Кто знал, что так выйдет

– Он самый, – говорит он с очевидной гордостью, словно я должна его знать. Ну, технически в каком-то смысле я о нем и правда слышала – точнее, читала – из-за досок снаружи. – А ты, значит, Кристабелла.

– Кики, – быстро говорю я. – Так меня все зовут.

Он оценивающе меня рассматривает:

– Ты больше похожа на Крис.

– И чем же Крис по виду отличается от Кики?

Выражение его лица становится задумчивым:

– Ну, Кики – это смешное имя. Больше подходит маленькой, вечно тявкающей собачке, понимаешь?

– Вау, ясно, пощады мне не будет.

Он смеется и поднимает руки перед собой, давая мне хорошенько разглядеть его мощные предплечья и прямые белые зубы.

– Да нет же, я говорю, что ты как раз на маленькую, тявкающую собачку совсем не похожа. Ты больше Крис, утонченная и… – делает он драматичную паузу и смотрит мне прямо в глаза: – Красивая.

Вопреки моим стараниям, по рукам бегут мурашки, а щеки снова краснеют. Мне не впервой флиртовать с парнями, но вот чтобы с симпатичным парнем в первый день в новой школе – это совсем другой уровень стресса и адреналина, к которым я не готова. Так что я делаю то, что делаю всегда, когда мне неуютно: закрываюсь от мира своими шутками, как щитом, и, картинно забросив волосы за спину, отвечаю самым драматичным тоном, на который способна:

– Ух ты, спасибо, что заметил.

Слава богу, он смеется, и я тоже смеюсь, прежде чем снова уставиться вниз, на свою сумку, и продолжить раскладывать принадлежности.

Интересно, когда явится мой сосед? Лиам Ын. Необычное имя, не из Индонезии. Почему-то я нервничаю перед встречей с ним. Не назвала бы себя скромницей или интровертом, но роль новенькой – это территория неизведанная, и я вся напряжена от макушки до пят, горя желанием произвести хорошее впечатление.

– Эй, Лиам! – кричит Джонас. – Ты с новенькой сидишь.

Чувствуя жжение в затылке, я поднимаю взгляд и вижу, как в класс входит очень высокий парень. Он сдержанно улыбается Джонасу, не показывая зубов, а потом поворачивается ко мне, и, уф, кажется, у меня лучшая карма в мире. Потому что Лиам Ын до ужаса красив. Точеные скулы, густые брови, такая челюсть, что греческие боги, будь они все еще в деле, сразили бы его из зависти. Наши глаза встречаются. Я сглатываю. Мой рот производит еще больше слюны, и я сглатываю опять. Не самое лучшее начало. Хотелось бы мне приказать слюнным железам прекратить работать. Но, ох, как не начать пускать слюнки по такому парню? И он мой партн… в смысле, сосед по парте! Велю себе не пялиться, пока он идет ко мне.

– Хей. – Он дружелюбно улыбается мне. Улыбка искренняя, вовсе не похожая на надменную усмешку, которой я ожидала от кого-то столь горячего. У него на щеках появляются ямочки. У него еще и ямочки? Вот же наглость.

– Э. – Ни единого слова у меня не выходит. Мозг отключился и перекатывается взад-вперед в темном углу.

– Я Лиам. – Он чуть краснеет. – Хотя, прости, ты наверняка уже видела на схеме класса. Ну, так или иначе, приятно познакомиться, Кристабелла.

– Кики! – выпаливаю я. Боже мой. Захлопнув челюсть, я сверлю взглядом собственные коленки. Совсем забыла, как человечить.

– Хорошо, – легко соглашается он так, словно я не тявкнула только что на него, как какая-то нервная чихуахуа.

К счастью, в этот момент в класс входит учитель.

– Всем встать! – рявкает Джонас так громко, что я подскакиваю на месте.

Раздается скрип стульев по полу. Обескураженно оглядываюсь по сторонам – все встают. Я поспешно к ним присоединяюсь.

– Приветствуем учителя, – говорит Джонас.

Какого черта?

Весь класс дружно кланяется и гудит:

– Доброе утро, учитель.

Учитель машет на нас рукой, не здороваясь в ответ:

– Садитесь.

Все садятся обратно. Так, это интересно.

Пока учитель достает вещи из сумки, я пользуюсь моментом и рассматриваю своих новых одноклассников. Незаметно, разумеется.

Они мало чем отличаются от ребят в «Миньянге», но разница все же есть. В «Миньянге» мы могли носить любую обувь, всякие цветные носки и ободки, а вот в «Синфе» дресс-код такой строгий, что в придачу к матроскам мы обязаны надевать белые носки (никаких логотипов или названий брендов), черные ботинки (опять же ни брендов, ни логотипов) и ободки только черные или темно-синие. Все девушки, у кого волосы ниже плеч, обязаны убирать их в хвост. Никаких «необычных причесок». У парней стрижки не должны быть ниже ушей. Волосы не красить, ногти тоже, и никакого макияжа. В «Миньянге» макияж тоже был запрещен, но все девчонки, кого я знала, красились хотя бы немного. По крайней мере, большинство из нас точно пользовались оттеночной помадой. Я обычно подкрашиваю брови, потому что мне с ними не повезло – они начинают сходить на нет где-то на середине глаза. Без карандаша они похожи на два грустных маленьких пятнышка.

Но я не вижу вокруг себя ни оттеночных помад на губах, ни подкрашенных ресниц. Все лица чистые, если только, конечно, эти девушки не отточили мастерство естественного мейка. Но тут учитель начинает говорить, и мне приходится перестать рассматривать одноклассниц так пристально, словно я Джо Голдберг в сериале «Ты».

– Так вот, – говорит учитель. – Надеюсь, каникулы у всех прошли прекрасно. С кем-то из вас мы уже знакомы. Для остальных – меня зовут мистер Францис Тан. Я ваш классный наставник, а также буду преподавать у вас английскую литературу. – Сделав паузу, он одаряет нас сдержанной, деловой улыбкой.

«Классный наставник» – это, видимо, то, что мы в «Миньянге» называли классным руководителем. Я присматриваюсь к нему внимательнее.

Словно прочитав мои мысли, Джонас оборачивается и шепчет:

– Не парься, мистер Тан норм. Я в прошлом году был у него на литрé.

– Джонас, ну сколько раз говорить, – вздыхает мистер Тан. – Никаких разговоров в классе без моего разрешения.

Джонас отвечает ему извиняющейся улыбкой:

– Точно так, шифу.

Некоторые из учеников смеются, когда он называет мистера Тана мастером на мандаринском, а сам мистер Тан с добродушной улыбкой качает головой. В этот момент он, кажется, впервые замечает меня.

– Ах да. У нас в этом году новенькая. – Он пару секунд листает что-то в планшете. – Кристабелла Сирегар?

– Да, – быстро говорю я. – Но можно просто Кики.

– Мы не пользуемся прозвищами, Кристабелла.

– Вау, ну и пожалуйста, – бурчу я и тут же жалею об этом. Звучать так невежливо в мои планы не входило. – В смысле да, хорошо.

Уголок губ мистера Тана дергается вверх, хотя улыбкой я бы это не назвала.

– Рад, что вы согласны, потому что таковы правила. Что ж, надеюсь, вы прекрасно здесь устроитесь. Если будут вопросы, смело обращайтесь ко мне. – Проведя рукой по экрану планшета, он включает проектор. – Отлично, давайте приступать. – Он бросает взгляд через плечо на меня: – Вы же читали руководство, так?

Нет. Совсем нет. Кто вообще их читает? К буклету, поздравлявшему меня с поступлением в «Синфу», прилагалось дурацкое толстое руководство, которое я тут же отбросила в сторону и выкинула мысль о нем из головы до этого самого момента. Впрочем, это сбивает меня лишь на долю секунды, и вот я уже оживленно киваю:

– Ага. Конечно. Впечатляюще.

Лиам рядом со мной давит смешок. Не могу понять, дружелюбный или осуждающий.

– Хорошо, – говорит мистер Тан. – Тогда вы знаете, что «Синфа» ставит в приоритет не одни только знания; мы гордимся учениками, которые думают за рамками. Сорок процентов финальной годовой оценки будет зависеть от проектов, а не от экзаменов. В прошлом семестре проектной темой была наука, и большинство из вас с ней прекрасно справились.

Несколько учеников улюлюкают, один из них кричит: «Браво, Джонас!» – и тот самодовольно улыбается. Я вспоминаю доски снаружи классов и то, как много на нашей упоминаний о Джонасе.

– На этот раз я очень постарался выбить Чистоте интересную тему, а не географию или, прости господи, историю.

Кто-то фыркает.

– Надеюсь, вы не обрекли нас снова на науку, мистер Тан! – кричит Джонас.

Дернув уголком губ, мистер Тан стучит по экрану компьютера. Проектор вспыхивает и выводит на доску яркий коллаж из – о боже мой – компьютерных игр. Многие из них я узнаю: Borderlands, Assassin’s Creed, Stardew Valley, Fortnite и даже парочка менее известных, вроде Bugsnax и Slime Rancher.

– Компьютерные игры! – драматично провозглашает мистер Тан, и все начинают аплодировать.

– Вот это круто! – кричит кто-то.

– Супер, мистер Тан!

Я хлопаю вместе с остальными, улыбаясь до ушей. Проект об играх, о да! Это же моя тема. Может, «Синфа» будет не так ужасна, как я боялась.

– Я распределил вас на группы согласно вашей рассадке.

Встретившись глазами с Лиамом, я вспыхиваю и тут же отвожу взгляд. Рада ли я, что буду в одной группе с тем, кто слишком красив для простого смертного? Ну что сказать, я НЕ ЖАЛУЮСЬ. Но, блин, сосредоточиться на работе будет куда сложнее.

Проектор выводит следующий слайд, отображая наши группы. Я в группе Б: Кристабелла Сирегар, Лиам Ын, Джонас Джейден Арифин, Пейшан Вонгсо. Наша четверка переглядывается, и Джонас расплывается в улыбке.

– Мы всех порвем, – говорит он.

Ну, что-нибудь мы да порвем, это точно.

Глава 4

Следующие несколько минут мистер Тан объясняет основные правила выполнения проектов. В конце каждого семестра проходит школьная выставка и из каждого класса выбирают лучшие проекты, которые гордо выставляют в коридоре на радость родителям и другим ученикам. Каждая группа должна придумать новую игру, от концепта до обложки и плана продвижения. Вопреки собственному скептицизму, я впечатлена. В «Миньянге» нам доставались разве что классические проекты по истории или науке, но, как объясняет мистер Тан, игровая индустрия сейчас уже переросла даже кино и не собирается останавливаться, поэтому логично, что нам стоит познакомиться с этой темой.

Лично меня дважды просить не надо. К тому времени как мистер Тан заканчивает говорить и мы расходимся по своим группам, мне уже не терпится начать. Серьезно, лучшей темы и придумать нельзя. Я практически потираю ладони, пока Джонас и Пейшан разворачивают к нам стулья.

– Ну что, – с улыбкой говорит Джонас, – офигеть?

Лиам кивает:

– Кажется, я впервые буду рад заниматься проектом.

Не впечатлена одна только Пейшан:

– Я особо в игры не играю.

Не успеваю я открыть рот, как Джонас отвечает:

– Не парься. Я серьезный геймер, у меня все схвачено. Просто делайте, что скажу.

Уставившись на него, не могу удержаться:

– Оке-е-ей.

Выходит, кажется, более саркастично, чем я планировала, потому что лицо Джонаса на секунду принимает хмурое выражение. Впрочем, он тут же откашливается и достает из сумки планшет. Я и забыла, что «Синфа» такая крутая школа, что тут каждому ученику выделяют школьный айпад. Они запрограммированы так, чтобы мы не могли скачать ничего, кроме одобренного школой списка приложений. Джонас с исключительной важностью кладет свой планшет на стол, открывает графическую программу и начинает что-то набрасывать. Я кошусь на Пейшан и Лиама, ожидая, что они хоть что-то скажут, но их, похоже, устраивает, что Джонас взял все в свои руки, так что я прикусываю губу и заставляю себя молчать, пока он заканчивает рисунок.

– Так, значит, возьмем жанр FPS, я думаю. Это такая стрелялка с видом от первого лица, – поясняет он так снисходительно, что мои зубы смыкаются со стуком.

– Я знаю, что это такое, – отрезаю я.

Джонас вскидывает брови с очевидным недоверием, пожимает плечами и продолжает рисовать. Лиам снова ловит мой взгляд и на этот раз хмурит густые брови. Блин, ну извините, некоторые из нас не собираются молчать, пока Джонас изображает самого умного.

Одну полную болезненного молчания минуту спустя Джонас поворачивает к нам экран планшета, с гордостью демонстрируя набросок концепта обложки:

– Та-да!

Боже. Более стереотипного рисунка и придумать нельзя: стройная женщина стоит, неестественно изогнув спину, чтобы подчеркнуть суперкруглую попку, и смотрит на нас через плечо, чтобы мы могли насладиться видом ее надутых губок и виднеющейся из-под одной руки огромной груди. Тут и добавить нечего. Не могу сдержать легкого фырка.

Джонас мгновенно переводит взгляд на меня.

– Да ты, я смотрю, не впечатлена, новенькая. – В его голосе сквозит вызов, словно он одновременно удивлен и раздражен.

– Ну… – Я изо всех сил стараюсь подобрать слова повежливее. – Рисуешь ты типа очень круто, это да. Но сам концепт… уже заезжен, как мне кажется? И потом, ты разве не слышал про всю ту бучу с Overwatch и Трейсер на главном арте? Близзардам же тогда пришлось убрать картинку с точно такой же позой, потому что фанаты стали жаловаться на перебор с сексуализацией, словно она кукла какая-то. И потом, давай начистоту, поза ленивая. Самая затертая и банальная поза, в которую только можно поставить женского персонажа.

Стоит словам сорваться с моих губ, как мне тут же хочется затолкать их обратно. Вообще я не собиралась толкать целую речь по этому поводу, но, вау, видимо, у меня есть Мнение по поводу позы-с-взглядом-через-плечо. Но дело не только в этом. Просто то, как Джонас немедленно занял лидерскую позицию и плюнул на всех нас, меня взбесило.

Какое-то время ребята смотрят на меня молча. Потом Джонас фыркает и говорит:

– Вау, ладно, давай, выскажись еще.

Эта его усмешка меня добивает. Вместе с фырком. И словами. Это уже чересчур.

– И выскажусь, – говорю я. – Учитывая, что это групповой проект, ты мог хотя бы попробовать работать вместе, а не командовать нами?

Джонас картинно разевает рот:

– Я бы никогда не стал никем командовать. Я просто задаю направление, потому что я геймер, у меня больше всех опыта.

– Я тоже геймер вообще-то, – парирую я, и мне нужно поставить памятник за то, что я не добавляю «козел».

Джонас закатывает глаза:

– Candy Crush не считается.

Клянусь, я уже готова кинуться через парту и придушить его, но тут мое внимание привлекает горящий взгляд Лиама. Когда я встречаюсь с ним глазами, он слегка качает головой. Он кто вообще, секретарь Джонаса? Но тут я понимаю, что Пейшан тоже смотрит на меня осуждающе, и моя злость превращается в чувство вины. Я-то думала, раз она девчонка, ей рисунок тоже не зайдет. А так, получается, я задираю товарища по команде по вроде как очень важному проекту, да еще и в свой самый первый день в новой школе. Черт. Глубоко вздохнув, я откидываюсь на спинку стула.

– Лиам раньше играл, но бросил, – говорит Джонас, – а Пейшан слишком занята учебой, так что на роль лидера лучше всего подхожу я. Единогласно?

«Нет!» – кричу мысленно я. Но Пейшан с Лиамом молчат, и я понимаю, что, возможно, это я тут отвратительно себя веду. Может, это я тут всем мешаю и они злятся на меня, а не на Джонаса. Противное чувство скручивает внутренности. Звонит звонок, и мистер Тан велит всем вернуться на свои места и готовиться к следующему уроку.

Перемена длится пять минут, и, как только мистер Тан выходит из класса, я вскакиваю из-за парты и практически выбегаю из класса, ни на кого не глядя. Так и чувствую, как чужие взгляды бегут по моей спине, словно паучки. Оказавшись в коридоре, я быстрым шагом достигаю туалета, запираюсь в ближайшей кабинке и приваливаюсь к стенке с тяжелым вздохом, прижавшись лбом к холодной плитке. Мама в моей голове визжит от того, как это негигиенично, но у меня нет сил поднять голову.

Как я вообще умудрилась так налажать на первом же уроке? Не понимаю. Что я сделала не так? Стоит закрыть глаза, как мучительная сцена снова проигрывается в памяти. Мой собственный голос эхом отдается в ушах.

«Самая затертая и банальная поза, в которую только можно поставить женского персонажа». Боже, а еще надменнее можно было выразиться? Зачем я это вообще ляпнула? Почему нельзя было сказать как-то повзрослее, конструктивнее, что-то вроде «Мне кажется, ты можешь лучше». А еще лучше – можно было вообще заткнуться и просто согласиться с Джонасом. Как мистер Тан уже заметил, тот прекрасно справился с проектом в прошлом семестре, так что он явно знает, что делает. И почему мне вечно надо вести себя так, словно я лучше всех знаю?

Но этим мыслям возражают другие, потому что значительная часть меня рычит: я и правда знаю. В данном случае я точно была права. Я тоже геймер, я слежу за новостями, я знаю, что игровой индустрии пора начать слушать всех, а не только цисгетеро мужиков.

А Джонас…

Блин, как же он выбил меня из колеи. И как все полетело к черту так быстро? Перед началом урока мы вообще флиртовали! Он сказал мне, что я красивая, я подумала, что он симпатичный, все это было так прикольно и весело – а что потом? Надо было заткнуться. Нет, не надо было! В «Миньянге» я даже не входила в число самых наглых учеников, потому что нам всегда говорили высказывать свое мнение.

Ну все, решено. В «Синфе» мне оставаться нельзя. Пойду домой, скажу маме, что провалилась самым ужасным образом, пусть немедленно переводит меня обратно в «Миньянг». Глубоко вздохнув, я тут же вспоминаю, что туалет – это не то место, где стоит глубоко дышать. Фу. И конечно же, я уже заранее знаю, как мама отреагирует, если я скажу ей забрать меня из «Синфы», потому что я облажалась не то что в первый день, а на первом же уроке.

«Адо, Кики, я тебя не так воспитывала. Ты не трусиха и не неудачница. Ты, милая моя, рождена быть королевой».

А я бы ей сказала: «Но мам, они тут все совсем другие. Я к таким людям вообще не привыкла. Они хотят, чтобы я головы не поднимала и только следовала правилам».

А мама бы: «Ну, тут у тебя два варианта: либо ты докажешь им, что они неправы и что отстаивать свою точку зрения – это важно, либо они научат тебя манерам. И то, и то хорошо».

А я бы: «Ну если только для тебя. Бу-бу-бу».

Тьфу ты, даже воображаемая Кики воображаемую маму переспорить не может.

Звенит звонок, видимо, сообщая о начале второго урока. Я делаю глубокий вдох, опять запоздало вспоминаю, где нахожусь, и задираю подбородок. Выхожу из кабинки, вежливо улыбаюсь паре девушек, моющих руки. Они смотрят на меня с интересом, но уходят молча.

Ну и ладно. Пойду и всем им покажу. Оценив свое отражение, я киваю ему. Этот первый урок – всего лишь аномалия. Теперь, когда я поняла, какая тут атмосфера и от кого держаться подальше (от Джонаса, например), остаток дня пройдет легко. Не буду возникать, не буду контактировать с Джонасом, может, даже разнюхаю, кто из девчонок в классе подружелюбнее.

Мою свежеобретенную уверенность быстро уничтожают. Стоит мне сделать шаг в класс, как я понимаю, что совершила огромную ошибку, так как меня встречает гробовая тишина. Учительница уже внутри, и мое появление перебивает ее на полуслове, а это, разумеется, значит, что все теперь смотрят на меня. Кто-то даже закатывает глаза. Читаю по лицам – уф, новенькая даже вовремя на урок прийти не может.

Учительница, тощая дама под сорок, одаряет меня холодным взглядом.

– Рада, что вы почтили нас своим присутствием, – говорит она отрывистым тоном и косится на часы. – Опоздали на две минуты. Садитесь. – Она разворачивается к классу и сообщает всем: – У кого-то из вас я уже преподавала начальную алгебру в прошлом году, но для тех, кто не знает, повторяю правило: если вы опаздываете более чем на три минуты, то на урок я вас не пускаю. Будете стоять снаружи до следующей перемены. Я не позволю вам пренебрегать моим временем.

Тишина. До моей парты сотня километров, и все смотрят, как я суетливо семеню к ней, как напуганный хомяк. И подпрыгиваю, когда учительница внезапно рявкает:

– Все ясно?

– Да, мисс Тиан, – хором чеканит класс.

Я наконец-то добираюсь до своего стула и забираюсь на него. Мое сердце превратилось в застрявший в глотке теннисный мячик. Стиснув кулаки на коленях, я понимаю, что мои ладони до невозможности скользкие от пота. Учителя в «Миньянге» никогда не кричали. Это вот этой азиатской дисциплине мама пела дифирамбы? Я видела смешные тиктоки и мемы на эту тему. Некоторых моих кузенов воспитывали зловещими тапками и метелками, но мои мама с папой только ставили меня в угол или запрещали гулять, так что я как-то всегда думала, что мемы просто все преувеличивают. Чтобы учитель вот так вот орал на меня на весь класс – это что-то новенькое.

Мисс Тиан коротко кивает и снова разворачивается к классу, указывая рукой на экран, где виднеются слова «Тригонометрия с мисс Марией Тиан»:

– Так вот, как я уже говорила, тригонометрия – это вам не простая алгебра. Будет намного сложнее. Уделите ей все возможное внимание, вас ждет не меньше десяти часов домашнего задания в неделю.

Никто не стонет от таких новостей, что меня поражает. В «Миньянге» мы все запрокидывали головы и драматично стонали, когда учителя объявляли домашку. А как иначе? Надо же было учителям знать, что они портят нам жизнь. Но никто из моих новых одноклассников и ухом не ведет. Большинство из них вообще записывают все, что говорит мисс Тиан. Может, мне тоже надо?

– Каждые две недели будет контрольная. Провалитесь больше двух раз подряд, будете переведены в… – Мисс Тиан пренебрежительно машет рукой в направлении коридора. – Мудрость или Благотворительность, – говорит она с очевидной насмешкой.

Кажется, я чего-то не понимаю. Почему она так гадко отзывается о тех классах?

Словно почуяв мою озадаченность, Джонас шепчет:

– Это два низших класса. Туда всех тупых отправляют.

Серьезно? Классы разбиты по уровням? Поверить не могу. А мой класс какого уровня, это как-то можно узнать? «И вообще как-то иронично, что класс для тупых назвали Мудростью», – нервно хихикает мое сознание.

– Джонас Арифин! – рявкает мисс Тиан, прожигая нас взглядом. – Постоянно будете на моих уроках болтать?

Джонас быстро мотает головой.

– Нет, учитель. Простите, учитель, – искренне говорит он, ни намека на насмешку.

Вау, ни разу не видела, чтобы ученик так быстро сдувался. Не то чтобы мы в «Миньянге» все были хамлом, но наши учителя измученно протянули бы что-то типа: «Угомонитесь уже, зверята», а не срывались на нас.

– А вы? – переключает на меня свое пугающее внимание мисс Тиан.

– Э… – А что сказать-то? – Нет?

– Нет, что? – Ее голос становится угрожающим.

– Нет, учитель, – еле слышно шепчет Лиам.

Серьезно?

– Нет, учитель, – говорю я.

Она щурится на меня еще секунду, потом кивает и поворачивается к остальным. Ла-адненько. Кажется, я попала в какую-то школьную казарму. Кошусь на Лиама, думая, не стоит ли сказать спасибо, но он полностью сосредоточен на доске. Наверное, стоит последовать его примеру.

Остаток урока я не возникаю и, не отвлекаясь, впитываю все, что говорит мисс Тиан. Ее уроки, похоже, будут крайне суровыми, и к звонку у нас уже скапливается неимоверное количество домашки. И это в первый день. Жестоко.

К счастью, после второго урока большая перемена. А может, и к несчастью, потому что после двух провальных уроков от моей уверенности уже почти ничего не осталось. Чтобы я, Великолепная и Блистательная Кики Сирегар, чувствовала себя неуверенно? Ага. Всего-то и потребовалось, что пара уроков в школе «Синфа».

Но я продолжаю двигаться вперед. Уверена, не все тут так плохо, как показалось этим утром. Тут же учатся люди вроде Элеоноры Рузвельт и Джорджа Клуни, ну чего тут может быть страшного? Элеонора Рузвельт, как мы уже выяснили, – это будущая завоевательница мира, а вот брат у нее невозможно милый. То, как он обращается с Шарлот, и то, как он на нее смотрит, растопило бы самое ледяное из сердец. Правда, к сожалению, Джордж этот семестр проводит в Калифорнии, на программе по обмену. Он всем сказал, что это должно расширить его познания в бизнесе, но мы-то знаем, что он просто хотел перебраться поближе к Шарлот.

Обвожу взглядом кабинет: все встают со своих мест и кто-то разминается после долгого сидения. Ученики начинают вытекать из класса по парочкам и группками побольше, болтая друг с другом, а я чувствую себя невероятно одинокой. Лиам поворачивается ко мне и вроде даже хочет что-то сказать, но Джонас откидывается на стуле и говорит первый:

– Нормально ты так о себе заявила. – Опять у него на лице эта усмешка. Понять не могу, это он дружелюбие так проявляет или, наоборот, козлит.

Что отвечать, я тоже не знаю, так что просто пожимаю плечами.

Лиам встает и, уходя, говорит:

– Расслабься.

Только непонятно: это мне или Джонасу?

Последний окидывает меня оценивающим взглядом:

– У тебя милая улыбка. Тебе бы почаще ее показывать.

– Что, прости? – вырывается у меня. Серьезно? Он только что сказал мне улыбнуться?

– Оке-е-ей. Не бесись, я просто хотел сделать комплимент.

Широко распахнув глаза, он оглядывается, словно бы у нас есть зрители. К моему ужасу, чуть поодаль и правда стоит пара парней, которые, очевидно, ждут Джонаса. Они оба с усмешкой качают головами. Джонас тоже мотает своей.