Резидент

Роман Стамбровский

Резидент

Авария

Меня тряхнуло так, что я ударился головой о дверную стойку и около десяти секунд сидел неподвижно. Удар застыл тяжелым звоном в голове, в ушах пульсировала кровь. Сквозь застывший во времени звук столкновения прорывался шум ливня. Капли отбивали барабанную дробь по крыше автомобиля, собирались в ручьи и стекали по стеклу пассажирской двери, у которой я сидел. В воздухе стоял ритмичный низкий гул. Было трудно держать глаза открытыми. Только через мгновение я понял, что меня ослепляет десяток ярких лучей, еще через секунду я узнал в этих огнях фары машин. Я собрался с силами и взглянул на водителя. Меня охватил ужас: Сентидо лежал на руле, под которым сдувался белый чехол подушки безопасности, его руки свисали по бокам, тело немного пульсировало. Голова была повернута к водительской двери, поэтому я не видел, в сознании он, или нет.

Я громко позвал его по имени и потянул за куртку. Но он не подал никаких признаков того, что меня слышит. Я попытался посмотреть ему прямо в лицо: веки были опущены, на переносице скопилось много крови. Тело опять дернулось, и Сентидо, не открывая глаз, захрипел. Изо рта пошла красная пена.

Я закричал:

– Сентидо! – его вид меня полностью привел в сознание. Мне стало страшно, что он сейчас захлебнется собственной кровью. Я вылез из машины и тут же почувствовал острую боль в ноге, невольно оперся на машину. Видимо, я успел удариться коленом, иначе я не мог объяснить появившуюся хромоту. Опомнился. На промедление не было времени. Я тут же побежал к водительской двери, чтобы вытащить Сентидо и положить его на асфальт до приезда скорой помощи. Взял приятеля под плечи, вытянул из машины. Его продолжало сильно тошнить. На ходу я решил, что дождь слишком сильный, и лучше будет положить Сентидо на заднее сиденье. Придерживая его одной рукой, второй я пытался нащупать дверную ручку.

– Как ее открыть? Она же абсолютно гладкая! – я стал ругаться вслух. Сентидо был довольно тяжелый, поэтому я заторопился, стараясь подцепить дверь со всех сторон. Щелчок – и та стала лениво открываться в обратную сторону. Я неуклюже, не с первой попытки, уложил Сентидо на заднее сиденье. Грубая ошибка оказания первой помощи. Закрыл дверь, а сам сел на водительское место. Нужно позвонить в скорую.

– Где мой телефон? – я попытался найти его, но ни в карманах, ни на пассажирском сиденье не обнаружил. Стал водить рукой по полу и что-то нащупал, но это оказался мобильник Сентидо. Я взял его и, поскольку помнил пароль, тут же разблокировал. На экране высветился диалог, который Сентидо называл «чатом помощи». Сразу заметив наверху кнопку в виде телефонной трубки, я рефлекторно начал дозваниваться. Гудков не было, мне ответили моментально:

– Добрый вечер, Сентидо, – голос оператора было еле слышно из-за гула в машине. Только сейчас я осознал, что в салоне все еще играет ритмичная электронная музыка, и сразу выкрутил регулятор громкости на минимум.

– Сентидо без сознания! Мы попали в аварию, нужна помощь.

Оператор ответила мгновенно:

– Вызвали экипаж реанимации. Оставайтесь на месте. Бригада приедет через восемнадцать минут.

– Это много! Кажется, у него еще передозировка.

– Конси, у вас есть ранения?

– Откуда вы знаете, как меня зовут? – удивился я.

– У вас есть ранения? – повторила женщина-оператор, перейдя на командный тон.

– Не сильные.

– Вы можете управлять автомобилем?

– Могу. Но я не знаю, поедет ли машина вообще. Столкновение было серьезным.

Женский голос в трубке пропал секунд на пять:

– Бортовой компьютер автомобиля показывает некритические повреждения. Я сняла блокировку после аварии и проложила маршрут до первого городского госпиталя. Время в пути – семь минут. Навигатор отобразится на приборной панели. Машину будет тянуть влево из-за поврежденных колодок и искривления колеса. Остаюсь с вами на связи и перехожу на динамики салона. Поторопитесь, – после этих слов мотор с ревом завелся, и я сразу начал движение.

Я добавил газу и попытался подумать наперед:

– Позвоните в госпиталь. Скажите, что мы едем!

– Мы устанавливаем связь. Не отвлекайтесь от дороги.

– Нужно им звонить, чтобы они нас пустили. Иначе у них будут заняты все дежурные бригады.

– Конси, выполняйте инструкцию и сосредоточьтесь на дороге. Мы свяжемся с администрацией и подготовим помещение и персонал.

– Я там работаю. Я знаю, что все может быть занято.

– По регламентам помощь резидентам оказывается в первую очередь.

– Что бы это ни значило… – упрекнул я оператора. Впереди было скопление машин. Я стал сигналить, сбрасывая скорость.

– Выезжайте на встречную полосу.

– Откуда вы знаете, что мне делать?

– К вашей проблеме подключилось больше операторов. Мы видим по камерам ситуацию на дороге. Перекрыли встречное движение. Все светофоры переведены для вас на зеленый свет. Маневрируйте по «встречке», чтобы успеть.

Я отпустил ситуацию и решил сконцентрироваться только на дороге. На скорости объезжал встречные машины и следовал по навигатору, который теперь не знал правил движения. Я переводил взгляд только между картой на приборной панели, таймером маршрута и трудно различимыми сквозь ливень огнями фар автомобилей впереди. До конца пути оставалась одна минута, дорога впереди была свободной, и я прибавил газу. Сквозь дождь и рычания мотора я смог услышать только глухой стук по стеклу. На мгновение я восстановил в памяти очертания девушки, которая секунду назад возникла прямо перед лобовым стеклом. Стройная, с длинными волосами, с худыми локтями и, кажется, на каблуках. Я ударил по тормозам, и машина с заносом остановилась. В зеркало я увидел обездвиженное тело, отброшенное метров на пять.

– Там девушка, она под машину попала! – снова обратился я по громкой связи.

– Мы вызовем ей бригаду скорой помощи, – ответили мне.

– Да госпиталь вот же! Пусть выбегут сейчас!

– Продолжайте маршрут, мы работаем над проблемой.

Я был взбудоражен, раздражен на себя, мысли не укладывались в голове. Но продолжил движение, резко утопив педаль газа. Уже через полминуты я был у подъезда для машин скорой помощи. Нас ждало около двадцати человек. Без разговоров со мной, они оперативно достали Сентидо из салона и уложили на каталку.

– Конси? – в это время ко мне подошел врач.

– Да, – я ответил на автомате. Я знал всех работников реанимации, но этот человек мне не был знаком. Наверное, оператор сообщил ему мое имя.

– Голова кружится? Вижу у вас на виске кровь, – он посветил фонариком мне в глаза.

– Не знаю, – ответил я и вышел из машины.

– Давайте примем лежачее положение. Каталку!

– Не надо госпитализировать.

– Мы должны вас осмотреть.

– Оператор! Отказываюсь от помощи! – я сказал громко, чтобы меня было слышно в машине. После чего к нам быстро подошел один из людей в костюмах и с улыбкой обратился ко врачу:

– Оставьте Конси, его ссадины не критичны.

Я решил, что сейчас моя задача помочь той девушке на дороге.

– Вы отправили людей за пострадавшей?

– Вас было трое?

– Нет, девушка была на переходе. Я… – на мгновение я осекся, вспомнив, что не могу это говорить. – Ее сбили на машине, прямо здесь, на проспекте, – врач молчал, ожидая команды от агента.

– Я уверен, обо всех инцидентах позаботятся оперативные службы, – наконец ответил он. Его слова меня не устроили, и я сел в машину, чтобы поехать обратно к пешеходному переходу.

Но агент меня остановил:

– Оставьте машину Сентидо. Вы могли ей воспользоваться, только когда помогали ему. Сейчас он в вашей помощи больше не нуждается.

– Подавитесь! – огрызнулся я и вышел на улицу.

Я побежал в сторону дороги, хромая, но не жалея сил. Полминуты на машине оказались половиной километра, которые забрали последние силы. Я осмотрелся, но девушки нигде не было видно. Тогда я встал напротив места, где, как мне казалось, я ее сбил. В памяти вспыхивали картинки. Вот пешеходный переход, я был сейчас рядом с ним. Вот светофор. Значит, я должен сделать несколько шагов вправо. В этом нет смысла, я в любом случае увидел бы тело. Той девушке, наверное, помогли дойти тротуара. А если она умерла… Меня стало трясти, на глазах проступили слезы. Я представил семью, которая сегодня не дождется родного человека домой. Но если она умерла, то где она сейчас вообще? Даже если скорая приехала только десять минут назад, то они в любом случае должны были дождаться полиции. Однако сейчас я вижу проспект, по которому проносятся машины, и ничего больше. Может, я ошибся местом, здесь каждые двести метров пешеходные переходы. Не успел я рвануть по дороге, как сразу, на втором шаге, что-то пнул. Я посмотрел под ноги, в метре от меня лежал прозрачный кусок пластика размером с ладонь. По характерному цвету и изгибу сразу узнал в нем осколок моей фары. Взял его в руку: край был острым, а сам пластик показался даже теплым. Я еще раз осмотрелся по сторонам: из всех следов преступления – только лежащая на моей ладони улика. В этот момент, кажется, все мысли покинули меня.

Следующий час я не помню. Не зафиксировав течение времени, я оказался в пяти километрах от госпиталя. Дождь к тому моменту уже закончился. Я чувствовал себя уставшим. Аварию не вспоминал. Сев на автобусную остановку, я пытался сообразить, что сделать прямо сейчас. Уличные часы показывали уже половину шестого утра, поэтому было достаточно светло. Меня клонило в сон, и я то и дело норовил уронить голову. Сознание ясно давало понять, что мне требуется отдых, потому что мысли сами по себе стали тревожными и одновременно, как смола, тягучими. Не сразу я обратил внимание на то, что стучу зубами. Сейчас я хотел только надеть сухую одежду и согреться. Я собрался с силами и перешел дорогу, с другой стороны было круглосуточное кафе. Там я хотел выпить горячий чай перед тем, как окончательно поеду отсыпаться домой. Внутри заведения было тепло, тихо и сухо. Я подошел к кассиру и, не заглянув в меню, попросил большую чашку чая. Кассир назвал цену, и я полез в карман за своим гаджетом. Но, с удивлением, достал телефон Сентидо. Я вспомнил, как еще в машине положил его в куртку. Мыслями я вернулся в салон машины и попытался еще раз поискать свой мобильный: на сиденье, на полу, в двери. Когда я не нашел его даже в своих воспоминаниях, мне уже налили чай и ждали, пока я за него заплачу. В другом кармане наличных денег тоже не оказалось, отчего я вошел в ступор.

– Вы можете оплачивать, – кассир решил помочь мне сориентироваться, думая, что я нетрезвый.

– Я банковскую карту где-то оставил.

– Давайте телефоном, – согласился я и приложил его к терминалу. На экране появилась карта бледно-золотого цвета. Я ввел пароль Сентидо, и оплата прошла. Я получил свой чай и сел за одиночный стол.– А телефоном оплатить можете? – кассир смотрел на мою ладонь, в которой лежал смартфон Сентидо. Объяснить работнику кафе, что это не моя вещь, было несложно. А вот, как отказаться от налитого чая, я не понимал.

Я никогда не терял свой телефон и тем более никогда не забирал чужой. Поэтому мне сначала стало тоскливо из-за разлуки со своим черным зеркалом, и уже потом голова заболела от непонимания, что делать с мобильным Сентидо. По-хорошему, нужно отнести его в госпиталь, пусть его положат к остальным вещам Сентидо. Может, мне лучше оставить его у себя, потому что я его нашел и могу ответственно сберечь. Или вернуться и отдать телефон прибывшим телохранителям, на что у меня уже нет сил. Допив чай, я вышел к той же остановке и сел в подъехавший автобус. Через двадцать минут я уже был дома и зашторивал окна квартиры от яркого утреннего солнца. Перед сном на меня нахлынули воспоминания о том, как Вита и Сентидо появились в моей жизни…

Вита и Сентидо

– Я не хочу никуда идти. Я устал.

– Да брось!

Я стоял у поста медсестры и пытался разобраться с результатами анализов своих пациентов. Мой хороший друг Оквабел стоял надо мной и не давал сосредоточиться:

– Ты постоянно устаешь. Когда ты последний раз выбирался в клуб.

– На твой день рождения, кажется, – моментально ответил я.

– Ага, полгода назад.

– Нет, снега уже не было, – отрицал я нападки.

– Снега еще не было! – поправил меня Оквабел.

– Мы можем сходить в клуб в выходной. Почему обязательно посреди недели?

– Во-первых, у нас нет выходных. Мы работаем сменами и завтра начинаем с вечера, – начал перечислять причины мой друг. – Во-вторых, ближе к человеческим выходным ты найдешь сто причин не пойти. В-третьих, в этот клуб ты больше никогда не попадешь. Бронь есть только на сегодня.

– Аргумент… И это аргумент, – я загибал пальцы. – А вот фантазии по поводу уникальности меня не убедили. Ты пытаешься продать ощущение элитарности одного из таких мест, в какие я и так не хожу.

Оквабел настойчиво молчал, не отпуская мое внимание.

– Почему тебе не пойти с Марлин? – спросил я.

– Так-то я собирался…. Но ее под вечер стало мутить, и теперь она без сил спит дома.

– А перенести бронь нельзя?

– Нет. Она, вообще, досталась мне нелегальным путем, – признался мой товарищ. – Со мной связался молодой человек и попросил мимо кассы сделать ему компьютерную томографию.

– Оквабел! Ты же знаешь, что тебя могут поймать.

– Пока ведь не поймали. К тому же я аккуратно дела веду. Не рекламирую направо и налево. Новые клиенты приходят только от знакомых. Так вот, пациент оказался барменом этого клуба и предложил сделать туда пропуск. Стоимость такая же.

– А второй билет ты как получил? – поинтересовался я.

– Так я стал торговаться, и он уступил еще один. Все равно для него это бесплатно, – Оквабел рассказывал о своём «подвиге» с гордостью. Я стал разминать пальцами брови. В ожидании ответа Оквабел отвлекся и вступил в разговор с другими врачами, поэтому у меня было время придумать железобетонную причину, чтобы отказаться. С другой стороны, может быть, я действительно последнее время замкнулся в себе, ушел с головой в работу. Пожертвовать одним вечером и посмотреть что-то новое, хоть того и не планировал, – хороший задел для успешного человека.

Клуб располагался в центре города в старом здании бывшего завода. Его полностью отреставрировали и сделали самым модным местом. Снаружи все здание было выкрашено в белый цвет. Так что стена выглядела как чистый холст с яркими разноцветными пятнами от светомузыки в витражных высоких и широких окнах. Внутри стены, наоборот, были темными. Вдоль них и по перилам второго яруса тянулась неоновая подсветка, которая переливалась под оглушительную музыку и окрашивала все вокруг в разные оттенки. Меня изумляло, насколько неожиданными могут быть назначения, в которых используют большие помещения, такие как этот цех. Мы продвигались вглубь, медленно протискиваясь сквозь плотные ряды танцующих людей. Антураж зала, костюмы и лица отдыхающих – все разило пошлым, но уместным богатством. Именно чувство дороговизны происходящего заставляло меня лишний раз не смотреть им в глаза.

Пройдя через танцпол, мы вышли к барным столам и заняли один из них. Оквабел предложил мне остаться здесь, пока он сходит и купит нам напитки. Очередь была длинная, поэтому я приготовился коротать время, рассматривая все вокруг. Взгляд остановился на рыжей копне длинных кудрявых волос. Они были заправлены за уши и еле касались голых плеч. Девушка, проведя рукой по локонам, поправила их. От движения в ее ухе блеснула штанга золотистого цвета, которая контрастировала с матовым темно-красным платьем. Я перевел взгляд на ее лицо и случайно установил зрительный контакт. Быстро сделал вид, что смотрю в ту сторону, но только не на нее. В студенческие годы общение с незнакомками мне давалось легче. Этому способствовали молодежные секции и вечеринки. Но потом лабильность коммуникации пропала. И во взрослую самоокупаемую жизнь я вошел достаточно замкнутом человеком. Хотя я мог с экспрессией дискутировать на профессиональные темы, в отвлеченном разговоре я становился застенчивым молчуном.

– Привет, – раздался мне на ухо женский звонкий голос. Я сфокусировал взгляд вблизи себя и увидел ту самую девушку. Видимо, из-за громкой музыки и своих мыслей я не заметил, как она подошла ко мне.

– Привет, – это все, что я смог сказать. Мне приходилось почти кричать ей в ухо.

– Ты смотрел на меня? – спросила девушка.

– Нет, я ищу своего друга. Он ходит где-то здесь.

– Жаль, – ответила она и продолжила смотреть мне прямо в глаза.

– Ты здесь одна? – я решил проявить инициативу, чтобы не выглядеть жалко.

– Нет.

– А с кем?

– Тоже с другом.

– И где он?

– Не знаю, – ответила она и замолчала. Девушка явно чего-то от меня ждала, но я больше не знал о чем спрашивать, что говорить и что делать.

– Извини, мне нужно его найти, – я решил избежать неловкости и придумал причину, чтобы скрыться.

Я пошел к барной стойке, где видел его последний раз. Навстречу шел озадаченный Оквабел с пустыми руками.

– Позвонила Марлин. Говорит, что ей совсем плохо. Требует, чтобы я приехал и отвез ее в госпиталь, – друг был явно раздосадован.

– Езжай, – с грустью ответил я.

– Что ты здесь будешь делать один? Хочешь, поехали со мной? – предложил Оквабел в свойственной ему эгоистичной манере.

– Я еще побуду, – внимание девушки меня немного взбодрило, и я решил отказаться. Оквабела это обидело, и он ушел.

Я решил сам стоять очередь до бармена и заодно отыскать глазами ту девушку. Через десять минут, когда я уже сделал заказ, сквозь поток моих размышлений вдруг попытался пробиться знакомый звонкий голос. Переключившись на него, я расслышал не только эти «высокие частоты», но и сами слова:

– Твой друг не нашелся? – девушка как-то незаметно заняла очередь прямо за мной.

– Ему пришлось уйти, – сказал я, еле скрывая радость от того, что наше общение продолжилось.

– И теперь ты один здесь стоишь и грустишь? – она обошла меня и встала впереди, опершись руками на барную стойку. – Ты какой коктейль любишь?

– Вообще, я хотел взять негрони.

– Бармен! – крикнула девушка. – Мне беллини, а ему негрони!

– Нет, не надо! Спасибо. Я могу сам.

– Тебе так сложно получить подарок от незнакомки? – она улыбнулась.

– Подарков без причины не бывает.

– Значит, на то была причина. Бармен, делай, как я сказала, – она перешла на командный голос, но он все равно звучал по-детски мягким. Я не люблю спорить, боюсь показаться невежливым, стараюсь никого не обижать словом, поэтому я вежливо поблагодарил. – И один Лонг-Айленд, – добавила она. Видимо это для ее «друга», но зачем тогда она меня угощает? Мы дождались нашего заказа и по наитию пошли в одну сторону. Я не знал, как продолжить разговор. Она, наоборот, чувствовала себя непринужденно:

– Сенти! – крикнула она вдаль и подняла руку с одним из стаканов. Я попытался найти, кому она кричит, и поймал взгляд мужчины впереди. Этот человек был моего возраста, немного выше ростом. Он был в белой рубашке и темно-серой жилетке сверху. Мы пошли в его сторону, и я смог рассмотреть его ближе. Он носил прическу средней длины. Пряди черных волос были уложены назад, проходили по верху выбритых висков и заканчивались на коротко остриженном затылке. В темном мерцающем помещении были особенно заметны его неестественно светло-голубые глаза.

– Твой Лонг, – сказала девушка, когда мы подошли вплотную, и протянула ему напиток. – Это… – она указала на меня.

– Конси, – представился я.

– Сентидо. Очень приятно, – ответил мужчина.

– Извините, а вас как зовут? – обратился я к девушке.

– Вита, – звонко ответила она и повернулась к Сентидо: – Мы успели познакомиться у бара, – объяснила она ему мое появление.

– Ну раз теперь мы тоже знакомы, Конси, хочешь посидеть с нами? – предложил Сентидо.

– Я бы, конечно, хотел. Только если недолго, чтобы вам не стало скучно, – стал я прибедняться. Мне было интересно пообщаться только с Витой.

– Чем ты занимаешься? – спросил Сентидо.

– Я госпитальный хирург.

– Ого! Ты людей каждый день спасаешь, – восхитилась Вита.

– Я задействован на плановых операциях. Это, конечно, не выглядит, как в кино. В основном спасаю жизнь, возвращая ей прежнее качество.

– А если сейчас кому-нибудь в клубе станет плохо, ты сможешь помочь? – поинтересовался Сентидо.

– Что здесь может случится? Если это будет интоксикация, тогда я ничего не смогу сделать, нужно будет экстренно везти в реанимацию. Я задумался в поисках ответа. Разве только в порыве танца кто-то упадет со второго яруса и сломает себе что-нибудь. Чтобы продемонстрировать наглядно, я развернулся, обвел рукой верхнее пространство клуба и случайно задел свой стакан. Он скользнул по столику и слетел вниз, с дребезгом разбившись. Напиток расплескался по полу, и я с грустью подумал о том, что так и не успел его попробовать. От дребезга Вита вздрогнула и уставилась на меня, Сентидо тем временем перевел не нее взгляд и почти рассмеялся.

– Извини, Вита. Спасибо за напиток, – я решил раньше нее упомянуть про угощения, чтобы не было недопонимания со стороны Сентидо. – В следующий раз угощаю я. Просто так. Как ты меня сейчас.

– Что?! – Вита поняла мое смущение и залилась смехом. – Мы с Сенти не пара. Не думай ничего такого. Конечно, ты можешь меня угостить.

Мне было очень неловко за мою неаккуратность, и я несколько раз извинился перед Витой. Она предложила взять мне еще один коктейль, но на этот раз я категорически отказался.

Дальнейшее общение продолжилось уже в более непринужденной атмосфере. Двое моих новых знакомых с неподдельным интересом задавали дилетантские вопросы о моей работе, и я был этому рад. Иначе я не смог бы поддерживать разговор на отвлеченные темы, а так – чувствовал себя как рыба в воде. В итоге мы проговорили не меньше трех часов.

– Я, пожалуй, пойду, у меня сегодня был очень длинный день, – сказала Вита и обратилась конкретно ко мне. – Конси, ты очень интересный рассказчик. Я бы хотела тебя послушать еще, но, увы, не сегодня. – После этих слов Вита с нами попрощалась. Ни я, ни Сентидо не выразили желания разойтись. Я лишь с тоской проводил девушку взглядом до конца зала, а затем закончил мысль:

– …Но так сейчас делают только в двух коммерческих медицинских центрах во всей стране. В государственном госпитале таких дорогих приборов нет и, думаю, никогда не будет. Зато частый благоприятный исход там нельзя назвать случайным. И пациентов со временем будет становиться только больше из-за увеличения срока жизни. Но это нужно быть бизнесменом-миллионером, чтобы заказать такой прибор и еще потом ждать его пару лет.

– То есть советуешь вложиться, так? – по-деловому заключил Сентидо.

– Думаю, что нет, – честно сказал я.

– Но ты сказал, что это очень перспективно.

– Вдруг я ошибся. Поэтому тебе я рекомендовать не буду. Свои деньги – я бы инвестировал.

– То есть дело только в вопросе, чьи деньги.

– Да.

– А что бы ты сделал, будь у тебя много денег? Кроме покупки этой приблуды.

– Перестал бы работать.

– А еще?

– Путешествовал бы.

– А если денег больше, чем нужно для жизни?

– Не знаю, – я задумался. – Копил бы их, какую-то часть отдавал на благотворительность.

– Ну а если денег прямо совсем много?

– Много – это сколько? Если бесконечно много, то я бы поднял зарплаты всем врачам. Ты задаешь очень абстрактный вопрос, оттого сложный. А ты?

Сентидо улыбнулся, будто уже давно знал ответ:

– Я бы их целыми днями сжигал. Если в мире станет меньше денег, они обретут большую ценность. И если их число сократится у меня, я их тоже буду ценить гораздо сильнее…

К концу четвертого часа оживленного разговора даже я, привыкший к бессонным ночным дежурствам, невероятно устал. Потому мне пришлось распрощаться с новым знакомым посреди ночи и поехать домой. Напоследок Сентидо обмолвился, что они с Витой регулярно ходят сюда по четвергам в «дни электронной музыки». Я не придал его словам значения, поскольку больше никогда не собирался сюда возвращаться. При этом на следующий день, поскольку мне все же очень понравились новые знакомые, я решил обсудить их с Оквабелом. Но он сделал вид, что ему нисколько не интересно, как я провел вечер. И я остался наедине со своими воспоминаниями. Мне нравилось переживать их еще раз и разбирать на мельчайшие детали образ мыслей новых персон.

Ровно через неделю я стоял в дверях раздевалки для врачей госпиталя. Я мог выйти сразу после работы, еще сорок минут назад, к тому же под конец дня голова стала раскалываться, и даже пришлось пить обезболивающее. Но я выжидал определенного момента. В конце коридора появилась и быстро зашагала фигура в платье. Я стоял в раздевалке, не спеша собирая свои вещи, и краем глаза следил за коридором через приоткрытую дверь. В проеме мелькнуло светлое каре. Я ускорил свой темп в несколько раз и через двадцать секунд вышел следом за ней. В пятидесяти метрах от меня шла Эллория. Она работала реаниматологом. Девушка была миниатюрной, стройной красавицей с овальным лицом и белоснежными волосами. Даже если бы она мне не нравилась, я все равно сказал бы, что она самая привлекательная в госпитале. Мы, поскольку работаем в разных крыльях здания, редко пересекаемся. Удачей является, если мы занимаемся одним и тем же пациентом, – это повод обменяться парой фраз в коридоре. Она очень приветлива и всегда мне улыбается. Хочется думать, что я ей хоть немного симпатичен. Вот бы заговорить с ней не в стенах госпиталя, не на медицинскую тему, не о погоде… С недавних пор я стал подгадывать, чтобы выходить с работы вместе с ней. Но всякий раз я просто иду в отдалении и не решаюсь ее догнать. Сейчас мне казалось, что я смог сохранить толику воодушевления после той ночи в клубе, и сегодня точно подойду к ней. Но сразу на выходе Эллорию ждала подруга, и они вместе пошли в сторону центра. У меня не было планов на вечер. Вернее, они только что были сорваны. Раздосадованный, я решил пойти за девушками. Я понимал, что все это странно и неэтично, но ведь могла сложиться ситуация, что я тоже хотел сегодня вечером пройтись? Я шел позади и пытался придать осмысленности их прогулке. Придумать, о чем они говорят и как проведут вечер. Что подруга Эллории может рассказать о своей работе. И что у них общего. Вместе росли, учились или их сблизило совместное увлечение. Поток фантазии прервался, когда «преследуемые» зашли в ресторан. Я не собирался сходить с ума и продолжать слежку. Тем более, решил я, наши с ними прогулки просто совпали по направлению. Я перешел на другую сторону проспекта и продолжил движение прямо. Но не успел я толком сориентироваться в пространстве, как вдруг увидел впереди, в двухстах метрах от себя, покатый свод крыши здания с белыми стенами и игрой света вокруг. И я решил не упускать вновь выпавший шанс и подошел к знакомому клубу вплотную, чтобы еще раз ощутить ту атмосферу. Атмосфере, где царили ураганы ритмов и света.