Сделка на смерть

Я заставила себя улыбнуться: «Как же забавно называть это ошибкой…»

Сан покраснел: «Лина, пожалуйста, завязывай с этим. Если курение скажется на твоем здоровье, я буду винить себя. Так что прошу, бросай».

Я промолчала. При взгляде на него у меня кольнуло сердце.

Не то чтобы я его любила… не в привычном понимании этого слова. Я убеждала себя, что мне все равно. Но то, что он назвал это ошибкой, говорило о многом… Значит, он сожалел о той ночи. Сожалел о поцелуе, который, казалось, обжигал мою кожу.

Это был для меня не первый раз. Но это случилось, и мне это понравилось. А ему, видимо, нет, раз он назвал это ошибкой.

«Я брошу, если и ты бросишь», – после долгого молчания заявила я.

Потом, не обращая внимания на страдальческое выражение его лица, соскользнула с крыши, аккуратно приземлилась на землю и исчезла в ночи.

Не знаю, как долго еще Сан просидел там, наблюдая за луной богини Даллим. Да я и не хотела этого знать. И похоже, уже никогда не узнаю.

Все так же прислонившись к стене, я положила сигарету обратно в карман.

Сохраню ее на потом, решила я. Приберегу на тот случай, когда приспичит настолько, что появится ощущение, будто тысячи муравьев бегают по моему горлу.

Отбросив мысли о Сане, я снова стала наблюдать за рынком.

Продавцы суетились перед прилавками, заваленными всяким добром, размахивали товарами перед покупателями, заполнившими торговые ряды.

– Фрукты прямиком из королевства Бонсё! – кричал мужчина, поднимая в ладонях хурму. – Хурма и груши из знаменитых садов Бонсё!

Фрукты были такие спелые, такие прекрасные, словно сама Чачхонби благословила урожай Бонсё.

В Сунпо редко попадали какие-либо товары из Бонсё. Ведь королевству на дальней оконечности Восточного континента не было никакого дела до нашего захудалого местечка в южной его части. Тем более для того, чтобы попасть сюда, требовалось переплыть море Ёнвангук или пройти опасными тропами в горах Йэпак.

Кроме того, у королевства Бонсё хватало собственных забот, чтобы еще помнить о нас, – королевская семья изо всех сил пыталась устранить опасность, нависшую над их династией.

Но в тот день к нам все-таки прибыли фрукты из Бонсё, и я подозревала, что это была благодарность за помощь со стороны криминальных группировок Сунпо в улаживании споров внутри королевской семьи Чон.

– Ракушки из глубин моря Ёнвангук, – кричал другой продавец. – Засоленные водоросли! Сушеная скумбрия!

– Меха из лесов Вюсан! Легкие и плотные, обязательно согреют вас!

Торговля с Вюсаном, в отличие от Бонсё, была достаточно активной, и товары оттуда всегда присутствовали на нашем рынке. Суровые, хмурые жители Вюсана не боялись пробираться горными тропами или плыть по морю примерно каждые шесть лун, а то и чаще, если это сулило им хороший заработок.

– Мясо из лесов Вюсан! Крупные куски! Вкусное, свежее!

Так и не найдя усатого мужчину, подходившего под описание Калмина, я устремила взгляд на прилавок между лавкой мехов и цветочной будкой, где маняще поблескивали глазурью еще теплые сахарные булочки. Женщина за прилавком мило улыбалась продавцу меха из Вюсана, который надкусывал слойку с вареньем. У меня потекли слюнки, и в животе заурчало.

Зная мою любовь к сладкому, Юнхо всегда следил, чтобы мне на завтрак подавали выпечку и газированный сок личи. Чара и Крис завидовали, а я в глубине души получала от этого детское удовольствие. Может, у меня и не было длинных стройных ног или красивого носа, зато всегда было припасено пять сахарных булочек с глазурью, которые так и просились в рот.

Без лишних раздумий я отошла от стены и двинулась в глубь рынка, ловко уворачиваясь от смеющихся мужчин, уже глотнувших дешевого рисового вина, и густо нарумяненных женщин, идущих под руку. Мои пальцы незаметно сняли с прилавка липкую сахарную булочку, после чего я вновь слилась с толпой, чувствуя, как тает во рту сладкое, рассыпчатое тесто.

Давно я не ела ничего, кроме несвежего риса и испорченных овощей. Я сунула в рот еще кусочек, и мои глаза наполнились горячими слезами. Кристаллики сахара похрустывали на моих зубах, и я представляла, как можно жить другой, нормальной человеческой жизнью.

– О, боги. – Я вздрогнула от звука этого гнусавого голоса. – Неужто Калмин забывает кормить своих маленьких шлюх?

Я выхватила кинжал из ножен, но стоящий передо мной человек лишь фыркнул, почесывая щетинистый подбородок.

Седеющие волосы, длинные усы… и октарианский акцент.

– Долго же вы добирались, – буркнула я, откусывая от булочки, но по-прежнему сжимая в руке кинжал. – Я торчу здесь уже почти полдня.

– Сейчас еще не полдень, – с раздражением сказал октарианец. – Кроме того, путь из Октари занял у меня… – Видя, что мне нет никакого дела до его объяснений, он демонстративно кашлянул. – Драгоценности, будьте добры.

– Деньги вперед.

Я доела булочку и вытерла руки о штаны, борясь с желанием слизнуть с пальцев сладкую глазурь и остатки крошек и утешаясь мыслью, что еще разок пройду мимо прилавка со сдобой. И еще. И еще.

Мужчина усмехнулся:

– Откуда мне знать, что ты не убежишь с моими драгоценностями? – Он снова почесал подбородок. – Откуда мне знать, что Калмину вообще удалось проникнуть в Храм руин? Откуда мне знать, что твоя сумка не пуста?

Закатив глаза, я все-таки приоткрыла рюкзак, давая ему возможность взглянуть на яркие драгоценности, и сразу застегнула.

– Сначала оплата, – потребовала я голосом, от которого мужчина вздрогнул.

Голосом Жнеца, Убийцы из Сунпо…

Я выбрала себе имя Жнец много лет назад в честь легендарных посланников Чосына – демонов, пожинавших души людей и доставлявших их богу смерти Ёмре. Мне нравилось думать, что я чем-то похожа на них, хотя знать это наверняка не мог никто, – посланники Чосына исчезли вместе с богами, оставив таких, как я, продолжать их дело.

Покупатель быстро достал из кармана чек и протянул мне. Я принялась его рассматривать, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица, несмотря на размер указанной суммы. Не доверяя никому, я внимательно вчитывалась во все детали.

Мужчину звали Дои Арата. Как и было обещано, он выписал чек в местной валюте на имя Конранда Калмина. Я спрятала листок и бросила рюкзак с камнями к ногам Араты. Тот кинулся на него, жадно прижал к себе.

– Наслаждайся своими камнями, – проговорила я с отвращением.

Но я была рада, что избавилась от тяжкого груза. Три человека ждали моего возвращения на территорию Чернокровых, но сейчас меня это не волновало.

Я снова нырнула в толпу, волнами перетекающую по рынку. Имею полное право потратить пару драгоценных минут на то, чтобы стащить еще одну-две булочки. Я чудом увернулась от женщины, балансирующей с бочонком сухого риса на голове, но часть зерен все равно просыпалась мне на голову. Пока я смахивала их, на меня случайно налетела подвыпившая девушка моего возраста. В руке у нее была бутылка с пахучей жидкостью.

– Извините, – пролепетала девушка и попыталась сбежать.

Но я уже крепко держала ее за запястье.

– Верни… Верни мою зажигалку, – произнесла я тихо, но угрожающе.

Ее глаза испуганно расширились. Мелкая воровка.

Я успела заметить, как ее рука нырнула в мой карман, а также и то, что смердящий запах шел только от бутылки с напитком, но не от самой девушки.

Морщась от боли, она хмуро вернула мне зажигалку. Но я не позволила этой воришке уйти… не сразу.

– Дам тебе один совет, – пробормотала я, крепко сжимая пальцами ее запястье. – Если решила что-то украсть, не мешкай. Вот почему я тебя поймала. В воровстве главное – ловкость рук.

Я отпустила ее, но она еще какое-то время стояла и смотрела на меня в испуге. В этот момент я испытала к ней чувство жалости и презрения. Вспомнила, что и я когда-то была такой же воровкой, охотившейся за чужими деньгами в шумной толпе. Но настолько неуклюжей, как эта девчонка, я не была никогда. Однажды ее поймают за руку, и другой будет менее снисходительным, чем я.

Я быстро обошла рынок и вернулась к прилавку со сдобой. Булочница все так же флиртовала с продавцом меха, который выглядел так, будто уплел уже три или четыре слойки с вареньем. Ни он, ни продавщица не заметили, как я стащила с прилавка еще две сахарные булочки.

После этого я забралась на крышу стоящего неподалеку здания, чтобы насладиться добычей. Свесив ноги, я наблюдала за толпой прохожих, которые, охая и ахая, шли и шли по торговым рядам.

В груди затеплилось какое-то приятное чувство.

«Что это?» – мелькнуло у меня в голове.

Я вдруг поняла, что этим чувством было счастье. Ну или что-то вроде того.

Горло мгновенно сжалось, а чувство в душе растаяло, оставив пустоту.

Я не заслуживала ни счастья, ни сахарных булочек, которым так радовалась несколько минут назад. Неожиданно сдоба в моих руках стала тяжелее свинца, а глазурь прилипла к пальцам, будто кровь. Мое зрение затуманилось, и реальность моего нынешнего положения обрушилась на меня, как кувалда.

Я, сидя на крыше, уплетала сахарные булочки, в то время как мои друзья были мертвы, а их тела сброшены в пучину реки Хабэка на окраине Сунпо, к северу от района Костяная Яма. Однажды я была там. Просила Хабэка, бога Реки, вернуть мне моих близких. Но он не вернул.

Я вскочила, расплющив пальцами сладкое тесто:

– Я не должна их есть. Я не заслужила их…

Размахнувшись, я отшвырнула булочки, и сердце застучало, словно барабан.

И тут появился токкэби.

Глава 4

В воздухе разбежалась рябь, какая бывает на воде, когда кинут камень.

Я уставилась на крышу соседнего дома, чувствуя, как шевелятся волосы у меня на затылке и прерывается дыхание.

Воздух был наполнен странным запахом, на удивление сладким, напоминающим черные лакричные конфеты и цветущую сливу.

Застыв на месте, я смотрела, как колеблющийся воздух постепенно успокаивается и появляется темная фигура. Рябь исчезла, оставив лишь запах лакрицы и сливы.

Мой мозг не мог распознать фигуру, стоявшую на крыше. Я не могла поверить в то, что булочки, брошенные несколькими секундами ранее, зависли над существом, а затем одна за другой упали в его протянутые ладони.

Лишь одно слово промелькнуло у меня в голове: «Токкэби».

Во рту пересохло. Как такое возможно? Ведь бессмертные никогда не радовали своим присутствием Сунпо, кроме тех случаев, когда хотели заманить людей в Кёльчхон, – а этим обычно занимался Крысолов.

Моя рука потянулась к кинжалу.

Вот же дерьмо…

Мне хотелось кричать, взывать к небесам и умолять богов, чтобы они защитили меня и оградили от этого существа.

«Сокка, – взывала я, желая, чтобы бог обмана снизошел до меня и соизволил выслушать. – Пожалуйста, спаси меня. Научи меня хитрости, которая поможет отсюда выбраться…»

Но вот беда – он не станет этого делать. Я точно это знала.

Я посмотрела вниз на проходящих мимо людей – никто из них даже не подозревал, что сейчас происходило над их головами. Они были слишком заняты покупкой всяких мелочей и безделушек.

Я была одна.

Как и всегда.

Я ощущала на себе взгляд токкэби. В его взгляде читалось… любопытство и удивление. Но за ними скрывались куда более темные эмоции: настороженность, враждебность, злость…

Напротив меня стоял токкэби. Он смотрел прямо на меня, откусывая от булочки с сахаром.

Неистовый ужас пронзил мою грудь, будто острое лезвие, наконец выводя из оцепенения.

«Он похож на мраморную статую», – пронеслось у меня в голове.

У него были тонкие черты лица и высокая стройная фигура. Даже стоя на соседней крыше, я отчетливо видела каждый изгиб его тела, его мускулистую грудь, полуприкрытую струящимся черным халатом, схваченным на поясе серебряной лентой.

Человека он напоминал, пожалуй, лишь загорелой кожей и сверкающими серебряными серьгами. Однако его заостренные уши сразу выдавали в нем демона, а глядевшие на меня глаза были похожи на лисьи. Такие… хитрые. И словно горели серебряным пламенем. И все же, даже непохожий на человека, он был самым прекрасным существом, которое я когда-либо видела в своей жизни.

У меня перехватило дыхание.

Токкэби задумчиво осмотрел остатки булочек у себя на ладони. Я наблюдала за ним с отчаянно бьющимся сердцем, а мои пальцы медленно тянулись к кинжалу на поясе, хотя я надеялась, что мне не придется использовать против него оружие.

Но почему он здесь?

– Эти… – произнес токкэби, откусив еще один кусочек и сосредоточенно прожевав. – Как они называются?

Его голос звучал бархатисто и мягко, но я не упустила таящуюся в нем смертельную опасность. Приподняв бровь, он недоверчиво смотрел на булочку.

– Это обычное для вас дело – появляться на крышах из ниоткуда?

Слова вылетели у меня прежде, чем я успела их обдумать.

Токкэби взглянул на меня из-под густых черных ресниц и усмехнулся. Его кроваво-красные губы изогнулись в великолепной улыбке.

– А для вас, я так понимаю, обычное дело – сбрасывать с крыш наивкуснейшую еду?

В тот момент, когда на мне остановился его дразнящий серебряный взгляд, что-то кольнуло мое разбитое кровоточащее сердце.

– Традиция Сунпо. Считается, что это приносит удачу.

– Правда?

В его глазах я уловила улыбку. Он видел меня насквозь. Не от смелости, а из чистого упрямства я попыталась выдержать его пристальный взгляд. Первой отведу взгляд точно не я…

– На что ты уставилась?

В воздухе повисла неловкая пауза.

– Ни на что.

Он промолчал, а на его лице отразилось какое-то необычное чувство, отчего я мигом залилась краской и пожалела о своем остром языке. Но через мгновение искра, вспыхнувшая в его взгляде, погасла, оставив только насмешку.

– Сдается мне, что я ошибся крышей.

Я недоверчиво ответила, глядя на него:

– Да, это не та крыша.

– Не та крыша, значит?

– Ага…

Губы токкэби едва заметно дрогнули в ухмылке.

– Прощай, – непринужденно сказал он.

Как-то слишком уж непринужденно для древнего бессмертного, который понятия не имеет о том, что такое сахарная булочка.

Я затаила дыхание, надеясь распознать любое проявление злобы или недоброжелательности. Токкэби молчал, а его ухмылка становилась все шире, и вдруг быстрым движением руки он подкинул вверх обе мои булочки. Секунда – и снова рябь, снова аромат лакрицы и сливы, снова тень…

Он исчез…

А подброшенные им булочки на долю секунды зависли в воздухе, а затем упали вниз, на оживленную рыночную площадь.

Невозможно… Этого не могло быть…

Я упала на колени, едва не потеряв равновесие.

Токкэби… здесь… в Сунпо.

Он говорил со мной.

Я не верила… это было невозможно… у этого должно было быть какое-то объяснение.

Я потерла лицо трясущимися руками.

Либо токкэби действительно появился передо мной и завел разговор о выпечке, либо у меня были галлюцинации. Последний вариант звучал гораздо правдоподобнее… На трясущихся ногах, оглушенная, я еле-еле спустилась с крыши.

И снова ощутила запах темной лакрицы и цветущей сливы, просачивающийся сквозь гнилой и кислый запах улиц Сунпо. Мне казалось, что с каждым моим шагом аромат только усиливается. Я чувствовала холодок, бегущий по коже, несмотря на жару летнего дня.

Я растерянно шла мимо покосившихся деревянных домов, чьи соломенные крыши того и гляди провалятся, смотрела, как женщины, сидя на этих крышах, обмениваются дневными сплетнями.

Разница между другими районами Сунпо и Монетным двором поражала. Его архитектура отличалась от всего в этом королевстве. Дом Чернокровых представлял собой большое, огороженное от остальной части города здание с черепичной крышей, в каких проживают люди высшего сословия. Этот Дом выглядел впечатляюще даже для Монетного двора и был раз в пять выше других построек. Правда, он все равно не мог сравниться с Домом Когтей.

Дом Чернокровых был лишен изысканности старого заброшенного дворца, расположенного на противоположном конце королевства, на окраине Города рыб у моря Ёнвангук. Здесь не было ни впечатляющих лестниц из белого камня, ни блестящих черных колонн под изумрудными крышами. Не было ивового сада или пруда с карпами кои, переливающимися всеми цветами радуги, не было и постоянного смеха – музыки любви и музыки жизни.

Во дворце царили шутки и озорство, пляски и вино. Воры, шпионы, хладнокровные убийцы – все они смеялись, поднося к губам бутылки с вином и победно крича: «Да здравствуют Когти! Да здравствуем мы!»

Теперь наш Дом был заброшен – сад зарос сорняками, ивы клонились под собственным весом к засохшей траве. Только призраки и духи усопших населяли эти места.

У меня внутри все сжалось. Я чувствовала, как горе острыми когтями впивается в бесполезный орган под названием «сердце». От горячих слез мое зрение затуманилось настолько, что, приближаясь к черной каменной стене, я едва заметила Чернокрового, охранявшего вход. Вот почему стремительный сильный удар в живот оказался столь неожиданным.

Я отшатнулась, хватая воздух ртом. Одну руку прижала к горлу, другая сама рванулась к кинжалу.

– Ах ты, сука! – закричал Чернокровый. – Чертова сука! – Он замахнулся, чтобы нанести очередной удар.

Что я сделала?

Я уклонилась, откатившись в сторону по твердому булыжнику, которым была вымощена улица, и снова вскочила.

– Где он?! – выкрикнул Чернокровый с такой яростью, что на его лбу вздулась вена, и с силой швырнул меня обратно на булыжники. – Где он, демон тебя побери?

Он ударил меня в челюсть. Я зарычала, сплюнула кровь и, вскочив на ноги, метнула в него кинжал. Чернокровый отскочил. Кровь текла у меня по подбородку.

– Где кто? – спросила я.

– Не ври, ты, отродье Когтей, – прошипел он. – Не ври мне, мерзавка!

Я оскалила в ехидной ухмылке окровавленные зубы.

– Вы, Чернокровые, все одинаковые… – пробормотала я. – Объясни, в чем дело?

Его лицо исказилось от злости. Он выхватил из ножен на боку серебряный клинок.

– Сука! – тяжело дыша, прошипел он и снова бросился на меня.

Отлично… Если он хочет играть по-жесткому, значит, будем играть по-жесткому. Я прошептала молитву Ёмре – богу смерти и правителю Чосына. Именно его я иногда представляла стоящим за моей спиной и направляющим каждое мое движение своими бледными окровавленными пальцами. Произнеся его имя, я почувствовала, как напряглись мышцы.

Когда Чернокровый оказался на расстоянии вытянутой руки от меня, я стала двигаться так, как учил меня Юнхо, – смертоносно быстро, подобно гадюке.

Два молниеносных движения, и я застала его врасплох. Прижав противника к стене и поднеся кинжал к его горлу, я усмехнулась про себя.

– Спрошу еще раз… – тихо прошептала я, когда кинжал кольнул его в шею и кровь хлынула по лезвию клинка. – Где кто?

Чернокровый нервно облизнул губы, вся его ярость мигом куда-то подевалась. Но он не успел произнести ни слова. Я вдруг почувствовала, как нечто холодное и острое ткнулось мне в спину. Сердце начало бешено колотиться.

– Брось кинжал! – Голос Асины пронзил мой слух, а ее дыхание обожгло мне кожу.

Во рту пересохло, и я тут же ослабила хватку.

– Сейчас же!

Мое оружие упало на землю, и я успела увидеть, как Чернокровый, пройдя мимо, плюнул мне на сапоги.

Асина схватила меня за правое плечо:

– В кабинет Калмина! Живо!

Глава 5

В доме царил хаос. Повсюду толпились Чернокровые, они лихорадочно размахивали оружием, а их голоса звучали громко и сердито.

Но я не успела ничего разглядеть. Асина протащила меня мимо толпы, втолкнула в пустой кабинет Калмина и захлопнула за собой дверь.

В тот же миг женщина с яростью бросилась на меня, схватила за горло и швырнула на пол. Я стиснула зубы, чувствуя, как на глазах выступили слезы. Она склонилась надо мной, выставив вперед кинжал.

Тут мой взгляд упал на ножки письменного стола, и я вдруг поняла, что хозяин отсутствует.

– Где Калмин? – медленно спросила я.

Через несколько секунд удушающей тишины Асина ответила:

– Его нет.

«Его нет…»

Слова эхом разнеслись по комнате.

«Его нет…»

Мои разбитые в кровь губы сами собой растянулись в злой улыбке.

«О… это хорошо. Очень, очень хорошо…»

– В смысле его нет? Пропал? Похищен? – Я на миг умолкла, не в силах сдержать ухмылку. – Умер?

Из горла Асины вырвался рык.

– Прими мои соболезнования. – Смех забурлил в моем больном горле. – Мои самые искренние соболезнования, Асина…

– Остальные думают, что это сделала ты. И я не стала их разубеждать, – злорадно прошипела она.

Улыбка пропала с моего лица.

– Сделала что?

Асина молчала. На мгновение мне показалось, что на ее лице мелькнуло чувство, очень похожее на страх.

У меня возникло ужасное предчувствие.

– Где он? – Не то чтобы мне это было интересно, но кинжал все еще был приставлен к моему горлу. – Где Калмин?

Она не проронила ни слова, но ее взгляд продолжал прожигать меня насквозь. Может, и вправду решила убить меня? Если Чернокровые думают, что именно я что-то сделала с Калмином, то у Асины нет никаких оснований оставлять меня в живых.

Я затаила дыхание, сожалея о своем ехидстве.

Проклятье…

Асина наконец холодно ответила:

– Его похитили.

– Кто похитил?

– Не кто, – прошипела она, – а что.

Кровь застыла в моих жилах. Теперь я точно видела, что, несмотря на ярость, Асина сильно напугана.

Ни с того ни с сего в памяти всплыл токкэби с яркими серебряными глазами, которого я встретила на крыше. Нет, не может быть, это была галлюцинация…

Всего лишь галлюцинация.

Верно?

– Он унес его. Прямо из собственной постели. Я была там, я все видела собственными глазами.

Ярость исказила лицо Асины. Она рывком подняла меня с пола и снова поволокла за собой. Я чувствовала, как ее ногти впиваются мне в кожу.

Я закрыла глаза.

Она тащила меня по коридорам, но единственное, что я чувствовала в этот момент, так это тошноту от ее рывков и толчков. Только когда все стихло, я приоткрыла глаза.

Мы находились в спальне. Той самой, откуда Калмин исчез.

На стенах косо висели картинки в рамках, изображающие обнаженных женщин в неприличных позах. На полу валялась мятая одежда и три пустые бутылки из-под рисового вина. На кровати – море грязных простыней, все еще пропитанных запахом мускуса, который лишь немного заглушался резким запахом одеколона.

Но под слоями дешевой парфюмерии скрывался еще один аромат, от которого мне стало не по себе. Я почувствовала уже знакомые мне нотки лакрицы и цветков сливы…

О боги…

О боги, боги, боги…

– Тебе известно, что за существо возникло в ногах этой кровати? Что соткалось из воздуха и забрало его? Ты знаешь, что случилось с Калмином? – Асина тяжело дышала. – Я тебя спрашиваю! Знаешь? Ты, дрянь!

– Нет, – крикнула я, просто чтобы окончательно добить ее.

Это сработало.

На подкашивающихся, дрожащих ногах Асина подошла к кровати. В ее обычно холодных глазах пылали ярость и отчаяние…

– Мы были в постели, – выкрикнула она, кинжалом показывая на простыни. – Сначала воздух начал двигаться, а потом появился он… Крысолов.

Кровь отхлынула от моего лица.

– Калмин даже не пытался бороться с ним. Как и я. Потому что в тот момент, когда Крысолов поднес флейту к губам, все было кончено. Он забрал его. Он забрал Калмина.

Асина тяжело дышала, ее зрачки были расширены настолько, что казалось, будто вся радужка окрасилась в черный.

– Ты, именно ты проникла в храм. Именно ты украла гобелен у токкэби. И ты поплатишься за это собственной жизнью, проклятая Коготь!

От злости я почувствовала, как съеденные булочки поднимаются к горлу.

Крысолов… О боги…

– Это ты и твой хозяин послали меня в Храм руин, прекрасно зная, что гобелен и камни принадлежат токкэби! Здесь нет моей вины!

– Да как ты смеешь мне дерзить? – Лицо Асины побелело.

Мгновение – взмах руки и вспышка стали. Я успела пригнуться за миг до того, как клинок пронесся прямо над моей головой и со звоном вонзился в стену.

Асина, охваченная безудержной яростью, кинулась ко мне, но я вскочила на ноги и увернулась от удара, подставив предплечье. Затем обхватила ее за лодыжку и повалила на пол с таким грохотом, от которого задрожали даже рамки картинок на стенах.

– Я не имею к этому никакого отношения! Калмин получил то, что заслужил!

– Ты имеешь к этому самое прямое отношение!

Асина замахнулась снизу и попала мне точно в челюсть, заставляя отшатнуться назад. Через долю секунды ее тяжелый ботинок врезался мне в живот. Я застонала от боли и повалилась на пол. Одна из картинок Калмина упала, и рамка разбилась вдребезги. В этот момент мое зрение затуманилось, но я видела, как Асина сжала кулак, чтобы нанести следующий удар.