Кровный чары 2. Убить оборотня

Брат нервничал. Рубил, махал, колол, и всякий раз после парирования или блока терялся. Эмоции ярко отражались на бледном лице виконта, и Стефани знала, что ему нелегко.

Судя по движениям и тактике боя, Эдриан тоже знал. Девушка отмечала элегантность и легкость маневров возлюбленного. С таким стилем она еще не встречалась вживую. Но ни восторга, ни гордости не испытывала, потому что боялась.

Если бы противником выступал кто-нибудь другой, тревога не была бы столь сильной. Но Филипп… Стефани знала, на какие подлости способен брат, и ничуть не сомневалась, что по возможности он пойдет против правил и напакостит. На кону лежала жизнь возлюбленного, и девушка, хоть со стороны напоминала застывшее каменное изваяние, внутри разрывалась на части от ужаса.

Эдриан сделал выпад, метя в сжимающую эфес шпаги руку. Привычки, комбинации противника изучены, пора заканчивать. Колющая боль в груди напоминала о швах. Казалось, что кожа трещит. Но не в местах прокола стальной иголкой, а рядом с ними. Когда проступил пот, под повязкой, вдобавок к растущему дискомфорту, начало зудеть. Возникало желание глянуть себя или, на крайний случай, ощупать. Но мужчина сдерживался: нельзя выдавать свои слабые места. Потому что Филипп явно не знал о них. В противном случае, он бы уже пустил в ход кулак во время сближения.

Виконт желал, как можно быстрее закончить поединок. Он вложил слишком много сил в первые удары и теперь накатывала усталость. Мужчина последний раз упражнялся в фехтовании месяц назад: перед тем, как отправится в охотничье имение. Да и давно не встречал стол умелого противника. И складывающаяся ситуация злила его. А гнев – худший друг в бою.

Злоба придает сил, но проигрывает тот, кто злится. Эдриан помнил это правило со времен Академии, а потому предпочитал сохранять спокойствие. Как бы его не раздражал Филипп и его отношение к сестре, интендант проявлял удивительное хладнокровие к противнику.

Новый выпад, целью которого стала рука со шпагой. Филипп еле успел отвести кисть. Если острие зацепит ладонь, то он выронит шпагу. Этого не должно случиться. Он всегда побеждал. Поражал противников. Не смертельно, но ощутимо, чтобы закончить поединок. Показывая свое превосходство, виконт учил их уму-разуму. Никто не сравнится с ним. Никто не может быть лучше. Все остальные лишь жалкие неудачники.

Филипп совершил выпад, целясь плечо. Эдриан грациозно шагнул в сторону и ответил ударом. Интендант ухмыльнулся виконту, который утер пот со лба.

– Я проучу… – процедил Филипп впервые с момента поединка. Слова дались ему тяжело, поэтому фраза оборвалась. Он размашисто рубанул.

Эдриан даже не стал скрещивать шпаги. Он увернулся, отойдя в сторону.

– Не стоит заниматься самоистязанием, месье. В вашем случае не поможет.

– Ты что несешь, отребье? – выплюнул виконт.

– Полегче, месье. У меня шпага, не забывайтесь, – интендант ухмыльнулся, раздумывая как половчее обезоружить противника.

– Я тебя покалечу.

– Угроза представителю короля может рассматриваться как угроза королю.

Филипп принялся кружить вокруг противника, не решаясь нанести очередной удар.

– Причем тут король? Ты всего лишь безродный служака, – скривился он.

– Вы всего лишь избалованный высокородный мальчишка с замашками пьянчуги из местной таверны, – Эдриан поворачивался вслед за противником. Его не отпускала мысль, что за этим кружением стоит нечто большее, чем короткий отдых между выпадами. И дело далеко не в обидных словах.

Стефани вздрогнула, когда поняла, что возлюбленный остановился рядом с выбоиной в мостовой. Неосторожный шаг и он споткнется. Или того хуже, потеряет равновесие. Это могло стоить ему жизни.

«Что делать? Как подать сигнал?». Не отрываясь, она смотрела на Филиппа, который тоже замер. «Если Эдриан шагнет назад, то…»

– Я сотру ухмылку с твоего лица, – совершая взмахи по горизонтали, виконт ринулся вперед.

Мужчины скрестили шпаги, встретившись нос к носу. Виконт пыжился и краснел от натуги. Свободная рука взметнулась в ударе, но Эдриан перехватил кулак. Мельком интендант заметил, как дернулась девушка, желая броситься к ним.

– Стой на месте, Стефани, – громко заявил он.

– Да, Стефа! Послушай своего любовничка, – прошипел Филипп, силясь высвободить руки. Он безуспешно дернулся, а потом ударил лбом в грудь противника.

Эдриан скривился. Боль пронзила солнечное сплетение и разошлась жгучими волнами по коже. Руки затряслись, но недостаточно, чтобы Филипп высвободился. Тогда виконт ударил еще раз.

– Прекратите, – вмешалась Стефани, которая была не в силах больше смотреть на то, как бьют любимого. – Хватит уже!

– Мы сами решим, когда хватит, – терпение лопнуло. Интендант резким движением отбросил руку противника и тут же ударил кулаком в нос.

Филипп не успел отшатнуться, как получил в колено носком сапога. Все еще крепко сжимая шпагу, он отступил.

Эдриан кривился от боли в груди, но ситуация была самая подходящая. Выпад, острие шпаги прошло сквозь ручку эфеса и укололо ладонь. Пальцы разжались. Виконт вскрикнул и схватился за поврежденную руку.

Оружие со звоном упало на мостовую. Интендант бросил и свое. Он в два больших шага преодолел расстояние и залепил Филиппу оплеуху. Хлесткий удар был настолько силен, что мужчину развернуло.

– Нравится бить сестру, а? – виконт развернулся, чтобы дать отпор. – А теперь?

Эдриан ударил по другой щеке.

– Все еще нравится?

Вновь удар. Еще один.

– Я не слышу ответа, – интендант замахнулся в очередной раз, когда Филипп повалился на колени и покачал головой.

– Н-нет… – страдальчески выдавил он.

– Чтобы больше не смел бить мою невесту! – выдохнул Эдриан. Что ж, бить сдавшегося неправильно.

Но как только мужчина собрался оставить виконта, тот, с грацией пантеры, набросился на него, повалив на мостовую.

– Да кто ты, демон тебя подери, такой, чтобы мне указывать! – взревел Филипп, нанеся несколько ударов по груди.

Прикосновение холодной стали к шее заставило его замереть. Стефани стояла рядом и держала шпагу возлюбленного. Острие уперлось в кожу, и тонкая струйка крови потекла вниз.

– Отпусти его, иначе я убью тебя, – голос девушки был полон решимости, хотя коленки тряслись.

– Убьешь своего брата из-за белобрысого урода? – хмыкнул Филипп.

– Ты мне не брат! Мой брат никогда бы меня не бил! – процедила она. – А теперь поднимайся, забирай шпагу и уходи отсюда. Оставь нас в покое.

Виконт нехотя поднялся и замер, одарив сестру ледяным взглядом. Стефани продолжала удерживать шпагу. Эдриан с трудом оперся на локоть. Боль пронзала его, а бинты кажется намокли от крови.

Филипп скривился.

– Слабак, – фыркнул он в сторону интенданта. – Позволяешь женщине защищать тебя.

– Да можем продолжить, – выражение лица виконта взбесило Эдриана и невероятным образом придало сил, позволило забыть о боли. Он пнул мужчину в голень и подскочил на ноги.

– Довольно! – Стефани взмахнула между ними шпагой, заставив сделать шаг назад. Она стала к интенданту спиной, направив острие на брата. – Филипп, уходи! Прошу тебя, уйди! Не ради меня, так ради Изабель! Ради нашего отца. Ради нашей семьи. Поди прочь, если для тебя в этой жизни есть хоть что-то святое.

Виконт шмыгнул нос и утер распухшую щеку.

– Стефани, отойди и дай нам закончить, – Эдриана безумно раздражало ухмыляющееся выражение лица Филиппа. Вдруг ему сделалось абсолютно все равно на правила. Кровь кипела от бушевавшей злости и ненависти. Он был готов убить виконта прямо сейчас.

– Нет! – вскричала девушка. – Если я дорога тебе, то остановись. А ты, – она гневно посмотрела на брата. – Подбирай шпагу и уходи. Театр закончен.

Мужчины молчали. Филипп плюнул на землю кровью, поднял шпагу и быстрым шагом принялся удаляться прочь.

Стефани крепко держала Эдриана за рукав, не позволяя ринуться следом за братом. Дуэль окончена.

Глава 4.1

– Пойдем, – проводив брата взглядом до соседнего дома, Стефани обернулась к мужчине, который бледнел на глазах. – Нужно показать твои швы доктору. Возможно они разошлись после ударов.

– Зачем ты вмешалась? – процедил Эдриан, тяжело дыша.

Девушка сдвинула брови и раскрыла от изумления рот.

– Прости, что? – она не поверила собственным ушам.

– Тебе не стоило останавливать нас, – просипел мужчина. Его губы белели, теряя жизненную краску, а мускулы на теле подрагивали после поединка. Брошенные Филиппом слова проникли глубоко в сознание и приравнялись к обвинению в трусости. Такого он стерпеть не мог. – Мы бы разобрались.

– В чем? В чем бы вы разобрались? – Стефани вцепилась в эфес шпаги до боли в костяшках, совершенно не понимая возмущение возлюбленного. – Вы бы покалечили друг друга или того хуже, кто-нибудь из вас сейчас лежал бы мертвым на мостовой.

– Дело не в этом, – отмахнулся Эдриан. Ярость так сильно охватила его, что доводы показались глупыми и неправдоподобными. Он не желал их слышать.

– А в чем? – распирающее изнутри негодование заставило девушку встать на носочки, чтобы казаться выше. Она считала, что поступила абсолютно верно, прервав мужчин в нечестном поединке и слышать претензии не собиралась. – Объясни тогда! Потому что я не понимаю.

– Он не должен тебя бить! – Эдриан взмахнул рукой в сторону удаляющегося Филиппа. Жест отозвался колющей болью в груди в районе швов. – Никто не смеет бить тебя! И я не могу позволить кому-либо причинить тебе вред.

– Ага, ага, – Стефани театрально закивала головой. – Неужели ты допускаешь мысль, что мне приятно наблюдать, когда бьют тебя? Или что я могу спокойно стоять и смотреть как мой брат и мой жених дерутся на шпагах? Так вот, знай, что это было невыносимо для меня!

Девушка стукнула острием шпаги по мостовой. Разошедшийся слабым эхом лязг металл придал внушительность словам. Ей хотелось, чтобы Эдриан проникся и осознал, что иного выхода не было.

– Твое вмешательство умоляет меня, как мужчину! Делает из меня слабака! – Эдриан скрипнул зубами, глядя сверху вниз на девушку, которая встала между ним и противником. Сейчас, когда его обуревала ярость, она казалась невероятно хрупкой и миниатюрной, что заставляло чувствовать себя еще более ничтожным. – Я должен мочь постоять за тебя.

Стефани опешила от проявленного мужского самолюбия. «Как можно так упираться и быть совершенно не благодарным!» – возмущение росло с каждым мгновением.

– А может не нужно строить из себя моего защитника? Может стоило прислушаться ко мне? Ты же спрашивал меня, что я хочу, чтобы ты сделал? Я ответила, что ничего. Ничего! – она сощурила глаза и подалась вперед, оперев вес на шпагу. Острие впилось между булыжниками. – А ты подался на провокацию Филиппа. Никто из вас даже слушать меня не захотел.

Эдриан покачал головой. Взгляд упал на шпагу, и он грубо выхватил оружие из рук девушки.

– Не могу поверить, что ты понимаешь очевидных вещей, Стефани. Я твой жених и у меня нет выбора. Когда тебя обижают, я должен ответить. И ты не должна препятствовать этому, – мужчина вгляделся в изумрудные глаза, силясь понять, что она сейчас чувствовала. Ярость? Испуг? Презрение? И больше всего побоялся увидеть стыд. Однако, не смог распознать ничего, кроме недовольства.

– То есть по-твоему я должна была стоять в сторонке и ждать, когда вы изобьете друг друга? Ты это мне предлагаешь? – гнев обуревал девушку. Внутри безумным пожаром горело желание надавать пощечин.

– А что ты можешь предложить мне? Тебя обидели! Ударили. И твой обидчик пришел ко мне и бранил тебя в моем присутствии. Что я должен был сделать? Стерпеть? Промолчать? Так в твоем понимании поступают настоящие мужчины? – Эдриан с раздражением вложил шпагу в ножны, надеясь, что острие не пострадало. Его так трясло от накатившей злобы, что сконцентрироваться на осмотре стало невозможно. Мало того, что их прервали. Так еще вместо благодарности, он услышал упреки.

Стефани со стуком захлопнула рот. Зубы заболели от удара. Она опустила взгляд на медный набалдашник эфеса. Пальцы лихорадочно сжимались-разжимались. Мысли диким роем носились в голове, не позволяя сосредоточиться ни на одной из них. Бессилие подкатило к горлу неистово громким криком.

– Филипп. Мой. Брат. Он никогда прежде меня не бил. Это вышло случайно. В порыве эмоций, – девушка чеканила каждое слово, не поднимая взгляда. – А ты. Мой. Жених. Я не желаю видеть вас убивающих друг друга.

– Вот опять! – взвился Эдриан и отошел от неё за треуголкой. Головной убор лежал там, где во время дуэли мужчины бросили шпаги. – Никто бы никого не убил. Убийством здесь только ты угрожала.

– Ах вот как! То есть надо было позволить Филиппу бить тебя в грудь? По швам? – Стефани быстрым шагом подошла к нему и ткнула пальцем в район видневшихся через рубаху бинтов. На ткани проступили алые пятна. – Ты посмотри на себя! У тебя кровь идет.

– Я бы справился.

– Да, да… Конечно… – с явным цинизмом произнесла она.

– Ты что не веришь в меня? – мужчина наклонился к ней.

Кончики носом едва соприкасались. Они буравили друг друга пылающими взглядами. Напряжение было столь высоко, что случайно брошенный уголек между ними можно заполыхать диким огнем.

– Верю, – сухо бросила Стефани.

– Тогда к чему эти ухмылки? Неужели нельзя просто поблагодарить и пообещать, что в следующий раз не будешь вмешиваться? – гневно бросил Эдриан.

– Поблагодарить? За что? – скривилась девушка. – За эту… дуэль?

Мужчина вспыхнул с новой силой от одного выражения лица. Он чувствовал себя достаточно оскорбленным и униженным.

– Знаете ли, мадемуазель, если бы вы не явились сюда, то никто бы меня в грудь не бил. Я постоял за вас, а вы ведете себя, как неблагодарная капризная особа, которая не умеет ценить чужие поступки! – ледяным тоном парировал Эдриан. – Вы поставили меня в неудобное положение больше, чем один раз.

От возмущения Стефани принялась хватать ртом воздух, но выговорить ничего не смогла. Поэтому мужчина продолжал.

– На что вы надеялись, приходя ко мне? – его трясло от злобы. – Еще стоите и выгораживаете мерзавца. Рассказываете, что это вышло случайно. Что он никогда прежде вас не бил! Противно слушать такое!

– Вот так! – девушка сжала кулаки так сильно, что ногти вошли в мягкую кожу. – Значит я виновата?

– Да! Лучше бы не приходили. Потому что непонятно на что вы рассчитывали, прибежав ко мне с отекшей щекой. Хотели, чтобы я вас пожалел? Подул на ушибленное место? Поцеловал и все прошло?

– Тогда… – делая глубокие вдохи, девушка отошла на шаг назад.

– Что тогда? – подначил Эдриан.

– Тогда я больше к вам не приду. Чтобы не ставить в неудобное положение! – прошипела она.

Мужчина осекся, глядя на раскрасневшуюся от переживаний девушку. Разговор зашел слишком далеко.

– Стефани, я…

– Нет, месье, – сурово проговорила она. – Для вас больше нет никакой Стефани. Обращайтесь ко мне как полагается.

– Но… – Эдриан протянул к ней руку. – Предлагаю успокоится и все обсудить. Я… Мы…

– Нет! – девушка замотала головой. – Никаких мы! Ты ничем не лучше Филиппа. Вы оба лишь тешите свое самолюбие, играя чужими чувствами.

– Послушай… – мужчина сделал к ней.

Стефани чувствовала, что балансирует на грани. На языке вертелась фраза из-за которой могла сорваться в пропасть. Стоило бы остановиться, но кто-то будто бы на мгновение выключил преграду. Захотелось довести разговор до конца.

– Я не желаю слушать. Ты такой же, как все мужчины, – внезапно затараторила «остановись», но девушка продолжала. – Брат желал продать меня, как мешок зерна. Подороже. А ты не лучше! Мы еще не поженились, но я как будто стала твоей собственностью.

– Что ты говоришь, Стефани? Какой собственностью?

Эдриан сделал к ней шаг, на что девушка два назад.

– Такой! Которую надо защищать. К которой не надо прислушиваться. Я бы разобралась с ним, но ты не позволил этого сделать.

– Это ты не позволила мне разобраться с ним, посчитав слабаком, – мужчина не выдержал полученных в свой адрес обвинений.

– Я… я… не считаю тебя слабаком!

– А я не считаю тебя своей собственностью! И не могу понять, раз ты такая умелая, то зачем прибежала сюда, а не ответила своему брату на месте?

Вопрос ошпарил Стефани так сильно, будто бы её облили кипятком.

– Да я… – аргументы закончились. – Не желаю больше тебя слушать. Ты мне противен!

– Мы еще не поженились, а я тебе противен, – съязвил Эдриан.

– А мы и не поженимся. Я не пойду за тебя замуж. Прощайте, месье, – девушка развернулась на каблуках и понеслась прочь от госпиталя.

– Стефани, – обескураженно прошептал мужчина имя возлюбленной. Слово растаяло в воздухе так же быстро, как исчезнувший за поворотом силуэт девушки.

Глава 4.2

– Пусть идет куда хочет, – зло произнес Эдриан. Боль в груди усиливалась с каждым вдохом. Гнев бушевал диким пламенем, объяв часто бьющееся сердце. Тело горело, но мужчина не чувствовал жара в привычном понимании. Его лихорадило. Душевные метания слились с физическими страданиями в одно целое. Дрожь пробегалась по коже крупными мурашками снаружи, а изнутри колола затупленными иголками, словно волнение не собиралось покидать его, а желало истязать как можно дольше.

Ужасные мысли мгновенно охватили пылающий разум. И как он мог так наивно полагать, что Стефани другая? Что не будет похожа на своего брата? Раз старший отпрыск вырос столь нерадивым, то от остальные не могут быть лучше! Сколько раз Эдриан наблюдал подобную картину в семьях, когда вел расследования. Родственники, особенно дети, нередко повторяют друг друга. Она ничем не лучше этого заносчивого Филиппа.

Кулаки сжались. «И как я позволил втянуть себя в это?». Тянущая боль сменилась на пульсирующую. Бинты на груди намокли, приобретя угрожающе алый оттенок. Но Эдриан оставался недвижим. Он все смотрел на угол здания, за которым скрылась Стефани, и силился унять безумную карусель из мыслей.

«Как! Как!.. Я же, дуралей, позволил себе влюбиться в неё», – обреченно подумал мужчина. Гордость и самолюбие не позволяли принять её поступок. Она не должна была вмешиваться.

Захотелось перечеркнуть все. Одним махом перерубить всю связь. Если она не желает его видеть, то значит так тому и быть. Что ж, по крайней мере, он ни к чему её не принуждает…

Воспоминания о проведенных вместе мгновениях нахлынули бурным потоком. В памяти ожил момент знакомства в лесу, когда Стефани направила на него пистолет. Потом встреча у кондитерской и крем на девичьих губах. Первый неловкий поцелуй и обжигающая страсть той же ночью. И напоследок её визиты в госпиталь.

«Святые на небесах, что же за чушь я ей наговорил! Что за чушь я тут стою и думаю», – на душе сделалось гадко от собственной глупости.

Эдриан шумно выдохнул, испытав жгучую боль в солнечном сплетении. Советь побуждала пойти за ней. Нельзя оставлять Стефани одну на пустующих улицах. Сейчас большинство горожан ушли на площадь к горящей церкви. Но как знать, вдруг кто-то решил улучшить момент и совершить преступление, пока городская стража занята другим. В последнем мужчина не сомневался. Они с Филиппом открыто фехтовали на шпагах, и за это время не появился не один патруль. Об этом обязательно стоит доложить суперинтенданту…

– Глотка демона, – выругался Эдриан. Потеряно слишком много времени и неизвестно найдет ли он её теперь.

Мужчина сделал шаг. Боль сковывала тело, не позволяя двигаться так быстро, как хотелось. Но что еще ему оставалось, кроме как бороться со слабостью, жжением в швах и душевным терзанием.

Эдриан кашлянул. При сломанных ребрах всегда хочется кашлять. Но не громко и протяжно, как при лихорадке, а слабо, словно в горле что-то першило. Он оглядел себя, увидел пятна на бинтах сквозь блузу, и, пойдя вперед, на ходу застегнул пуговицы. Нечего посторонним созерцать проступившую кровь.

Глава 5.1

Завернув за угол, Стефани убавила шаг. Весь гнев, вся горячность, что охватила её во время ссоры сошла на нет, уступив место стыду. Она и думать забыла о пощечине, о Филиппе, о дуэли… Перед глазами стояло бледное лицо Эдриана, которое исказила гримаса гнева и раздражения, а в ушах все еще раздавались обрывки услышанных фраз.

«Он должен был поблагодарить меня и все… Или хотя бы промолчать!» – мысленно причитала девушка, хотя злость уже угасла. Из сердца жгучей волной по телу разливалось чувство вины. Не стоило говорить то, что прозвучало. Нельзя вести себя так. Ей же всегда было противно наблюдать за капризами кокеток. Те же дочери баронессы Бароже. Она терпеть не могла их поведение. С чего она стала уподобляться им?

Никому не нравится получать уколы совести. Вот и Стефани не любила. Поэтому попыталась оправдать себя через поведение Эдриана. Через его упреки, взгляды и обвинения, но сдалась. Как бы не вел себя собеседник, не следует отвечать тем же. Нужно быть сдержаннее! В любом случае выказывать уважение, вести себя в соответствии со статусом и привитым воспитанием. Она не капризная мадемуазель, и не простушка с фермы. Она Стефани Анна Мария Тереза де Монклар – достойная дочь своей матери и отца и должна оставаться ею.

Резко остановившись, девушка оглянулась назад. «Надо бы вернуться», – в душе все упало. В гостиницу идти не хотелось. Там Филипп, Изабель и Лидия. Никого из них видеть не хотелось. К Эдриану? Как подойти к нему после того, что она наговорила? Фактически, она только что разорвала своими словами и действиями помолвку. Как же глупо!

К разгоравшемуся стыду добавилось чувство собственной ничтожности. Стефани ощутила себя настоящей дурочкой.

– Что же я натворила? – поврежденная щека напомнила о себе легким покалыванием, и девушка приложила к раскрасневшейся коже холодные пальцы. – А что же мне теперь делать?

«Папа́ говорил: спорить с собой слишком неблагодарное занятие. Нужно принять решение и оставить себя в покое». Она покачала головой: «Ах, если бы все было так просто».

У ближайшей таверны распахнулась дверь. Стефани вздрогнула от резкого звука и обернулась к питейному заведению с дурной славой. На улицу с криками и смехом вышли трое мужчин в дорогих одеждах.

Самый высокий был слишком худощав и долговяз даже для своего роста. Оттого короткие светлые волосы вкупе с коричневым дорожным костюмом и в тон ему плащом вызывали стойкую ассоциацию с соломой. Второй, широкоплечий и гладковыбритый брюнет, носил синий костюм. Его громкий неприличный смех и размахивание руками заставило Стефани поморщиться. Он напомнил ей экзотических птиц, о которых рассказывали моряки, что служили отцу на торговых кораблях. На их фоне третий выглядел слишком манерным и вальяжным. Свои русые волосы он собирал в низкий хвост, а дорогая одежда в бордовых тонах несомненно подчеркивала высокое аристократическое происхождение.

Но кем бы они не являлись, Стефани захотелось уйти подальше от шумной троицы. В их поведении таилось какая-то угроза, которую не удавалось до конца распознать. В голосах, жестах и переглядах скрывалось нечто жуткое. Нечто такое, чего девушка еще не встречала. Однако, их поведение взывало к животному первобытному страху. Вдобавок, практически пустующий бульвар усиливал волнение.

Стефани развернулась, чтобы направиться в порт к отцу, как один из незнакомцев окрикнул её.

– Ох, прелестная мадемуазель, – весельчак в синем костюме оказался напротив неё так быстро, что девушка не успела и шагу ступить.

– Добрый день, мадемуазель, – сбоку к ней подошел мужчина в бордовом.

– Здравствуйте, мадемуазель, – сзади подошел соломенный, заставив Стефани обернуться и встать лицом к мужчине-аристократу в бордовом.

«Они что? Окружают меня?» – девушка чувствовала на себе их изучающие взгляды, в которых улавливался нездоровый интерес. Корысть, агрессия, возможно, похоть таилась в глазах незнакомцев.

– Милая мадемуазель, – начал мужчина в бордовом. – Позвольте представиться, виконт Андре Тьерр де Витрак к вашим услугам. А это мои друзья, – он указал на соломенного, – Клод Фавро и… – и на весельчака-брюнета, – Даниэль Бельфлёр.

«Ну как я и предполагала. Один виконт, остальные из простых», – Стефани обратила внимание на пояса. У каждого на перевязи покоилась шпага. «Что ж, одну я точно успею вытащить».

Мужчины держались на расстоянии в два шага. Однако, от их близости у девушки пробегал холодок по спине.

– Мы только сегодня утром прибыли в ваш город, мадемуазель, – с ядовитой улыбкой произнес виконт. Его лицо и мимика обладали по истине невероятной выразительностью и утонченностью для мужчины, а бархатистый голос лился в уши словно мед. – И ищем человека, который покажет нам местные достопримечательности.

– Да, пожалуйста, – Стефани пожала плечами и указала в сторону купола церкви, от которого в небо тянулся столб огня и дыма. – Вон видите. Это горит наша единственная церковь в городе.

Все трое посмотрели ввысь, и девушка решила воспользоваться ситуацией, чтобы уйти. Шагнув назад, она попыталась обойти соломенного Клода, но тот вовремя заметил движение.