Сага о самолётах

***

– Как это «нет ингредиента»? – Подойдя к кабинету и уже не замечая фигур, в которых он подозревал Дерика и Фила, Винс услышал голос дядюшки Юджина. – Тебе не кажется, что сейчас не лучшее время и место говорить об этом, Борис?

Много воды утекло с тех пор, как Юджин Кэнтвелл двадцатилетним мальчишкой уехал с Мыса Престо. Если в нём тогда и была хоть толика сентиментальности, то он явно растерял её на мучительной дороге к консульскому креслу вместе с юношеской миловидностью и чёрной кудрявой шевелюрой. В обществе он ныне слыл подтянутым импозантным мужчиной средних лет, не в пример тому ретивому, слишком громкому мальчишке в соломенной шляпе, каким приехал в Шесть Стен.

На данный момент его компания производила до ста самолётов и пятидесяти вертолётов в год, являясь ведущим в стране производителем авиационной техники, и обслуживала частные и общественные нужды. «Волшебное топливо», коим так гордились их машины, правда, доставалось далеко не всем моделям – всего трём за один квартал. Чтобы приобрести «эксклюзивный самолёт» с особенным двигателем, приходилось доплачивать кругленькие суммы.

Все эти успехи, конечно, достались Юджину непросто. Седин на его голове заметно прибавилось со смертью родного брата, хотя чёрный фрак теперь сидел как влитой, а галстук и ремень стоили уйму денег. Ну а Шевелин, его первая любовь?.. Та девчушка, с которой Юджин приехал в столицу из деревни, а затем променял её на богатую невесту и женился по расчёту?

Кто знает, где её сейчас носит?

«А ведь и правда, где?.. – подумал Юджин с ухмылкой в сорок лет, вспоминания свою первую любовь. – Исчезла, как в воду канула… а-а-а, всегда такой была – странной!».

Раскачиваясь в кожаном кресле за баснословную сумму, Юджин смотрел на тестя вызывающе, а в голове перебирал ругательства. И не потому, что Борис заставил его отказаться от Шевелин в пользу своей чахоточной дочки, которая померла через два года после свадьбы… не всё ли равно?.. Просто Викена его явно разыгрывал – ещё одна горькая весть точно доведёт его до греха!

Сначала племянник со своим «люблю-не могу», а теперь Файерблейз…

– Тим, старина, кто прошлое помянет, тому глаз долой, – сказал он бывшему другу вчера в сенате и протянул ему руку с самой непринуждённой улыбкой и тёплыми объятьями. – Пойдёте сегодня на скачки? Кажись, ваша любимая гнедая в отличной форме… ставлю на неё в этот раз!

Файерблейз испепелил Юджина взглядом, протянутую руку, естественно, не пожал и, непроницаемо спокойный, прошёл мимо. Когда Тимати демонстративно задел Кэнтвелла в бок локтем, сенаторы с трибун зашептались и покосились на них, кто-то даже ехидно хихикнул. Юджин почувствовал себя нагим под их злорадными взглядами и лицемерным, льстивым участием. Лоб нахмурился, руки сами сжались в кулаки.

А в голове пульсировала лишь одна мысль:

«Д-е-е-р-и-и-к! Ну я тебе покажу!».

На письменном столе Юджин случайно зацепился взглядом за чёрно-белую фотокарточку в рамке, на которой был изображён Дерик в подростковом возрасте перед своим первым полётом на аэродроме. Фыркнул и со злостью перевернул раму.

– Юджин, ты понимаешь, как серьёзно наше положение? – снова подал голос Борис, но на этот раз более грозно, и снял с переносицы пенсне, спрятал очки в кармане. – Мне плевать, подслушивает ли нас кто под дверью: мы и так можем лишиться всего. Это лишь вопрос времени. Всё: дубовый стол, ковры, торшер, люстры! Можешь себе представить?

– Чепуха! – фыркнул Юджин, с силой отшвырнув перьевую ручку на стол, и взял в зубы трубку, задымил ею. – Как «ингредиент» может закончиться?

– Напомнить тебе, что наш «ингредиент», – с нажимом продолжал тесть, единственный из всей семьи позволявший себе разговоры с Юджином в подобном тоне, – крепко-накрепко связан с королевской династией? Которой больше нет. И в помине. Где нам, по-твоему, брать топливо?

– Но ты же как-то справлялся все эти двадцать лет! Монархию не вчера свергли!

– Я пытался, Юджин. – Борис тяжело вздохнул и, устало прикрыв глаза, упал в кресло напротив стола. – Пытался. Скрёб по сусекам, разводил субстанцию с другими, но всё пустое. Суррогат. Нам нужна новая партия, иначе наши самолёты станут лишь одними «из».

Юджин отругал «этого старого чёрта» последними словами и давно бы выгнал его взашей, да не мог – зависел. В этой лодке они оказались вдвоём и ко дну тоже пойдут вместе. А уж этого допустить никак нельзя – слишком многое на кону!

За двадцать с лишним лет Борис Викена – долговязый хмурый старик с заметной сединой, единственным преимуществом которого было то, что он – гений, – множество раз испытывал терпение зятя. По правде сказать, когда этот неразговорчивый чудак-профессор в поношенном пальто впервые поставил своему самому нерадивому студенту высший балл за экзамен, все уже заподозрили неладное. Затем Борис предложил мистеру Кэнтвеллу стать «лицом его самолётного проекта», но Юджин не мог и представить, что их «сотрудничество» так далеко зайдёт. Тогда о Вере ещё не было ни слова. Ну а затем… и Шевелин ушла, и брат погиб на самолётных учениях, и родилась Клем.

Клем, дочка… Ну и времечко старик нашёл для подобных новостей – за дверью как раз праздновали именины его внучки, а они даже присоединиться не могли!

С уст чуть не слетело желанное ругательство, но Юджин вовремя взял себя в руки и смиренно спросил:

– Что ты предлагаешь теперь делать, Борис?

Борис оглянулся через плечо на дверь, поёрзал, развалившись в кресле, и помассировал виски. Юджин нетерпеливо ждал, постукивая по новенькому паркетному полу кончиком лакированной туфли. Дым из трубки мешал видеть зятя яснее. Может быть, ему вообще стоило носить монокль, да ещё и цилиндр, как самый прожжённый столичный денди?..

– Святые угодники! Старый чёрт, ты извести меня хочешь?! Говори же!

– Разве вы верите в святых, мистер Кэнтвелл? – Викена изобразил на бледном лице подобие улыбки. – Или в чертей? Ай-ай-ай, Юджин! Ты же поборник прогресса!

– Говори, что у тебя на уме, иначе я вышвырну тебя на улицу и даже на пожилой возраст не посмотрю. Клем наверняка будет за тебя просить. Даром, что ты ей дед…

– Юджин, – доверительно начал Борис, и ухом не поведя на излияния зятя, – в народе ходят слухи, что император жив. Их распространяют те религиозные фанатики, те психи из бедных кварталов, и, тем не менее, если это правда, то мы можем быть спасены. Вот только есть одна загвоздка… говорят, что император прячется на острове… сам знаешь каком.

Часы с надоедливой кукушкой прямо над пейзажной картиной «пропели» полночь, за дверью выбили пробку из-под шампанского, раздался заливистый смех, улюлюканье и трёхкратное «Поздравляем!». Звук разорванной хлопушки и бьющейся посуды. На этот раз надрывисто расхохотался Юджин, а Борис терпеливо ждал, когда зятя отпустит смех.

– Порт Блаунс – это миф, – сурово отрезал Кэнтвелл, отложив трубку. – Ты и сам знаешь.

– Никто не знает этого наверняка, – ловко парировал Борис.

Юджин был знаком с тестем уже достаточно давно, чтобы с лёту догадаться, куда дул ветер. Неужели Викена действительно предлагал отправиться за забытым императором – если он, конечно, всё ещё был жив! – на полумифический остров, когда существование и того, и другого ставилось под сомнение всеми здравомыслящими людьми республики?..

– Иного выбора у нас нет, – словно прочтя его мысли, развёл руками Борис.

Улюлюканье толпы раздавалось всё дальше, но они всё равно слышали где-то неподалёку несчастный голосок Клем, которая слёзно просила гостей не «драть перья попугаю», встречавшему их у ворот парадного входа.

Вдруг совсем близко раздались три юношеских голоса:

– Ну-ка, Винни! Чего подслушиваешь?

– Дерик!

– Посторонись! Мне есть что сказать дяде Юджину…

– Ты что, совсем страх растерял? Он тебя не примет… Кто здесь персона нон-грата, забыл?..

– А это мы ещё посмотрим…

И через секунду все трое влетели в кабинет Юджина по очереди, а Винс боязливо захлопнул дверь и прижался к стенке. От всей этой стремительности с верхней полки книжного шкафа слетел томик по «Лётной инженерии». Винс вздрогнул. Дерик уверенным шагом приблизился к столу Юджина, низко поклонился и стойко поздоровался: «Доброй ночи вам… дядя». Фил всё твердил брату вслед, глядя на Юджина: «Я предупреждал его не ходить, он не слушал…».

При виде опального племянника Юджин ничем не выдал удивления, лишь вопросительно вскинул брови. Борис Викена насмешливо гоготнул.

– Что за манеры, юноша?.. – фыркнул старик, недовольно косясь на мокрые резиновые сапоги Дерика, которыми тот только что прошёлся по ковру ручной работы. – Кто так врывается?..

– Фил, мальчик мой, иди-ка ко мне сюда. – Юджин жестом остановил младшего племянника, указав ему на место за спиной, у окна, и тот покорно, хоть и нехотя, занял его, виновато косясь на Дерика. – Давай послушаем, что скажет твой непутёвый братец! Винс, старина, закрой-ка дверь. Не хочу, чтобы нас кто-то подслушал.

Винс несколько раз повернул ключ и сел на самый дальний пуфик у торшера. Заметив, как Фил ютился за массивным кожаным креслом дяди, бросая ищущие поддержки взгляды на Бориса, – все подозревали, что у этих двоих какие-то «тайные делишки», – Дерик осуждающе покачал головой.

– Хотите унизить меня ещё больше, дядя? Ведь это место за вами всегда занимал я…

– А ты знаешь, как меня унизили вчера в сенате? – Юджин неожиданно хлопнул по столу ладонью – так, что несколько листов разлетелось по полу. Дерик зажмурился, но ни один мускул не дрогнул на его лице. – Есть нужда напоминать, кто именно?..

– Я ещё раз говорю: я готов на всё, чтобы вернуть ваше расположение. И раз уж сегодня день рождения Клем, я подумал, что вы не откажете мне.

– Этому никогда не бывать – заруби себе на носу, племянничек! Ищи расположение под юбкой своей актриски… Разве не этого ты хотел?.. Ишь чего удумал! День рождения дочери! Ещё бы Клем привёл за тебя просить – так низко ты не опускался!

– Так уж и на всё готовы, юноша? – Борис хитро сощурил глаза.

Винс и Фил, слышавшие окончание разговора об императоре, переглянулись. Краска схлынула с их лиц, но Дерик, всё ещё не вникнувший в суть, в недоумении воззрился на брата. Тот несколько раз отрицательно повёл головой, как бы шепча: «Нет, Дерик, нет! Не соглашайся! Это петля!», а дядя Юджин, выждав мучительную паузу, неприятно – и громко! – хохотнул.

– Ай да Викена, ай да старый лис! Ты слышал, Фил? Хочет отправить твоего братца на край света за тем, «не знаю чем». Гениально, Борис, гениально! Я бы лучше не придумал…

Несмотря на внешнюю беспечность, смех Юджина походил на истерический, а комок встал у него в горле. Много лет назад его старший брат Максимилиан и лучший друг Лефрой Тафт тоже мечтали о Порте Блаунс. Загадка мифического острова не давала покоя нескольким поколениям их семьи и окружения, но чем закончилась эта история?.. Приняв участие в экспериментальном полёте на Порт, ни Максимилиан, ни Лефрой оттуда не вернулись. Минни, жена Максимилиана, тоже записалась в добровольцы и со свойственной ей беспечностью отшучивалась, что они с мужем «едут на романтический остров без детей», а по итогу оставила детей сиротами.

В глубине души Юджин ненавидел Порт Блаунс и всё, что с ним связано, ведь тот отнял у него семью, но он также понимал, что раз Викена завёл этот разговор, то точно уже не отступится. История повторялась: сейчас треклятый остров мог отобрать у него племянника – самого любимого, пусть и непутёвого, – но разве авторитет и репутация, которые он имел в обществе, позволили бы ему сейчас вмешаться и… не отпустить Дерика в самое пекло?..

– По-моему, всё закономерно. – Старый лис Викена, конечно, гнул свою линию, и не подозревая о душевных муках Юджина. Или же, подозревая, но плюя на них по обыкновению?.. – Тебе всё равно нечего терять, Дирк. Наверное, тяжело жить на содержании у женщины и слова против не мочь сказать?.. У тебя в кармане ни гроша!

– Боюсь, я всё ещё не понимаю, о чём вы толкуете, сэр, – хмурил брови Дерик, но в его чёрных как уголь глазах проскользнула почти что ненависть к этому сухопарому язвительному деду, ничем не гнушающемуся ради своего «самолётного проекта».

– Ты едешь на Порт Блаунс за старым императором, – да-да, ходят слухи, что он жив, и нам это на руку, – привозишь его на эксперименты, а взамен дядя прощает тебя и твою зазнобу и возвращает вас в лоно семьи. Балы-маскарады, скачки, кутежи с шампанским и бассейнами – всё это снова станет твоей каждодневной рутиной. Как тебе такой план?..

– Порт Блаунс опасен! Вспомни нашего отца, маму… Ты можешь погибнуть, Дирк! – Фил из последних сил пытался вразумить брата и даже замельтешил по кабинету от волнения. – Никто не знает, что от него осталось после извержения вулкана… Там сейсмическая зона – все радары с ума сходят… Вы даже не будете слышать диспетчера!

– Возможно, вдвоём будет легче? Дерику ведь нужен штурман? – подал голос Винс, пропустив мимо ушей аргументы Фила.

Все обернулись на него, ещё не дождавшись вердикта Дерика, по лицу которого от одного упоминания «того самого острова» и «потерянного императора» уже пробежала тень. Мысль стремительно разливалась по венам, но по тому, как решительно вздымалась и опускалась его грудь в чёрном пальто, Фила била тревожная дрожь.

– Тебе-то оно зачем? – грозно гаркнул на воспитанника Юджин, найдя в его лице крайнего. – Помереть охота, Винни?

«Если я вернусь героем, – робко подумал Винс, но вслух этого, конечно, не озвучил и лишь скромно потупился под требовательным взором Кэнтвелла-старшего, – то вы же позволите нам с Клем пожениться? В награду?».

– Я согласен ехать, – после недолгого молчания сурово изрёк Дерик и крепко сжал кулаки. – Борис прав: моя жизнь невыносима!

– Я тоже еду, – бодро поддакнул ему Винс, храбрясь, и встал за спиной своего «капитана». – Если я вернусь живым, то вы, дядя Юджин, исполните одно моё желание. Обещаю, что выложусь изо всех сил…

– Какие идиоты, – тихо застонал Фил, читая в глазах брата и друга женские имена, которые уже проклинал. – Оно того не стоит…

Злейший враг

Весть о том, что Дерик Кэнтвелл и его новый штурман, молодой Тафт, отправятся на легендарный Порт Блаунс в поисках «вещи», жизненно необходимой его семейству, разлетелась по Шести Стенам как чума. Генерал Тимати Файерблейз прочитал об этой новости в самой модной столичной газете, напечатавшей фото молодых людей на передовице.

Ожидая брата, который через шпионов разнюхивал о планах Кэнтвеллов, Тимати отложил газету и развалился в кресле. Ему нравился полумрак кабинета, поэтому прислуга не включала здесь свет без надобности. Затем в немом оцепенении уставился на телефонный аппарат на тумбочке, снял массивную трубку, приложил её к уху и несколько секунд слушал гудки и шумы. Эти звуки действовали на него гипнотически.

Теперь даже тень от настольной лампы не падала на лицо, но Тимати с иронией думал, что редко когда ему действительно удавалось «остаться за кулисами». Не то чтобы внимание не нравилось генералу, просто искренности в нём сквозило всё же мало. Если софиты или вспышки камер не преследовали его, так вечно льстивые сенаторы – двадцать четыре старца в белых одеждах и золотых венцах – обязательно навязывали своё общество… Вот, к примеру, тигриная маска, которую Юджин Кэнтвелл прислал пару дней назад вместе с пригласительным на именины дочери. Глупец! Неужели он и правда думал, что так легко всё уладит?..

– Грядут тревожные дни, – протянула ведунья с Порта Блаунс, к которой маленького Тима водила мать, интересовавшаяся «духами» и всем сверхъестественным. – Прольётся кровь – империю затопит кровь…

– Что вы такое говорите? – ахнула матушка, прижимая к себе одиннадцатилетнего сына, и прикрыла ему уши. – Побойтесь наказания!

– Жажда власти, страсть, ревность, месть – всё перемешается в одном котле… – продолжала старуха не своим голосом и как-то странно посмотрела на мальчика оранжевыми глазами, усмехнулась. – Всё начнётся с женщины. Конечно! Всему виной женщина… Тигр и Медведь сцепятся в смертельной схватке из-за женщины… Империя сгорит в пламени амбиций и интриг…

Тимати покрутил в руках тигриную маску и иронично рассмеялся, отложил её в сторону. Так вот оно что? Те самые «Тигр и Медведь»?..

А-а-, гори оно всё огнём! Как бы то ни было, генерал Файерблейз не желал мириться с Кэнтвеллами, это он знал наверняка. Но чего же на самом деле хотела его душа?..

Когда мысль, что маска – неотъемлемая часть театрального искусства, яркой вспышкой пронеслась в голове, Тимати отшвырнул её обратно на стол и достал портсигар. Маски, театр – всё одно! И как он только оказался столь глуп, что ждал от жрицы храма Мельпомены искренности?! Разве вся её жизнь не сплошная выверенная игра, и если в бесконечной грязи, притворстве и интригах он так истосковался по чистоте, что «пририсовал» её Сибилл, то кого в этом винить, если не себя самого?.. Она оказалась волком в овечьей шкуре, и наивен лишь тот, кто так страстно верил в мечту, что позволил себя одурачить…

Он ещё помнил Сибилл румяной пухлощёкой девчонкой, которая так разволновалась, поднося ему кофе, что чуть не упала в обморок. Она вся излучала свет и невинность, и это подкупило его. Ещё тогда, в гостиной дома её воспитательницы, Тимати догадался, что Сибилл смутилась из-за него, и эта мысль впервые за многие годы вызвала на его лице улыбку.

– Помните её отца, Тимати, дорогой?.. – Старуха Раф всё хлопотала за воспитанницу, и хотя Файерблейз видел её намерения насквозь, не препятствовал им. – Отис Грисель, придворный композитор! Какой талантливый был человек… И это на молодых денди, рассекающих по небу на новомодных самолётах своих папочек, мы променяли старые добрые честь и достоинство?..

Файерблейз сверлил глазами бусинки, за которыми скрылась пшеничная коса девчушки. Вспоминал её милые, почти ангельские завитки на висках и детские ямочки на щёчках… Когда же Нинни упомянула «те события», он нахмурился. Она смачно высморкалась в белый платочек.

– Да-а, – мрачно пробормотал Тимати, не доставая носа из стакана, – несладко нам всем тогда пришлось.

Он ещё видел в кошмарах тот день, когда республиканцы взяли под стражу монарха и всю его семью. О дальнейшей их судьбе ходило множество слухов: поговаривали, будто всю императорскую династию расстреляли или замучили голодом в подвалах, хотя ходили и другие толки, будто Его Величество бежал на Порт Блаунс, и даже повстанцы, сформировавшие новую власть в лице сената и консула, не рискнули бы искать его там. После извержения вулкана, случившегося в год свержения монархии, остров считали «проклятым», а беженцев, хлынувших в столицу, до сих пор обходили стороной как прокажённых, и те жили отдельными общинами. А если и находились смельчаки, отваживавшиеся на экспедицию на «проклятый остров», то и те пропадали без вести.

– Помните, как нас всех собрали во дворце? – продолжала старуха, погружая Тимати в «те ужасные воспоминания». – Ваша матушка чуть не наложила на себя руки… И младший брат, ещё совсем ребёнок…

– Каждый день истерзанный труп кого-то из свиты несли под окнами дворца, Нинни, – вторил он Раф, сверля глазами яблочный пудинг, но в глубине души радовался, что ещё остались люди, чтившие «славные времена империи» так же, как и он сам. – Моя мать сходила с ума, а отец погиб на баррикадах.

– Мы должны держаться вместе, Тим. – Нинни сочувственно накрыла его ладонь своей, и Тимати почувствовал прилив почти братской нежности к этой сухопарой карге, разделявшей его боль. – Сколько бы дикари, навешавшие на себя регалии сенаторов, ни втаптывали в грязь наследие императорского дома, в таких, как вы и ваш брат, оно будет жить всегда. Я лишь об одном прошу: защитите мою девочку, возьмите её под своё крыло. Она – наша, и достойна большего, чем штопать наряды этих дурочек. Она так невинна, так добра… Боюсь подумать, что с ней сделает жизнь, если не помочь. Я слышала, как тот старый чёрт, первый консул, заставил вас жениться на своей грымзе-дочери… И вы решились на это, лишь бы защитить мать и брата. Вы – один из немногих, кто пережил переворот, но какой ценой!.. Так пусть… Сибилл станет вашим исцелением. А вы – её.

И она стала его исцелением на долгие семь лет, пока молодой Кэнтвелл… Тимати множество раз говорил себе, что, и хотя Сибилл в конце концов предала его, «оно того стоило». Убеждал, спорил сам с собой, но рана ещё кровоточила.

Попыхивая сигарой, – та хоть немного усмиряла его пыл, ведь не будь над ним буквы закона, он бы уже давно пристрелил Дерика Кэнтвелла в случайной подворотне, – Тимати встал, подправил подтяжки, оголяя мощную волосатую грудь, и достал бильярдный кий. За последний год на нервах он немного раздобрел, так что подтяжки пришлось снять и ремень расслабить. Пол почему-то задерживался, и пусть обычно Файерблейзы предавались любимой игре вместе, в этот раз ему придётся начать без брата.

Шары из слоновой кости бились друг о друга, один отскакивал от другого, сваливаясь в лунку, а Тимати представлял, что это окровавленная голова Дерика летела вниз по лестнице. Эта мысль пришлась генералу по вкусу, и, удовлетворённо улыбаясь, он выпустил смачный клубок сигаретного дыма.

– Тим! – На лестнице наконец послышались тяжелые шаги, отдававшиеся эхом по стенам, а Файерблейз-старший достал из ящика стола два бокала и бутылку коньяка. – Прости! Я снова задержался…

Когда Пол появился в дверях кабинета, Тимати неподдельно просиял и раскрыл ему медвежьи объятья. Брат тоже улыбнулся, почувствовав, как терпкий аромат парфюма, разлитого в воздухе вперемешку с табачным дымом, запахом пота и алкогольным маревом, ударил ему в нос.

– Снова начал без меня? – тепло пожурил его Пол. – Я спешил со всех ног.

– Ничего, дорогой. – Тимати по-хозяйски похлопал младшего по плечу, вручил ему бокал с коньяком и проводил к бильярдному столу. – Мы всё успеем. Ты посмотри – весь вспотел! Бежал, что ли?..

Пол по-свойски рассмеялся, расслабил галстук, слегка касаясь гладко выбритого подбородка, и виновато глянул на часы со стальным ремешком. Тимати с гордостью смотрел на свой подарок, который брат носил не снимая, и не без удовольствия отметил, как сквозь ткань белой атласной рубашки проглядывались мускулистые руки. Как умно он поступил, когда настаивал на занятиях по академическому плаванию для младшего! Вода не только развила его выносливость, но и сделала завидным женихом для знатных девиц.

Республиканцы, многие из которых принадлежали к всякой «швали» с отдалённых провинций вроде Мыса Престо или Туманного Утёса, принимали необходимость браков с «аристократами», и Тимати мог бы найти для Пола самую богатую невесту Шести Стен. Даром что Сибилл хлопотала за…

А! Не суть!

– Ну так что? – спросил Тимати со вздохом, скрестив руки на груди, и опёрся о бильярдный стол. – Какие новости?..

– Ты ни за что не поверишь, – прошептал брат, как всегда серьёзный и сдержанный. – В голове не укладывается, что я учился с Дериком в одной академии – нам строго-настрого запрещали думать о таких рискованных полётах, а они теперь… едут за императором. За почившим императором Феликсом. На Порт Блаунс.

– Разрази меня гром!

Генерал отставил кий на бильярдный стол и, почёсывая аккуратную, пусть и с проседью, бородку, рухнул уже за письменный. Пол неторопливо последовал за ним, но от коньяка почему-то отказался. Милый кровник! Даже когда они с матерью сидели в заточении, а она прижимала его – пятилетнего – к себе, Пол уже проявлял чудеса благоразумности.

– Ты уверен, Пол? Разве они не должны позаботиться, чтобы информация не просочилась? Люди легко сложат дважды два, а Кэнтвеллам совсем не выгодно, чтобы все догадались, зачем им император.

– У меня несколько шпионов среди прислуги Кэнтвеллов, да и у них в доме приём, полно гостей. Они, похоже, в отчаянии, раз обсуждают такое в открытую. Кажется, у них большие проблемы с топливом, Тим. – Зелёные будто виноградинки глаза брата, так похожие на его собственные, блеснули в полумраке кабинета, а голос казался пронзительным. – Видимо, Викена варил его из чего-то, что принадлежало императору, и теперь они, должно быть, в критическом положении, раз отправляют туда своих людей. Зная, что те могут не вернуться…

– Да-а, – задумчиво протянул Тимати, – любопытно.

Он перекинул ногу на ногу и сосредоточенно уставился на дверь. Пол всегда выполнял работу безукоризненно, так что в правдивости его сведений сомневаться не приходилось. Вопрос лишь в том… как именно они воспользуются тем, что узнали?..