дал, – капризно ответила она, с нежностью прижимая кинжал к себе. – Подарил».

«Подарил?..»

Мой изумленный голос тает, и я слышу звуки другого голоса, мягкого и ласкового. Чара.

«Лина, дорогая, обольщение – это тоже искусство».

«Работа. И не для слабонервных, – добавила Крис, появляясь. Ее алые губы задумчиво сжаты, глаза сверкают, как темные изумруды. – Но природа одарила тебя всем необходимым, любовь моя. Сан не сможет устоять перед тобой».

С каждой слезой, катившейся по моим щекам, я падала все быстрее и быстрее. Я закрыла глаза, стараясь отдалиться от их лиц, но меня пронзали еле слышные слова.

«Я знаю, что ты никогда не позволишь, чтобы с Когтями что-то случилось. Обещай мне, Лина. Обещай мне, что ты поведешь их за собой…» – прозвучал грубый голос Юнхо, одновременно суровый и теплый.

О боги…

Я кричала, погружаясь в эти воспоминания, в эти кошмары…

Вдруг совсем другой голос, коварный и сладкий, прервал мое падение. Он отрезвил меня от воспоминаний и вернул на улицы Сунпо. Я сжалась от боли, всхлипывая, зажимая рот, чувствуя, как подступает к горлу тошнота.

Голос Калмина эхом прозвучал у меня в голове: «Что ж, Син Лина. Ты досталась мне в наследство».

Я прижалась лбом к холодной земле.

Сан. Чара. Юнхо. Крис.

Они мертвы, их больше нет… Но я все еще здесь. Все еще здесь, со своей абсолютно никчемной жизнью, и мои руки по-прежнему обагрены их кровью.

– Мне жаль… мне так жаль, – всхлипывала я.

Но в этих словах не было никакого смысла, они ложились холодным пеплом на мои губы.

Лишь тишина ответила мне.

Мысль покинула меня, издав напоследок довольный смешок.

С опухшими глазами и помутившимся взором, вся дрожа, я поднялась на колени и вытерла нос рукавом туники. Другая рука нырнула в карман штанов, нащупывая зажигалку и последнюю сигарету. Я приберегла ее на тот самый случай, когда нужно будет снова почувствовать дым, обволакивающий легкие, и горький вкус халджи, чтобы прогнать горе и чувство вины, засевшие внутри. Он был нужен мне, чтобы найти силы подняться и броситься к Ынби, укрыть ее от этого жестокого мира и защитить собственными костями, плотью и кровью.

Я уже почти поднесла сигарету ко рту, когда холодный ночной ветерок принес мне тихий коварный смешок.

Все мое тело оцепенело.

Ветер, треплющий мои волосы, наполнился ароматом лакрицы и цветущей сливы. Когда он обвился вокруг моей шеи, кровь словно превратилась в лед.

Это был он…

Я вскочила на ноги, молниеносно поменяв свою драгоценную сигарету на кинжал, который направила на пару хитро поблескивающих глаз. На меня смотрел тот самый токкэби, которого я встретила этим утром.

– Привет, Лина, – промурлыкал Крысолов.

Глава 7

Я ждала нападения, но в следующий момент оказалась прижатой к груди Крысолова.

Единственное, что я могла в тот момент, – это смотреть на ледяные руки, сжимающие меня в объятиях, и ощущать на своей коже холодный металл его колец. Мне удалось нащупать свой кинжал в ножнах, но я все равно не смогла достать его, так как все мое тело было сковано силой Токкэби.

В глазах Крысолова плясало синее пламя, и я вспомнила, что император Токкэби – единственное живое существо, способное вызывать и контролировать пламя цвета индиго. Огонь Токкэби был холоднее самой лютой зимы и одновременно в десятки раз более жгучий, чем обычное пламя.

На мгновение мне показалось, что он хочет спалить меня, но почти сразу я заметила, как огонь, полыхающий в его глазах, сменяется ледяным весельем.

– Предлагаю тебе закрыть глаза, маленькая воровка, – произнес он шепотом, лаская мою щеку.

Ощущение его дыхания на моей коже пробудило меня от ужаса, наполнив все мое тело ненавистью.

– Тебе бы следовало отпустить меня, – прорычала я сквозь зубы.

После чего, привстав на цыпочки, как учил меня Юнхо, я ударила его лбом с такой силой, что искры посыпались из глаз. Обычный человек пошатнулся бы, оглушенный болью.

Но в этом случае пульсирующая боль пронзила только мою голову. Крысолов лишь усмехнулся, ничуть не удивленный моей выходкой. Кажется, она его даже позабавила. Похоже, головы токкэби были слишком крепки для такого рода ударов.

Теплая влажная струйка медленно потекла по моему лбу.

– Ну и чего ты этим хотела добиться, а? – услышала я насмешливый шепот.

Его палец, холодный от перстней, медленно стер капельку крови с моего лба. Я слышала, как он тихо смеется над моими проклятиями.

А затем земля как будто провалилась под нашими ногами, и мы стали падать сквозь тени и тьму.

Мы падали, падали, падали…

Крик ужаса сорвался с моих губ, но в ответ я услышала только тихий ехидный смех. Мы продолжали падать сквозь вечную темноту.

Постепенно зрение начало возвращаться ко мне. Я увидела, как во тьме проносились огни Сунпо: рынок, мрачные постоялые дворы, Дом Чернокровых… Потом они исчезли, сменившись ослепительным светом и жаром, от которого я начала задыхаться…

Мои ноги коснулись твердой земли.

Удар был достаточно сильный, чтобы меня затошнило. В то же время в глазах у меня прояснилось. Я увидела быстро угасающую вспышку белого света, а затем и Токкэби, который смотрел на меня сверху вниз и все так же забавлялся.

Бесполезно было отрицать, что сейчас Токкэби был так же красив, как и утром на крыше. Его золотистая кожа, черные волосы, скулы, будто выточенные богами… Он был настолько прекрасен, что никак не мог оказаться человеком.

Я напомнила самой себе, что, возможно, это самое прекрасное существо здесь именно для того, чтобы убить меня, и попыталась вырваться из его цепких рук, но его красные губы лишь изогнулись в озорной улыбке.

Уже через мгновение этот ублюдок резко отпустил меня, и я шлепнулась на пол, а его улыбка так же резко сменилась выражением полнейшей скуки. Я вскинула голову – надо мной сиял бесконечно высокий потолок. Мое сердце чуть не остановилось, а голова закружилась от увиденного.

Темное небо было усеяно золотыми огнями. Драконы с рубиновой чешуей проплывали мимо десятков лун, задевая когтями грозовые тучи. С трудом сдержав трепет, я осмотрелась вокруг.

Я лежала на мраморном полу в зале с черными колоннами по всему периметру. Прямо передо мной на помосте возвышался трон, к которому вела серебряная ковровая дорожка. Мой взгляд задержался на троне, сделанном из переплетенных темных шипов.

Я вдруг почувствовала, как кровь стынет в жилах.

Рядом с троном в стеклянном футляре лежала флейта.

Длинная, узкая черная флейта, которая была почти так же прекрасна, как и ее владелец. Вокруг нее, сверкая, обвивались изящные серебряные завитки. Я стояла завороженная красотой флейты, но все же почувствовала исходящую от нее опасность.

Это была та самая флейта, которую император Токкэби использовал как оружие. Та самая флейта, о которой я слышала, но которую никогда не видела.

С ее помощью Токкэби выманивал мужчин и женщин из постелей посреди ночи. С остекленевшим взглядом они шли по извилистым улицам Сунпо, подчиняясь заунывной мелодии. Они следовали за Токкэби в его царство, в то самое царство, где им была уготована ужасная судьба.

Это была флейта Крысолова.

– Красивая, не правда ли?

Я и не заметила, как Крысолов переместился. Он уже безмятежно сидел на троне, с интересом наблюдая за мной. Его унизанные перстнями пальцы держали хрустальный бокал с чем-то похожим на черное вино. Токкэби сделал глоток, и содержимое бокала оставило сверкающее пятно на его губах. Он облизнулся, и в его глазах появился блеск.

– Это была флейта моего отца, а до него – его отца. Ее называют «Манпасикчок» – «Флейта, успокаивающая десять тысяч волн».

Мои губы задвигались словно сами по себе:

– Всего десять тысяч?

Я поднялась с пола, стараясь не беспокоить больную ногу. Из-за падения ее до самых кончиков пальцев пронзала острая боль. Стиснув зубы, я постаралась не обращать на это внимания.

– Ты задаешь очень странные вопросы. – Токкэби приподнял бровь. – Но, возможно, это потому, что тебе нехорошо. Ты выглядишь больной. Совсем иначе, нежели сегодня утром. – Он сделал очередной глоток. – У тебя на лбу довольно большой синяк. Как ты его поставила?

Я поборола желание потереть ноющий от боли лоб.

– Если ты собираешься убить меня, то лучше сделай это без пустой болтовни.

– Как дерзко… И слишком нетерпеливо. – Он провел тонким пальцем по ободку бокала. – Нет, Син Лина, я не собираюсь тебя убивать.

Я медленно моргнула.

– Зачем же тогда ты меня похитил, если не собираешься убивать?

Крысолов лишь усмехнулся и подался вперед:

– Ты – Жнец Сунпо. Слухи о твоих так называемых подвигах дошли даже до меня. Слухи о разгневанном духе, который пожинает души Сунпо. Убить тебя, маленькая воровка, значило бы понапрасну растратить твой дар.

Я попыталась вникнуть в смысл его слов, однако все, что я могла сейчас понять, было то, что я нахожусь в Кёльчхоне. Кёльчхон!

«Как такое могло произойти? – твердил мой разум. – Как это произошло, как это произошло, как это произошло…»

Крысолов склонил голову набок:

– Я хотел бы задать тебе пару вопросов, Жнец. И мне очень хочется, чтобы ты на них ответила.

Я судорожно выдохнула… Все же вопросы – это не смертельно. Во всяком случае пока.

Я сжала пальцы на рукояти кинжала. Все шло слишком хорошо, чтобы быть правдой. Что-то тут было не так.

– Человек с красными волосами – твой хозяин…

– Это не похоже на вопрос.

Глаза Крысолова стали серыми, как грозовые тучи, и я мигом заткнулась, крепко прикусив губу. Сейчас было не время и не место, чтобы ерничать.

– Да, Конранд Калмин – мой хозяин.

Его брови сошлись в легком недоумении.

– И все же ты презираешь его?

Я оцепенела. Откуда он?..

– Ты не попалась на мою маленькую уловку, – объяснил он, бесцельно помахивая рукой. – Представь мое удивление и разочарование, Син Лина, когда ты не захотела со мной играть. – Он обиженно надул губы.

– Ты имеешь в виду, не попалась на твою приманку?

– Можно и так сказать. – Крысолов пожал плечами. – Я подозреваю, что ты вообще не собиралась забирать этого красноволосого. Ты его терпеть не можешь. И, как я теперь вижу, это взаимно.

Он провел рукой по подбородку, словно в раздумье.

Я медленно кивнула.

Выражение лица Крысолова было непроницаемым.

– Это он приказал тебе украсть мой гобелен?

Я снова кивнула, на этот раз уверенно:

– Да, это он приказал мне украсть гобелен. Ему нужны были камни. Он занимается октарианской торговлей драгоценностями, он жаден, он…

Его пронзительный взгляд снова заставил меня заткнуться.

– Его характеристика меня не интересует. И тебе не удастся избежать наказания, свалив всю вину на него. А вот что мне действительно интересно, так это куда ты собралась бежать. Есть что-то, чего ты очень сильно желаешь. Однако это находится не тут, не в Кёльчхоне. Это где-то в другом месте, правда?

Ынби…

Я затаила дыхание.

– Я наблюдал за тобой на улице, – продолжил Токкэби.

Мою шею залила краска унижения. Я попыталась сдержать дрожь от осознания того, что он видел меня, когда Мысль полностью овладела моим разумом.

Токкэби поцокал языком:

– Судя по твоим слезам, ты попала в непростую ситуацию, Жнец.

Я удержала его взгляд:

– Ты можешь помочь мне, позволив покинуть твое царство. Чтобы я успела вернуть себе сестру… Потому что, если по истечении тридцати дней я не верну Калмина… Ынби умрет. Умрет из-за меня.

Я не могла допустить, чтобы на моих руках появилась новая кровь. Не могла допустить, чтобы это была кровь моей младшей сестренки.

Потеря Ынби уничтожит меня окончательно. Она – это все, что у меня осталось.

Крысолов выпрямился и прищурился, словно обдумывал головоломку, которую не мог решить.

– Я хочу предложить тебе сделку, Син Лина.

Сделка. Мой инстинкт кричал о том, что надо бежать как можно дальше от него. Но это было невозможно. Я в ловушке, и бежать некуда – только вперед, в смертельные объятия императора Токкэби. Собравшись с силами, я сделала еще один шаг к трону.

– Сделка подразумевает под собой обещания, соглашения, честность… Мне интересно, Крысолов, сколько стоит твое слово?

– Мое слово стоит столько, сколько я сам решу.

Вот же ублюдок. Я бросила на него ледяной взгляд, вся дрожа от безудержной ненависти.

– Но твой случай меня заинтриговал, – продолжил он. – Мне не терпится узнать, что будет дальше.

От капельки надежды у меня перехватило дыхание. А вдруг удастся как-то выпутаться из этой передряги? Вдруг я, живая и невредимая, выйду отсюда вместе с Калмином и жизни Ынби ничего не будет угрожать.

– Тебе и твоему хозяину, если ты, конечно, захочешь, чтобы он вернулся с тобой, будет открыт путь обратно в Сунпо, но при одном условии: вы должны убить императора Кёльчхона.

Что, во имя богов, он только что сказал?

В мгновение ока моя надежда на спасение, согревающая мое тело, улетучилась, сменившись леденящим страхом.

Я процедила сквозь стиснутые зубы:

– Но… ты и есть император Кёльчхона.

– Да, Жнец, я и сам это знаю, – сказал Крысолов с лукавой улыбкой. – А еще мне очень скучно. Такая игра слегка оживит мои серые будни. Мы, токкэби, ничего не любим больше, чем игры с чужими судьбами. Что касается правил… – Крысолов наклонил голову. – Мне всегда нравилось число четырнадцать.

– Четырнадцать? – прохрипела я, не в силах уловить связь. В горле сразу пересохло.

Я будто совсем перестала соображать, только слышала грохот собственного пульса и чувствовала, как меня шатает.