Ведьмин ключик от медвежьей клетки

На один из заборов вскочил сытый толстый кот и вальяжно потянулся, проводив меня взглядом. А вот заметив Мяву, тут же нервно дёрнул хвостом и навострил уши, принюхиваясь.

– Кажется, ты ему понравилась, – прошуршал мой скрипучий голос, искаженный матушкиным амулетом.

Мява только фыркнула, даже не обернувшись. Но голову задрала выше.

Подойдя к домику лесничего, я постучала пяткой по калитке – входить во двор не стала. Пару минут пришлось подождать, пока Манишка отнесла полный подойник в дом, а потом вышла ко мне.

– Доброго утра, госпожа Манишка. Вот, наставница передала, чтобы использовали это последнее зелье до дна. И на том хватит.

– Спасибо большое, Лучана! Сделаю, – согласно закивала женщина, тут же отходя в сторону. – Может зайдешь? Молочком парным напою. А то обратный путь не близкий.

– Спасибо вам, но нет. Тороплюсь я, – отказалась, припоминая слова матушки.

Поэтому задерживаться не стала, и сразу направилась обратно.

Дойдя до конца забора, услышала за углом разговор лесничего с мужиком из соседней деревни. Приходил он однажды, просил зелье от мелких ран, так как напоролся в лесу на гнездо диких пчел. Я остановилась как вкопанная, разобрав слова о найденных им следах. Они вернули меня на миг на ту поляну, по которой несколько лет назад катался серо-бурый ком шерсти.

–…Да нет же, волчий то след. Огромный, конечно, для этих саблезубых, но точно говорю – волчий! – Запальчиво говорил мужик, периодически жестикулируя.

– Несколько лет уж тихо. Я думал, сгинул окаянный… Соркай, ты уверен? Ой как не хочется повторения истории, – ответил вздыхая лесничий.

Это что же выходит? Выжил тот волк? Мишка… Ох! Даже думать больно о том, что мишка мог пострадать. Почему? Не могу объяснить даже себе, но все эти годы я верила, что он победил серого.

– Луча, ты чего? – спросила Мява, которая все это время молчала. – Ты что-то побледнела вдруг… Уж не прокляла ли тебя лесничиха?!

– Тьфу ты! Мява, скажешь тоже, – проскрипела я, шагая вдоль деревни. – Помнишь… медведь тот… Он ведь победил?

– Ой чего вспомнила-то. Так. Ну-ка рассказывай, чего я пропустила, пока завтракала? – Кошка даже облизнулась, наверное вспомнив тот завтрак. Видимо, мышь попалась откормленная.

– Да разговор услышала. Говорят, следы волчьи видели в соседней деревне. Кстати!

– Нет! Даже не начинай. Никуда не пойдем, пока не прояснится все это. Не дай Хранители, опять столкнуться с тем зубастым!

– Ох и трусиха ты у меня, – вздохнула я, в общем-то не споря.

С серым, действительно, не хотелось бы встретиться.

Добрались домой быстро. Теперь уже позавтракала я. Потом пошла в огород, выполнять задания матушки. И что интересно, даже не заметила, как время к обеду приблизилось. А все потому, что мысли мои гуляли где-то в Медвежьем лесу, ведь руки выполняли заученную работу. Да я вообще часто так, пока делаю что-то монотонное, погружаюсь в свои мысли, переставая замечать окружающий мир.

На руку мне вдруг села черная бабочка, с красивой белой каемкой по кончикам крыльев. Тревожница. Примета есть в народе: тревожница на крыльях своих хрупких, носит события тревожные. Поэтому люди стараются не спугнуть красавицу, чтобы не уронила она этот груз нелегкий. Вот и я полюбовалась на нее, и потянулась осторожно ссадить тонкокрылую на кустик хумари.

– Луча, там эта… Марна принесла корзину!

Мява поднырнула мне под руку, немного толкнув локоть, и хвостом смахнула мою гостью.

Я даже сказать ничего не успела, бабочка вспорхнула, и быстро замахав бархатистыми крылышками, умчалась за ограду. Оставив только досаду, что так нехорошо получилось.

– Ой, Лучанка, только не говори, что веришь в эту глупость?! – поддела меня усатая бестия, заметив расстроенное лицо. – Это просто бабочка, котораяу не виновата, что такой родилась.

– Да ну тебя! Я, может, подружиться с ней хотела.

Поднявшись, я отряхнула подол домашней юбки, и отправилась встречать Марну. Женщина каждую неделю, с тех пор, как мы ей помогли с буренкой, приносит нам молоко, сметану, масло, а иногда даже сыр. И надо признать, что вкуснее я не пробовала ещё.

– Здравствуй, Лучана! Вот возьми продукты, и передай госпоже Аглайе, что капли от бессонницы у меня закончились…

– А наставницы нет дома. Она ещё вчера отправилась в Улейку, и когда вернётся – не знаю. Но вы не волнуйтесь, сейчас я вам принесу новые.

Я забрала корзину у селянки, и протянутый пустой пузырек от капель. Но только и шагу не успела сделать, как женщина остановила:

– Ой, чуть не забыла, тут вот!.. – она протянула руку, и с краю корзины, вытащила маленький свёрток. – Для Мявочки это.

Я кивнула и убежала в дом. Быстренько выложила продукты – в погреб позже спущу, и принялась составлять капли от бессонницы. Пузырек наполнила, и прибрав сразу все ингредиенты по местам, вынесла.

– Вот, добавила туда вытяжку свежую, – начала объяснять протягивая склянку Марне. – Думаю, что должно действовать лучше прежнего…

Когда женщина ушла, я обернулась к довольной кошке, которая уже справилась с угощением в виде рыбных голов, и вылизывала мордочку.

– Вот избаловала Марна тебя, так и мышей ловить перестаешь скоро.

– Ну нет, мышей яу люблю. Но и рыбку уважаю.

Проводив селянку, закончила домашние дела. Стало как-то тоскливо, а слышанные с утра разговоры разбередили память. То и дело со стороны леса мерещился взгляд медведя.

Не отдавая себе отчёта, начала замешивать тесто для пирога.

– Что это? Неужто к лешему собралась? Так рано ещё для сбора травок-то, – протянула кошка с подоконника.

Тут я сообразила наконец, что действительно хочу лешего увидеть. Расспросить, вдруг он что-то слышал…

Ага. А у самой сердечко забилось скорее, а мысль, которую отгоняла столько лет, вдруг четко определилась: хочу попасть в Медвежий лес, чтобы убедиться, что не сон это все, и медведь там был. Но что делать, если и волк тот был? Есть. Ох…

– Луча, что-то мне твое выражение лица не нравитсяу, – Мява подозрительно сузила глазки.

– Да ничего. Правда, думаю надо навестить его. Сходи за хумари, пожалуйста.

Фамильяр задумчиво повела ушками, но все же отправилась в огород. А я почувствовала какое-то облегчение, что ли, словно сделала давно мучивший меня выбор. А может и сделала? Ведь за столько лет я не забыла эту историю, а периодически к ней возвращалась. Ну что же, раз решение принято…

К вечеру пирог был готов. На этот раз я сразу собрала все травки и порошки, которые могут пригодиться для защиты. Мява, наблюдавшая за моими сборами, обреченно молчала, понимая, что отговаривать бесполезно. Хотя нет-нет, да и подсказывала о моих упущениях.

– Слушай, безголоваяу, давай утром хоть пойдем? Мы же к темноте туда явимсяу, и не страшно?

– Мне? – я удивлённо посмотрела на кошку, распластавшуюся на перилах крыльца.

– Луча, но это ведь не бегать тайком на озеро, это же неправильные медведи и волки! – припомнила она тот случай, когда я все же не удержалась и впервые нырнула в самый омут озера Глубокого.

Каюсь! Нарушила запрет матушки. Но мне было до жути интересно услышать пение омутных. Уж не знаю, то ли они поняли, что я ведьма, то ли народ приукрашивает их опасность, но на меня не напали, и даже не напугали. Нет. Они просто попрятались сами, и я успела увидеть лишь скрывающиеся от меня силуэты сквозь мутноватую толщу воды.

Уже потом, когда я выведала у матушки, что омутные рыбу любят, проходила мимо рыбаков по мосту. Увидев в корзине одного из них свежевыловленную, ещё живую рыбку, я неожиданно решила попробовать ещё раз нырнуть. Незаметно подхватила трёх трепыхающихся рыбешек, и рванула к озеру. Успела. Вошла в воду, и с колотящимся сердцем, дрожащими руками опустила серебристых в озеро, наблюдая, как они оживают.

– Эй, омутные, это вам, – прошептала я тогда, и медленно, набрав воздуха полные лёгкие, погрузилась с головой.

Рыбки из моих рук поплыли, хотя и коряво как-то. Но зато вскоре передо мной появилась очень необычная мордашка, покрытая бледно-зеленой чешуей и с жабрами. Рот этого чуда, который осторожно ощерился в улыбке, до жути пугающей наличием острых зубов в три ряда, не имел губ как таковых. Это было что-то похожее на клюв. Короткий совсем, но видно, что жёсткий и опасный. Плоский нос и чуть заметные раковинки ушей. Толстая, не очень поворотливая шея. Плечи и грудь, как и все остальное, покрыты чешуей.

С одной стороны, эти существа казались чудовищами. Монстрами из страшилок, что деревенская ребятня травит по вечерам у костров. Но первый испуг быстро прошел, и его место заняло любопытство, которое, кстати, я заметила и в рыбьих глазах напротив. Не совсем, конечно, рыбьих, но сходство очень сильное. В итоге, когда я погрузилась в воду после третьего вдоха воздуха, мы уже спокойно разглядывали руки друг друга, сравнивая пальцы и кожу.

Ещё моя новая знакомая очень пристально осматривала мои волосы, задумчиво поглаживая свою чешуйчатую голову. Именно поэтому я и решила, что она девочка, когда она вдруг дернула прядку моих волос и приложила к своей голове. Не представляю, как я тогда сдержалась и не взвыла от боли наглотавшись воды, но вот слезы выступили на глаза мгновенно. Пришлось всплыть. Наставнице я ничего не рассказывала, благо утери заметно не было.

А вот когда я решилась нырнуть в следующий раз, меня сразу встретили, словно ждали. Ная – как я назвала омутную позже, протянула мне целую горсть чешуек, вперемешку с ракушечками, и даже парой жемчужинок. Дар я приняла, заметив, что рыжая прядка, не знаю уж каким чудом, держится на виске омутной. Мне вдруг стало стыдно за то, что в этот раз я повязала волосы платком. И не долго думая, я вернула сокровища опешившей Нае, после чего стянула платок, и в него их потом завязала. За мной следили с небывалым любопытством, а потом она вдруг взяла, и вырвала чешуйку со своей головы. По воде сразу поплыли розовые кровавые разводы, а я выпустив узелок, протянула руки к ране. Говорить под водой проблематично, поэтому я просто очень громко старалась думать, произнося мысленно заговор заживления плоти.

Ная, в первый момент виновато опустившая свои плечи, дернулась, а потом ее глаза стали совсем уж по-рыбьи круглыми от удивления.

Кровь остановилась. А я погрозила ей пальцем, пытаясь донести, что так делать не нужно. Тогда омутная улыбнулась, и лизнув острым язычком только что вырванную чешуйку, протянула ее к моей голове. Осторожно, наверное боясь снова меня напугать, она приложила пластинку, размером с мой большой ноготь, к виску, где та и осталась как приклеенная. "Что же, ладно" подумала я тогда, решив убрать украшение подальше от озера, чтобы не обидеть дарительницу. Но… на удивление так и не смогла. И на сегодняшний день у меня уже три чешуйки, украшающие правый висок.

Не знаю, каким таким образом они держатся, но когда матушка увидела первую, то сначала очень ругалась, а потом и сама с интересном пыталась разгадать эту загадку. Хотя и про наказание не забыла, заставив перетирать принесенные мной же дары – омутные достали со дна мой узелок, и вернули.

А пение их, кстати, оказалось действительно очень красивым. Когда они приоткрывают рот, их шея слегка утолщается, и по воде распространяются очень мелодичные звуки. Приятные и расслабляющие. После такой музыки хочется просто лечь и не шевелиться, рассматривая плывущие по небу облака. Чем, впрочем, я и занимаюсь, перед тем как отправиться домой. Зато отдохнувшая и полная сил настолько, будто неделю спала.

С тех пор добыча такого ценного ингредиента, как чешуя омутных, на мне. Да мне, признаться, и нравится это. Матушка рассказала, что рыбку она им приносила тоже свежую, но вот нырять не решалась, и обменивалась с берега. А пение услышала лишь раз, когда ее приход не заметили, и она тайком опустила голову в воду.

Так за воспоминаниями мы дошли до луга, у кромки которого и обитает леший.

– М-м-м… А чем это пахнет-то…– протянул смотритель леса, потирая свои тонкие ручки и облизываясь. – Чтось моей солнечной ведьмочке надобно сегодня?

– Какая я тебе солнечная? Обычная я ведьма, леший, – возмутилась я такому обращению.

– Так ведь яркая и теплая, как солнышко совсем, – улыбнулся подхалим. – Да и имя…

– А ну цыц! Вот как сейчас не дам ничего…

– Понял, молчу.

На меня уставились хитрые, ничуть не раскаивающиеся глазки.

– Придумал тоже… Да у меня вон… фамильяр черный!

– Ага. С белым пятном на лапе, – не остался в долгу этот бородатый вредина.

– Луча, а давай узнаем у омутных, может они тоже пироги любят? – Мява наклонила голову набок, и пристально уставилась на нашего собеседника.

– Да чего же сразу омутные-то? Не любят они! А я… Да говорите ужо, чегось хотели-то? Совсем заговорили старика, – насупился тот самый "старик".

– К Медвежьему лесу проводи. Да мы туда и обратно, – начала я уговоры, видя что он нахмурился.

– А не провожу?

– Сама пойду.

– А не успеешь?

– А наставницы нет. Уехала.

– А ну как волк?

– Да не слышали о нем в деревне давненько. Сгинул уже, небось, – успокоила я лешего, старательно контролируя голос, и игнорируя взгляд Мявы. Ага. Вот прямо до утра и не слышала. Но лешему не обязательно знать об этом.

Получив наконец желанную тропку, я отдала пирог хозяину леса, и направилась к цели. Мява не отставала, хотя и помалкивала так… угнетающе.

Вышли мы вроде там же, где в прошлый раз, а вроде и не там. Лес встретил спокойствием и тишиной, периодически нарушаемой птичьим щебетом и кряхтением вековых деревьев. А в прошлый раз было пугающе тихо.

– Мяв, как думаешь, это хороший знак? – спросила я у кошки.

– Вообще, конечно, хороший. Но все равно нужно быть аккуратнее, – не убавила настороженности она.

Через несколько минут прогулки я начала сомневаться, что лес тот самый. Хотя лет прошло достаточно, и возможно, он ожил под заботливой лапой хранителя? Или…

От мысли об этом "или…" сердце похолодело. Нет! Медведь был сильнее, я уверена, что он победил того волка. Да и сейчас здесь порядок, нет посторонних.

– Ну что, убедилась, что здесь тихо? Идём домой?

– Мяв, так ведь правда тихо, чего ты боишься?

– Пфр! Не боюсь. Но мы здесь чужие.

– Не правда. Ведьма не может быть чужой лесу. Давай лучше травки собирать. Смотри, вон кручиница растет, да как пышно!

Возвращались мы с добычей в виде трав, но вот на душе у меня почему-то кошки скребли. Не знаю даже, чего ожидала от этой затеи, но…

– Ну?.. Нагулялися? – У самой своей тропки появился леший.

– Ну, нагулялисяу. А тебе-то чего? – Мява дернула хвостом, и подняв голову выше, прошла мимо.

– Оть язва хвостытая!

– Да вот, травок собрали, – постаралась я смягчить разговор, и приоткрыла суму, показывая.

– И чаго же, никого не встретили? – с прищуром поинтересовался хранитель. – А травки, да, хорошие. У меня что-то они все реже встречаютси.

– Никого, – ответила я улыбаясь такой заботе, и стараясь скрыть разочарование в голосе.

– Ну, тоды домой, что ли?

– А знаешь, к малиннику выведи.

Домой что-то не очень хочется, пройтись нужно. Обдумать, что же со мной не так? А от малинника до дома немного больше расстояние.

В малиннике, к своему удивлению, нашла спелые ягоды. Целую горсточку собрала, и поесть успела. Вот знала бы – лукошко взяла с собой.

– Ай! – вскрикнула я запнувшись, когда собралась домой.

– Да чтоб тебя! Полено деревянное! – зашипела кошка, чудом успевшая отскочить из-под моих ног.

– Леший, зар-раза ты этакая, а ну покажись!

– Ась? Заплутали? – возник перед нами упомянутый.

– Я тебе сейчас так заплутаю, пень ты…

– Мяв, успокойся. Не нужно злиться – от этого блеск шерсти пропадает. А ты, заноза-переросток, когда свои шутки бросишь? Хочешь ягод, иди и собери!

Хранитель насупился, и вдруг сознался. И вот не знаю даже, поверить, или очередная его шуточка?..

– Так оно же как? Сам-то могу снять ягоду, да только из ведьминых рук она вкуснее. Ты же ж коды снимаешь, душой веточку благодаришь, да силой делишьси. И кустик тебе в благодарность ягоду ещё слаще даёт. А мне…– тут раздается тяжёлый вздох, —…мне же ж покорно что есть скидывает.

Тут я задумалась. А ведь действительно. Замечала, как деревенские травки для себя собирают, простые совсем, от простуды. Матушка научила некоторых, чтобы нас реже беспокоили. Так вот их травки отличаются от наших, хотя и те же самые. А значит…

– А что же ты раньше не сказал? Чего изводил и подшучивал постоянно?

Начала я ворчать, хотя скорее для виду. Сердиться не получалось уже. Протянула сладкоежке несколько ягод под фырканье фамильяра, и пошла в сторону тропинки, забыв на время о тревоге, и обдумывая новую информацию. Интересно, а матушка знает?

4. Мальки

Проснулась на рассвете, резко. Словно кто-то толкнул меня, и я падать начала. Выдохнула, ощутила под ладонью чуть колкую ткань одеяла, и начала подниматься. Мява в это же время запрыгнула на подоконник, вернувшись с ночной охоты.

– Уже встала? Могла бы выспаться, пока наставницы нет…

Кошка принялась вылизывать свою и так лоснящуюся шкурку.

– Да. Ясного дня тебе, Мяв. Проснулась, будто толкнул кто. Может случилось что-то в деревне? – я отвечала, продолжая сборы.

– Ничего не слыхивала, – не прерывая умывания, продолжила черная. Потом замерла, видимо осененная догадкой, которую и озвучила: – Луч, а может это она так следит за тобой? На расстоянии. Мол, нечего отлынивать, делами занимайся?

В первый момент я даже нахмурились, вспоминая, замечала ли у матушки такие умения – общаться на расстоянии. А потом рассмеялась.

– Да ну скажешь тоже! Наставления она оставила, зачем ей приглядывать? Может, это ты окно не закрыла, вот от сквозняка я и проснулась.

Выслушав ответный фырк, я старательно отогнала мысли о пробуждении, и отправилась заниматься утренними делами.

После завтрака почувствовала покалывание в виске. Попыталась зацепить ногтем одну из чешуек, что уже не один год украшают мою голову. Безрезультатно, как и всегда. Но покалывания прекратились.

– Интересно, что это было? – задала вслух вопрос, ни к кому не обращаясь. Но пришлось пояснить для заинтересованно навострившей уши Мявы. – Кожу под чешуйками сейчас покалывало.

– Мигрень?

– Ты же знаешь, ведьмы не подвержены мигреням, да и болеют, вообще, редко.

– А может тогда спросить у Наи? Чешуя-то ее.

На том и решили прогуляться к озеру. Но сначала к деревенским рыбакам наведались, что прямо на мосту рыбачат, который в деревню ведет. Так и не показываясь им, я как обычно вытащила несколько рыбешек из улова, и оставила взамен монетку рядом с корзиной.

– Ная? – шепотом позвала я, как только ступила на берег озера.

Из зарослей цветущей сейчас койвы, что склонила ветви к самой воде, тут же показалась чешуйчатая голова с рыжей прядкой волос, заплетенной в тонкую косичку, и встревоженным взглядом.

– Что случилось? – я тут же поинтересовалась, решив отложить свои вопросы.

Омутная подплыла, даже не взглянув на рыбешек в моих руках, и указала взглядом в воду.

– Хочешь, чтобы я нырнула?

– Луча, я ещё не видела ее такой взволнованной. Наверное и правда что-то случилось, – Мява подобралась поближе, и повела носом, принюхиваясь.

– Хорошо. – Я тут же, не раздумывая больше, скинула матушкину шаль и вошла в воду.

Погрузившись с головой, дождалась, пока Ная возьмёт за руку. Не знаю, как это действует, но когда мы с ней контактируем, я начинаю видеть под водой четко, несмотря на глубину. И это при том, что с появлением на виске ее чешуек, зрение и так стало гораздо лучше. И дыхание задерживать намного легче.

Тонкие перепончатые пальчики обхватили мое запястье, и потянули вперед. Не сопротивляясь, доверилась своей необычной подруге. А вскоре тревога окутала меня с головой – в воде начали появляться мутные бледно-розовые "облачка". Мы опустились на самое дно. Раньше мне не дозволялось так далеко забираться, а сегодня все встречные омутные уступали дорогу и провожали странными взглядами.

Сдвинув шторку из водорослей, Ная втянула меня в небольшую пещерку. В горах я видела подобную, но эта находится под водой. И наверное, в другой день я кинулась бы рассматривать все вокруг, но сейчас…

Меня резко дёрнули вверх. К потолку. Где я вдруг смогла вдохнуть воздуха. Оказывается, под потолком его накопилось много, только интересно, откуда? Но сейчас не время. Отдышавшись, снова набрала полные лёгкие и опустила руку Нае.

Через пару мгновений мы оказались перед омутной, лежащей в углу прямо на камнях. И вроде бы не мое это дело, как они спят, но…

Веки подводной обитательницы вдруг дернулись, и на меня посмотрели полные боли глаза. Ее рука с неимоверным усилием начала тянуться в мою сторону, но тут же упала обратно, на круглый животик. А ниже, под этим животиком, чуть разошлась чешуя, и по воде снова поплыло розоватое облачко.

В первый момент я даже растерялась, не понимая, что происходит вообще. Но услышав выворачивающее душу наизнанку пение, доносящееся со стороны входа в пещеру, наконец сообразила. Ная опустилась рядом с лежащей, и положила руку ей на живот, а потом подняв к тому месту, где когда-то я останавливала ей кровь, запела. И как ей объяснить, что я всего лишь ученица, что многого не знаю, что здесь нужна взрослая понимающая ведьма?

Так! Мысленно собралась! Магическому зрению матушка учила меня, хотя пока лишь для того, чтобы я потоки видела. Но ведь сила есть во всем? И живое, и неживое имеет силу, просто она отличается от магической. Она имеет более естественные оттенки и тонкую структуру. Да, ведь я видела ауру Мявы. Скорее всего, она и является этой силой. Так, попробую…

Я всмотрелась в несчастную, которая, похоже, потеряла сознание, но не увидела ничего. Попробовала с закрытыми глазами – ничего. Кроме как у самой голова стала ватной и захотелось дышать. Дернула Наю, показав наверх. Она поняла сразу, и помогла подняться за новой порцией воздуха.

Так долго я ещё не находилась под водой, ведь обычно ныряла только немного послушать пение. Наверное, поэтому сейчас такое странное состояние в голове, словно туман какой-то. Но лишь взгляда на будущую мать мне хватило, чтобы взять себя в руки. Вспомнила, как помогала наставнице с деревенской скотиной – просто к роженицам она меня пока не пускала. Рано – говорила.

Снова опустившись на колени, я протянула руки к животу водяной девушки. Не знаю, что сыграло решающую роль, но в этот же момент я увидела едва заметные линии силы, которые пронизывали все ее тело. А под моими ладонями их было особенно много. Всмотревшись, поняла, что совсем тонкие, мерцающие принадлежат двум малышам, что сейчас делят тесное для них пространство в мамином животике. И, кажется, им дышать тяжело. Да, поэтому они так беспокойны.

Не открывая глаз, начала “громко” думать слова заговора на спокойствие. Для начала нужно утихомирить этих шалунов, чтобы сосредоточиться на их маме. И действительно, как только они притихли, дыхание омутной стало ровнее.

Дальше, снова глотнув воздуха, я начала всматриваться в родовые пути, ища причину кровотечения. Было бы гораздо легче, если бы я хоть примерно знала, как у них это происходит. Но я даже детей их ни разу не видела. Прячут? Почему?

Через несколько минут мучений я плюнула на поиски причин, и решила действовать интуитивно. Проследила одну линию. Другу. Третью, запутавшуюся с четвертой, я осторожно расправила, легонько подтягивая своей силой. И какой-то странный узелок из темных потоков, едва видимых, но ощущающихся холодом. Хм… Странный он. Словно чужеродный.

Решительно проследила, откуда он тянется, и увидела на хрупком плечике темнеющий отпечаток ладони. Такое бывает, когда человек желает зла всей душой. Иногда, даже не осознавая, из-за своей зависти и злобы, которые испытывает в момент касания, он оставляет такой вот след-проклятие. Только кому же могла помешать слабенькая беременная омутная? Как и у людей – сопернице? Ох уж эти любовные треугольники…

Избавилась от жутко-неприятного отпечатка, и продолжила поправлять последствия. Вскоре мне удалось восстановить родовые пути, но вот девушка вряд ли в состоянии справиться с родами.

Я обернулась к Нае, которая продолжала сидеть рядом со мной тихо-тихо, и внимательно следить за моими действиями.

Без ее поддержки я не смогла бы спокойно сидеть на одном месте, ведь полные лёгкие тянут вверх. А она держа меня за плечо, видимо, своей магией удерживает на месте. Улыбнулась ей слегка, и показала наверх. Омутная уже привычно потянула меня к воздушному облачку под потолком. А я вдруг, всё ещё глядя магическим зрением, обратила внимание, что ее аура в месте касания словно обволакивает меня. Как тонкая масляная пленка на воде. Но эту мысль пришлось отодвинуть на потом, ведь я поняла ещё кое-что: Ная помогает мне легко добраться к желанному воздуху и обратно. Так ведь и я могу попытаться показать малышам путь…