Сверхдержава

– Что вы из-за меня ног лишились.

– Эх, Маэстро ты, Маэстро, – вздыхает дымом Кулак. – Слушай-ка сюда. Поезжай в Святой город. Да сделай там столько, насколько хватит сил. И ещё немного. Тогда прощу.

– Чего сделать-то? – не понимаю я.

– На месте поймёшь.

– Всё сделаю, как скажете, товарищ сержант. А как мне в Святой город попасть? Где его искать-то?

– Двери, – говорит Кулак, – всё время открываются. Ты в пиздатые входи, а в хуёвые не входи. Эх, если бы я только знал раньше!.. – последнюю фразу Кулак произносит с видимым сожалением, быстро, впрочем, уходящим. – А теперь я сделаю то, о чём мечтал с тех пор, как отдал тебе свои ноги.

– Это что же, товарищ сержант?

Шестикрылый серафим улыбается, направляет на меня все свои накрыльные пулемёты и с удовольствием меня расстреливает, уши мои наполняет шум и звон, зеницы распахиваю в холодном поту, и с тем пробуждением моё восприятие реальности изменяется безвозвратно, этот сон отображается во мне ясно, как ни один прежний, и теперь я понимаю, что сны неотделимы от яви, как явь неотделима от снов, и они – взаимопродолжающее, единое, неделимое, которое не сон и не явь, но и то и другое вместе и даже больше, чем то и другое, и я посреди, и утро, и на подоконник сизая голубка села, и я слышу, как мама готовит завтрак, и не стоит мне ехать в Москву, потому что мне необходимо в Святой город, а если ты в стране России и тебе необходимо в Святой город, это значит, что тебе необходимо в город Санкт-Петербург.

Ни в какой институт в Петербурге меня, конечно же, не взяли, не больно я был там нужен, своих хватало, и других со всей страны России премного наехало, и были они и умнее меня, и рассудительнее, и моложе, и в армии страны России они были неслужившие, а следовательно, не испытывали того, что испытывал я каждую секунду и что меня несколько отвлекало от подготовки к экзаменам, может, поэтому всех их взяли в институты Санкт-Петербурга, а меня и таких, как я, не взяли.

Однако уезжать из Петербурга я уже не собирался, потому что сюда лежал мой путь, небесами и Кулаком предначертанный, такой путь, идущий которым познает, как устроена страна Россия в частности и мир в целом, я снял квартиру-студию два на три на полтора в Мурино, где мне рассказали сразу, что район этот – рекордсмен по числу самоубийств, потому его зовут «Жмурино», оно и понятно, дома там очень высокие стоят, друг на друга глядят, живёшь в таком, живёшь да и задумаешься поневоле, каково это будет с твоего этажа вниз лететь или вон с той крыши – может, и не больно совсем, не успеет боль, хоть не факт, конечно, что все самоубийцы в Мурино именно прыгали из окон и с крыш, может, они вены резали или травились, да только одну самоубийцу я видел глазами собственными, девушка была отрешённая, бледная, ей трудно было, я видел, она на балкон вышла недалеко, я через окно смотрел и если бы крикнул, она бы не услышала, но я и рта не успел разинуть, она ножки свесила с балкона и взлетела не вверх, а вниз.

Других самоубийц я в Мурино не видел, а оттого ещё страшнее было, потому что если я их не вижу, то, может, я один из них скоро буду, потому что статистика неумолима: здесь люди себя убивают регулярно, прямо как за хлебушком сходить, и если долго никто себя не убивает, то вероятность, что кто-то себя убьёт, возрастает с каждым мигом, а ну как это ты, ведь другие же тоже до поры до времени полагали: «Не я это, мне бы с чего, у меня вон и мультиварка есть, и скороварка, и медленноварка», – закат над крышами муринскими красномясый стоял, и я вспомнил одного солдата из армии страны России, он себе в живот из автомата Калашникова выстрелил – ну так, немножко хотел себя ранить, не задев жизненно важных органов, просто кожу и мышцы пробить, чтобы его заштопали и на гражданку отправили как невменяемого, так пуля винтом зашла под рёбра ему, перемолола ему внутренности, на месте бедолага душу господу и возвратил.

Чтобы не умереть, я себе работу нашёл в таком магазине, где продают мультиварки, скороварки, медленноварки, но особенно – телевизоры, очень большие телевизоры, стал и я их продавать, сперва маленькие, а потом большие, всё больше и больше стал продавать, с меня ростом телевизоры, цветные очень, прямо один цветнее другого, цветов в них больше, чем в реальности, так и остался бы там жить, где ролики красивые шли про мир подводный: кораллы, раковины, кубомедузы, морские тараканы, каракатицы, так и хотелось туда уплыть – ан нет, телезритель пришёл, необходимо ему продавать телевизор, чем больше, чем цветнее, тем лучше, мне и денег за это платили тем более, чем больше и цветнее я телевизор продавал телезрителю – гарантия два года.

«Больше» и «боль» – слова так похожи, явь интересно устроена, вот есть, допустим, у человека глаз-другой, и он ими смотрит вокруг, но этого недостаточно, нужно ему обязательно телевизор побольше – чтобы им часть яви загородить, чтобы смотреть глазам в этот телевизор, и поцветнее – чтобы картинка ярче реальности, детальнее, реальнее яви, потому что от яви устали эти глаза, человеку бы скорее прийти с работы и отдохнуть от яви, что вечно стоит между его глазами и телевизором, чтобы напрямую телевизионный мир глазами пить: яркий, большой, образованным сценаристом написанный, кадры один к одному, монтажёр тоже образованный, это видно невооружённым глазом, ибо телевизор очень большой, цветной, дорогой: такие берут не в подарок.

Деньги я зарабатывал хорошо, потому что телевизоры хорошо продавал, после армии страны России мне эта работа царской представлялась, вот я и делал её на совесть, хорошо зарабатывал деньги, но мало – на квартирку-студию два на три на полтора в Мурино хватало, еду я ел, да и пиво пил, не скрою, но лишь вечерами, потому что днями необходимо было телевизоры продавать, денег мне даже хватило, чтобы оформить кредит на портативный компьютер – давно я такой хотел, а телевизор не хотел, может, потому что на работе я его смотрел предостаточно, и мне хотелось не смотреть, а показывать, не только забирать оттуда, а и туда что-то с клавиатуры вводить или, может, картинку какую загрузить, чтобы по справедливости: нельзя же всё только брать, нужно и отдавать, чтобы не иссякал, а полнился теоретический внутренний космос.

Муринский человейник, однако же, меня в оборот взял исправно, и вот как я это понял: о том, что я приехал в Святой город тайну искать, я помнил, но вместе с тем и не очень торопился делать это, мол, сперва обосноваться, базовые необходимости, так сказать, а там уж и начну, а ведь не начинал уже премного, и первый снег мне «Эй!» сказал, я понял: минуло полгода, когда я тайну не ищу, а только лишь справляюсь с чем-то, но кто-то хитрый и большой, наверное, выполнил просчёт, чтоб я справлялся хорошо, и ни на йоту больше, чтобы тайну от меня сберечь, он знал, что я приеду искать в Святой город, хотя и не знал, кто именно из всех буду я, потому тайну берёг ото всех одинаково, все должны были что-то продавать, зарабатывать деньги, оплачивать жильё, еду, телевидение и не более – ну, может, разве в Турцию на пару недель, ибо тоже ведь человек, а я понял, что хоть в Турцию не езжу, а к тайне не ближе ничуть, чем тот, который ездит, это я вдвойне дурак, получается, – гарантия два года.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.