Маленькая Леночка

Лене очень хотелось бы настроить свой мозг на радио «Relax», как Алису, но в последнее время он автоматически настраивался на hard rock и heavy metal, и сломанная ручка переключения программ постоянно прокручивалась, как на старой радиоле. В некотором смысле её отношение к этой тяжёлой музыкальной продукции изменилось ещё тридцать лет назад, когда Алик, её первый муж-«металлист», видя неподдельное аудио мученичество жены сразу при первых аккордах его любимой музыки, записал и подарил ей целую кассету «медляков», таких как Scorpions «Still Loving You» или Kiss «Reason to Live», которые заставили Лену частично отказаться от своего неприятия музыкального предпочтения супруга…

Она вылезла из душа, обмазалась всеми волшебными штучками из своего молодильного арсенала, но не вылетела, как Маргарита, в окно, а стала сушить волосы. Сквозь жужжание фена она услышала, как Алиса завела: «Всегда быть вместе не могут люди, нельзя любви земной пылать без конца…». Она кинула фен на полку и ритмично замахала головой, потом плечами, вовлекаясь в свой танец с азартом и озорным циркачеством; её мокрые волосы развивались, как змеи на голове медузы Горгоны, и шипели: «Скажи, зачем мы друг друга любим, считая дни, сжигая сердца…». Ленино обнаженное тело мелькало по квартире, эффектно сжигая лишние калории, словно искало шест, чтобы обвиться вокруг него плющём, а раскрасневшееся лицо строило во всех зеркалах уничижительные гримасы этой самой «единственной любви, которой мы ждем как чуда». Действительно, не бредовая ли идея гоняться за непонятной любовью, которая в конечном итоге не окажется единственной и чудом тоже не окажется, зато круто перекроит наши мозг и сердце, ушив их до размеров непрекращающихся страданий и депрессии, и тихо уйдёт мышкой, махнув на прощание хвостиком и разбив золотое яичко надежды…

Если бы вечно молодой Няша умел читать, то увидел бы в Ленином паспорте, что возраст, который там указан, предупреждает об аномальности подобного поведения, и на всякий случай попытался бы эвакуироваться в шкаф или под кровать, но в виду своей неграмотности он был уверен, что они родились в один день и в один час и покинут этот бренный мир по такому же принципу, поэтому он с нескрываемой радостью примкнул к Лениной вакханалии, изображая из себя подтанцовщика и подвывальщика и одновременно пытаясь вспомнить, когда его хозяйка в последнее время веселилась. Но Ленины сломанные ребра вспомнили об этом раньше всех, и она, стараясь резко не тормозить, аккуратно уложила их вместе с собой поперек кровати, охая от рёберного покалывания и постреливания.

Натянув на себя одеяло, Лена полезла в интернет. Здравствуй, Большой Брат! Не идиотское ли заблуждение думать, что это я смотрю в тебя, а не ты на меня и весь мой мир? «Если хочешь сохранить секрет, надо скрывать его и от себя…» Открыв свою страничку в «ВК», Лена задумалась. Как же счастливы были люди сто лет назад, когда в их распоряжении имелись только два средства коммуникации: написать письмо и встретиться тет-а-тет! Скудная телефонная сеть тогда представляла из себя способ общения только для избранных… Сколько приватности сохранялось тогда у общающихся: что наврёшь, о том и будет знать твой собеседник, главное – при прямом контакте глазом не моргать и голосом не заикаться. И самому только оставалось догадываться, чему верить, а чему слегка доверять и в чём обманываться. В те далекие времена отношения между людьми были здоровее и долговечнее благодаря неосведомленности своих партнеров, с которой было покончено навсегда с возникновением соцсетей. Теперь ты, многострадальное создание под названием «я есмь в сети, и я вижу тебя, ты там тоже есмь, и сейчас по ссылочкам и лайкам я узнаю всё о тебе и твоих конспирологических связях-интересах-соблазнах, вычислю все тайные сообщества, в которые ты вступил, и ложи, в которых ты заседаешь, а то и залегаешь… Всё выясню, чтобы после сбора информации сойти с ума и повеситься». В свое время Лену от петли спасал литр корвалола и не очень крепкая сила воли, позволяющая ненадолго прекратить процесс наблюдения, но неизменно побеждаемая через неделю воздержания зудящим любопытством, и так по кругу. В её закладках Витёк, как ортодоксальный иудей в черной шляпе и с длинной бородой, возглавлял когорту своих Сар, которых Лена успела выследить, пока он не скрыл свою страничку, удалив Лену из своих друзей. Наверное, все эти Сары помогали её возлюбленному насладиться музой идеальной любви, ведь, выражаясь словами Бернарда Шоу, «идеальная любовь возможна только по переписке». Слава Богу, что предохранительное изгнание Лены от телескопа, направленного на социально-личную жизнь Виктора, состоялось много лет назад, потому что даже выслеженная часть его гарема была до сих пор была в возбуждённом состоянии, судя по наблюдениям Хомса. Вот и сейчас Виктор светился в сети вместе с парочкой давнишних «мамонтов». Лене стало тошно, в том числе и за себя, ведь она совсем не чувствовала себя спасающим Родину Штирлицем, напротив… Беззубая, выжившая из ума старуха засовывала свой любопытный нос в замочную скважину, стараясь не чихнуть и пристраиваясь поудобнее к двери с твёрдым убеждением, что она не прячется, а всего лишь ищет выгодную позицию. Лена собралась с силами и удалила всех танцоров этого подпольного бала из закладок, вопрошая свою непорядочность, через сколько дней она соскучится по знакомым лицам и вернет их обратно во дворец.

Вообще, глядя на пулемётную ленту фотографий в соцсетях, сложенную стопками на страничках особо активных пользователей и демонстрирующую счастливую жизнь изображённых на них супергероев, или изучая скрины положительных отзывов и грамот, доказывающие несомненный успех и профессионализм их обладателей, Лена подмечала за собой неизменную реакцию: ощущение, что все герои этого праздника жизни натужно пытаются убедить в первую очередь себя, а потом уже и своих многочисленных зрителей, что состоялись не только в этой жизни, но и во всех предыдущих, а также стараются сделать себе опосредованную рекламу для жизни будущей. Вот проплыл традиционный утренний «завис» на растяжках под потолком тренажерного зала её коллеги. О, сегодня в новом костюмчике и не накрашенная? Днём ждем обеденное фото с ресторана вместе с любимым Сергей-Сергеевичем… А вот и молодой мужчина, с которым Лена не была знакома лично, потому что он попал к ней в «друзья» по принципу направления профессиональной деятельности, стоит в полный полутораметровый рост с очередной грамотой в руках и лучезарной улыбкой на фоне окна «в пол», за которым высятся здания Москвы-сити. Осталось только нырнуть в это окно и совершить головокружительный полёт с парашютом со сто первого этажа, как в голливудском кино… Никакого восхищения в таких случаях Лена не испытывала, так же, как и не находила ни грамма магнетизма и притяжения, которые обычно имеют харизматичные личности. Это было эффективной подсказкой для Лены, чем не стоит замусоривать ленту своих собственных новостей, тем более что до недавнего прошлого она сама болела этой чёрной чумой, пытаясь скрыть свои оспины и подменить их «гладкой» успешностью под видом «спешу поделиться радостью». Кому она нужна, твоя радость? Все хотят свою! Стоит ли удивляться, почему наше заботливое правительство спит спокойно, уверенное, что вверенный ему народ жирует и процветает?..

Спустя два часа Лена спускалась по эскалатору метрополитена, везя документы странному нотариусу, который очень нравился Лениному клиенту и совсем не нравился Лене из-за своего нежелания использовать последнее достижение цивилизации – электронную почту, и требовал доставить документы с кучером. Рулить на дальние расстояния ребра не советовали, угрожая Лене дикой болью, и она с интересом крутила головой по сторонам, вспоминая, когда ездила в метро в последний раз. Новенький модернизированный состав бесшумно подъехал и затормозил напротив платформы, и Лена обратила внимание, как были скреплены вагоны между собой: между ними смогла бы провалиться только мышь, а не слон, как раньше, когда открытое пространство между вагонами составляло чуть ли не полтора метра. Двадцать лет назад ей на глаза попалось страшное видео, где камеры, установленные на одной из станций метро, зафиксировали падение девушки, которой стало плохо, на рельсы между вагонов остановившегося поезда. Удивительным было то, что среди огромной толпы на происшествие обратили внимание только две молодые особы, которые даже не затормозили и пошли дальше, а когда перрон опустел и поезд тронулся, они вернулись посмотреть на то, что осталось от бедной жертвы… У Лены толпой побежали мурашки по телу от воспоминаний и мысли о том, что людям надо зрелища и хлеба. Так многотысячная кровожадная толпа во времена Нерона с восхищенными криками наблюдала со своих мест в амфитеатре, как на арене звери разрывают христиан. Из какого теста сделаны люди, и почему некоторые из нас до сих пор не взорвались от этой гремучей смеси жестокости, дикого азарта и безжалостного любопытства? В каком месте произошел сбой «хомосапиенской» программы, или опять сошлёмся на набор генов и гормонов? Неужели мы не больше, чем мясной мешок с серотонином, дофамином, окситоцином, адреналином и норадреналином, тестостероном и эндорфином, которые дают взбучку своей избушке на курьих ножках, сражаясь между собой за количественный перевес и заставляя её плясать под их дудку, поворачиваясь к тьме лицом, а к свету задом? Ни один зверь, даже плотоядный, не убивает ради развлечения и не наслаждается видом своих больных сородичей; так кто же царь и венец природы? Нет, Лена была твёрдо убеждена, что это лукавый не дремлет и совершает гнусные и отвратительные дела человеческими руками, пытаясь доказать Богу, что люди, созданные им, более склонны подчиняться падшему ангелу, потому что подобное подчинение не требует никаких волевых затрат, надо просто оставаться животными и подчиняться своим инстинктам! Чего здесь трудного-то? Это для служения Богу потребуется вера, молитва, пост, духовная работа, неустанный поиск себя и своего предназначения. Слишком сложно и многозадачно для короткой человеческой жизни, поэтому пусть лучше она будет звериной… А может, люди и правда представляют из себя неудавшийся эксперимент Бога? Кто же мы на самом деле: опытное поле Творца или его дети? Или Божьи дети, играющие на его опытном поле? Наверное, на краю Галактики, где находится наша Солнечная система, отдалив нас на всякий случай от мест обитания высокоразвитых и высокоорганизованных космических цивилизаций, Высшие силы решили поставить эксперимент, дав свободу воли одухотворённой материи, в надеже на обОжение плоти через действующий в ней дух. Демонстрируя обратный результат, этот космический эксперимент медленно движется к триумфальному провалу. И если верить археологам, то уже не в первый раз…

А если никакого эксперимента всё же не было, а был намеренно созданный рай на Земле, пока человек не захотел разделить известный ему мир на два полюса с помощью подсказок вторгнувшихся на благочестивую землю инопланетных носителей тьмы в виде падших ангелов, которые надкусили символическое яблоко познания добра и зла зубами Евы? И сейчас светлые души из райских областей других планет, а может быть, и нашей, которая была вынуждена перенести земной рай за пределы досягаемости человека, туда, где сейчас обитают души праведников, пришли спасать эту землю от незваных гостей, битва с которыми идёт не одно тысячелетие, рискуя не вспомнить после того, как им сотрут память, что они светлые служители Бога, призванные изменить сильно перекосившийся в сторону тьмы баланс добра и зла и уравновесить его. Чтобы души, погрузившиеся в земную деструкцию для получения нового опыта, использовали её как отличный «волшебный пинок» для создания новой конструкции, которой изобилует мир духовный и так не достаёт в плотном мире! Но, как показывает практика, человек охотнее прокладывается рельсами и шпалами под всё сметающий на своём пути паровоз, следующий по разрушительному маршруту, чем двигается в сторону конструкции…

От грустной философии, навеянной тяжким воспоминанием, настроение Лены резко омрачилось. Потом её пару раз толкнули, вызвав короткое замыкание в больных рёбрах, трижды буркнули «девочка, подвинься», пять раз прошлись по обеим ногам, а когда, наконец, ей удалось плюхнуться на освободившееся место, сидевший рядом с ней дедушка, бормотавший себе что-то под нос, накинулся на неё после того, как она подала милостыню инвалиду, проезжавшему на своей коляске по вагону.

– Это же мошенники, дурья твоя башка! Вот из-за таких остолопов, как ты, они людей отлавливают и ноги им отрезают! – кипятился старик, затуманивая Ленин мозг терпким чесночным ароматом.

– Ну зачем же вы так, дедушка! «Просящему у тебя дай», – а уж как он распорядится полученным, это его ответственность. Вы же из старого, советского поколения, неужели добро противоречит вашей морали?..

– Давай, давай, разбрасывайся деньгами, видать, шибко богатая!..

– Богатство умножается делением, дедушка, – спокойно, но без особого желания вступать в полемику ответила Лена. А вот мужчина, стоящий напротив них, в полемику ворвался:

– Вам, уважаемый сударь, не мешало бы знать, что такое кармический посев! Буддисты, например, всегда благодарят тех, кто обратился к ним за помощью, потому что просящий даёт им возможность запустить кармический бумеранг добра.

– Тебя вообще не спрашивают, буптист проклятый, – грозно рявкнул дедушка и ткнул оратора в живот своей авоськой.

– Будьте здоровы, – поднялась Лена со своего места и поковыляла в другой конец вагона.

Чувствуя, как внутри закипает негодование, Лена достала из сумочки маленькую красную книжку, Евангелие, и открыла её наугад. Она всегда так делала и каждый раз удивлялась, насколько информация на случайно открытой ею странице соответствовала текущей ситуации или состоянию, заставляя глубоко задуматься о причине происходящего, а также о правильном к нему отношении. «Возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим». Лена покосилась на светящийся дисплей электронной книги сидящей рядом девушки. «Люди с высоким самоуважением ладят почти со всеми». В углу мелким подчерком значилось имя автора: Брайан Трейси…

У нотариуса всплыли кое-какие подводные камни, не совместимые с возможностью проведения сделки, и к этому печальному обстоятельству быстренько подцепились другие «голубые вагончики»: принт бесчувственного Витиного аватара на похоронах Гриши внезапно сильно надавил на Ленину память, закатив в горло ком нестерпимой тоски; гости, которых она ждала к вечеру в свою посуточную квартиру, канули в небытие, а не на шутку разболевшиеся ребра просили наркоз и пытались убедить в его необходимости бурлящий мозг, который испытывал огромное желание позабыть о кротости, смирении и воздержании.

Подъехав к дому, Лена завернула в магазинчик, находившийся в нем, и через пятнадцать минут звякнула купленной там бутылочкой коньяка, громко поставив её на кухонный стол и заставив Няшу измениться в лице, подозрительно насторожив уши. Когда-то давно Лена вычитала в журнале о природе, что в Африке растёт волшебное дерево марула, перезревшие плоды которого содержат спирт, и слоны с жирафами и обезьянами с удовольствием «напиваются» во время брожения этих умопомрачительных в буквальном смысле этого слова плодов, собираясь вместе в «рюмочной», а потом носятся в эйфории по окрестностям, пугая местных жителей и иногда в пьяном бреду разнося в пух и прах все, что попадется им под ноги. Когда семь лет назад Витя позвонил ей и сказал, что встретил другую женщину и хочет развестись с Леной, она в первый раз одна, как заядлый горемычный пьяница, напилась под собственные монологи и танцы, а проснувшись наутро, обнаружила себя одетой и лежащей наполовину на кровати, а наполовину на полу рядом с Няшей, который безуспешно старался повторить этот трюк. Тогда Лена почувствовала, что её голова хоть и раскалывается, но зато свободна от грустных мыслей, впрочем, как и от любых других, и что душевная боль приутихла. Правда, после этого она пару месяцев не могла смотреть в магазине на стеллажи, где толпятся стеклянные генералы в звездах, и ей было очень, очень стыдно за себя, она ведь девочка, к тому же христианка! Стыд-то какой… Но когда год спустя Лена в гордом одиночестве опять забубнила себе под нос монолог Чацкого после трёхнедельного стресса, тогда она поняла, что в её жизни выросло вредоносное дерево марула, которое раз в год заманивает Лену своими ветвями и запихивает в рот самый перезревший плод, заставляя ощущать себя тем самым африканским слоном, который в пьяной любвеобильности обвивает хоботом длинную шею жирафа, покачивающегося на своих нетрезвых ножках рядом, как Лена обвивала своими мыслями отсутствующего собеседника…

Так и сейчас Лена сидела в состоянии крайнего отчаяния, обдуваемая тропическим перегаром Африки и судорожно запивая морсом горький, как её одинокий вечер, коньяк, который ввиду разболевшейся вслед за рёбрами головы она купила вместо красного вина, и слушала, как Алиса играет на саксофоне её любимую «Europe», в пятнадцатый раз заказывая мелодию на бис сквозь горькие рыдания. Внутри неё теснились и очень торопились на выход мысли, чувства и эмоции, расталкивая друг друга локтями, и им не было конца и края. Виктор стал чужим и потерял к ней интерес, отказался от неё, как же жить дальше, если у неё, следуя закону подлости, вдруг проснулся к нему интерес? Она всё еще любила его, любила таким, каков он есть, со всеми потрохами неудачливости, бедности, зависимости, лени и уже вошедшей в привычку склонности к полигамным отношениям в связи с их долгими периодами разлук, в которые он обычно носился, как гамадрила в период весеннего гона. Но ей всегда казалось, вероятно, из-за своей мании величия, что он возвращался к ней потому, что Лена была лучшей на свете, по крайней мере для него, и именно ЭТО снова и снова осознавал её негодник Казанова после всех своих фигли-мигли, спеша к ней, чтобы согреться самомУ и обогреть Лену у костра вновь разгоревшейся страсти! Может, она всё это и выдумала, но выдуманного обратно не вдумаешь…

А вдруг и её любовь к Виктору надумана? «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит…» Лена лезла из кожи вон, чтобы любить любовью, описанной апостолом Павлом, но у неё ничего не получалось. Все эти годы она пыталась смириться с недостатками своего возлюбленного и научиться терпеть его алкоголизм, но ничего не выходило, её хватало не надолго, потому что её любимый постоянно убывал, как чернила в ручке. Только она приспосабливалась к нынешнему Виктору, как он снова обрастал новыми заслуживающими порицания качествами, которые, словно сорняки, уходили глубоко своими корнями в его растущее желание и потребность пить больше и больше, и всё Ленино существо вновь вставало на дыбы. Тогда её любимый начинал бросаться гневными бравурными фразами, а Лена в ответ упрекала Виктора в том, что он ведёт обезьянью жизнь, которая сводится к примитивным удовольствиям: выпить, закусить, поспать и удовлетворить свою похоть, и так по кругу. Потом её Пёса слабо пытался загладить возникшие острые углы, отшучивался, что ему самому от себя страшно и он мечтает бросить пить, но остаться без мечты ему ещё страшнее, и какое-то время старался демонстрировать лучшую версию себя. Но затем он снова срывался, очередной цикл их взаимоотношений вновь заканчивался расставанием, и маятник их отношений продолжал размахивать своей ручищей, раздавая смачные щелчки их толоконным лбам. Зачем, зачем она так отчаянно цеплялась за любовь Виктора, которая, может быть, уже давно похоронена без всяких опознавательных надгробий? Почему так боится жить без этой любви? Разве не похоже наше неутолимое желание вечной любви и верности близкого человека на яростное стремление оставить солнце включенным даже на ночь на том курорте, куда нас отправила в отпуск на некоторое время жизнь, чтобы мы отдохнули от повседневной бездушной рутины и бесчисленных обязанностей, подставив свою мокрую от слёз душеньку под жаркие лучи внимания любимого человека? С чего мы решили, что такие бесценные подарки даются нам на всю жизнь? Стоит ли убивать в себе способность радоваться сменяющим друг друга событиям нашей быстротечной земной жизни только из-за того, что однажды снятый джек-пот, вовсе не обещающий бесконечно длящееся счастье, растрачен? Вообще, правильно ли осуществлять свои мечты другими людьми? Не похоже ли это на желание насытиться через чужой рот? Да и в одном ли Викторе проблема??

Ей пришли на ум семилетние циклы человеческой жизни, описанные в «Энциклопедии Эдмонда Уэллса». До знакомства с ними Лена делила жизнь на десятилетние циклы: в десять лет человек уверен, что о нем заботятся и думают, в двадцать лет начинает беспокоиться: а что же о нём думают, в тридцать лет это перестаёт его волновать, в сорок лет человек понимает, что о нём никто не думает, в пятьдесят – начинает думать о других, а в шестьдесят лет уже забывает думать сам… Согласно же теории мистера Эдмонта, первые четыре семилетних цикла человек строит себе кокон: до семи лет формирует чувственное восприятие через тесную связь с матерью, от семи до четырнадцати устанавливает сильную связь с отцом, происходит становление личности, затем до двадцати одного года бунтует против общества, познаёт материю, формирует свой интеллект; и наконец, к двадцати восьми годам человек интегрируется в общество, его бунт заканчивается и начинается построение собственной жизни, зачастую руководимое желанием сделать всё лучше, чем у родителей. После первого квадрата начинается второй: до тридцати пяти лет человек строит семью, обзаводится детьми, и если в предыдущих циклах были образованы прорехи, то плохо вызревший кокон взрывается, и начинаются проблемы. Как правило, это происходит практически у всех, и тогда после тридцати пяти лет начинается работа над новым коконом, с учётом полученного опыта и работы над ошибками: начинается поиск новых партнеров, меняется взгляд на работу, где фокус с основной цели заработать как можно больше денег смещается на интерес к выполняемой деятельности, временнЫе возможности и желание максимально использовать свои способности, а также претерпевают изменения отношения с родителями. Если до сорока двух лет новый кокон не создан, или воссоздаётся старый, то человек застревает на предыдущем цикле и может прокрутиться в нём до смерти, как бегущий в пластмассовом колесе хомяк. Похоже, что Лена этот цикл прямо срисовала с теории Уэллса: начала строить отношения с Виктором, который показался ей «таблеткой» с долгожданными микроэлементами, болезненно для неё отсутствующих в супруге; ушла с агентства недвижимости, изматывающего Лену требованиями бесполезных бумаг, призванных доказать высокое качество работы агента со своими личными клиентами, которых он же и привел в фирму, чтобы та забрала за это половину денежного вознаграждения; построила свой посуточный бизнес; и наконец, выучилась на филолога-переводчика, реализовав свою потребность в умственной работе и желание работать с лингвистикой, после чего занялась преподаванием английского языка, создав свою собственную методику. Данный период жизни Лены можно с полной уверенностью назвать абсолютным преобразованием её жизни. Следующий цикл до сорока девяти лет достаточно знаковый и в конечном итоге определяет приоритеты человека: либо они духовные, либо материальные. Во втором случае озабоченный властью и деньгами человек основательно обустраивается в этом цикле, чтобы монотонно шуршать в нём до конца своих дней, приумножая свои материальные блага; а в первом случае у человека начинается путь истинного созидания его личности, который неизменно заканчивается кризисом самосознания, выраженного в вопросах: «Кто я? Почему я здесь? Что я должен сделать, чтобы жизнь обрела смысл?» Затем человек выходит на следующий цикл, от сорока девяти до пятидесяти шести лет, который знаменует собой духовную революцию и обретение мудрости, и если поиск истины и духовности ведётся честно, то этот процесс уже не закончится никогда. Многие намеренно колесят по предыдущим циклам, чтобы не встретится лицом к лицу со своим истинным «Я».

Удивительно, что Лена не была лично знакома с автором данной версии цикличности развития личности человека и его жизни, да и с самой теорией она познакомилась не так давно, до этого ей был знаком только цикл Кребса. Тем не менее, она пропыхтела по описанным мучительным циклам, а мистер Эдмонд каким-то непостижимым образом за ней подглядывал! В сорок два года Лена воцерковилась и встала на путь своего духовного развития, а сейчас погрязла в кризисе своего внутреннего мира и пытается обрести мудрость, гоняясь за ней, как неповоротливая кошка, разжиревшая на своих стереотипах, за шустрой мышкой вечно ускользающих истин…

Постепенно мысли стали превращаться в мюсли, вкусные и сладкие, потом они размякли и превратились в кашу, замазавшую ощущение пространства и времени, и когда Лена почувствовала, что коньяк в неё больше не лезет, она, передёрнув плечами и посмотрев на недопитую рюмку, вяло подумала: «Знала бы, что с этой чекушки захмелею, с неё бы начала». Няша проводил Лену до кровати, и под протяжное «The world we knew» Фрэнка Сенатра, которое печально и торжественно крутила Алисина шарманка, Лена попыталась объяснить своему питомцу, что то, что он сейчас видит, вовсе не делает её похожей на Виктора: он такой всегда, а Лена только сегодня.