Останься со мной до рассвета

8. Ян

Днем ранее… Днем ранее… Днем ранее…

По долбанной случайности, мы с Макарскими соседи, и ехать от их особняка приходится недолго, иначе бы я точно оказался где-нибудь в кювете. А ведь у меня сын, нужно думать о нем. Митя, наверное, уже видит третий сон. Меня топит горечь. Как объяснить сыну, что с мамой мы теперь будем жить отдельно? Как добиться развода? А что, если Ирина захочет забрать Митю к себе? Я чувствую боль в сердце. Моя семья разрушилась за одну секунду. Из-за девчонки, возомнившей себя судьей. Я вполне мог бы жить и дальше в блаженном неведении. Во всяком случае, Митя вырос бы у меня на глазах. Мы бы вместе по-прежнему плавали на яхте летом на Балтике и ловили рыбу. Подшучивали бы над дедушкой Ваней. Устраивали бы в саду бабушки Маши фейерверки. А через несколько лет, Митя приезжал бы ко мне на работу после школы и, копируя мой серьезный вид, участвовал в совещаниях.

И до меня внезапно доходит. Я любил Ирину. В прошлом. Но чуть больше четырех лет назад мои чувства к ней охладели, и я знаю, что причина ее измены исключительно во мне. Она искала любви и нашла ее у Макарского. Видимо, тот устал от своей жены-злюки, сбежав к нежной Иришке.

Я и София совершили чудовищную ошибку. Мы самостоятельно подтолкнули к измене своих супругов, при этом сами оставались невинными друзьями.

Теперь мы, конечно, можем разыгрывать из себя жертв в этом спектакле. Но я знаю, что с появлением Софии на Рублевке мой внутренний мир круто перевернулся. Я пытаюсь подавить это в себе, и надо отдать должное Софие – та неизменно держалась на расстоянии, хотя взглядом пожирала меня с ног до головы. Я изначально пытался не думать о ней. Даже если бы нас обоих не связывали узы брака, между нами десять лет разницы в возрасте.

Следом за мной примчалась в дом Ирина вместе с моим братом и его женой – Стасом и Лерой. Вот уж пара на века. Они точно счастливы друг с другом, их нежность не прекращается ни на минуту со дня знакомства. Жаль, что мне и Ирине не так везет.

– Ян, нам нужно поговорить, – светлые волосы жены растрепаны. Теребит их, нервничая. Черное платье великолепно сидит на ней, обнажая скульптурную спину. Такая красивая, утонченная и холодная. Недоступная. Моя жена.

– Ты без группы поддержки видимо не можешь обойтись? – хмыкаю, разжигая камин в своей гостиной. Это то место, куда не разрешаю заходить женщинам. Никому, кроме Сони. Но сегодня весь привычный порядок вещей разрушен. И подумаешь, жена в моем укромном уголке в этом доме? – Без малышки Сони ты, бедняжка, так и жила бы в грехе. Это какой же надо быть лицемерной трусихой, чтобы столько лет обманывать меня?

– Ира, о чем это он? – спросила Лера у моей жены и, что всегда меня забавляло, у своей сестры. Ведь они так не похожи друг на друга.

Ирина храбрости так и не может набраться. Продолжает упрямо молчать.

– Лера, Стас, могу я вас попросить забрать Митьку к себе? – обращаюсь к родным, потому что знаю – сыну лучше быть подальше от наших с Ирой склок. Пусть переночует лучше в той семье, в которой люди умеют по-настоящему любить и не предавать.

– Мы переберемся в Москву завтра. Лере рожать через две недели, – Стас многозначительно указывает на округлившийся и немаленький живот супруги.

– Ну, раз школьные занятия начались, Мите с Сашкой будет проще освоиться вдвоем в новой школе, – произносит очередную нелепость Ирина, пытаясь уговорить сестру забрать к себе сына.

– Мы разводимся, – отсекаю я. – И я буду безумно благодарен, если вы позаботитесь о Мите первое время. Неизвестно, сколько наши адвокаты будут соревноваться в остроумии.

Лицо Лерки вытягивается от удивления.

Ирина ревет горючими слезами и падает в кресло.

– Нам придется его разбудить. Ты не хочешь с ним попрощаться? – первый приходит в себя Стас. Вообще счастлив иметь такого старшего брата. Всегда, чтобы ни происходило, как бы он не был занят, он всегда мне помогает. И это взаимно.

– Я завтра приеду к вам. Постарайтесь ему ничего не рассказывать, хорошо?

Мне повезло с родней. Лера и Стас – самые лучшие. Столько понимания и ни одного вопроса. Это всегда отличало Стаса. Если нужна помощь или появлялись проблемы – вначале действуем, а потом разбираемся. Знаю, что позже он напару с Леркой меня завалит вопросами и спокойной жизни не даст, но выхода другого нет. Вот как потом Лере в глаза смотреть? Ведь я развожусь с ее сестрой. Честно, только ради уважения к Лерке, не хватанул Ирину за волосы и не выкинул с крыльца дома.

Я жду пока Стас и Лера покидают дом, сопровождая моего сына к выходу. Я убеждаю Митю, что все будет хорошо и прощаюсь с ним до завтра.

Вернувшись в гостиную, понимаю, что предстоит тяжелый разговор. Дрова потрескивают в камине, Ирина всхлипывает. Нужно разорвать возникшее молчание. Я наливаю себе виски, надеясь забыться, но не могу сделать и глотка.

– Как долго? – спрашиваю я, хотя знаю ответ.

Ирина не отвечает.

– Как долго ты ты спишь с моим другом? – рычу я. Трусость, лично для меня, – самая скверная и отвратительная черта в людях.

– Два года, – наконец, решается ответить жена.

– Не лги мне. Ты достаточно нагородила в нашей жизни лжи и отчуждения, перестань это делать сейчас, когда уже все кончено! – все же выпиваю виски, но оно не обжигает горло. Горечь и боль куда сильнее.

– Все началось четыре года назад, – Ирина не смотрит мне в глаза, загородившись облаком волос от меня. – Ты же тоже реагировал на Софию не как на друга? Не будь лицемером, Ян. Вы давно с ней трахаетесь.

Меня замыкает. Что за ересь она несёт? Пусть Соня и была моим личным наваждением, но никогда я ни словом, ни делом не показывал это.

– Я видела, как вы пожираете друг друга глазами. Как ты улыбаешься ей, смеёшься над ее шутками.

– Удобно, да? Перевернуть как выгодно тебе и обвинить в собственных грехах другого? – взрываюсь, понимая, что с этой бестолочью не о чем говорить. Но меня все равно прорывает:

– Вот Соню и не нужно сюда приплетать. Ты прекрасно знаешь, что никакой другой женщины, кроме тебя, в моей постели не было. Это ты спишь с Вадимом четыре года! Когда ты собиралась мне сказать о том, что происходит? Я позволял тебе жить в другой комнате, ночевать у подруг, сестры и родителей, хотя, так понимаю, в это время ты резвилась с Макарским. Каким же я был идиотом, что продолжал любить тебя, и что самое ужасное, верить, – я сокрушен. Раздавлен и убит. – Ладно, плевать на меня. Но Соня была твоей лучшей подругой! Как ты могла, Ира? Как ты могла?

– Я полюбила его, Ян, – признается жена. Наконец-то слово правды, хоть и ужасающей.

– А чувства ко мне у тебя были? Или я так, прикрытие? – я не могу смотреть на нее. Меня тошнит от одного ее вида. Мерзость не смывается даже очередной порцией виски. – Правду, Ириш, скажи правду. Я не убью тебя. Просто, как отец твоего сына, имею право слышать правду хотя бы раз.

9. Ян

– Ничего не было, прости, – она трясется, но не ревет. И то хорошо. – Когда вы со Стасом подошли к нам с сестрой на той вечеринке, я восприняла это как шутку. Лерка же без памяти влюбилась в Стаса. Я узнала, кто вы. Во мне взыграли зависть и алчность. Я замечала, как ты смотришь на меня и в отчаянии бросилась в омут с тобой. Мне до сих пор стыдно, что я забеременела раньше, чем Лера вышла замуж за Стаса. Я хотела, чтобы родители также гордились мной, как и сестрой, хотела такую же семью, и ты был идеальным кандидатом. Беременность показалась превосходным шансом заполучить тебя.

Я скриплю зубами. Лера и Ирина – сестры-погодки, хотя и весьма непохожие друг на друга ни по характеру, ни внешне. Лерчик всегда дарит любовь окружающим, а Ирина всегда завидует ей, пытаясь урвать пальму первенства себе. Я замечал это раньше, но не думал, что окажусь в центре кошмарной и детской игры сестер за любовь родителей. Не хочется быть лишь средством для достижения цели. Это ранит меня хуже измены.

– С Вадимом ты познакомил меня еще пять лет назад. Я влюбилась в него, но не признавалась в этом ни себе, ни ему. А потом появилась София, беременная. Я с первых же секунд возненавидела ее. Она забрала Вадима и набралась наглости очаровывать тебя. Я не могла позволить ей владеть двумя мужчинами одновременно.

Стою, замерев. В ужасе думаю о том, каким чудовищем оказывается моя жена. Уже бывшая, к счастью.

– Помню, что рассказала о своих страхах Вадиму, якобы, что между тобой и Софией романтические отношения. Той ночью все случилось… А на следующий день увидела первые синяки на лице Софии.

Соня, бедная девочка, оказалась в эпицентре грязной интриги его жены. Сколько она выстрадала из-за Ирины?

– Я чувствовала себя ужасно виноватой. Но я бессовестная дрянь и не смогла отказаться от него. Стала лучшей подругой для Софии, появляясь в их доме каждый день. Помогала с малышкой Никки. София сама помогла заполучить ее мужа. Она превратилась в жуткую стерву. Было естественно, что он нашел утешение у меня.

Не могу поверить в это. Просто отказываюсь. То, что слышу… Да я еще легко отделался! Соне пришлось куда тяжелее все эти годы. Черт, я оставил ее наедине с Вадимом. Он же убьет ее!

– И что же тебе мешало сказать мне, что вы с Вадимом любите друг друга и хотите быть вместе? Думаешь, я бы не отпустил тебя? Или шантажировал бы Митей?

– Он не любит меня, как бы я не пыталась, – Ирина понуро опустила голову. – Он женился на Соне вопреки мнению родителей, и хотя я разрушила их брак, он по-прежнему любит ее, иначе бы давно развелся.

– Твои родители свихнулись бы, узнай, какого монстра они вырастили, – Я все же чувствую легкое опьянение. Это лучше, чем мерзость, облепившую мою жизнь.

– Пожалуйста, Ян, я знаю, что ты меня никогда не простишь, но давай сделаем наше расставание тихим. Митя…

– Да плевать тебе на Митю! – окончательно слетаю с катушек, когда речь заходит о сыне. Не отдам его этой швали! – Мальчик забыл о том, что у него есть мать, пока ты прыгала по чужим постелям! Ищи себе хорошего адвоката, любимая жена, потому что ты ни копейки не увидишь из моих денег. Если Митя захочет, не лишу тебя родительских прав, но здорово подпорчу твою жизнь, если ты хоть как-то унизишь Софию. Забирай своего милого Вадика, и держитесь оба подальше от нее.

– Ты тоже любишь ее? – шепотом спросила Ирина.

– Ну и идиотка же ты, Ирка. Я был всегда верен тебе. Я всегда был твоим. Всегда ждал тебя. Но то, что я услышал сейчас… лучше тебе уйти. Я не хочу тебя видеть тебя. Ни секунды, слышишь?

– Но мне некуда идти, – всхлипнула Ирина, пытаясь надавить на мою жалость.

– Ну, как же? У тебя есть любовник. Думаю, его финансы позволяют приобрести тебе какую-нибудь квартирку для секса в центре Москвы, – замечаю в ее глазах проблеск. – А, так у вас она уже есть? Ну, вперед! Чего же ты ждешь?

– Ян, прости меня, – она бросается ко мне, пытаясь обнять. Швыряю ее подальше от себя.

– Уходи, Ира. Просто уходи. Если хоть что-то хорошее было между нами, то просто молча собери все свои вещи и уходи, – тихо прошу я. Отворачиваюсь от нее и наливаю себе еще одну порцию виски, но пьяный дурман не наступает.

Ирина собирается недолго. Она покидает наш общий дом спустя полчаса после разговора. Все работники дома, слыша скандал, прячутся и не высовываются. Утром, возможно, мне принесут кофе и завтрак в кабинет, как ни в чем не бывало. Однако в эту субботу мы не будем играть с сыном в футбол на заднем дворе. И жена не будет наблюдать за нами из двустворчатых стеклянных дверей просторной кухни с чашкой чая в руках. Моей семье конец.

10. Ян

Днем ранее… (продолжение) Днем ранее… (продолжение) Днем ранее… (продолжение)

После ухода Ирины, несмотря на свою злость и растерянность, я поднимаю телефон со столика и набираю номер Сони.

Глупо? Да. Потому что переживаю. Потому что, как бы она не поступила, она может пострадать от этого урода. И если Вадим поднимет на нее руку, я просто закатаю его в асфальт. Связей и влияния мне хватит.

Впрочем, я и так это сделаю. Чуть позже.

– Ян?

Слышу свое имя, произнесенное ее голосом и так тепло становится. Так хорошо. Словно из ада на секундочку выбрался.

– Соня, ты в порядке? – какой может быть порядок, действительно задаю наитупейший вопрос, понимаю это, но переживаю же все-таки.

– Я… я не знаю, – слегка заикается. Волнуется. Но не плачет вроде.

– Вадим не трогал тебя больше? – мне, честно говоря, все равно, что там с ее эмоциональным самочувствием, потому что о моем точно никто не заботился.

– Маргарита Алексеевна не позволила и… он уехал из особняка.

Камень с души падает от ее слов. Хотя бы эту ночь она в безопасности. Что будет дальше – не хочу загадывать не знаю.

– Ян, мне очень жаль. Я…

– Связь плохая, – обрываю звонок и выключаю телефон. Не хочу говорить – ни с ней, ни с кем бы то ни было. Хватит. Наговорился сегодня.

Хватаю с бара стакан бутылку виски, подаренную другом, и иду к себе в кабинет. Хрен знает, зачем я оборудовал себе кабинет в этом доме, потому что никогда из него не работал. Стараюсь соблюдать пресловутый ворк-лайф-бэланс, особенно, когда провожу время с сыном. Сейчас же думаю, неплохо было бы поработать, чтобы хоть чем-то мозги напрячь. Даже включил моноблок и открыл почтовый сервер, но взгляд упал на бутылку простецкого “Джека Дэниэлса”, напомнившего мне, что такое настоящие друзья. Наливаю себе в пустой стакан-рокс, машу им в пустоту и произношу тост:

– За счастливую разведенную жизнь!

Вискарь обжигает мне горло. Ну и любит же Краса попроще и получше пойло!

Эх, давненько с ним не виделись. Вечно оба в работе и бегах, а у меня еще семья, а этот засранец убежденный холостяк. Так и говорит всегда – все бабы полигамны. Может, и прав был он?

Но вот в случае с Соней мне неспокойно. Хочу ее. Тупо и неправильно, а к тому же еще и ненормально, ведь она молчала о том, что творилось у нее под носом. Предала меня, можно сказать. И Вадик этот Макарский… темный очень, мутный. Я понимаю, что с ним надо дела решать по-другому, но мыслей много и самая громкая из них – я развожусь.

Включаю обратно телефон свой. Ну его в задницу. Не готов я сегодня быть наедине с собой в этой странной тиши. Нужно ехать в Москву и развлечься. Да хотя бы просто набухаться. А то как-то… тяжко мне что ли. Чувствую себя использованным Ириной, Вадиком, Соней… а Соней нет… хотя я вот совсем не против, если она меня попользует.

Картины очень откровенного содержания проносятся в моей голове, а внутри все горит, и я, чтоб его, весь напряжен и готов. Ничего. Подумаю, как быть с Соней позже, а пока звоню другу и с надеждой спрашиваю:

– Ты в клубе?

Получив утвердительный ответ, ошарашиваю его своим “Скоро буду” и вызываю водителя. Сегодня я напьюсь и забудусь.

В клубе меня встречают похотливые взгляды других женщин, а мне тошно от них. Хочу быть сейчас в мужской компании, чтобы не думать ни о чем. И, может, бедой своей поделиться.

Краса отталкивает от меня какую-то блондинку и перехватывает меня. Хмуро и озадаченно смотрит мне в глаза вот как он умеет, тяжело так, как будто знает все про меня – и ведь знает зараза, он в органах какая-то важная шишка. Кажется, все понимает. Хлопает по плечу и тащит в випку.

Выпиваю три порции вискаря прежде чем восстанавливаю способность говорить. Честно, не знаю, сколько уже высушил алкоголя, но легче не становится, да и опьянение не приходит. Злюсь сам на себя.

– Я выгнал Ирину из дома. Развожусь с этой блядью, – выговариваю Красе.

– Я тебе сразу сказал, что она такая же, как все, – хмыкает он. К нам в випку как по заказу приходит толпа стриптизерш и каждая рвется исполнить для нас приват. Смотрю на них и думаю – а ведь они чьи-то матери, дочери, сестры, жены, в конце концов!

– Можно без женской энергии обойтись сегодня? – рычу на Красина.

Он, гаденыш такой, стиляга московский, ржет и просит девочек не обижаться на мою временную импотенцию.

– А вообще клин клином вышибает, – раздает советы мне житейские. У-у-у! Убить готов его и всех тут. Но выдыхаю и снова пью.

– Есть у меня свой клин, – неохотно признаюсь.

– Это как?

– Это когда тебя клинит на одной девчонке и никаких других ты не замечаешь. Даже откровенно похер, что жена трахается с твоим приятелем и партнером по бизнесу. И похер даже на то, что это жена того самого партнера.

Краса закашлялся, подавившись какой-то едой. Вот что за человек? Всегда и везде жрет, даже в клубе ему пельмени подают, если просит. Конечно, он же завсегдатай, и оставляет им, порой, недельную выручку. Да и женщины в клуб как мухи на мед стекаются, чтобы на местную звезду посмотреть. До сих пор не понимаю, как ему удается совмещать свою работу и вот такой вот образ жизни.

– Ты спишь с женой партнера?

– Еще нет.

– Еще?! – голос Красина как-то подозрительно срывается.

– Очень хочу забрать эту девочку себе, – то ли алкоголь на меня так влияет, то ли мне уже терять нечего.

– Что мешает? – по-деловому интересуется друг.

– Макарский.

– Да ну тебя, Ясный!

– Угу, – и запиваю свое горе вискарем, хотя и в сердцах ржу. Давненько не слышал кликуху, которую мне Красин ещё в армейке дал.

А Краса вдруг воодушевляется.

– Слушай, а давай его прижмём?

– А есть за что?

– У этого-то? Навалом.

Я обещаю подумать. Потому что ещё не знаю, хочу ли мстить и в это дерьмо погружаться. Да и с Соней все непонятно. Я не хочу рушить ее жизнь, но…

11. Ян

Не планировал я на следующий день ничего. В этот раз уж точно – ни видеть, ни слышать никого не хотел. Еле пришел в себя после знатной попойки в клубе с Красиным. Все началось вполне безобидно с выпивки и интригующей беседы, а затем появился Савин, еще один мой хороший друг. Уж не знаю, через что они с Красой вместе прошли, но вынесло нас всех капитально.

Водитель мой привез меня обратно в Подмосковье на Рублевку. Хороший мужик. Зову его исключительно дядей Пашей, хоть и служащий мой, но старше меня лет на двадцать. Детина здоровенный, порой охрану мне заменяет. Всегда к нему с уважением. Вот и он доброго отношения не забывает. Занес меня в дом на себе, потому что ходить я точно не мог. А, может, и мог, но не хотел. Потому что вот жалко мне было себя. И разочарование такое глубокое. Вот нахрена оно мне все – дом этот дурацкий, на который кучу денег всадил? Работа с должностью звонкой. Образование это европейское и знание языков нескольких… Нахрена? Если я знатный идиот, который измену собственной жены не заметил? И сам своими руками и гляделками на чужую жену свою семью разрушил?

Просыпаюсь на диване в гостиной – видимо дяде Паше я все же плачу недостаточно, раз он до кровати меня не дотащил.

Долго прихожу в себя. В душе, наверное, часа полтора проторчал, чтобы хоть немного какую связь с реальностью заполучить.

Моя заведующая кухней, Дарья Ивановна, смогла в меня влить куриный бульон с лимоном, приговаривая, что мне нужно поберечь себя и “миленький, завтра ж тебе на работу. Понедельник, снова конференция будет”.

А мне помереть хочется. Какая работа? И не понимаю, паршиво от алкоголя или от того дерьма, что в моей жизни происходит?

Мне даже удается созвониться с сыном и поговорить с ним немного, хотя он и отстранен. Потом мне Лера перезванивает и говорит, что моя дражайшая женушка наведывалась и, кажется, что-то успела наврать ребенку. Меня это бесит до шума в ушах, несколько раз этой суке звоню, но трубку не берет!

От такого поворота я быстро отхожу от алкоголя. Не знаю, особо, где жену свою искать, но Дарья Ивановна меня ошеломляет новостью, что Ирина ночевала у подруги в нашем же поселке.

Блять! Еще перед соседями меня позорит.

Меня замыкает, я просто одеваюсь посолиднее, и мчусь туда. Разыгрываю спектакль с улыбкой банкира и вытаскиваю Ирину к себе в машину.

Наш разговор длится недолго. Все, в основном, вокруг денег. И я ей их даю, потому что знаю, психическое здоровье Мити и мое спокойствие дороже, чем лимит на кредитке. Что с ней дальше делать – суд покажет. Но она мать, как бы стыдно мне не было, моего ребенка. Мать, бля!

Вечером разгоняю прислугу, чтобы мне никто на глаза не попался. За окном шторм лютует. Некомфортно в пустом доме. Но в то же время… как-то… не знаю. Нашел себе более солидный виски в баре в той же самой мужской гостиной, плеснул себе. Камин зажег. И что мне делать? Телевизор посмотреть? Книги почитать? Что я должен делать теперь? Надо собаку хоть завести. Митька обрадуется. Давно просил, но из-за аллергии у Ирины животных в нашем доме не было.

Теперь же будет все по-другому.

И без матери справимся. Только… перед глазами вспыхивает образ Сони. Ее хочу. Себе хочу. Попробовать хотя бы. Но как же сложно… И меня это злит! До рези в глазах злит! Я снова пью и…

И тут появляется она. Мокрая, взволнованная и дрожащая от холода. Маленький демон, разрушивший мой рай. Неужели София такая же лицемерка как и моя жена? Я должен был догадаться обо всем раньше. Соня в темноте спускается по трем ступенькам моей гостиной, как-будто очень хорошо знает обстановку. Впрочем, и правда знает. Соня чихает на все правила, устои и принципы. Она всегда врывается сюда в любой момент, когда пожелает. Обычно приходила позлить Вадима, если тот был у меня в гостях. Но бывали дни, когда я сидел здесь в одиночестве, читая рабочие документы, когда не мог в офис выбраться. София, посмеиваясь над моим возрастом, угрожала скорым остеохондрозом, слепотой и ожирением, если я буду подолгу сидеть за своими бумажками. Она вытаскивала меня на воздух, прогуливалась со мой по берегу небольшого озера и в парке. Иногда приводила с собой двух скакунов из конюшен Макарских и устраивала состязание.

Я морщусь. Она приходила ко мне в то время, пока Вадим развлекался с Ириной. Каждый чертов раз она знала, чем занимается его жена, но молчала.

Хрупкая девушка едва достает мне макушкой до плеч, но имеет храбрость десятерых мужчин. Весьма запоздалую, но я благодарен ей хотя бы за это. Пускай, я виню ее во всех грехах.

Вспоминаю обо всей той боли и горечи, что она пережила из-за Ирины и Вадима. Да она просто славный рыцарь в юбке. Однако я все равно злюсь на нее. Ужасно. Она могла бы прекратить весь абсурд года три назад.

Она могла бы… быть моей все это время.

12. Ян

Последняя мысль ударяет в меня похлеще новости об измене жены. Я кричу на Соню, разбиваю стакан, зачем-то торшер швыряю. Ничего не помогает освободить разум от ее дурмана. Идиотка, продолжает меня злить. Соблазнительная, горячая. Еле сдерживаю себя, чтобы не овладеть ею прямо на ступеньках.

Соня именно та женщина, которую я с легкостью представляю возле себя. Тело и инстинкты подсказывают мне нужное направление все четыре последних адовых года. Но порядочность, ответственность и вера в семью заполонили собой все. Да нам с Вадиком просто нужно было поменяться женами, пусть и звучит цинично, но все были бы счастливы. Загвоздка в том, что Вадим не собирался отпускать Софию, а она боялась уйти от него, поскольку могла потерять дочь. Сукин сын! Еще попляшет у меня. Я устрою ему веселую жизнь за то, что сделал с моей семьей, и особенно за то, что распускает руки и избивает Сонечку.

Впрочем, я тоже виноват. Слишком виноват.

Я вспоминаю наше знакомство и то, какие чувства испытывал в тот день… Брюки начинают жать. Плоть отвердевает. Да твою ж!

Соня тогда была беременной, но даже этот факт меня не смутил.

К Ирине, честно признаюсь себе, я относился как к предмету искусства. Соня же состоит из плоти и крови. Ее живой смех и заинтересованные ярко-голубые глаза будоражат мое воображение.

Представляю, как Соня заявляет о том, что будет спать отдельно от меня. Да я бы поднял такой скандал, что вся округа бы услышала. Нет, я бы ей не позволил. Я бы трясся над ней и проверял, действительно ли она остается у друзей и родственников на ночь. И я бы не согласился на жалкие подачки вместо секса. Нет, я бы устроил фееричную сказку, но заставил бы ее получать удовольствие.

Вот она разница. Ирина меня использовала, подсознательно я это чувствовал, и относился примерно также. Нашу жизнь сглаживал только сын. Впрочем, мы и женились-то из-за него. И больно мне вовсе не из-за бессмысленного брака.

Так странно.

Мне больно оттого, что Соня не принадлежит мне.

Что ж, во всяком случае, прямо сейчас она со мной. Я могу взять реванш. Я могу узнать, действительно ли она такая сладкая на вкус, как я представлял, или же я снова питаю себя иллюзиями?

Не понимаю, кто поддается порыву первым. Возможно, она, подогретая хорошей порцией рома. Но скорее всего я, истосковавшийся по женской ласке и сексу. И да, она именно такая, как я и представлял. И даже лучше. В тысячу раз лучше.

Я сминаю ее губы в жестком собственническом поцелуе, а она еще больше открывается для меня. Наши языки встречаются, порождая в наших телах электрические импульсы. Меня кроет от нее. Кроет.